Дело о пропавшей диадеме (джен)

Недавно я разбирал свои записи и наткнулся на заметки об одном деле, которое, как мне тогда показалось, не могло представлять интерес для широкой публики, поэтому осталось необнародованным. Однако ознакомившись со своими записями сейчас, я изменил свое мнение. События, которые я собираюсь описать, происходили в то время, когда мы с Холмсом только познакомились и я еще не свыкся с его методом дедукции.

Тот день был самым обычным, ничем не примечательным. Время близилось к полудню, Холмс сидел в кресле: предыдущее дело было закончено, нового не было. Тусклое зимнее солнце освещало Бейкер-стрит; я раздумывал, стоит ли сегодня идти в клуб или лучше остаться дома.

В этот момент раздался звон дверного колокольчика, и через несколько мгновений в гостиную вошла сопровождаемая миссис Хадсон пожилая леди. Остановившись на пороге, она с достоинством оглядела комнату и нас, слегка наклонила голову и присела в кресло, которое ей любезно предложил Холмс. Миссис Хадсон сообщила, что подаст чай в течение десяти минут, и удалилась.

Посетительница представилась как Мюриэль Пруэтт; она рассказала нам, что живет одна, но по соседству с ней проживает племянница с семьей, которая, по ее собственным словам, настолько многочисленна, что нет нужды запоминать всех и каждого. Надо отметить, что посетительница нисколько не стеснялась в выражениях, описывая недостатки, присущие ее родственникам. В конце концов Холмс, дождавшись паузы в речи мисс Пруэтт, спросил:

— Что же привело вас ко мне?

— О вас говорят как о человеке, обладающем выдающейся проницательностью. У меня нет желания впутывать в это дело полицию, однако вчера в моем доме произошло возмутительнейшее преступление, и я нуждаюсь в ваших услугах. Дело в том, что старший сын моей племянницы, Билл, в скором времени должен жениться на особе, надо заметить, не слишком приятной и чересчур легкомысленной. Подумать только, она ведь француженка! Она служила гувернанткой у наших соседей, какой позор! Но женитьба была окончательным решением Билла, и его родители выразили свое согласие, хотя я их предостерегала против такого шага! По традиции нашей семьи, невеста на свадьбу надевает фамильную диадему, и в настоящее время эта диадема хранится у меня, поскольку я являюсь последней из Пруэттов. Вернее, хранилась... Вчера я обнаружила пропажу!

— Вы считаете, что ее украли?

— Разумеется!

— Было ли украдено что-то еще?

— Нет, только диадема. Она хранилась в тайнике, о котором никому, кроме членов семьи, не было известно. Я хочу избежать огласки, поэтому обратилась к вам.

— Мы возьмемся за это дело. Ждите нас завтра утренним поездом. Кроме этого, полагаю, нам придется нанести визит вашим родственникам и побеседовать с ними.

Остаток дня Холмс провел в размышлениях, я не смел ему мешать.

Утром следующего дня мы стояли перед небольшим аккуратным домиком, окруженным садом, — здесь, по всей видимости, и жила мисс Пруэтт. Служанка проводила нас в гостиную, где нас встретила хозяйка, выразившая желание как можно скорее приступить к делу.

Холмс внимательнейшим образом осмотрел тайник, в котором хранилась семейная драгоценность, — тот находился в нише в стене, закрытый картиной. Пока мой друг был занят расспросами хозяйки, касавшимися того, кто еще осведомлен о тайнике, я решил потренироваться в использовании дедукции. Подойдя к окну, выходившему в сад, я рассматривал подоконник и рамы в тот момент, когда Холмс, неслышно приблизившийся ко мне сзади, воскликнул:

— Вы абсолютно правы, мой дорогой друг! Видите эти следы?

Приглядевшись, я действительно заметил едва видные царапины, которые не увидел бы, если бы Холмс любезно не указал бы мне на них. Признаться, я всегда считал его наблюдательность и умение делать правильные выводы чем-то сродни волшебству, поэтому ничуть не удивился бы, скажи он в тот момент, что ему уже известен преступник. На мой вопрос он лишь рассмеялся и сказал:

— К сожалению, вы преувеличиваете мои способности, — и, обернувшись к Мюриэль Пруэтт, продолжил: — Нам необходимо встретиться с вашими родственниками. Это возможно?

Хозяйка, немного поморщившись, сообщила, что ее родственники, по всей вероятности, сейчас дома — они ведь готовились к свадьбе. По тону, которым это было сказано, можно было ощутить всю глубину презрения, которое старая леди испытывала к избраннице своего внучатого племянника.

Семейство Уизли действительно жило неподалеку — до их дома, именуемого самими Уизли «Норой», мы добрались всего лишь за четверть часа. Нас встретила племянница мисс Пруэтт — Молли Уизли, являвшая собой полную противоположность своей тете. Ее супруг, мистер Артур Уизли, был государственным служащим и в тот день отсутствовал.

Старший сын миссис Уизли, Билл, уже ждал нас, и первое, что он произнес, как только услышал наши имена, было:

— Уверяю вас, Флер — честная и порядочная девушка, и она никогда не совершила бы это преступление!

— Мы этого и не утверждали, — успокаивающе произнес Холмс, — но наше дело — разобраться во всем, рассмотреть это дело абсолютно беспристрастно и, надеюсь, никто из вас, — он обвел присутствующих взглядом, — не откажет нам в помощи. В первую очередь я хотел бы побеседовать с каждым из присутствующих лично, не делая поспешных выводов.

Миссис Уизли проводила нас в библиотеку и сказала, что в нашем распоряжении столько времени, сколько потребуется, если мы пообещаем ей, что разберемся в этом ужасном деле. Холмс заверил хозяйку, что сделает все, что в его силах, и выразил желание побеседовать с ней первой.

