По следам Белого Кролика (джен)

В период с 1883 по 1887 годы я жил в Соединенных Штатах Америки, имел частную врачебную практику в Сан-Франциско и потому довольно редко навещал Шерлока Холмса, все так же проживавшего на Бейкер-стрит в Лондоне.

Однажды — а это было в июне 1886 года — я принял предложение своего товарища Майкла Стэмфорда об участии в конференции врачей, проходившей тогда в Лондоне. И не упустил возможность навестить знакомый дом на Бейкер-стрит. Тогда я даже не представлял, что наша встреча с Холмсом станет началом еще одного довольно интересного расследования.

Но обо всем по порядку. Итак, 21 июня 1886 года, незадолго до ленча, я позвонил в дверь дома 221б по Бейкер-стрит. Поприветствовав открывшую мне миссис Хадсон, я не стал ждать, когда она предупредит Холмса о моем визите, и поднялся наверх.

На пороге в гостиную я столкнулся с разъяренным молодым человеком, стремительно промчавшимся мимо меня. Он остановился на ступенях и крикнул в открытую дверь:

— Это было невероятно глупо, мистер Холмс! — и, чуть не сбив с ног миссис Хадсон, сбежал с лестницы. Хлопнула парадная дверь. Изумленно посмотрев назад, я переступил порог знакомой гостиной, в которой ничего не изменилось с последнего моего посещения, и сразу же увидел Холмса, сидевшего в кресле в углу комнаты. Он задумчиво разглядывал запачканный чем-то темно-багровым серебряный портсигар, лежавший на столе перед ним.

— Боже! — воскликнул я, когда понял, что это были за пятна. — Что произошло?

— Здравствуйте, Уотсон, — поднял голову Холмс. — Ничего страшного, мой друг. И как ни жаль, ничего любопытного.

— А молодой человек, что выскочил от вас? Чего он хотел? — с интересом поглядывая на портсигар, спросил я.

— Ха... Сей юноша потрясал вот этим и требовал, чтобы я все бросил и отправился на расследование убийства. Пришлось прогнать, — покачав головой, протянул Холмс.

— Друг мой, с каких пор вы не развлекаетесь расследованиями убийств? — недоуменно спросил я, присаживаясь в кресло.

— Дорогой Уотсон, я всегда рад заняться интересным делом. Но когда меня пытаются оскорбить, например, так, как это сделал молодой человек, что только что покинул мою гостиную…

— Как? Окровавленным портсигаром?! — перебив Холмса, уточнил я.

— Прискорбно, Уотсон! Неужели практика в Америке так плоха, что вы разучились отличать настоящую кровь от поддельной? — усмехнулся Холмс. — Взгляните, — он протянул мне портсигар. — Это не кровь, а сироп. Кукурузный, с легкой примесью шоколада. Обычно такой используют в театральных пьесах.

— Никогда бы не подумал, — удивленно протянул я. — Я всегда считал, что там используют обычную краску.

— Раньше — да. Но сироп намного дешевле. И придать ему цвет настоящей крови намного проще, чем краске. Хотя не всякий, конечно, отличит, — закурив от любезно зажженной мной спички сигарету, произнес Холмс. — Теперь вы понимаете, Уотсон, — продолжил он, сделав глубокую затяжку, — почему я прогнал этого нахального молодого джентльмена?

— Право, не совсем, — пожал плечами я, положив портсигар на стол. — Как я понял, это — подделка…

— Ну почему же, — прервал мои размышления Холмс. — Портсигар подлинный, это вне всякого сомнения. Был сделан в 1879 году фирмой Blanckensee&Son в Бирмингеме. Ручная работа, серебро.

— Я имел в виду кровь, — осторожно заметил я, тоже прикурив сигарету.

— Кровь — да, бутафория, тем более плохо сделанная. Ее можно отличить от настоящей даже невооруженным или таким неискушенным, как у миссис Хадсон, взглядом, — сердито произнес мой друг.

Будто услышав слова Холмса, в гостиную вошла миссис Хадсон.

— Мистер Холмс! — обратилась она к Шерлоку. — Надеюсь, молодой человек, что недавно покинул вашу гостиную, никогда больше не переступит порог этого дома!

— Что-то случилось, миссис Хадсон? — поинтересовался Холмс.

