Вспомни (джен)

* * *

Рафаэль сглотнул и сильнее, до хруста суставов, сжал в пальцах саи. Все это ему напоминало сцены из старых вестернов, когда герой и злодей стоят друг напротив друга. Глаза в глаза. Камера показывает их напряженные лица, сжатые в тонкую линию губы, подрагивающие пальцы расстегивают одним движением кобуру и замирают в сантиметре над револьвером. Играет нагнетающая атмосферу музыка, а между противниками по желтой утоптанной потрескавшейся земле ветер гонит перекати-поле.

Музыка, конечно, не звучала, но с каждой секундой становилось все невыносимее смотреть в такие родные синие глаза. И как бы Раф ни старался, никак не мог найти в каком-то незнакомом ему взгляде хоть частичку прежнего тепла.

Лео казался спокойным, очень спокойным, даже преувеличенно спокойным. Он стоял вполоборота, опустив клинок к земле, слегка повернув голову к брату и глядя на него синим искрящемся льдом. Раф даже поежился, почудилось, что температура воздуха начала стремительно падать. Ветер, подхватив длиннющую черную ленту, рванул ее вверх, и растрепанные, неаккуратно подрезанные концы зазмеились по воздуху.

Мастер сай слегка наклонил в сторону голову: странно, Леонардо раньше никогда не относился так небрежно к своей экипировке, пусть это всего лишь маска. Но лунные блики, отраженные режущей кромкой катаны, говорили, что за оружием он следит все так же тщательно, и теперь даже рукояти клинков были обмотаны черной кожей вместо привычной — коричневой.

«Что творится у тебя в голове, Бесстрашный?»

Вокруг стояла оглушительная тишина, сквозь которую можно было услышать биение собственного сердца. Мир будто замер, все кругом затаило дыхание, и даже само время остановилось в ожидании. И только ветер, изредка завывая в проводах, шуршал опавшими листьями, гоняя их по холодному бетону, а громадная белесая луна серебрила зеленую кожу, делая ее мертвенно-бледной. Раф хмыкнул, все просто как по заказу. Все вокруг — и ветер, и луна, и тишина — нашептывало, что сегодня кто-то должен умереть.

Леонардо развернулся всем корпусом к брату, слегка склонился в поклоне, прикрывая глаза, поднял клинок, взявшись за цуку двумя руками, и отвел правую ногу назад, перенося на нее часть веса.

— Лео? — Раф едва заметно качнул головой, но все же перехватил саи поудобнее.

* * *

— Лео, ты куда? — Донни высунулся из лаборатории, кидая вопросительный взгляд на лидера. После продолжительного громкого спора в додзе тот стремительно идет к выходу, уверенными шагами пересекая комнату.

— Надоело все, — не оборачиваясь и не меняя своего маршрута, бросает Лео. — Пойду, пройдусь.

Когда старший скрывается в заброшенном туннеле, Дон поворачивается к прислонившемуся плечом к дверному косяку и скрестившему на груди руки бунтарю.

— Что у вас опять стряслось? — да, старшие иногда ругаются, иногда по пустякам, иногда это переходит в глобальный конфликт, но обычно уходит Раф, и обычно они быстро мирятся, не в силах долго злиться друг на друга. А то, что сегодня сбежал гулять по крышам именно лидер, как-то нервирует. Донни чувствует какую-то смутную тревогу и не может определить ее происхождение. И гений пытается хоть намекнуть вспыльчивому брату, что он волнуется и лучше бы догнать старшего. — Может, не стоит ему одному бродить?

— Не маленький, — Раф машет рукой и направляется обратно в додзе. — Успокоится, сам вернется.

Но Лео не вернулся. Ни утром, ни на следующий день, ни через неделю.

* * *

— Лео… — если бы он только знал, что все так обернется. Сам бы побежал за лидером, сам бы просил прощения и никуда бы не отпустил. Где только было его чутье, почему он не почувствовал затаившуюся за углом беду?

* * *

— Если бы ты меня слушал, у нас бы все получилось! — Лео закипает и уже еле сдерживается, сжимая кулаки.

— Если бы я тебя слушал, ты бы сейчас не орал на меня тут, а валялся бы на столе, и Донни бы штопал твою потрепанную шкурку! — мастер сай очень злится. Злится на бестолкового лидера, который никак не хочет понять, что Раф переживает и не может стоять в стороне, когда его жизни угрожает опасность. А этот придурок ничего не замечает и берет на себя слишком много, как специально подставляясь.

