Грань (гет)

Неяркое зимнее солнце медленно опускалось за горизонт, скрываясь за каменистой грядой холмов. Самый высокий из них напоминал голову волка с настороженными в охотничьем азарте ушами и ощетинившейся пастью, зубами которой служили высокие, укрытые снегом ели. Солнце коснулось этих острых клыков, и они вцепились в него, не желая упускать добычу. Закат окрасился кровью. Алый свет разливался в воздухе, заполняя пространство между деревьями, превращая окружающий мир в нечто более яркое и одновременно зловещее.

Река тоже была красной. Она стремительно убегала вдаль, плескалась на камнях, разливалась блестящей гладью. Она ничего в себе не отражала, эта река, но всё равно нужно было очень внимательно следить за ней, всматриваться в глубину, и тогда, может быть, там открылось бы что-то важное. Слышно ничего не было, а потом раздался тихий звук, поначалу напоминающий плач. Но через пару мгновений стало ясно, что это лишь обыкновенный шум воды, как от любой быстрой реки. Вода тоже стала обычной, красный цвет растворился, уступив место белому, и в реке наконец отразилось уже начинающее темнеть небо.

Солнце окончательно скрылось в “волчьей пасти”, заставив напоследок сверкнуть красным ложбинку, служившую глазом “волку”. Настали сумерки, уже не день, и ещё не ночь. Ещё можно было ничего не делать и ни о чём не думать, замерев на этой границе, и это было так хорошо. Пусть бы это длилось вечно.

Его заставило очнуться громкое хлопанье крыльев. Перед самым его носом с ветки слетела большая сова, пронеслась низко над землёй и ушла в вечернее небо. Он проводил птицу взглядом, опустил глаза и обнаружил себя стоящим по колено в речной воде, в двух шагах от берега. Всё вокруг устилал снег, но у самой воды берег был почему-то голым и чёрным. Несмотря на то, что вода не замерзала, было ясно, что она очень холодная. Должна быть очень холодной. Он вдруг осознал, что не чувствует этого. Вообще ничего не чувствует. Ни холода, ни боли, ни тревоги. Почему должна быть боль? Этого он тоже не знал. И ему было всё равно.

Он не помнил, как здесь оказался. Не понимал, нужно ли ему или кому-то ещё, чтобы он был здесь. Он ничего не знал и ничего не чувствовал. Ну, почти ничего. Хотелось закрыть глаза и не двигаться. Он смежил веки, погружая мир во тьму. Но, постояв так немного, он обнаружил, что это почему-то не приносит желанного покоя. Что-то было там, внутри, не дающее сознанию угаснуть окончательно. Он не мог понять, что именно. Какое-то намерение, какое-то стремление, какое-то желание, которое нужно было осуществить непременно. И имя. Ещё было имя, оно металось в голове, кололо в сердце ледяной снежинкой, просилось наружу.

Он поднял лицо к небу. Его губы шевельнулись, но он не произнёс ни звука.

Стемнело окончательно. На ясном небе высыпали звёзды, предвещая ночное усиление мороза. Над холмом, похожим на волка, поднялась луна, как будто зверь, проглотив дневное светило, подарил небу другое взамен. Это волчье солнце было, по мнению зверя, намного лучше, на него можно было выть от тоски и холода. И в подтверждение волчий вой действительно раздался над округой, сначала далёкий и одиночный, он постепенно множился, усиливался и приближался.

Этот ли вой послужил причиной, или может быть лунный свет, или что-то ещё, но он вдруг ощутил, как в нём понемногу начинают просыпаться чувства и воспоминания. Правда, они оставались тусклыми, неявными. Ощущение боли и холода так и не появилось. Как, впрочем, и страха.

Зато вернулось чувство, которое, наверно, можно было бы назвать разочарованием. Горечь от упущенной цели. То, к чему он стремился, было так близко, ему казалось, что стоит только руку протянуть, и он обретёт в своё полное распоряжение всё желаемое. Воспоминание об этом вдруг ярко вспыхнуло внутри, он поднял и вытянул вперёд левую руку. В какой-то миг ему померещилось, что вот, он всё ещё может получить это прямо сейчас.

Левая рука была вся измарана чем-то красным.

Он отшатнулся, качнулся назад, оскальзываясь на речном дне, с трудом сохранил равновесие. Недоумённо пошарил взглядом вокруг, припоминая, что всё ещё стоит в воде. Это не имело значения, но всё же нужно было уходить отсюда, нужно было двигаться дальше. Теперь он снова знал, зачем и куда именно.

Не медля больше ни мгновения, он решительно шагнул на чёрную землю.