— Я всякое видела с тех пор, как вы поселились у меня. Толпы мальчишек, заплаканные леди… Но такой невоспитанности я не потерплю…

— Миссис Хадсон? — спросил я.

— Этот юноша посмел отдавить мне ногу и даже не извинился!

— Смею вас заверить, миссис Хадсон, — как мне показалось, весьма искренне произнес Холмс, — этого больше не повторится.

— Я надеюсь, мистер Холмс, — ответила ему миссис Хадсон и вышла из гостиной.

На некоторое время в комнате воцарилось молчание.

— Мэри передавала вам привет, — произнес я спустя несколько минут, совершенно не зная, о чем говорить, чтобы вновь не коснуться темы заляпанного сиропом портсигара.

— Это очень мило с ее стороны, — мягко улыбнулся Холмс. — Дружище, вы наверняка хотите узнать, с какой тайной связана эта вещица, не так ли?

— Вы как всегда проницательны, Холмс, — кивнул я.

— Я поведаю вам чуть позже, — произнес Холмс. — А теперь, не желаете ли вы разделить со мной ленч?

— Почту за честь, — слегка склонил я голову.

Во время ленча Холмс изволил откушать со мной омлет из пары яиц и две чашечки чая, а также рассказал мне о новом инспекторе из Скотланд-Ярда, недавно обратившемся за помощью в одном довольно щекотливом деле к моему другу-детективу. По мнению Холмса, этот полицейский был еще глупее, чем Лестрейд, который тоже звезд с неба не хватал, но на фоне новенького был несомненным гением.

Перекусив и вдоволь посмеявшись над рассказами моего друга, я было собрался домой, но в этот момент внизу прозвенел звонок. А спустя минуту к нам поднялась миссис Хадсон.

— К вам посетительница, мистер Холмс, — произнесла она, обращаясь к нему.

Холмс в ответ слегка рассеянно, как мне показалось, кивнул и обратил свой взор в окно, подкурив сигарету.

— Вы много курите, Холмс, — словно вспомнив, что являюсь врачом, упрекнул я детектива, улыбнувшись.

— Доктор Уотсон, — усмехнулся Холмс. — Не желаете сигарету?

— Не откажусь, — кивнул я.

Не успел я опуститься в кресло и взять сигарету, как в дверь неожиданно постучали. Я с немалым трудом смог вспомнить, что миссис Хадсон говорила о посетительнице, и в легком изумлении обернулся. На моей памяти все, кто приходил сюда к Холмсу, входили в гостиную без стука.

Мой друг тоже, казалось, не предполагал, что посетительница решит постучать после того, как ее уже пригласили, и, странно улыбнувшись, крикнул: «Прошу, миссис Кингсли!».

Дверь, скрипнув, открылась, и через порог переступила леди, одетая в довольно красивое, но простое платье. У нее был мягкий, нерешительный взгляд, а лицо еще хранило следы увядшей молодости. Она слегка удивленно посмотрела на Холмса и, пройдя к столу, остановилась возле него.

— Прошу, присаживайтесь, миссис Кингсли. Ваш путь из Вулиджа был довольно долгим, и вы наверняка устали, — произнес мой друг, даже не потрудившись, в отличие от меня, подняться из кресла и все так же безмятежно выпуская кольца дыма изо рта.

— Мы знакомы, мистер Холмс? — спросила леди, присаживаясь на любезно предложенный мной стул.

— Не лично, миссис Кингсли. Некогда, шесть лет тому назад, я изловчился поймать вора, что обкрадывал склады вашего покойного мужа. В те времена я был довольно частым гостем в вашем доме, но вам меня не представили — нам с мистером Кингсли постоянно было недосуг.

— Но как же вы… — начала миссис Кингсли, но Холмс в свойственной ему манере перебил ее, предвосхищая вопрос.

— Как я узнал вас? По кольцу. У Чарльза, вашего мужа, было точно такое же. Золото с легкой примесью олова. Сделано на заказ в Лондоне у ювелиров Картье. Другого такого кольца, кроме как на вашем пальце, не существует. Поэтому я посмел предположить, что вы — миссис Кингсли.

— Это действительно так, — кивнула миссис Кингсли.

— Теперь вы наверняка задаетесь вопросом, откуда я узнал, что вы приехали из Вулиджа, не так ли? — улыбнулся Холмс.