Миссис Уизли устроилась в кресле напротив и, не дожидаясь вопросов, сказала:

— Я знаю, что моя тетя уже сообщила вам о своих подозрениях в адрес Флер Делакур.

— Расскажите о ней. Почему мисс Пруэтт питает такую неприязнь к ней?

— Полагаю, из-за ее происхождения. Понимаете, она ведь француженка, кроме того, когда Билл только познакомился с ней, она служила гувернанткой у наших соседей. Вы знаете, должна признать, что вначале я относилась к ней не слишком-то благосклонно, однако теперь я вижу, что, невзирая на ее положение, она достойная девушка. Тетушка Мюриэль с этим не согласна.

— Расскажите о ваших соседях — бывших работодателях мадемуазель Делакур.

— Крамы живут тут относительно недавно, всего несколько лет. Они приехали откуда-то с континента, мне точно неизвестно, откуда. Почтенная семья — супруги и двое детей, гувернантка нужна была им для младшей дочери. Пожалуй, больше я ничего не могу рассказать, мы не слишком близко общаемся.

— Кто еще живет по соседству?

— Только Лавгуды. Мистер Лавгуд, конечно, известен своими чудачествами, но, уверяю вас, он совершенно безобидный человек, просто после смерти жены он… как бы это сказать… будто потерял связь с внешним миром. Живет вместе с дочерью и ее мужем. Милейшие люди.

— Скажите, миссис Уизли, кому было известно о диадеме?

— Всем родственникам, разумеется. Возможно, кому-то из тех, кто присутствовал на свадьбе моей младшей дочери год назад — она надевала эту диадему на торжество.

— Что ж, благодарю вас за сведения, миссис Уизли. Не смею больше задерживать, — и Холмс с любезной улыбкой распахнул дверь библиотеки, приглашая следующего войти. Миссис Поттер, урожденная Уизли, зайдя, вопросительно посмотрела на меня, не зная, как вести себя в подобной ситуации. Однако мой друг уже обернулся к ней и первый же вопрос не заставил себя ждать:

— Миссис Поттер, скажите, пожалуйста, что явилось причиной вашей неприязни к мадемуазель Делакур?

Девушка немного побледнела, однако все же решилась уточнить:

— Почему вы решили, что я испытываю неприязнь к кому бы то ни было?

— Миссис Поттер, я внимательно наблюдал за всеми находящимися в этом доме, когда нас представляли, и, поверьте, ваше недовольство по поводу грядущей свадьбы было видно невооруженным глазом!

Разговор с миссис Поттер не смог прояснить ситуацию с похищением диадемы, впрочем как и беседы с другими домочадцами. Уже покидая Нору, мы встретились с приятным молодым человеком — мистером Поттером, вернувшимся со службы в этот день раньше обычного.

— Решил сделать приятное жене, она так переживает в последнее время. Как считаете, прогулка поможет ей успокоиться?— мистер Поттер был весьма непосредственен.

— Возможно, стоит подарить ей букет любимых цветов. Женщинам нравятся такие приятные пустяки, — попытался поддержать его я. Однако мистер Поттер отчего-то погрустнел еще сильнее.

— Джинни нравится лилии, растущие в саду, но садовник совершенно их запустил, и они еще не зацвели.

— Очень жаль.

— Нужно было саму проследить за лилиями, но я был совершенно занят на службе…

Холмс, безучастно наблюдавший за нашей беседой, заметно оживился и, едва дождавшись ухода мистера Поттера, нетерпеливо спросил:

— Скажите, Ватсон, как вы относитесь к садоводству?

— К садоводству? Мне оно кажется не слишком увлекательным занятием. Возможно, к старости, если у меня появиться свой дом… Хотя, мне кажется, лучше нанять хорошего садовника.

— Совершенно с вами согласен, мой друг. Хороший садовник все же лучше. Не хотите ли прогуляться со мной, чтобы оценить местные красоты?

Мы прошлись по окрестностям. Признаться, подобные прогулки всегда действовали на меня успокаивающее, однако необходимость как можно скорее разрешить это дело постоянно напоминала о себе. Холмс погрузился в размышления; впрочем, позднее он предложил передохнуть в пабе неподалеку и обменяться впечатлениями и выводами.

В пабе Холмс с непринужденным видом сделал несколько замечаний по поводу увиденного, обратил внимание, что сад Крамов выглядит наиболее строго, в то время как у Уизли не мешало бы навести порядок в дальней части сада, чрезвычайно заросшей. Хозяин паба поведал нам, что садовник Уизли служил у них уже очень много лет и что мистер Поттер хотел бы найти другого, но выгнать старого слугу никак нельзя, а на двух садовников тратиться — слишком расточительно.

На следующей день мы вновь посетили Нору, где нас уже ждала мисс Пруэтт.

— Как долго вы еще будете разбираться? Мы не можем откладывать свадьбу.

— Мисс Пруэтт, наше расследование уже завершилось, — неожиданно для меня заявил Шерлок. — Не могли бы вы позвать садовника, который служит в этом доме?

— А причем здесь садовник? Он служил еще деду мистера Уизли!

— Мне необходимо выяснить всего одну вещь.

Когда пришел взволнованный старик, Холмс задал ему лишь один вопрос:

— Вы зарыли диадему под клумбу с лилиями?

Тем же вечером на Бейкер-стрит, 221б Холмс рассказывал мне, как он понял, кто украл диадему.

— Это элементарно! Я обратил внимание, что лилии уже отцвели и у Крамов и даже у Лавгудов, хотя их сад был самым запущенным. А у Уизли они действительно даже не распустились.