Решение проблемы (гет)

В Ньюкасл они прибывают за полночь.

Здесь довольно холодно и сыро, мундир практически не греет, а более тёплой одежды в это время года по уставу не положено. У Уикхема безумно болит спина от чересчур долгого сидения в седле, а в голове бьётся лишь одна надежда, что постель окажется достаточно мягкой, а дом достаточно тёплым. Ему хочется есть. И он настолько голоден, что совершенно всё равно, что именно, хотя обычно в еде довольно привередлив. И от вина или эля Джордж Уикхем тоже не отказался бы. И от пары-тройки глотков хорошего коньяка. Только вот сейчас вряд ли предоставится возможность его отведать.

В эту ночь в Ньюкасле ужасно темно, даже луна не светит. В окнах некоторых домов горит тусклый свет, но его явно недостаточно, чтобы увидеть весь город. Впрочем, вполне достаточно, чтобы понять, что Ньюкасл не самое лучшее место для отдыха или развлечений. Да, он совершенно не похож на приветливый шумный Меритон или очаровательный Брайтон. Уикхем страшно нервничает из-за того, что почти ничего не видит. Ему всюду чудятся обрывы, овраги и Полковник говорит что-то, когда они останавливаются, но Джордж не особо вслушивается. Ему безумно хочется спать. Он едва держится в седле и даже не знает, где будет ночевать.

Наконец, даётся приказ спешиться и тут же что-то говорится о домах, в которых придётся провести первые пару ночей, пока полковник не договорится с местными властями о более удобном и удачном размещении полка. Уикхему достаётся отдельная комнатка в доме какой-то вдовы — все остальные селятся по трое, а то и по четверо. Тут Джордж вспоминает, почему именно ему выпала такая честь, и хмурится. Ему, однако, стоит быть благодарным глупости Лидии и за наличие отдельной комнаты, и за оплату всех карточных долгов, которые на себя взял Дарси.

Коляска, в которой едут жена полковника, жёны капитанов и Лидия, останавливается довольно скоро. И не успевает Уикхем приблизиться к ней, как его милая жёнушка, забыв обо всех приличиях и манерах, расталкивает почтенных женщин, хватает свои сундуки (одним она задевает ногу одной из этих леди), выпрыгивает из коляски, совершенно позабыв поблагодарить ошарашенного полковника, который, впрочем, помогает ей спуститься, и, не оглядываясь по сторонам и едва ли смотря себе под ноги, бросается к мужу. Уже в самом конце своего пути она спотыкается и падает, благо, Уикхем оказывается рядом и всё-таки успевает её в последний момент поймать.

Лидия расплывается в улыбке и с совершенно неуместной кокетливостью вручает супругу оба свои сундука (они, впрочем, не слишком большие), с таким видом, будто бы носить оные за ней по пятам — высшая честь для любого мужчины. В сундуках, должно быть, у Лидии сложены платья, что собрала ей в дорогу заботливая матушка, пожалуй, самая добродушная и забавная женщина, которую только можно представить. Впрочем, Уикхема это мало касается. В любом случае, предварительно поблагодарив полковника и его жену за заботу о юной миссис Уикхем, Джордж тащит эти сундуки до самой комнаты.

Лидия вовсе не кажется уставшей. Всю дорогу она вполне бодро скачет рядом с супругом, то и дело дёргая его за рукава, чем ужасно мешает идти. Миссис Уикхем мимоходом кокетничает с другими офицерами, бросает влюблённые взгляды на самого Джорджа и что-то щебечет о том, что она знала о своём замужестве ещё года два назад, когда Джордж Уикхем ещё не остановился в Меритоне, что они обязательно пригласят в Ньюкасл Китти, когда достаточно обживутся и что, возможно, тогда её старшая сестрёнка найдёт себе мужа и будет с ним так же счастлива, как и Лидия со своим. Джордж про себя отмечает, что вряд ли когда-либо Китти Беннет позволят приблизиться к новоявленной миссис Уикхем.

