Не один (джен)

Мы с экипажем нашего славного «Востока-3000» бороздили просторы солнечной системы, когда пришла радиограмма забрать двух бортинженеров с геолого-разведывательной станции у Нептуна. Дело плевое — мы тут же легли на нужный курс и отправились в точку рандеву.

Ребята со станции были страшно нам рады и все твердили, как они хотят побыстрее убраться оттуда. Видно, осточертели друг другу, бедняги. На Нептуне, как и на всех других планетах, давно уж планировали открыть полноценную добычу редкоземельных металлов. Количество их на Земле за последние сто лет ощутимо поубавилось и высокотехнологичные производства начали пробуксовывать. Ну а пока вопрос проходил все положенные ему мытарства в бюрократических кругах, на исследовательской станции исправно дежурили по два добровольца. Смена — год, идет за два, работа не пыльная, оплата достойная, чем не вариант для молодежи?

Одна была проблема — полная изоляция от мира. Нет, не хотел бы я провести на этой проклятущей станции и пары месяцев. То ли дело летать в теплой компании проверенных товарищей на надежном звездолете. Рейс — дом — рейс — новая планета. И интересно и с ума не сходишь.

В общем, закончил я дежурство на мостике, и перед сном черт меня дернул заглянуть в нашу импровизированную кают-компанию. А там один из парней завис перед иллюминатором, смотрит вдаль печально, меня заметил, заулыбался. Вижу — хочется ему нестерпимо поговорить. Ну что ж поделаешь, ладно, в конце концов, капитан отвечает за корабле за все. В том числе и за моральный дух пассажиров. Остался.

Он парнишка оказался словоохотливый и неглупый. Разговор у нас, как это обычно бывает, скоро зашел о политике, с политики переметнулся на религию, а с религии — на непознанное.

Пассажир мой искренне верил во всякую мистику, хоть, вроде, и ученый человек. Он, в частности, горячо утверждал, что и сейчас есть еще белые пятна на карте мироздания. Что наука, мол, не столько дает ответы, сколько задает все новые вопросы.

На что я возразил:

— Все, так называемое, сверхъестественное вполне объяснимо с научной точки зрения. А что не объяснимо сейчас, станет таковым в обозримом будущем. Если же кто-то до сих пор предпочитает верить, что по Гималаям ползают йети, под водой прячется Атлантида, а по выходным его навещает призрак дедушки, то это его выбор. Не нужно навязывать эту чепуху разумным людям.

Паренька моя тирада здорово задела. На мои слова он загадочно улыбнулся и со словами: «я сейчас» принес из своей каюты планшет.

— Вот, — протянул он его мне, — почитайте-ка и скажите, что об этом должен подумать разумный человек. Это отрывки из записей нашего предшественника на станции. Лично у меня от этой истории мороз по коже.

На планшете оказались копии бортжурнала. Я не без легкого недоумения открыл файл под названием «Просто фантастика». Записи начинались не с начала пребывания смены, а ближе к концу.

11.12.21**

Сегодня при невыясненных обстоятельствах погиб мой напарник. Этот беспечный идиот сумел разгерметизироваться в открытом космосе, пока мы выполняли профилактику. Несколько мучительных мгновений я слышал его душераздирающие вопли в шлемофон. Скоро у него закончился воздух в легких, и он замолчал. Все, что мне удалось сделать — втащить тело внутрь модуля и засунуть в морозильную камеру, чтобы согласно протокола доставить родным. Хотя вряд ли они обрадуются зрелищу его распухшего трупа с вытекшими глазами.

И вот что странно — был у него запас кислорода в баллонах, скафандр повредился не так уж сильно, втащил я его быстро. А он все-таки умер самой безобразной смертью, заставив меня напоследок крепко призадуматься, что же писать в рапорте.

Нет худа без добра. По крайней мере, мне больше не придется выкидывать за ним тюбики недоеденного пюре, летающие по всему пищевому блоку, как одуревшие бабочки по весне. Или противостоять его попыткам показать мне фото его детишек и жены и ностальгировать о родине.

Если вы думаете, что я чересчур циничен, и меня должны были одолевать мрачные мысли и терзать горечь утраты, воля ваша. Напарник в последнее время опротивел мне настолько, что я своими руками готов был вышвырнуть его за борт. Шесть месяцев в замкнутом помещении один на один убьют в вас последние капли любви к ближнему, уверяю вас.