— Зато там теперь лежит Майки с дырой в боку, а Донни третий день чинит наш фургон! — лидер указывает рукой в сторону лаборатории гения, а глаза сверкают острыми льдинками, и отступать, признавая свою неправоту, он не собирается.

— Это всего лишь царапина! И Майки сам виноват, нечего было лезть, куда не просят! — Раф скрещивает руки на груди, всем своим видом показывая, что вот ни капельки не считает себя виноватым.

— Что за чушь ты несешь?! — нервы у старшего на пределе, Лео кажется, что брат его совсем не слышит и просто показывает свой строптивый характер.

— Знаешь что, Лео, — аргументы кончаются, что еще сказать, бунтарь не знает, но последнее слово все же должно остаться за ним. — Иди ты к черту!

— Ну и отлично! — сил спорить уже просто не остается, хочется выбраться на поверхность и деть куда-то обиду на непонятливого брата.

— Отлично!

— Счастливо оставаться!

— Скатертью дорога!

Лео резко разворачивается и стремительно вылетает из додзе, а Раф медленно выдыхает, опуская голову, и идет следом, останавливаясь в распахнутых дверях и глядя на метнувшегося в туннель старшего брата и махнувшие на прощание концы голубой ленты.

* * *

— Лео… Брат… — Рафаэлю совсем не хотелось, чтобы последние его слова, которые бы Лео запомнил, были: «Иди к черту!», но мастер сай совсем не уверен, помнит ли лидер вообще хоть что-то. — Брат!..

На не выражающее никаких эмоций лицо лидера легла косая надменная улыбка, а зеленые пальцы перебрали по черной оплетке, перехватывая рукоять поудобнее. И Раф в неверии попытался поймать блескучий синий взгляд, в котором кроме злости и презрения нашлось бы еще хоть что-то от того, прежнего Лео. Но ничего не находится. Нет-нет-нет. Это же не может быть его лидер, старший никогда бы так не посмотрел на Рафа, что бы тот ни натворил.

Леонардо всегда прощал его, часто первый шел на примирение. Да и ссора-то, по сути, была самой обычной, ничего такого, чего бы они уже не проходили, все должно было быть как всегда.

Но как всегда не было.

Старший пропал, и пока они искали его по всему Нью-Йорку, чего только Раф не передумал. Он уже был готов и надрать ему задницу за такие выкрутасы, и бесконечно извиняться, и даже… похоронить. Думать об этом было страшно и больно, тяжко. Да, Раф считал, что отчасти виноват в исчезновении лидера, и пытался даже не представлять, что могло случиться, особенно — самые худшие варианты. Но настырные мысли так и лезли в голову, предлагая самые жуткие картины в мельчайших подробностях. От этого горький ком вставал в горле, а усталость после непрерывной беготни по крышам отходила на второй план, и он гнал себя вперед, прикрикивая на братьев, чтобы не отставали.

* * *

— Лео!!! — трое братьев кидаются к стоящему на краю парапета мутанту, так похожему на их потерявшегося лидера.

Катана с противным протяжным скрежетом, царапающим слух, покидает ножны, и ниндзя едва успевают затормозить перед острием, направленным в их сторону.

— Лео? Ты чего?

Черепаха в черной повязке медленно поднимает взгляд, блуждающий до этого по земле — холодный и пустой, а губы растягиваются в злорадной усмешке.

Братья в нерешительности переминаются с ноги на ногу, пытаясь понять, что же такое происходит. Это же Лео? Или не Лео? Глаза — в синей радужке искрится иней — определенно принадлежат старшему брату и одновременно — совершенно чужие.

* * *

— Брат!.. — Раф не знал точно, что случилось с лидером за время его отсутствия. Он знал только, что это — не их Лео. Не тот Лео, каким он его знал и помнил.

— Начнем, пожалуй, — слова прозвучали ровно, без дрожи и надрыва. Это совершенно точно голос старшего, только звучит он совсем по-другому — с безразличием.

— Не надо… — мастер сай не испытывал ни малейшего желания драться с лидером, ему не хотелось искалечить своего брата, но умирать самому тоже как-то не хотелось. А улыбка на таком знакомом-не знакомом лице расползлась еще шире, открывая белые плотно сжатые зубы.