Возлюби врага своего (гет)

Джон Долиш был человеком исключительной жадности: ему нужны были лучшие учителя, лучшие успехи и лучшие люди.

И если в первых двух пунктах Джонни был уверен на все сто процентов, то в последнем часто ошибался. Намного чаще, нежели мог себе позволить.

* * *

Первого сентября 1965 года юный Джон Долиш стал студентом Когтеврана и выполнил тем самым первый пункт своего многолетнего плана.

В итоге восторженный Джонни ("Посмотри, какой потолок! Он зачарован и показывает погоду снаружи. Я прочитал это в "Истории Хогвартса") задержался в Большом зале за разговором со старостами и отстал от своих. А ведь Хогвартс — сплошные коридоры и лестницы. Движущиеся без всякой логики лестницы. А пункт "разузнать, где находится гостиная факультета" он в своем плане умудрился пропустить.

Джон вышел из Большого зала, поглядел по сторонам, обнаружил пустые коридоры и пошел. Куда идёт, он, правда, не знал, но надеялся на то, что куда-нибудь он все равно попадет.

Постепенно коридоры становились уже и холоднее, чадили тусклые факелы и где-то вдалеке капала вода.

— Эй, воронёнок! Ты чего в наших подземельях забыл? — донёсся голос из-за спины. Джон подскочил и развернулся.

На него слегка насмешливым взглядом круглых, немного навыкате, глаз смотрела низенькая девчонка, судя по галстуку — слизеринка.

— Ничего не забыл. Я забулдился... Эм-м, заблудился, вот, — заикаясь, отозвался Джон. У него стучали зубы.

— Давай к башне твоей провожу, а то умрёшь здесь, станешь призраком, и мы тут с тоски удавимся от твоей унылой рожи, — девчонка кивнула и энергично зашагала в обратную сторону, не сомневаясь, что Джон последует за ней. Джон немного постоял на месте, повозмущался немного и всё-таки последовал. А то станет призраком и план останется лишь бумажкой.

Спустя энное количество поворотов и лестниц (Джон честно пытался запоминать, но запутался на третьем повороте) девчонка остановилась, да так резко, что Джон едва не врезался в ее спину.

— Вот твой насест, птичка. Пароль уж, не обессудь, сам отгадывай, а я пойду, итак из-за тебя задержалась. Зовут-то тебя как, недоразумение?

— Зачем тебе мое имя? Порчу навести? — попытался пошутить Джон.

— А то как же. Порядочные слизеринцы людей без порчи не оставляют. — со смешком согласилась слизеринка.

— А на самом деле?

— Чтоб знать, к кому не подходить, мистер "Тридцать три несчастья".

— Джон Долиш, — насупившись, буркнул Джонни.

— Долорес Амбридж, — отозвалась девчонка... Долорес. — Это, если что, чтоб ты порчу навести мог, — пояснила она нахмурившемуся Джону. И ушла, едва заметно переваливаясь с одной стороны на другую.

* * *

В библиотеке Джон проводил почти все свое свободное время, но всегда чего-то боялся. Хотя... он прекрасно знал, чего именно, просто самому себе признаваться не хотел.

Джон панически боялся не успеть. Опоздать, упустить шанс. Джон не хотел возвращаться домой — потому что однажды он не вернулся вовремя. И мама, несчастная, больная, но такая любимая им мама — ушла.

Поэтому он исступленно разучивал заклятья.

Поэтому больше исцеляющих чар, чем Джон, не знал никто из студентов, а владела лучше — только заведующая Больничным крылом миссис Джонс.

Поэтому Джон писал домой чаще всех сокурсников и вовсе не стеснялся отцовских писем и старенькой совы Пегги, которая исправно навещала его раз в два дня, принося еще и нехитрые домашние гостинцы.

Джонни боялся упустить отца.

* * *

Именно в библиотеке Джон второй раз встретил Долорес. Во время еды он не замечал никого и ничего — этому немало способствовали вечные его спутники — книги — поэтому в Большом зале он ее ни разу не видел. Да что там, Джон не был уверен в том, рядом с кем он сидит.

В библиотеке же ему изредка приходилось поднимать голову — чтобы подняться, взять следующую книгу и занести ее в читательский билет с помощью молоденькой библиотекарши Ирмы Пинс.

Как раз у ее конторки, по счастью, пустующей, его сшибла с ног стопка книг — уже валяясь на полу, Джон понял, что венчал эту стопку черный бархатный бантик.