Как и положено, я дал радиограмму на Землю, получив через девять часов ответ: «спасательное судно будет выслано незамедлительно, расчетный срок прибытия — 3 месяца».

Прекрасно, у меня есть три месяца тишины и покоя, прежде чем мне снова придется погрузиться в социум.

В детстве моей любимой книгой был «Робинзон Крузо» — тот самый роман про везунчика, прожившего на необитаемом острове почти тридцать лет. Конечно, и у него не обошлось без накладок, в конце концов объявился докучливый Пятница, но сама идея жизни в полном одиночестве завладела моим умом уже в те юные годы. Людское общество раздражало меня примерно как наждачная бумага, намертво приклеенная к коже. Не видеть и не слышать людей, не терпеть их занудство и дурной нрав, не поддерживать по необходимости пустой треп, не подстраиваться под их дурацкие привычки — вот о чем я мечтал на протяжении всего своего детства и ранней молодости. Мечтал и страдал от невозможности свою мечту исполнить. Давно не осталось на старушке-Земле необитаемых островов.

Вот почему, едва услышав о космической программе, я приступил к подготовке. И в отличие от прочих делал это вовсе не ради денег. К деньгам я равнодушен. Как и к людям. Психологические тесты на устойчивость к полной изоляции я прошел с первого раза, в чем и не сомневался, и сразу же вызвался на смену.

Но, пожалуй, именно сегодня мечта моего детства воплотилась окончательно, и впервые в своей жизни я по-настоящему остался один. Ближайшая живая душа находится в четырех миллиардах километров от меня. Это ли не счастье?

13.01.21**

На станции и раньше было не многолюдно, а уж теперь... Звенящая тишина, полная и блаженная. Услада ушей моих.

Конечно, обязанности, которые раньше делились на двоих, теперь полностью лежат на мне. Сегодня с рутиной управился быстро — проверил ход текущих исследований, показатели основных приборов, посмотрел, не сдох ли один из дронов, летающих у поверхности планеты.

Слетал в обзорный модуль — нашел Солнце среди других звезд. На Земле люди поклонялись Солнцу как божеству, а здесь это всего лишь далекое желтоватое пятнышко, неспособное разогнать своим светом непроглядный мрак и холод космоса. Вокруг станции сплошь чернота, да под брюхом болтается гигантский голубой шар Нептуна.

Мои безмятежные философствования были нарушены лишь одной странной деталью.

Вплыв после сна в пищевой блок, я с изумлением обнаружил, что по всему помещению, летают пластиковые тубы, жестянки консервов и маленькие сферические капли воды. Словно, пока я спал, кто-то знатно порезвился. В голове мелькнула глупейшая мысль — бывают ли на космических станциях домовые? Скорее же всего просто сломалось крепление дверцы шкафчика с припасами. Еду я собрал, а воду поймал ртом и выпил.

15.01.21**

Ситуация в пищевом блоке повторилась. Это начинает нервировать. Утром меня разбудил пакет сублимированного супа, настойчиво тычущийся в лицо. Раз уж я проснулся и уснуть больше не мог, то, прихватив суп, отправился завтракать. По пути собрал банок десять консервов, разлетевшихся по другим блокам. Припасы неспешно порхали в воздухе, некоторые липли к решеткам вентиляции.

Все дверцы ящиков я лично осматривал позавчера, и они были в полном порядке, как и краны подачи воды. Не то чтобы меня волновало самовольное поведение еды, но вот капли жидкости, летающие по всей станции, запросто могут навредить чувствительным приборам.

Снова все перепроверил.

После обеда согласно графика профилактических работ мне следовало выйти в открытый космос, чтобы визуально убедиться в исправности механизмов и выполнить мелкий ремонт. Преодолевая нежелание, я медленно направился к шлюзовой камере. Признаться, мысль о необходимости выйти навстречу бездонной пучине безо всякой подстраховки (хоть моему напарнику она и не помогла), заставляла меня поежиться.

