Тьма века сего / This Present Darkness (джен)

Всегда есть время подумать...

Ни тепло, ни холодно — промораживает до костей. Никакая стужа, никакой ледяной воздух не сравнятся с тем, каково это место.

Воздух. Она ненавидела это слово, ибо здесь его не было.

Ничего не было. Лишь безграничная бездна.

Нет тела, нет глаз, нет ушей, нет копыт. Один только кромешный мрак, мертвенная тишина и запустение. Нестерпимо долго языка не касался вкус, а уха — звук. Единственное, что осталось — эмоции: ненависть, скорбь, боль, оцепенение, страх.

Беспросветная мгла. Есть ли здесь что-то ещё?

О, она помнит. Прекрасно всё помнит, и от этого душа страждет ещё сильней. Сама ли она своя ныне? Время течёт, но трудно сказать, сколь долго.

Она произнесла всего лишь одно заклинание, и все сдерживаемые ранее эмоции хлынули наружу. Она воззвала к тому колдовству и сотворила его, она сама; ничего подобного не происходило ранее. Нечто случилось с её рассудком, как у короля с севера, но в коей степени?

Что запишут в летописях в назидание грядущим поколениям? Что она была двумя? Нет, всё совсем не так. Сломленная и терзаемая средь небрежения и горести, она все так же одна цельная личность.

От прежнего её обличия не осталось и следа, но значит ли это хоть что-либо, когда она запечатана в далёкой и призрачной небесной сфере?

Мерцает свет, но она не видит ни лучика.

Наверное, в пустоте более ничего не присутствовало, кроме него.

Дискорда обратила в камень мощь Элементов, кои они с Селестией отыскали в Вечнодиком лесу под развалинами дворца, много более древнего, нежели их замок. Прежде них всех существовал некто, также заточённый в статую. И если Дискорд перед заключением лишь рассмеялся, то цена же его заточения оказалась велика, ибо в руины пал целый город.

Ледяная пустошь показалась бы ей сейчас песчаными дюнами, опалёнными солнцем.

Дом? Её дом не в этом месте, он среди леса в полуразрушенном замке, который что Селестия, что она едва ли помнили. На развалинах былого они, уже не беззаботные жеребята, воздвигли новое кошмарное убожество — и она стёрла его с лица земли.

В небесах не надо никуда спешить, чтобы всё осмыслить. Время идёт и идёт своим чередом — долго ли, коротко ли — что сбивается всякий счёт. А имеет ли он смысл, если смерть не властна над тобой?

Никакого, в сущности.

Ни течение времени, ни творящиеся события не заботили её, ибо это место пустынно и ничто не имеет смысла.

И не остаётся ничего, кроме как размышлять да вопрошать саму себя.

Так будет длиться всю вечность?

От преображений, затронувших рассудок, не сбежать. Простая мысль средь сонма тяжких дум.

Не ведала она и того, можно ли обратить вспять заклятье и иные её деяния, столь же потрясающие и невообразимые, сколь ужасающие. Где-то поблизости витает раскаяние. Но в чём ей раскаиваться?

Что ощущалось сейчас явственнее всего — она более не принадлежит самой себе.

Образы всплывают в памяти краткими, полными злобы и жажды отмщения порывами. Рана от ментального удара ещё долго горела болью после первичного осознания. Это мысли — мои? спрашивала она в замешательстве у бездны. Столько вопросов, но никаких ответов.

Старые обиды не угасают, но вспыхивают с новой силой в беззвёздном чертоге.

Воспоминанья ни на миг не затухают в спутанном клубке мыслей, что в разуме извечного создания. Ибо память может только «притупиться», а «позабыть» здесь и подавно невозможно. Чувство, неведомое смертным.

Быть может, все печали предназначены ей одной? Кто б ещё возжелал их?

Нет ни огня, ни тепла. Не заплачешь, не засмеёшься, лишь безрадостная тоска кругом. Однако это её не останавливало: гнев её — не тлеющая свеча, а хладное и жгучее пламя, что вселяет силы, но не сжигает дотла; горечь её — не спонтанная причуда.

