Город Печали, Город Мира (джен)

Вален — будущий минбарский революционер, великий военный лидер в войне против Теней, некогда бывший человеком по имени Джеффри Синклер, — впервые с момента своей трансформации взирал на планету, приютившую его. Минбар висел в космосе, подобно дымчатому мраморному шару цвета морской волны, увенчанному сверкающими белыми полярными шапками. Приятно было видеть знакомые земли, пусть и не настолько знакомые, как Земля. Солнечная система, погрязшая в кровопролитном средневековье, отныне закрыта для него навсегда, и до изобретения двигателя внутреннего сгорания еще далеко, не говоря уж о зонах перехода. Но Синклеру не хотелось возвращаться, даже если бы это было возможно. Если бы люди увидели его в нынешнем облике, то, скорее всего, сразу пронзили бы копьем.

Прошло уже два года с тех пор, как его забросило в прошлое вместе с недавно построенной станцией «Вавилон 4». Два года с тех пор, как он вошел в инопланетный кризалис, созданный с помощью трилюминария, и вышел оттуда инопланетянином, у которого было более крепкое тело и забавный костяной гребень вместо волос. Два года с тех пор, как он назвался священным именем Валена и принял свою судьбу, отправившись в предсказанное ворлонцами изгнание, чтобы победить Теней и объединить минбарское общество, и проложить таким образом путь к своему рождению спустя тысячу лет.

По иронии судьбы, тысячу лет назад убедить минбарцев в величии Валена оказалось не так легко, как описывалось в книгах по истории. Конечно, появление вместе с пустой космической станцией в самый последний момент и спасение касты воинов от сокрушительного поражения в войне с Тенями добавило таинственности к его репутации, и два ангелоподобных ворлонца, повисших над ним в воздухе, тоже сыграли ему на руку. Но Вален все еще был чужаком для простых минбарцев. Как и их потомки, они не любили перемен и сопротивлялись любым попыткам внести что-то новое в существующий порядок власти. Каста жрецов оказывала вежливое сопротивление, они, не нарушая протокол и не теряя лица, игнорировали его и последователей на каждом шагу. И делали это очень учтиво.

Была и другая ирония — теперь, когда он не был человеком, каста воинов полюбила его. «Видел бы меня сейчас Нерун», — подумал Вален, забавляясь. На самом деле члены клана Звездных Всадников — судя по названию, это была первая группа минбарцев, вышедшая в космос, — числились среди его самых верных сторонников. Поэтому не исключено, что некоторые из далеких предков Неруна были на «Вавилоне 4» среди его воинов. Возможно, Неруна это бы потрясло, но Синклер подумал, что и сам был удивлен их стойкостью, видением и преданностью истинной чести, а не только власти ради власти. Валена это определенно впечатляло.

В начале основной задачей Валена на пути к славе была стратегическая победа над Тенями на границе контролируемого минбарцами космоса. Так что не удивительно, что воины приняли его, а каста жрецов на родной планете оставалась подозрительной. Во время своей текущей миссии на Минбаре он надеялся разрушить сопротивление касты жрецов и объединить их кланы с кланами касты воинов под знаменем недавно сформированных Анла’Шок. По крайней мере, таков был план.

Если верить загадочным намекам, которые продолжал бросать Нюкенн, Вален начал подозревать, что исполнение этого плана может занять все сто лет его жизни.

Погруженный в эти размышления, Вален смотрел на планету в окно своего шаттла. Минбар выглядел немного… не таким. Его воспоминания об этой планете были иными: границы континентов были менее четкими, как будто их поглотили океаны, полярные шапки уменьшились, съежившись, возможно, из-за этого очертания континентов изменились, да и вся планета имела более зеленый оттенок вместо кристального голубовато-белого отблеска.