— Ну и куда ты смотришь, упырь неуклюжий? — из-за стопки показалось красное и надутое лицо давешней девчонки. — А, так ты свое прозвище в полной мере оправдываешь...

— Это какое же? — возмутился Джон. — Я не бандит, а нормальный человек, и прозвищ у меня нет!

— Ну да, мистер Тридцать три несчастья, конечно. Как вам будет угодно, сэр, — покивала Долорес.

— Чего встал? Помоги книжки собрать, мистер. Налетел, сшиб, а я тут на карачках ползай из-за него...

Джон, только что собиравшийся напомнить наглой девчонке, кто кого сшиб, поперхнулся словами и возразить почему-то не смог. Вместо того он покорно опустился на колени и принялся собирать книги вместе с ней.

— Странный выбор. Если уж тебе нужно защититься от кого-то, возьми учебник по атакующим и защитным чарам, а не это, — не удержался Джон.

— «Как наслать проклятие и защититься, если проклятие наслали на вас» за авторством Виндиктуса Виридиана. Очаруйте ваших друзей и одурманьте ваших врагов. Самые современные способы взять реванш. Выпадение волос. Ватные ноги. Немота и многое-многое другое. — громко, с выражением читал Джон.

Долорес сердито фыркнула, тряхнула кудряшками и выхватила книгу у Джона, уронив при этом еще парочку.

— Ничего ты не понимаешь, Джон Долиш.

* * *

Экзамены подкрадываются незаметно и Джон все больше и больше времени проводит на улице, спасаясь от непрерывного гвалта и затхлого, стоячего воздуха. Он облюбовал себе местечко у дальнего берега озера, под старым дубом. Его разлапистая крона защищает от палящего солнца, и у воды дышится легче, поэтому Джон почти не удивляется, когда обнаруживает незваного соседа.

— Эй, место уже занято, дружище, не обессудь! — еще с десяти шагов кричит Джон.

— Жизнь или сэндвич? — доносится в ответ, и из-за толстого ствола выходит, посмеиваясь, Долорес.

— В к-к-каком смысле? — от неожиданности Джон останавливается на полпути и начинает заикаться. Уж кого-кого, а ее он меньше всего ожидал здесь увидеть, да и еще с учебником — Джон присматривается внимательнее — по Истории магии.

— Либо я тебя убиваю, либо ты берешь сэндвич и миришься с моим присутствием, — поясняет она. — Все остальные деревья уже заняты куда большими компаниями, так что выбора у меня не было. Да и к гриффиндорцам я не пойду, — Долорес раздраженно передергивает плечами.

— Х-х-хорошо...

Они едят сандвичи с тунцом, валяются на куске еще не очень сильно выгоревшей травы и смеются над лысиной профессора Биннса.

Смех летит все выше и выше, он не кончается, а звенит в пушистой кроне, и старый дуб хохочет вместе с ними.

Джон засыпает с мыслью о том, что он умудрился забыть написать письмо для отца.

* * *

Джон сидит на своей кровати, задернув полог, и лениво листает старый учебник. Взял почитать у Долорес и забыл отдать. Взял бы в библиотеке, да свободных экземпляров не было, а разговаривать с незнакомыми людьми Джон не любит.

Из учебника внезапно вываливается фотографическая карточка. Джон, конечно же, не успевает ее поймать ("Растяпа", — с укором сказала бы ему Долорес) и лезет под кровать, приобретая в процессе здоровущую шишку — еще бы, об столбик, да со всего маху — были бы мозги, было бы сотрясение.

Первые пять минут Джон упорно пытается понять, что с фотографией не так, и лишь на шестой минуте до него доходит — она неподвижная. Маггловская.

Четверо человек. Взгляд Джона сразу же выхватывает Долорес — она выглядит немного младше, наверное, фотография была сделана перед ее первым курсом. Она... улыбается. Не усмехается, не ухмыляется, а улыбается.

Это так непривычно и ново для Джона, что сперва он не замечает остальных — полноватого, с такими же круглыми, немного навыкате, совсем как у Долорес, глазами мистера Амбриджа, худощавую женщину со скромной улыбкой и светловолосого, смахивающего на самого Джона, мальчика. Младший брат.

Внизу подпись — Долорес Джейн Амбридж, 1964 год.

Джон пробует ее, так похожее на его имя, на вкус:

— Дженни...