Каково же было мое изумление, когда я не обнаружил в камере ни одного скафандра! Нежелание как ветром сдуло, я пялился на пустые ячейки в полном оцепенении, лихорадочно соображая. Скафандров было четыре — по два на каждого, сделаны по индивидуальным меркам. Разумеется, после инцидента с напарником, один из его скафандров был уже непригоден для использования, но три других были в полном порядке и находились на своих местах.

До самого отбоя я добросовестно обследовал все модули, заглядывая в каждый уголок станции, где могли бы поместиться скафандры, но так ничего и не обнаружил.

16.01.21**

Накануне тревога долго не давала мне заснуть. Лежа в темноте, я раз за разом прокручивал в голове свои поиски, несколько раз собирался снова пойти обыскивать станцию. Скафандр ведь не гайка, чтоб его, как же он мог потеряться?! С этими мыслями я незаметно для себя задремал.

Проснулся от тревожного рева сирены. Спросонья я едва выпутался из спального мешка и, продирая глаза, полетел в центр управления станцией, натыкаясь то и дело на стены.

Соседний с жилым модуль — научный — разгерметизировался. Открылся стыковочный шлюз. Все исследования, ну или большинство, коту под хвост. Улетели в открытый космос. Сам модуль автоматика оперативно запечатала, за что ей спасибо.

Ума не приложу, что там случилось. Я собирался опять обшаривать модули, но теперь появилось дело посерьезнее — наспех покончив с основными делами, я почти весь день искал поломку. Не хочется, чтобы в следующий раз ночью подобная участь постигла жилой блок. Ничего не нашел. Меня не отпускает неприятное чувство, что кто-то разгерметизировал отсек нарочно. Если б я не знал, что на станции нет никого, кроме меня самого и жмурика в холодильнике...

17.01.21**

Вопреки всем рациональным доводам о системном сбое, чувство тревоги после вчерашнего не проходит. Слишком много несуразных происшествий за последние несколько дней. Я сократил передвижения по станции до необходимого минимума: спальня — душевая — пищевой блок — центр управления. И даже перелеты между этими отсеками по узким коридорам кажутся мне невыносимо долгими. Подумываю, не перенести ли мне спальный мешок в центр управления?

24.01.21**

Всю неделю было не по себе, спал неважно, даже ел без аппетита, просто потому что «надо». Незначительные мелкие поломки и странности продолжают меня преследовать. С одной стороны ничего такого, но когда понимаешь, что никто не придет на помощь, а кроме того, не можешь найти никакой причины происходящему, становится не до смеха.

25.01.21**

Сегодняшний день принес мне то, что именуется катарсисом. Бурю эмоций с последующим неимоверным облегчением.

После недели переживаний, недосыпа, сомнений и постоянного копания в системах станции, вчера вечером я забрался в спальный мешок, закрыл глаза и тут же уснул как убитый.

Проснулся я в самом необычном положении, какое только можно себе представить. Я стоял в шлюзовой камере в своей одежде для сна и пытался снять блокировку с внешней двери. После пробуждения я несколько секунд отупело рассматривал свои ладони, пока не услышал противный писк, свидетельствующий о начале процесса шлюзования. Воздух из камеры быстро откачивался, а по завершении меня немедленно выбросило бы в космос. От нехватки кислорода уже туманилось сознание, я ощущал легкую дезориентацию в пространстве.

От страха меня прошиб пот, а в мозгу резко прояснилось. Трясущимися пальцами я кое-как в оставшиеся мне секунды отменил шлюзование. Выбравшись из камеры, я выпил воды и обтерся мокрыми полотенцами, чтобы успокоиться и унять бившую меня крупную дрожь.

Однако придя, наконец, в себя, я испытал облегчение — все проблемы нашли объяснение. Лунатизм! Я ходил во сне и творил все эти странные необъяснимые штуки. Вспомнились рассказы моей матери, что я и в детстве, бывало, расхаживал по дому во сне, пугая их с отцом. Поддавшись иррациональным страхам, я упустил самое простое объяснение. Единственное, чего я не могу понять, зачем мое подсознание так стремится к саморазрушению?

По крайней мере, эта ситуация легко разрешима. Сегодня я просто выпью перед отбоем хорошее снотворное.

26.01.21**

Заснул вчера с легким сердцем впервые за долгое время. Но радость была недолгой, такое, видно, мое везение.