Он вытащил из запертого шкафа тайком провезенный земной компьютер и вставил один из инфокристаллов в разъем. Два года назад, до своего судьбоносного появления перед минбарцами из прошлого, Синклер и Затрас очистили базы данных «Вавилона 4» от всей обширной энциклопедической информации, которая могла бы подсказать какому-нибудь слишком любопытному минбарскому программисту, что станция прибыла из будущего. Но он сохранил ее копию, которую поклялся уничтожить перед смертью. Было трудно оставить все на волю веры и судьбы.

Иногда Валена обуревали сомнения, ведь он мог изменить события не так, как надо, и любое незначительное действие могло фатально отразиться как на истории Минбара, так и его собственной судьбе. И тогда он корил себя за подобные глупые мысли, ведь если все это делал он, разве мог он принять два радикально противоположных решения? Но как насчет всех этих мелочей, которые он не мог контролировать, пробираясь через хаос: например, он мог нечаянно повлиять на встречу каких-нибудь предков Деленн, и через сотни лет в мире родилась бы совсем другая Деленн? А если это будет не та Деленн, сделает ли она тот же самый выбор, призовет ли в праведном гневе из-за смерти Дукхата к уничтожению всех землян, выберет ли его в Битве на Рубеже, применит ли трилюминарий, отпустит ли его обратно? Если тысячи этих вариаций приведут к тому, что он пропустит возможность попасть на «Вавилон 4», не исчезнет ли Вален из минбарской истории?

Ох уж эти петли во времени. Даже живя в одной из них, он никогда их не понимал.

— Активировать базу данных. Запрос: показать текущий климат и атмосферу Минбара, — мягко произнес он. Английский язык показался ему чуждым и жестким. Он запрограммировал компьютер так, чтобы тот считал, что на дворе 2260 год, и отключил все внешние сенсоры ввода, чтобы машина теперь работала как библиотека, став свидетельством отречения от реальности, в которой он был мертв.

На экране появилось изображение планеты в окружении двух лун и информация о них. Он прикоснулся к экрану, чтобы остановить поток данных и сравнить их с текущим видом из окна его корабля. Сомнений не было: на Минбаре в прошлом было значительно теплее, поэтому полярные шапки были меньшего размера и суша была более зеленой, несмотря на то, что уровень океана был выше, а береговая линия сократилась.

— Да будь я проклят, — пробормотал Синклер. Этот маленький факт не упоминался ни в одной из тех хроник, которые он читал, зато они пестрели рассказами об уменьшении количества населения, трудностях с сельским хозяйством и всеобщей тоской по былому «величию».

В дверь слабо постучали особым образом, и Вален знал, что это Исилиан. В то время представители других каст относились к мастерам с неприкрытым пренебрежением, поэтому неудивительно, что из трех его помощников именно представительница мастеров наиболее точно и старательно исполняла его приказы, в точности так, как он хотел, а не так, как считали нужным его помощники из касты жрецов или воинов. Он почти сразу забрал Исилиан из инженерной команды, состоявшей в основном из воинов, которая прибыла на «Вавилон 4», чтобы превратить его в минбарскую базу, и повысил в должности, сделав своей личной помощницей. Естественно, это озадачило и оскорбило касту жрецов, хоть они и не высказывали этого открыто.

Вален выключил украденный с «Вавилона 4» компьютер и спрятал обратно в шкаф.

— Войди, — сказал он.

Исилиан скользнула внутрь и подняла взгляд, встретившись с его глазами — еще одна причина, по которой она ему нравилась.

— Почтенный, сех Нюкенн просит о встрече до посадки.

Она говорила на адронато, языке касты жрецов, с легким акцентом. Вероятно, потому что Нюкенн стоял прямо за дверью, притворяясь, что не подслушивает, а так же давала ему знать, что по протоколу он должен говорить с гостем на адронато, а не на вике, языке касты воинов, на котором привыкли разговаривать на этом корабле. Вален улыбнулся в ответ на этот намек. Обычаи, связанные с минбарским языком, были одними из первых, что он выучил еще в Тузаноре. Исилиан часто помогала ему восполнить недостаток в знании культуры, обходясь без скандалов и замечаний.

