Когда хороший человек идет на войну (джен)

Демоны бегут, когда хороший человек идёт на войну.

Наступит ночь, прогоняя солнце прочь,

Когда хороший человек идёт на войну.

Дружба больше не в счёт, а любовь лжёт,

Ночь придёт и тьма грядёт,

Когда хороший человек идёт на войну.

Демоны бегут, так цена отмерена,

Битва выиграна, но дитя потеряно.

Стивен Моффат

— Альбус, есть ли новости?

— Новостей нет.

Альбус сидит за рабочим столом. С тех пор, как он зашел в кабинет, он вставал лишь один раз, чтобы приготовить чай. Это было больше часа назад. Сейчас чашка забыта где-то на краю стола, а чай давно остыл.

— Новостей пока нет.

— Прошло уже несколько часов, — Минерва делает еще пару шагов в комнату и плотно закрывает за собой дверь. Потом проходит к столу и напряженно останавливается. Дамблдор спокойно смотрит на нее поверх очков-половинок. За этот вечер она уже не первый раз справляется, как дела, и директор с грустью отмечает, что она все такая же бледная и мрачная. Смерть Диггори глубоко на нее повлияла, и Дамблдор не удивлен этому. Утрата молодой жизни всегда воспринимается тяжело. — Не может же он быть там так долго.

— Уверен, им есть что обсудить, — мрачно произносит Дамблдор. Его руки спокойно лежат на столе. Если бы не влажное сияние глаз и не угрюмо стиснутые зубы, МакГонагал могла бы обвинить его в полнейшем равнодушии к происходящему. — После столь долгого-то отсутствия, — продолжает директор. — Скорее всего, Северус все еще скармливает Волдеморту информацию про Орден. К этому моменту Том, вероятно, уже знает, что мы готовимся выступить против него.

Мысли о Северусе, о том, где он сейчас, и через что ему приходится пройти, уже несколько часов не дают Альбусу покоя. Словно в солнечном сплетении застряло что-то тяжелое и холодное. Он сам не знает, сколько еще этого вынужденного безделья сможет выдержать.

— Как там Гарри?

— Поппи его осмотрела. Когда я была у него последний раз, он спал. Зелье сна без сновидений, как вы и просили.

— Хорошо. После сегодняшних событий бедный мальчик заслужил немного покоя, — он улыбается Минерве, но улыбка не касается глаз. — Ступайте спать, Минерва. Нет смысла нам обоим с утра быть вымотанными.

Несколько секунд ему кажется, что она начнет спорить. Но она с неохотой кивает и поворачивается к выходу. Альбус подозревает, что через час она вернется. На этот раз она не говорит «спокойной ночи».

Ночь вроде этой не может быть спокойной.

* * *

Еще два часа ничего не происходит, и Альбус подходит к окну с видом на территорию Хогвартса. Если прижаться к стеклу кончиком крючковатого носа, то из окна сквозь кромку деревьев видно берег озера. Небо уже начинает окрашиваться бледно-фиолетовым. Из-за горизонта выглядывает новый день, и очень может быть, что он принесет страшные изменения.

Когда без всякого стука и предупреждения кто-то неловко вваливается в кабинет, Альбус даже не оборачивается. Он и без того понимает, кто это. Только у одного человека может хватить дерзости так бесцеремонно вторгнуться в его частное пространство. И если у этого человека хватило сил доползти до кабинета, значит, он не так уж пострадал.

— Знаете, — небрежно начинает Альбус, — я не понимаю, почему основатели решили сделать именно это место кабинетом директора. Из Гриффиндорской башни вид гораздо лучше.

Слышно, как по ковру свистящим шепотом проносятся полы мантии, и как что-то бесформенное и тяжелое падает на кушетку около стены напротив, как можно дальше от стоящего Альбуса. И все же он не оборачивается.

— Как всё прошло?

В ответ — только угнетающее молчание, и на мгновение он чувствует искушение повернуться и посмотреть на мастера зелий.

— Северус?

— Знакомо, — наконец доносится ответ таким голосом, как будто само это слово невыносимо тяжело произнести. — Слишком знакомо.

Альбус только понимающе кивает. И продолжает смотреть в окно, крепко сжимая руки за спиной:

— Я надеялся, что всё это в прошлом. Однако мы оба знали, что этот день настанет. Что это лишь вопрос времени, — мрачно добавляет Альбус. Его плечи словно прижаты к земле под грузом этой истины. Сегодня он чувствует вес каждого прожитого дня своего возраста. Война. Странно думать, насколько быстро она всё меняет. — Он был рассержен.

Это не вопрос.

— В ярости.

Дамблдор наконец медленно поворачивается к своему вновь внедренному шпиону.