Вдова встречает их не слишком-то ласково. Им подаётся на редкость отвратительный ужин — жидкий бульон, в котором даже зелени не плавает, по куску жёсткого мяса и холодный несладкий чай. Уикхем снова начинает тосковать по тем временам, когда старый мистер Дарси ещё был жив, а желание выучить поменьше, а репутацию в школе и университете иметь получше было единственной проблемой. Лидия, впрочем, не замечает укоризненных взглядов хозяйки дома и не слишком хорошего настроения мужа. От ужина она отказывается, даже не увидев его, и нетерпеливо ёрзает на скамейке, желая поскорее очутиться в их комнате. Джордж Уикхем ужин всё же съедает — настолько он голоден — и тоже спешит поскорее оказаться в спальне. Ему хочется рухнуть в кровать даже не раздеваясь и недели три просто лежать, лежать и лежать, отсыпаясь за те недели, которые пришлось провести в дороге.

Комнатка оказывается тоже весьма скверной. Маленькая, с низкими потолками, креслом с ободранной обшивкой и узкой кроватью, столь ветхой на вид, что Уикхему становится ясно — двоих она вряд ли выдержит.

— Тут вполне недурно! — не очень уверенно выдаёт Лидия после некоторой паузы, стараясь придать своему голосу побольше жизнерадостности. — А посмотри — какие миленькие занавески!

Занавески кажутся Уикхему слишком яркими и нелепыми — жёлтые в ярко-алый цветочек, они единственное яркое пятно в этой серой комнатке. Ничего столь безвкусного никогда не повесят ни в одном приличном доме Англии. Впрочем, они действительно миленькие, как и говорит юная миссис Уикхем, а в комнате столь мрачно, что Джордж готов терпеть эти занавески сколько потребуется.

Лидия стаскивает с себя дорожное платье, оставив его валяться прямо на полу — только теперь Уикем замечает, как грязен его подол, скидывает измазанные в дорожной грязи туфли и забирается на кровать довольно быстро. Она накрывает себя одеялом практически с головой и что-то устало бормочет совершенно сонным голосом. Засыпает эта легкомысленная девчонка так скоро, что Уикхему остаётся только ей позавидовать — не проходит, наверное, и минуты, как Джордж слышит её мерное посапывание. Лидия Беннет всегда спит хорошо, даже если следует бояться или злиться.

Он тяжело вздыхает, предчувствуя очередную бессонную ночь, но ничего не говорит, лишь ставит сундуки Лидии куда-то рядом на пол и обессиленно опускается в кресло. Если его спина переживёт эту ночь, она точно не скажет спасибо непонятно откуда взявшейся галантности, думает Джордж. И тут же напоминает себе, что кровать не выдержит его веса, если он уляжется рядом с Лидией, пожалев свою спину и свои нервы.

Уикхем трёт пальцами виски и думает, как могла бы сложиться его жизнь, будь он другим — талантливее, умнее, богаче... Он думает о Элизабет Беннет, смешливой и гордой девушке, на которой он никогда не женился бы, но которая теперь уж точно потеряна для него навсегда, о Джорджиане Дарси, которой давным-давно он был добрым братом и верным товарищем, о мисс Кинг, имя которой он постоянно забывает, бесцветной девушке с неплохим приданным, о собственной матери, судьба которой так и осталась для него неизвестной, о прочих женщинах и девушкам, что встречались в его жизни. Не думает он лишь о Лидии, что безмятежно спит совсем рядом.

Впервые со смерти старого мистера Дарси Джордж Уикхем чувствует себя ничтожным, жалким и совершенно несчастным.

* * *

Даже в такой дыре, как Ньюкасл, жизнь может наладиться до того уровня, что жизнь перестанет казаться совсем уж невыносимой. Примерно это говорит себе Уикхем уже через месяц, когда им с Лидией удаётся обжиться в собственном доме — маленьком одноэтажном строении из трёх крохотных комнат, кухни и чулана. После трёх ночей проведённых под кровом вдовы Смит даже это пристанище кажется королевским. Особенно после того, как большая часть мебели куплена, и Джордж Уикхем теперь имеет возможность каждый вечер греться в кресле у камина.

Денег у них с Лидией по-прежнему немного, но в Ньюкасле их практически негде тратить, особенно учитывая то, что на частные балы их никто не приглашает, а публичные здесь бывают не чаще раза в год. Деньги, впрочем, уходят на покрытие карточных долгов самого Джорджа Уикхема, и, пожалуй, каждый раз после проигрыша он мысленно клянётся, что не возьмёт больше в руки карт, когда расплатится. Но каждый раз искушение оказывается слишком велико, чтобы ему противостоять, так что Джордж снова и снова садится за стол и снова проигрывает.