— Благодарю тебя, Исилиан, пригласи его сюда.

Она поклонилась и, как только он жестом отпустил ее, грациозно отошла к двери, а через несколько секунд он переключил экран наблюдения на прямую трансляцию с носа корабля, и перед ним появились Хейанские горы. Тузанора все еще не было видно.

Вален встал, когда вошел Нюкенн.

— Добро пожаловать, друг мой.

Исилиан отошла в сторону, ближе к стене, склонив голову, готовая служить и ему, и Нюкенну, если потребуется.

— Приветствую тебя, уважаемый друг. Ты готов к приземлению?

На самом деле cтоль опытному пилоту истребителя, как он, не было нужды в приготовлениях, но такова была особая уклончивая манера Нюкенна, когда он хотел выяснить, готов ли Вален к встрече с кланами касты жрецов, чтобы склонить их к вступлению в Анла’Шок.

— Готов, друг мой. Хотя нам еще предстоит понять, можно ли сказать то же самое о Городе Печалей.

Нюкенн замялся, явно не желая затрагивать деликатную тему Тузанора. Но то, что он, в конце концов, это сделал, выдавало его беспокойство.

— Ты по-прежнему намерен устроить базу в городе? Клинки Ветра и Лунные Щиты все еще возражают против того, чтобы обучение рейнджеров проводилось в месте для мирных паломников. Четыре клана из касты жрецов уже заявили, что не потерпят никаких оборонительных отрядов, кроме войск из касты воинов, особенно в присутствии паломников. Еще не поздно все изменить. В долине поблизости есть несколько селений, которые были бы более подхо…

— Они не подходят, — перебил его Вален. Это было грубо, но иногда жрецам требовалось немножко прямоты. — Анла’Шок должны находиться в Тузаноре.

Он cделал шаг назад и поклонился, сложив руки, чтобы смягчить свои слова.

— Тузанор — единственное нейтральное место. Анла’Шок — это не еще один клан касты воинов, борющийся за власть, и священный покой Города Печалей не будет нарушен. Верь мне, Нюкенн.

— Мне бы очень хотелось, Почтенный. Но, кажется, это не самое мудрое решение. Сообщество Эллейи и клан Чараби уже создают оппозицию в городе. Они сказали… — тут он замялся и склонил голову, явно желая что-то скрыть.

«Ах, ну вот, началось», — подумал Вален.

— Они сказали что, Нюкенн? Нам всем нужно открыто высказать то, что у нас на душе.

— Простите, Почтенный, но они сказали, что вы не были рождены на Минбаре.

Вален видел, как вздрогнула Исилиан за спиной Нюкенна, услышав столь неуважительное высказывание о его репутации. Но не стал обращать на нее внимания, продолжая смотреть на Нюкенна.

— У вас нет клана или касты, — продолжал Нюкенн. — Даже по вашей речи невозможно понять, из какого вы региона. Разве можно позволить чужаку нарушать покой и порядок Священного Города, который был местом мира три сотни циклов? Вот что они сказали.

— Род Зир принадлежит к клану Чараби, не так ли?

Вопрос был очевидным, потому что они оба знали о происхождении Нюкенна.

— Да, Почтенный.

— И твоя жена родом из Тузанора? Она и твой сын живут в Святом Городе?

— Да, Почтенный. Они ждут моего возвращения.

— А что еще они говорят, когда рядом нет лидеров клана? Они верят тебе, Нюкенн, или считают, что ты перешел на сторону касты воинов?

Нюкенн молчал так долго, что Вален уже решил, что тот не станет отвечать и сменит тему разговора. Но минбарец произнес просто:

— Они верят мне. Но они не знают вас, Почтенный. Кланам жрецов трудно не считать вас воином, даже если вы несколько раз оспаривали этот вопрос.

«Дела говорят громче, чем слова, и я чужак в чужом краю», — подумал Синклер. Он прибыл в Тузанор, вместе с кланами касты воинов, следующими за ним. Неудивительно, что жрецы нервничали.

