Совсем не то, чего я хотел… (джен)

На эту женщину, связанную невидимыми веревками и висящую над их обеденным столом в почти бессознательном состоянии, не смотреть Драко не мог. Он упорно отводил глаза, но взгляд все равно возвращался и возвращался к ней.

А еще он не мог не вспоминать Кубок мира по квиддичу, когда отец вместе с другими Пожирателями Смерти подвесили в воздухе семью из четырех маглов. Подвесили почти так же, как будто на невидимых канатах. Тогда Драко оказался всего лишь удивлен этим.

Но теперь… Теперь всё было совершенно иначе. И речь шла не о группе магов, устроивших пусть и жестокое, но, в общем-то, безобидное пьяное развлечение. Нет… Речь шла отнюдь не о каком-то дурацком развлечении. Сейчас всё было не просто более серьезным, а более зловещим… более ужасным.

Драко помнил, как после возвращения в Малфой-мэнор отец сказал ему, что этим четырем маглам министерские работники изменили воспоминания, чтобы те ничего не помнили. Чтобы даже не догадывались, что же произошло с ними той ночью.

Но этой женщине… повезло гораздо меньше. Мало того, что она перенесла многодневные пытки, теперь ей даже не собирались стирать память. Ее ждало нечто более страшное.

Когда она обратилась к Снейпу, Драко удивился и немного испугался, хотя тот и остался совершенно невозмутимым. Казалось, Снейпа абсолютно не волновали ее отчаянные призывы, хотя они, наверняка, знали друг друга. Должны были знать, будучи преподавателями Хогвартса, недаром она называла профессора по имени. И все же, казалось, Снейпу совсем не нравилось, что бедняга обратилась к нему. Он вообще едва взглянул на нее.

«Похоже, она ничего не значит для профессора, хотя и обращается к нему, как к хорошему знакомому…»

Вспомнив вдруг о Гермионе Грейнджер, Драко вспомнил и то, как мечтал, что она погибнет, убитая монстром из Тайной комнаты. Как он, глупый мальчишка, надеялся, что она умрет в числе других грязнокровок, заполонивших (как ему казалось тогда) Хогвартс.

Теперь же он не мог понять, как вообще осмелился желать такого.

«Нет… Я не хочу больше смерти Грейнджер. И смерти этой женщины, Чарити Бербидж, тоже не хочу! Черт… Я вообще не хочу, чтобы кто-то умирал лишь потому, что не чистокровный».

— Авада Кедавра! — восклицание Темного Лорда показалось ему раскатом грома.

С грохотом тело Чарити Бербидж упало прямо на их обеденный стол.

Драко кинул быстрый взгляд ей в глаза. Они были совершенно лишены всего: мучительной боли, страха, обиды. Никаких эмоций. Глаза бывшей преподавательницы магловедения были уже пусты. Они были безжизненны…

Это была просто смерть, и она была ужасна.

«Не так давно я желал смерти того же Гарри Поттера или заучки Грейнджер... Но больше не желаю!»

Голова начала кружиться, к горлу подступила тошнота, и ничего не понимающий Драко сверзился со стула на пол, совершенно не чувствуя боли. Казалось, сознание напрочь отказалось фиксировать физическую боль.

«Каким же наивным идиотом я был… Неужели я действительно хотел этого? Но я не хочу... Я больше не хочу, чтобы передо мной кого-то убивали!»

— Ужин, Нагини, — негромко произнес Темный Лорд.

Оцепеневший от страха Драко наблюдал, как гигантская змея медленно скользит по столу к телу Чарити Бербидж. Но потом не выдержал и отвел глаза. Смотреть, как тварь Волдеморта пожирает человека, он не мог.

«Неужели он думает, что демонстрирует этим свое величие, свое превосходство? Но… в этом же нет ничего великого. Это ужасно... Отвратительно. И это… Это неправильно».

Драко вдруг вспомнил, как гордился собой, получив Черную метку.

Теперь гордости он больше не испытывал.

Теперь Черная метка представляла лишь олицетворение всего, чего он действительно не хотел.

Она не являла собой ничего, кроме невыразимого ужаса. Ужаса, в котором Драко Малфой больше не желал участвовать.