* * *

— Скажи, я действительно похож на твоего младшего брата, или у меня зрительная галлюцинация? — первым делом спрашивает Джон, возвращая потрепанный учебник. Тактичности у него и на унцию не наберется, а вот вопросов — на целую тонну.

— Отдай сюда, гадкий мальчишка! — сердится Долорес (Джон про себя уже пробует называть ее "Дженни" и это удивительным образом ей идет) и вырывает книгу из ее рук. — Утащил учебник, еще и по личным вещам лазает! Вот уж и правда бандит!

— Ну, Дженни, ты же на самом деле не сердишься, — ласково увещевает ее Джон и лишь потом осознает всю глубину пропасти, в которую он только что свалился по собственной глупости. — Э-э-э...

— Дженни, значит... — обманчиво тихо говорит Долорес, а Джону хочется прямо сейчас освоить аппарацию.

— Ну да, ты — Дженни, я — Джонни, гармонично же... — неуверенно произносит Джон.

— Гармонично! Дурак ты, Джон Долиш, — всхлипывая, смеется... Дженни?

* * *

Джон не умеет танцевать. Он будущий мракоборец, и он не танцует. Дженни так не считает — и только из-за нее Джон, обряженный в парадную мантию, вообще вышел из замка в — подумать только — День святого Валентина — и танцует теперь в кофейне мадам Паддифут, стараясь не наступать Дженни на лаковые туфельки.

Как она это устроила, Джон не понимает. Прошептала что-то хозяйке на ухо, и та немедленно согласилась организовать танцы.

Хотя нет, понимает: Дженни — ангел, разве можно к ней не прислушаться.

С их разницей в росте у них не особо хорошо выходит — и в итоге Джон подхватывает Дженни за талию, стараясь не помять платье — ей удивительно идет зеленый цвет — и ставит ее на собственные ботинки.

— Джонни... — шепчет ему на ухо Долорес и смеется в изгиб плеча.

* * *

— Как ты могла, Дженни? Я видел все своими глазами! Давай, скажи мне, что это была не ты, ты не могла испытывать темные чары на младших, правда же, ты же мой ангел, Дженни, ты не могла... — Джон, складываясь пополам, утыкается ей в плечо.

— Конечно же нет, Джонни, это все клевета, — шепчет ему на ухо Долорес и сладко-сладко улыбается, так, что Джон сразу понимает — она лжет.

Он цепенеет, в груди, с левой стороны, что-то печет и мешается, а в памяти ему улыбаются отец и мать — теперь они навсегда вместе, и Джону хочется сказать им, чтобы не улыбались так тревожно, что у него все хорошо... Дальше он додумать не успевает. Пустота принимает его в свои объятья.

— Конфундус! Обливиэйт!

* * *

Джон Долиш — прекрасный мракоборец, получивший оценку «Превосходно» по всем экзаменам ЖАБА.

Джон Долиш — очень исполнительный мракоборец.

Джон всегда верен своему долгу. А в смутную эпоху волдемортовских войн его долг — спасать невинных, и никто ему в этом помешать не сможет. Даже она.

Джон должен выполнять все приказания Долорес Амбридж, но он не позволит ей арестовать директора.

* * *

— Мистер Долиш крайне восприимчив к Конфундусу, — тонко улыбается клерк.

— Недопустимая для мракоборца слабость, — медово улыбается Долорес Амбридж, старший заместитель министра магии.

* * *

— Конфундус! — мысленно произносит Джон, наблюдая, как ее взгляд расфокусируется.

— Дирк Крессвелл — мой кузен! — говорит Джон и дерзко смотрит в круглые, немного навыкате, глаза.

— Империо! Прости, птичка, — говорит Долорес Дженни Амбридж, глядя в пустые глаза, наблюдая, как по уголку рта течет слюна, а светловолосая голова безвольно склоняется набок. На секунду ей кажется, что она и маленький братишка Джек снова играют на заднем дворе в клады и висельников, но Долорес быстро приходит в себя.

— Поднимайся, милый! — командует она. — Пора приниматься за дело.

У Дженни Амбридж есть цепной пес, пропитанный преданностью. Ослушаться её он не посмеет, на какие бы ужасные поступки ему не пришлось бы пойти.

И имя ему — Джонни.

Только враги говорят друг другу правду. Друзья и возлюбленные, запутавшись в паутине взаимного долга, врут бесконечно.