Я спал очень крепко, но проснулся вялым и разбитым. Знакомо ли вам то противное ощущение, когда перележишь в кровати в выходной день? Именно так я чувствовал себя этим утром. Когда я открыл глаза было еще темно, что означало одно — сигнала будильника еще не было, иначе система автоматически бы включила в моей каюте свет.

Я подождал около получаса, но будильник так и не прозвенел. Мной постепенно овладевало недоумение. Не мог же я проснуться так рано. В конце концов, не вытерпев, я выбрался из спального мешка и выплыл в коридор. Как ни странно, в коридоре тоже царила непроглядная тьма, притом, что свет на станции в нежилых помещениях не выключается никогда. Не горело даже аварийное освещение.

Ощупью я добрался до центра управления, благо успел в этому времени изучить станцию как свои пять пальцев. Ориентируясь по мигающим лампочкам панелей, отыскал главный компьютер, пребывающий в режиме экономии энергии.

Монитор загорелся словно бы с неохотой. После изучения данных я сделал для себя целых два неутешительных открытия. Во-первых, я проспал на три часа дольше положенного. Во-вторых, станция переведена в режим чрезвычайного положения. Дальше — больше. Оказывается, за ночь станция потеряла почти все солнечные панели, и оставшегося количества едва хватает для бесперебойного питания основных систем жизнеобеспечения.

Я почувствовал, что у меня начинается нервная чесотка. Выходит, снотворное не возымело никакого эффекта. Каким-то образом я сумел активировать руку-манипулятор и снести все солнечные панели в пределах ее досягаемости. Их покореженные уродливые останки торчали немым укором на экране видеонаблюдения.

Продержаться на оставшихся панелях будет непросто. Пришлось отключить все модули, кроме жилого, да и здесь оставить только самые основные процессы. Еще одно подобное происшествие, и мне крышка.

Признаюсь, сегодня я впервые пренебрег предписанными мне обязанностями и просто торчал целый день впотьмах в центре управления. Я вспоминал дом, Землю, родителей, своего напарника. Мысли о последнем отдавались во мне особенно мучительной болью. Следовало дать радиограмму о случившемся, но какой в этом смысл? Корабль уже выслан, и он не прилетит быстрее.

Ближе к отбою я приволок в мое временное обиталище небольшой запас еды, чтобы не летать лишний раз по черным коридорам. Нашел на складе несколько фонариков, а в медпункте захватил стимулятор.

Я не могу позволить моему чертовому подсознанию и дальше по гайкам разносить станцию. Все, что мне остается — не спать вообще.

02.02.21**

Неделя далась мне тяжело, я почти не спал, и только беспрерывно колол себе стимулятор, вознося короткие молитвы, чтобы мое сердце выдержало еще одну инъекцию. Еще живя на Земле, я читал о разных альтернативных системах сна, вроде той, когда спишь каждые четыре часа по двадцать минут или каждые шесть часов по тридцать минут. Но применить эти циклы на практике в моем состоянии я так и не смог. Мне страшно, что может натворить мое подсознание даже за тридцать минут. Похоже, во сне я способен на что угодно.

Иногда я задремывал, но ненадолго. По крайней мере, никаких новых неприятностей на станции не было. Я даже начал приноравливаться к новому ритму жизни.

Поначалу я еще заставлял себя заниматься на тренажерах (по инструкции положено не менее двух часов в день), но становилось только хуже, я сильно уставал. В итоге большую часть времени я провожу здесь, смотрю в иллюминатор, делаю записи на компьютере. Когда пишешь, становится немного легче. Постоянная немая тишина невыносима, словно утонченная пытка. Приходится разговаривать вслух, чтобы слышать хоть какие-то звуки. Пытаюсь медитировать, чтобы привести мысли в порядок и бороться в временами подступающей паникой. Нет, я здесь не умру, не сгину бесследно. Скоро меня спасут.

03.03.21**

Мое душевное равновесие подорвано окончательно, а иначе как объяснить то, что случилось сегодня за обедом? Я как раз заканчивал доедать тушеное мясо, как в абсолютной тишине до меня донеслись отчетливые шаги. Шур-шур-шур. Пауза, а затем снова. Шур-шур. Со стороны пищевого блока, точно оттуда. Я замер, весь обратившись в слух.