Незримыми нитями медленно потянулись её чародейские эманации за пределы небесной сферы, ища необходимую силу, что была дарована ей по праву рождения. Старайся не старайся, Селестии не преградить ей пути. Их разделяют безграничные пространства. Да и помнит ли она ещё, что творится в небесах?

В лучах солнечного света купается подлунный мир, позабыв об изгнанной принцессе, что во мгле своей горней обители корпит над работой. Без горя в душе она перебирает нити собственной судьбы. В надежде обрести волю она взывает к своим тщательно запечатанным и скудным силам.

Неторопливо, шаг за шагом начались труды, и звёзды сопутствовали ей в грядущем побеге.

* * *

...но ты ли по-прежнему ты?

Имена имеют важное значение; где-то в глубине у каждого создания есть нечто, что зовётся «я». Cловом то или звуком они выражают себя. Имя помогает оставить после себя наследие, ведь чего хорошего в безликой пустышке? Без имени нельзя познать радости, нельзя назвать себя «я».

Что есть имя? Слово, пустой звук, воспоминанье, возможно даже самоосознание.

У неё было имя.

Одно... или... два имени?..

Найт... Луна!

Лун... мер Мун!

Которое из них?

Здесь она пребывает, в небесах, и ткёт из звёздных огней ключ, а имя насмешливо ускользает из копыт.

Нельзя его упустить! Какое-то из них точно правильное!

Под обоими таились скрытые значения, однако лишь одно принадлежит ей.

Лишь одно настоящее.

Потеряешь имя — потеряешь и себя, а потеряешь себя — останется лишь бесплотная пустота...

Однажды кто-то нашептал ей это. Кем они были? По-прежнему ли здесь? Сколько времени утекло.

А есть ли разница?

После невыносимого ожидания она почти что вырвалась на свободу. Нельзя потерять самое драгоценное, что есть на свете!

Тут как во сне, в этой юдоли забвения. Крохотной частичкой души она хотела бы погрузиться в дремоту, но грёзы не посещали её. Здесь не бывает сновидений.

Существует только холод. Её ли вина в этом?

Однако правда, сколько времени прошло? Должно быть, немного. Слабеет ли такое могущественное заклятье с ходом времени? Или вся надежда лишь в её собственных копытах?

Есть два выбора: один правильный, другой — нет. Кажется несложным, но ничто и никогда не даётся просто.

Не в этом месте.

Какое имя первое?

Найтмер Мун.

Что оно означает?

Растленная, самонадеянная, смеющаяся, сумрачная. Больше на ум ничего не приходит. А что же другое?

Луна. Звучит коротко, отдаёт привкусом горечи.

Пылкая, озарённая, безмолвная, потусторонняя... и многое другое.

Не может такого быть. Она ведь помнит куда больше!

Но память пуста, а вокруг стелется лишь непроглядная тьма.

Больше, куда больше... Слишком скудно для полного сходства. У «Луны» множество значений, она точно знает. Нужна ли кому-то Луна? Помнят ли о ней?

Трудно сказать... О, сколько же времени минуло...

Но вот, заклятие готово, и в тот же миг оковы Гармонии крошатся в пыль под мощью её собственных чар, мерцающих огнями дивных звёзд...

...и по-прежнему нужно выбирать.

Времени слишком мало! Не выразить словами, сколь тянулось ожидание — и в сей изумительный, долгожданный миг ей нужно ещё?!

Нет, просто невозможно. Она выберет одно, хотя бы на краткий срок...

И в последние секунды она улучила краткий миг своей вековечной жизни, чтобы поразмыслить вновь.

Смеющаяся... Звучит приятно, радостно. Радость и счастье — это она помнит. Они ведь приносят благо?

Имя, связанное со смехом — что ж, выбор сделан. В памяти всплывает розовогривая кобылка, что хихикает рядом с синей помладше возрастом. Синяя — она сама? Да, именно она.

Вот оно — счастье. Найтмер Мун счастлива, ибо таков её выбор.

Так или иначе, разве не счастья желает Луна?