Пока крутится барабан (джен)

— Брат, братишка! — закричал он, как только качка утихла. Еще пару минут назад Левый был рядом, так же барахтался в воде и верещал то ли от восторга, то ли от страха, стоило вращению усилиться. Но потом все разом пришло в движение еще более быстрое, чем раньше, мир вокруг задрожал, завибрировал, и Левый куда-то испарился.

— Брат?! Левый, дырку тебе на пятку, куда ты делся?

Правый огляделся, протолкнулся вперед.

— Ле-е-евы-ы-ый!

— И не надо так кричать! — шикнули на него откуда-то сзади.

— Простите? — Правый обернулся. На него смотрел, гневно сцепив уголки, цветастый пододеяльник.

— Вы мешаете сосредоточиться! — пододеяльник потянулся, скрутился жгутом, снова развернулся. — Сейчас начнется бой.

Он подобрался, надулся, и Правому пришлось отступить, вжимаясь в другие вещи.

— Вы бы к нему не подходили, — шепнули тихо. — Он на все нитки того… поехавший.

Правый заинтересованно прислушался.

— Говорят, — продолжал голос, — этот Вцветочек проигрывает все пододеяльные бои. Как ни старается, а раз за разом оказывается внутри более сильного соперника. Вот и тренируется на всякой мелочи. Ох, не повезло наволочкам, он, хоть и неудачник, все же покрупнее будет.

Правый присмотрелся и увидел, как пододеяльник, раздувая прорезь, наступает на две дрожащие наволочки из своего же комплекта.

— Я бы на вашем месте бежал. Сейчас он разберется с наволочками и примется за остальных. Носки — его любимое развлечение.

Пододеяльник как раз затолкал в себя первую наволочку и, злобно хохоча, оглянулся посмотреть, какой эффект производит его сила.

Правый ойкнул и поспешил скрыться. Он протиснулся мимо полотенец, пары футболок. Ему показалось, что впереди мелькнула резинка со знакомым узором из голубых ромбиков, и Правый, голося изо всех сил: «Ле-е-евый!», метнулся следом, но что-то не пускало его.

— Молодой человек, куда же вы так спешите? — Прямо над пяткой Правого узлом завязалась капроновая красотка. Она игриво покачивала кружевной резинкой и поглаживала Правого кончиком носка. — Может, познакомимся?

— П-простите, — Правый оробел — ему еще не случалось сталкиваться с ними — бельевыми распутницами, и в другой раз он бы непременно завязал с ней более тесные отношения, чтобы узнать, правда ли они такие нежные и гладкие, как рассказывали пацаны. Но нужно было искать Левого, этот несмышленыш всегда влипал в неприятности, наступал в разлитый по полу компот или убегал под хозяйскую кровать. — Мне нужно искать брата!

— О, брата! — Еще одна капроновая петля обернулась вокруг Правого. — Я бы познакомилась и с ним, люблю большие компании!

Правый завозился, пытаясь ослабить ее хватку, весь сжался и только чудом выскочил.

— Ну куда же вы? — завопила Чулочек, свиваясь в огорченные кольца, но Правый уже несся прочь, высматривая среди попутчиков по цветной стирке Левого.

Хихикая, пробежала мимо компания трусов (Сердечко, Коврачу и Приличные — узнал подружек Правый) под предводительством незнакомых кислотно-зеленых шортиков, шарахнулся в сторону хлопковый топ. Правый растерянно оглядывался по сторонам.

— Пс-с! Эй, синий!

— Это вы мне? — удивился Правый, крутясь во все стороны и не понимая, кто же его окликнул.

— Тебе-тебе. Иди сюда! — Правый не спешил, и хозяин голоса выглянул из какого-то укромного уголка барабана. Это был ярко-красный носок.

— Вы не видели моего брата? Он выглядит как я, только левый, — начал Правый, но носок резко оборвал его.

— Забудь о брате, мой брат тоже однажды пропал, но это уже не важно. Ты подходишь!

— Для чего? — опешил Правый.

— Для бельевой революции! Я спрячусь здесь до белой стирки и уж тогда покажу этим напыщенным блузкам и рубашкам, кто главный!

— А я-то тут при чем? — Правый осторожно попятился назад, подозревая в Красном обычного бельевого сумасшедшего.

— Ты такой же, как я, — горячо зашептал Красный. — Ты тоже яркий! Вместе мы покрасим куда больше рубашек! Нет дискриминации по цветовому признаку! Да здравствуют равенство и братство!

Правый еще немного отступил, но Красный не унимался:

— Это «высшее общество» прогнило до утка и основы! Ты знал, что скатерти там через одну сидят на отбеливателе? А эти кружевные лифчики, которые даже в машинку приходят в отдельных чехлах? Видите ли, им нельзя соприкасаться с простыми смертными! Ух, развратницы! — носок сплюнул, но как-то весь еще больше заалел, и Правый подумал, что этот революционер и сам бы с удовольствием забрался в чехол к кружевному лифчику. Да и кто бы не забрался… Эх!