Стоит ли после этого удивляться, что денег у них катастрофически не хватает даже в Ньюкасле, где жизнь должна была быть по карману даже им? Уикхем и не удивляется. Он лишь старается урезать расходы до того, чтобы им было на что купить дров и еды зимой, когда в Ньюкасле станет холодно. Миссис Уикхем, правда, периодически пишет своим старшим сёстрам разные, но проку от этого мало — денег они почти не присылают, а устраивать судьбу четы Уикхем, хлопоча перед своими мужьями за тёпленькое местечко для Джорджа, вряд ли будут.

Впрочем, Джейн Бингли присылает Лидии ворох простыней, вышитых наволочек, узорчатых белоснежных скатертей и прекрасные бархатные занавески, которые Уикхему всё лень повесить, а Элизабет Дарси три пары перчаток и туфли — того же цвета, что и занавески миссис Бингли. Не так уж-то много, думает Уикхем. Впрочем, хотя бы на такие мелочи им с Лидией некоторое время тратиться не придётся. И без того найдётся, куда потратить остатки того, что Дарси соблаговолил им пожертвовать — тут же в голову приходит запоздалая мысль, что делал Фицуильям это исключительно ради Элизабет. И брак с Джорджианной Дарси принёс бы Уикхему ещё меньше выгоды, чем с Лидией.

Так вот, денег у них практически нет, слишком много уходит на жизнь и на карточные долги, которые периодически объявляются, и Джордж вовсе не чувствует себя счастливым, когда Лидия вечером объявляет, что их пригласили к Милтонам — довольно уважаемому семейству, славящемуся самыми вкусными здесь обедами.

— Я её так и спросила — почему они не зовут нас к себе! — улыбаясь и примеряя присланные сестрой туфли щебечет миссис Уикхем, вертясь перед зеркалом. — А она — так смутилась! И, представляешь — пригласила! Миленький Уикхем, представляешь — мы приглашены!

Она кружится посреди комнаты, а потом повторяет сразу несколько танцевальных па. Новые каблучки звонко отстукивают по деревянному полу ритм танца, и Лидия счастливо смеётся, тут же вслух обдумывая, каким образом ей лучше всего уложить причёску, какие ленты лучше повязать и платье какого цвета ей лучше всего пойдёт. Оно должно быть такого же цвета, что и туфли, говорит она, словно птица взмахивая руками и с хохотом опускаясь на тахту.

Джордж восторга супруги не разделяет. Он в уме считает, во сколько им обойдётся этот бал, и понимает, что это, пожалуй, целое состояние в их положении — одно лишь бальное платье обойдётся им в несколько жалований Уикхема. Примерно это он и пытается сказать Лидии, прося отказаться от этой затеи.

Та сначала пытается прильнуть к мужу и упросить, а когда понимает, что это не работает, топает ногой и обиженно дуется. Возмущённо кричит что-то про чудовищную несправедливость, про ужасную скупость мужа, за которого она ни за что на свете не вышла бы замуж, если бы могла предположить подобное (Уикхем со смехом про себя отмечает, что ни за что на свете не взял бы её замуж, если бы Дарси не предложил неплохую цену вместо скудного приданного), что ни за что не вышла бы замуж вообще, если бы могла предположить, что муж может ей что-либо запретить, ещё что-то о том, что её папенька совершенно так же издевался над бедными нервами её маменьки — о нервах своей маменьки Лидия совершенно не беспокоилась, когда сбежала из Брайтона. В тот момент единственной её целью был именно Джордж Уикхем.

Уикхем старается не рассмеяться в ответ на её обвинения — хорошие манеры редко когда ему отказывали и почти всегда оказывали хорошую службу, чтобы от них отказываться, а расхохотаться над миссис Уикхем в разгар столь пламенной речи явно было бы плохим тоном. Он лишь утыкается в книгу и пытается, не сбившись, прочесть хотя бы строчку, чтобы отвлечься от Лидии и её глупых идей.

— Не пускать меня на бал — жестоко! — рассерженно говорит миссис Уикхем, толкая мужа в плечо, словно проверяя этим, слышит он её или нет. — Знаешь, это ведь и нервы могут не выдержать такого испытания!

— Позволь узнать, нервы не выдержат у тебя или у меня? — всё же не может удержаться от смешка Джордж.

Лидия тут же рассерженно и одновременно ошарашенно охает — должно быть, её верная подружка Китти ходила перед ней на цыпочках и никогда не отвечала насмешкой на подобные истерики, думает Уикхем, матушка сама начинала говорить о своих нервах, а Лиззи эта девчонка никогда и не слушала. Он уже хохочет в голос, не имея сил сдерживаться. Пощёчина обжигает его левую щёку, но Джордж никак не может заставить себя прекратить смеяться.