Мои мысли невольно метнулись к мертвому напарнику. Вот бы избавиться от него совсем. Но это невозможно, тело осталось в одном из необогреваемых модулей. Нет, это все глупости, полнейший бред. К тому же, какие могут быть шаги в невесомости? И все же, я точно знаю, что слышал.

Шаги вроде бы прекратились. Аппетит тоже пропал. Какое-то время я сидел, сжимая консервную банку в руке, и не мог заставить себя шевельнуться. К счастью, человек не может бояться вечно. Злость на самого себя заставила меня превозмочь оцепенение.

С яростной решимостью я выплыл в коридор, освещая себе путь фонариком, добрался до пищевого блока и осмотрел там каждый сантиметр. Естественно, ничего (и никого) там не было. Однако мое исследование не принесло мне мира. До ужина я продолжал вздрагивать от малейшего шороха.

Когда пришло время отбоя, я сделал себе очередную инъекцию стимулятора. Мне страшно закрыть глаза даже на секунду, но пока что все спокойно.

Позже в этот же день.

Почти полночь по Гринвичу, и звуки вернулись. На этот раз не шаги, а постукивание снаружи корабля. Тук-тук-тук. Монотонно и равномерно. Словно кто-то просится внутрь... В голове образ чего-то темного, неведомого и враждебного. Пытаюсь убедить себя, что это просто космический мусор или обшивка трещит из-за перепада температур. Но эти доводы не выдерживают никакой критики.

Звуки продолжаются. Вспомнил молитву, которой учила меня мать в детстве. Попробую хоть ее.

05.02.21**

Не знаю, чего я страшусь больше — неведомых звуков или тишины, что наступает вслед.

Несколько часов я провел относительно спокойно. Стук по обшивке прекратился, и всю условную ночь я то зависал посреди центра управления, то облетал помещение по кругу для разминки. Безделье угнетает меня.

В один момент, пролетая мимо зияющего чернотой дверного проема, я как будто уловил краем глаза легкое шевеление. Представьте, этого оказалось достаточно, чтобы загнать меня вглубь комнаты и заставить скорчиться в позе младенца, вот насколько мне худо.

Я сидел и молился, чтобы все закончилось, но вселенная не вняла моим мольбам. Я вновь различил шуршащую поступь. На этот раз шаги не ограничились пищевым блоком. Они то приближались, то удалялись, подстегивая мое воспаленное воображение и измученные нервы.

Я не стал завтракать, но пить хотелось очень сильно, с каждой минутой жажда становилась все более и более нестерпимой. Вода, которую я набрал накануне в герметичные пакеты, уже вся вышла. Я почти смирился с шагами и готов был терпеть их присутствие, покуда они не заходили на мою личную территорию. Но, внезапно, раздался громкий и ясный звук насоса подачи воды. Как если бы кто-то на кухне нажал кнопку на кране. Я подскочил от неожиданности. Ужас с новой силой охватил меня. Насос отработал десять циклов, что, как я знал, равно одному стакану воды.

Не знаю, почему, но этот обыденный звук окончательно подкосил меня. В пересохшем горле запершило, я закашлялся и в какой-то момент подумал, что задыхаюсь. Действительно, несколько секунд я не мог вздохнуть, но затем приступ прошел, оставив меня в полном изнеможении.

Я начал как мантру повторять себе: «это сбой автоматики, просто сбой», пока мысль не закрепилась в голове как следует.

Тогда я все же пересилил себя и выплыл в коридор. Дрожащий луч фонарика выхватывал из темноты ничем не примечательные интерьеры станции: куски теплоизоляционной обшивки, кабели, тянущиеся вдоль стен, техническое оборудование.

Я добрался до пищевого блока, где наткнулся лицом прямо на большую жидкую сферу. Вода прилипла к коже, я жадно собирал ее пальцами и языком и втягивал губами, пока не напился вдоволь. Именно в этот момент взгляд мой упал на иллюминатор, и я увидел его — своего напарника. Он заглядывал в комнату снаружи, клянусь, смотрел прямо на меня, словно пришел по мою душу. Все во мне оборвалось, я выпустил фонарик из рук. Говорят, страх порождает в нас реакцию «бей или беги». Я мог только бежать.