Правый кивнул и, воспользовавшись тем, что Красный явно замечтался о лифчиках, по-тихому смылся. Обитатели барабана подтягивались к выходу. Скоро машинка откроется, и их понесут сушиться. Кому-то повезет попасть на балкон, а кому-то придется тесниться на пыльной батарее рядом с половой тряпкой, так что каждый норовил занять наиболее выгодное, с его точки зрения, место. Носки старались оказаться как можно дальше от Вцветочка, а застиранные гигантские труселя, которым даже пододеяльник был не указ, отгоняли от дверцы яркие стринги, вереща: «Проститутки! Извращенки! Дегенератки — и вы, и чулки проклятые». Не торопились только старые, видавшие виды вещи. Правый подплыл к печальному с виду свитеру:

— Скажите, пожалуйста, вы не видали моего брата? Он синий с голубыми ромбиками, как я, только левый.

Свитер посмотрел на него со смесью тоски и безысходности и заголосил:

— Я потерял форму! Форму потерял, а ты мне про брата! Кто вернет мне ее? Твой брат?

— Простите, — пробормотал Правый, удивляясь тому, сколько же в этой машинке чокнутых вещей.

— Иди вон к старой футболке! Она все знает.

— Может, она знает и как вернуть вам форму, — предположил Правый, искренне желая помочь.

— Издеваешься? Проклятие неправильного средства для стирки нельзя обратить, — свитер замахнулся на Правого перекошенным рукавом. — О, моя бедная форма!

Правый пожал пяткой и направился в ту сторону, где спокойно лежала, ожидая выгрузки, старая домашняя футболка, вся испещренная пятнами жира и чая, известная среди белья под именем «Домашняя».

— Уважаемая футболка, — обратился к ней Правый. — Я ищу носок, своего брата. Он…

— Совсем как ты, только левый? — не оборачиваясь спросила Домашняя.

— Д-да…

— И его нигде нет?

— Точно, — удивился Правый тому, что футболка, похоже, и вправду знает все, что происходит в машинке.

— Еще одна потерянная душа, — вздохнула Домашняя. Правый так и застыл, разевая крошечную дырочку на том месте, где должен быть мизинчик. — Пойдем, я покажу тебе. Сколько их уже на моей памяти сгинуло!

Правый не желал соглашаться с тем, что «сгинуло» могло касаться и его брата. Нет, с Левым все хорошо, может, загулял с сестрой Чулочка, а потом объявится и будет смеяться над Правым, который всегда пытается его опекать. Но не только беспокойство за брата терзало Правого. Закончить свою жизнь в огромном пакете, который хозяйка называла «Клуб одиноких носков», — что может быть хуже. Каждую неделю вытряхиваться на диван, начиная свою историю с одного и того же: «Я — синий носок с голубыми ромбиками. И я одинок». — «Здравствуй, синий с голубыми ромбиками». Ужас... А ведь он так молод, даже пятка еще не протерлась.

Погруженный в свои мысли, он полз вслед за футболкой, не замечая, что толпа у выхода почти скрылась из вида. Футболка замерла очень неожиданно, и Правый врезался в ее горловину.

— Вот оно, это место, — прошептала она. — Когда машинка крутится, здесь появляется воронка. Говорят, за ней скрыто то, о чем все слышали, но никто не знает точно, есть ли оно.

— Что? — спросил Правый, разглядывая ничем не примечательную стенку барабана.

— Возможно, оттуда приходит и туда уходит вода. Но это только слухи. Что там на самом деле — известно лишь тем, кто рискнул заглянуть за грань.

По барабану вдруг раскатился громкий пронзительный писк.

— О нет! — донеслось до Правого эхо разочарованных голосов. — Еще одно полоскание!

С шипением внутрь хлынула вода. Правый уцепился за Домашнюю, а она захохотала:

— Да ты везунчик, малец! Сейчас откроется портал, у тебя есть шанс пойти вслед за братом.

Барабан провернулся раз, другой, набирая скорость, белье заголосило, падая друг на друга, но Правый ничего не замечал: на стенке, прямо перед ним, расцветало голубоватое пятно. Оно росло и скоро стало величиной с Правого. Оттуда доносились приглушенные плеск, шепот, голоса. Футболка наклонилась к завороженному Правому и шепнула:

— Не знаю, почему, но в портал могут пройти только избранные, обычно это — носки. Их туда много ушло… и лишь один вернулся — три стирки спустя. Но он стал другим. Говорят, он теперь постоянно выворачивается наизнанку и уже несколько раз пытался сброситься с бельевой веревки.

Правый отвел взгляд от светящейся голубым воронки и поежился.

— Решайся, — шепнула футболка. — Ты можешь познать неизведанное. Но торопись, полоскание скоро закончится.

— Я… — Правый приблизился к воронке, наклонился. Шепот стал громче, и от этого все ворсинки Правого вдруг встали дыбом. Ужас ледяной волной окатил его. — Я думаю, брат где-то там… затерялся в толпе, — промямлил он и отцепился от Домашней. — Я поищу его еще раз, да… Там, у выхода из машинки.

Круговорот воды и кондиционера для белья подхватил его, унося от глядящей на него с разочарованием футболки. Да, Правый всегда приглядывал за Левым, но никогда не был так же храбр, как тот, даже чтобы узнать, что там под кроватью и правда ли подкроватная пыль похожа на хлопковые комочки, которые скатываются иногда у него внутри.