— О, мальчик мой.

Северус с закрытыми глазами лежит на директорской красной кушетке, глубоко зарывшись в подушки, и безостановочно водит пальцами по вискам. Даже с такого расстояния Дамблдор видит, как дрожат его руки. Он делает шаг вперед и хочет еще что-то сказать, но Северус тут же открывает глаза и бросает предостерегающий взгляд.

— Даже не думайте.

И впервые, с тех пор как Гарри вернулся из лабиринта, Альбус искренне, хоть и едва заметно, улыбается. Северус ненавидит жалость во всех ее проявлениях.

— Даже не думаю, Северус. И не мечтал.

Разумеется, это его не останавливает от того, чтобы подойти ближе. Альбус подходит к кушетке и садится на ее край:

— Теперь рассказывайте.

— Крауч, похоже, был намеренной жертвой, — медленно начинает Северус. — Да, он помог Темному Лорду восстановить силы, но тот с самого начала был готов им пожертвовать.

То же самое можно сказать о большинстве Упивающихся смертью, за редким исключением. Не так уж сложно было набирать последователей.

— Всё его внимание сейчас сосредоточено на Поттере. Убить мальчишку он хочет еще сильнее, чем победить вас, Альбус. Особенно после его очередного чудесного спасения, — голос Северуса звучит тихо, глаза полуприкрыты и смотрят вниз, он продолжает массировать виски. — Поттер в опасности, даже здесь, в Хогвартсе.

Альбус и сам это понял с оглушающей ясностью, когда мальчик вернулся, крепко сжимая тело Седрика Диггори. В это непросто поверить, но они не смогут защитить Гарри Поттера даже в Хогвартсе.

Волдеморт вернулся, отрицать это невозможно, и теперь все они уязвимы.

Северус продолжает навязчиво массировать виски. Дамблдор берет его руку в свою и крепко сжимает, чтобы прекратить беспокойные движения. Синие глаза пронизывающе смотрят на Снейпа, словно пытаясь вытянуть из него больше информации. В каком-то смысле, так оно и есть, думает Альбус.

— А что с вашим положением у Упивающихся? — ладонь Северуса напрягается в его руке.

— Положение надежно. По крайней мере, пока. Он остался доволен той информацией, которую я ему предоставил, — Северус наконец открывает глаза и по-настоящему смотрит на Альбуса. На фоне бледной кожи в сумеречном предрассветном освещении кажется, что под глазами синяки. — Подозреваю, что только это и позволило усмирить его ярость.

— Я в этом убежден. У Тома всегда был совершенно невыносимый характер. — «Мягко говоря», мысленно добавляет Альбус. Неожиданно крепкими пальцами он проводит по руке Северуса. Как будто одно это простое движение может успокоить дрожь. Альбус не удивлен, что Северус не одергивает руку от такого небольшого жеста поддержки. Ему этой ночью пришлось не лучше, чем всем остальным.

Какое-то время они молча сидят вместе, каждый в своих мыслях, находя компанию друг друга умиротворяющей. И в то же время мысленно готовятся, хоть и с неохотой, к новому дню и, значит, новой битве.

Дамблдор поднимает глаза и только теперь видит сквозь две занавески черных волос, что глаза Северуса закрыты и он, как это ни странно, дремлет.

Он крепко сжимает ладонь.

— Северус? Пора спать, мальчик мой. Но можете остаться здесь, если хотите. Уверен, что Фоукс не будет возражать против компании.

Северус несколько раз открывает и закрывает глаза, потом убирает волосы от лица и, отняв наконец ладонь из рук Дамблдора, собирается встать. Судя по взгляду, он только что вспомнил о том, что вообще-то ему должно быть неловко. Альбус притворяется, что не замечает.

— Нет, я должен…

— Волдеморт, — Альбус подчеркнуто игнорирует, как Северус резко дергается от этого имени, — прямо сейчас не идет в атаку на врата Хогвартса. У вас будет еще много времени, чтобы поволноваться об этом, обещаю.

Альбус встает перед Северусом и слегка сжимает его плечи:

— Спасибо вам, мой друг. Спасибо за беспримерное мужество.

И это правда. Лишь немногие обладают такой преданностью, что способны добровольно, без единого возражения или жалобы отдаться на милость сумасшедшему.

Обычно красноречивый Северус несколько мгновений не знает, как ответить. Потом просто кивает, не принимая и не отклоняя комплимент.

Еще мальчиком он испытывал дискомфорт, когда ему доставались одобрение или похвала. По крайней мере в некоторых вещах он не изменился, думает Альбус, но не может определить, к добру ли это.

Наконец Альбус делает шаг назад:

— Идите отдыхать. Подробнее поговорим позже.

Завтра им предстоит война.