— Да, как? — спросил я, немного опередив миссис Кингсли.

— Это очень просто. Колеса вашего ландо, миссис Кингсли, что стоит у парадной двери, — Холмс указал на окно, — как и ваши туфли, измазаны илом. А такую грязь можно найти только в окрестностях Вулиджа.

— Но Темза ведь вся заилилась, — попробовал я возразить умозаключениям Холмса.

— Несомненно, — кивнув, подтвердил Холмс. — Но лишь в окрестностях Вулиджа илом покрыто не только побережье реки, но и некоторые улицы. Связано это с тем, что кэбам постоянно приходится ездить по берегу, после чего собранный там на колеса ил оседает на остальных дорогах. Тем более что уважающие себя леди не гуляют по побережью Темзы в Лондоне, кроме как на набережной. А ее регулярно чистят от ила и песка, в отличие от побережья у Вулиджа.

— Поразительно! — воскликнул я, не сдержавшись. Я опустил глаза, стремясь увидеть туфли миссис Кингсли. Однако меня ждало разочарование, они были целиком скрыты подолом платья. Видимо, мой невероятный друг заметил ил на туфлях, когда леди перешагнула через порог и приподняла краешек юбки. Умопомрачительная внимательность. Никогда и не подумал бы обратить внимание на грязь на туфлях леди, а возможность разобрать, что налипло на колесах у стоящего под окнами кэба, и вовсе поражала мое воображение.

— Но есть еще один немаловажный факт, почему я предположил, что наша гостья прибыла сюда из Вулиджа, — продолжил Холмс после короткого молчания и, поднявшись из кресла, прошел к столу. Там он взял газету и передал ее мне.

— «Таймс», двухдневной давности, — слегка обескураженно оглянувшись на Холмса, сказал я.

— Вот именно, — воскликнул Холмс, отчего миссис Кингсли вздрогнула и удивленно покосилась на детектива. — Два дня тому назад, если верить передовице, лорд и леди Эскот устраивали званый бал по случаю помолвки их единственного отпрыска. А если знать, что лорд Эскот и покойный Чарльз Кингсли, муж нашей гостьи, были друзьями и именно лорд Эскот купил торговый дом Чарльза после его кончины, кстати, примите мои искренние соболезнования, миссис Кингсли, — Холмс слегка поклонился, — то можно предположить, что помолвка, о которой написано в газете, была между… — он слегка задумался, — ...сыном Эскотов и вашей дочерью, миссис Кингсли. Мисс Алисой Кингсли. Это так?

— Да, это так, — горько, как мне показалось, вздохнув, ответила миссис Кингсли.

— Вижу, вы не очень рады этой помолвке? — спросил Холмс.

— Да. Чарльз был бы против, это несомненно. Но я просто не представляю иного выхода…

— Вас можно понять, — мягким тоном произнес Холмс. — После смерти вашего мужа вам пришлось продать его дело. Насколько помню, у вас осталась только ветхая шхуна. «Чудо», кажется. И прибыли от нее не предвидится.

— «Чудо»... Чарльз купил эту шхуну самой первой, именно с нее он начал свои торговые дела. Он бы не простил мне, если бы я ее продала, — покачала головой миссис Кингсли. — Хотя вы правы, мистер Холмс. Эта посудина для меня совершенно бесполезна.

Я сочувственно посмотрел на нее и только хотел что-то сказать ей в утешение, как меня перебил Холмс.

— И брак по расчету мог существенно изменить положение вещей, не так ли? — улыбнулся он. — Старшую дочь вы выдали замуж за лорда Манчестера, а младшую ваш покойный супруг мнил наследницей своего дела. Но чтобы остаться на плаву, вам ничего другого не остается, как породниться c Эскотами.

— Только ради Алисы… — прошептала миссис Кингсли.

— Значит, во время помолвки что-то случилось? — спросил Холмс. — Судя по тому, что вы пришли ко мне лично, вы не обращались в Скотланд-Ярд и боитесь огласки. Так что же произошло?

— Алиса пропала, — едва слышно проговорила миссис Кингсли.

— А теперь, миссис Кингсли, расскажите все как можно подробнее, — мой друг прикурил сигарету, усаживаясь в кресло, и мы оба внимательно посмотрели на миссис Кингсли, ожидая ее истории.