Лидия разворачивается и гордой походкой устремляется к двери, что веселит её мужа ещё больше — настолько театрально это выглядит.

— Найдёшь, в чём пойти на бал, не тратя мои деньги и не беря в долг — пожалуйста! Я не буду против! — насмешливо кричит Джордж Уикхем ей вслед.

Его жёнушка тут же разворачивается, смотрит на мужа, грозно сверкая глазами, что кажется ещё более забавным, в сочетании с её детским личиком. Она хватает со стола книгу — кажется, «Часы досуга» лорда Байрона — и кидает в мужа — тот насилу успевает книгу поймать прежде, чем она должна была встретиться с его лицом. Миссис Уикхем шарит рукой по столу в поисках ещё чего-нибудь, но там нет больше ни единого предмета, который она могла бы бросить в Джорджа.

— А я найду! Найду! Найду! — кричит Лидия, снова топая ногой. — И ты больше никогда не посмеешь запретить мне ходить на балы!

Именно с этими словами миссис Уикхем вылетает из комнаты.

* * *

Недели через три совершенно счастливая миссис Лидия Уикхем появляется на балу у Милтонов в новом бархатном платье. Платье кажется чудным и странно знакомым, хотя Джордж видит его впервые, но, впрочем, отвечает всевозможным приличиям, а, главное, Джордж Уикхем не тратит на него ни пенса. Лидия веселится, кружится в нём по залу, танцует со всеми кавалерами подряд, а танец на десятый вспоминает и про мужа, которого тут же тащит в самый центр. Бал у Милтонов проходит весело. Особенно для Лидии, которая давно жаждет возможности потанцевать и посплетничать.

Не обижается на супруга миссис Уикхем уже давно — уже на следующий день после ссоры Лидия словно обо всём забывает и снова кажется довольной жизнью и всем вокруг, — но на вопрос о том, где именно она нашла это платье, упрямо не отвечает. Джордж даже раз десять перепроверяет свой кошелёк и некоторые заначки. Всё оказывается на месте (ну разве за исключением того, что Джордж Уикхем сам потратил), а в долг Лидия ни у кого не просила. Даже у сестёр.

* * *

То, откуда у Лидии появилась возможность сшить себе платье, так и остаётся для Джорджа Уикхема загадкой целых четыре дня. Он проверяет весь Ньюкасл, обходит всех портних и узнаёт, что миссис Уикхем ни к кому из них не заходила. Он опрашивает всех своих знакомых, но ни у кого из них денег в долг она не брала.

Это кажется Джорджу безумно странным и настораживающим. Ему всё ещё чудится, что вот-вот к ним в дом нагрянут кредиторы, что им зимой будет нечего есть и нечем отапливать дом, что ему не выплатят жалование и прочее, прочее, прочее, чего Уикхему совершенно не хочется.

В конце-концов, он решает махнуть на это рукой — само всплывёт, если будет нужно — и сосредоточиться на чём-то более насущном. Например — повесить, наконец, в их маленькую гостиную те бархатные занавески, которые прислала миссис Бингли.

Тут-то и начинаются первые проблемы — Уикхем никак не может их найти. Он ищет их по всем сундукам в доме, где они должны бы быть, осматривает чулан, в котором они могли бы оказаться по его небрежности — ничего. Зато находит ножницы, иголки и нитки, которые Лидия поставила на полку. В какой-то момент, Джордж Уикхем думает, что его милая жёнушка продала эти занавески, чтобы купить то платье, в котором она танцевала на милтоновском балу. В любом случае, занавесок нет нигде.

Осеняет его лишь под вечер, когда Лидия в ночной рубашке уже лежит в кровати и читает какой-то роман крайне вульгарного содержания, который пару недель назад читал кто-то из полка Уикхема, а он сам отвечает на письмо Денни, что думает перевестись в тот же полк. Джордж чувствует себя таким идиотом, что снова хочется расхохотаться. Он вскакивает из-за стола и бросается к платяному шкафу — Лидия настороженно следит за ним и даже откладывает в сторону книгу.

Джордж Уикхем достаёт то платье, в котором его жена танцевала на балу у Милтонов, и больше не может сдерживать хохота. Теперь он прекрасно узнаёт бархатные занавески.