Я летел по коридору с колотящимся сердцем, вопя во всю глотку без стеснения, лихорадочно отталкиваясь руками от стен. Я намеренно старался производить как можно больше шума, чтобы хоть немного отогнать сковавший меня ужас. Мне казалось, если я буду шуметь, тьма не достанет меня.

06.02.21**

Разумеется, это не мог быть мой напарник. Сейчас я понимаю это совершенно ясно, но когда я увидел его на кухне — скафандр заглядывающий из космоса внутрь, я был не в силах рассуждать логически.

Всего лишь один из скафандров, пропавших в прошлом месяце. Должно быть, станция, совершая оборот по орбите, натолкнулась на него мимоходом, зацепила и увлекла а собой. Мысль принесла мне такое облегчение, что я разрыдался.

Утром мне вновь пришлось отправляться по воду в пищевой блок, ведь вчера я не принес с собой ни капли. В душе я лелеял надежду, что скафандр исчез, но она разбилась вдребезги, стоило мне войти.

Он все еще торчал за окном, неумолимый как рок, и я даже смог разглядеть свое отражение в зеркальном напылении шлема, когда приблизился. Суеверный страх вновь наполнил меня до краев. Стараясь не смотреть в иллюминатор, я торопливо набрал воды в пакеты и отбуксировал их обратно в свое логово в центре управления.

Станция как раз вышла на освещенную солнцем сторону планеты. Ей-богу, с некоторых пор, мне упорно кажется, что кто-то наблюдает за мной. Может быть, это сам Нептун, чей гигантский синий шар с темным пятном-глазом атмосферного урагана маячит за стеклом. Он совсем не похож на Землю, разве что цветом. В отличие от нашей родной планеты он совершенно равнодушен и негостеприимен. Чудится, что в глубинах его таится нечто зловещее, готовое сожрать и поглотить хрупкое человеческое бытие. Когда я смотрю на него, меня пробирает до мозга костей.

Честно говоря, я больше не в силах созерцать его каждый день. Будь ты проклят, чертов Нептун!

13.02.21**

Мне конец. Я знаю, сегодняшняя запись будет последней, и готов к этому. Скоро должен прибыть спасательный корабль, но мне он уже не поможет.

Вчера я все же заснул (я подозреваю, что засыпал куда чаще, чем мне припоминается). Но только лишь я сомкнул глаза, как был разбужен жутким скрежетом — точно кто-то скручивал станцию, как скручивают мокрую тряпку. Визжащий звук, разрывающий барабанные перепонки, продлился минут пять и затих. Понятия не имею, что случилось на этот раз. Мне все равно. Однако во мне поселилось твердое убеждение, что это дурное предзнаменование.

Потом были дроны. Я уже и позабыл об их существовании. Маленькие работяги-роботы, исследовавшие глубины газового гиганта, продолжали трудиться во время всего этого кошмара. Но сегодня их не стало. Один за другим гасли их онлайн-сигналы на экране компьютера, а я лишь беспомощно наблюдал, испытывая странное чувство щемящей жалости. Нептун забрал моего напарника, забрал их, а я следующий в очереди. Я знаю, что виноват — дроны наткнулись на атмосферный ураган, и мне следовало заблаговременно отозвать их, но я давно уже лишился всякой воли к действию.

Снаружи вновь доносятся легчайшие шорохи, они все ближе и ближе. Это — за мной...

* * *

Здесь записи обрывались.

— Ну что ж, — я прокашлялся, чтобы придать голосу твердости, — как вам такая версия. Этот псих убил убил напарника, но чувство вины и одиночество доконали его, и бедняга окончательно тронулся. Все по классике.

Мой пассажир кивнул.

— Возможно. Однако это не объясняет всего. Видите ли, когда мы прибыли, тела нигде не обнаружили — ни на станции, ни на орбите. Трупа в холодильной камере тоже не было. На камерах сплошной белый шум. Настоящая «Мария Целеста» в космосе. Как знать, может быть, их и впрямь утянул в свои пучины Нептун?

С этими словами он забрал планшет и выплыл из кают-компании.

Не скажу, что углядел во всей этой истории что-то мистическое, но все же, отправляясь спать, я выпил хорошую такую дозу снотворного. Просто так, чтобы во сне не ворочаться, знаете ли.