— У них будет шанс встретиться со мной довольно скоро, и нам придется их переубедить. Это все предполагаемые трудности, что ждут нас по прибытии, друг мой? Или Совет Старейшин потребует что-то еще, о чем мне стоит знать?

— Они… они хотят осмотреть вас, Почтенный. Старейшины касты мастеров с ними согласны.

Исилиан вскинула голову, услышав последнюю фразу. Вален беззвучно приказал ей держать себя в руках, хотя ему самому хотелось заорать в приступе вспыхнувшей ярости.

— Ясно.

Ну, вряд ли возможно встретиться с лидерами минбарцев без тщательного обследования.

— Если это все их требования, то можешь сказать Совету, что в качестве жеста доброй воли я согласен дать образцы крови и пройти сканирование шинарит. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы развеять их сомнения?

Нюкенн и Исилиан были потрясены столь быстрым его согласием. Возможно, легенда о минбарце, рожденном не на Минбаре, не была настолько безупречной, как ему казалось, будь проклята его внешность. Или это было еще одно культурное недопонимание, и предполагалось, что он будет сопротивляться и не позволит обесчестить себя, позволив нарушить личные границы. В минбарской ксенофобии и религиозной аскезе было столько мелких нюансов, связанных с телом и физиологией, которых Синклер все еще не знал. До недавнего времени это не было первоочередной задачей.

Вален решил стоять на своем, терпеливо ожидая, когда они переварят его слова.

— Что-то еще? Я хочу убедить старейшин всеми способами. Сначала надо укрепить доверие одной стороны, Нюкенн, а потом уже ждать ответного доверия с другой.

Услышав эти слова, Нюкенн, казалось, снова успокоился.

— Конечно, Почтенный. Я сообщу им.

Он низко поклонился и попятился из каюты.

Когда Нюкенн ушел, Вален обратил свое внимание на Исилиан.

— Ты вздрогнула. Но ведь просьба старейшин… вполне выполнима.

— Прошу прощения, Почтенный. В следующий раз я постараюсь держать себя в руках.

Она тоже поклонилась, хоть и не так низко, как Нюкенн.

— Ты думаешь, мне не стоило соглашаться? Или, быть может, делать это не так быстро?

Она снова оглянулась, не в силах больше сдерживаться. Иногда Вален думал о том, какое счастье, что она не провела многие годы взаперти в храме, обучаясь своей «почетной» должности.

— Это неуважительно. Крайне неуважительно. Они не должны подвергать такой проверке даже простого рабочего, вот насколько это неуважительно. Это ослабит ваше положение на встрече с кланами жрецов.

— Я так не думаю, Исилиан.

Но она прямо излучала скептицизм, так что он продолжил:

— Я чужак, который прибыл в компании инопланетян, чтобы помочь сражаться с другими инопланетянами, и все они значительно могущественнее минбарцев. Осторожность ваших лидеров обоснована. Более того, осмотр покажет им, что я не захватчик, и то, что я уважаю все три Совета, укрепит мою репутацию. Уважение заслуживают терпением и прилежанием, а не бросая открытый вызов. Победить можно только доброжелательностью, и тогда не придется ничем жертвовать.

Она ответила очень медленно:

— А вы уверены, что жертв не будет?

Нет. Он не был уверен. Возможно, именно на этом будет строиться вся легенда о «минбарце, рожденном не от минбарца». Они могут найти следы не минбарской ДНК в его крови. Могут обнаружить — по крайней мере, так он подозревал, — что хотя большая часть его тела принадлежит минбарцу, его мозг изменился не так сильно. Они могут выяснить, например, истинный возраст его костяного гребня. Он вырос за недели, а не за годы, и Затрасу пришлось вырезать все его изгибы лазерным скальпелем.

— Я готов заплатить цену, — мягко сказал он Исилиан. — Будь что будет.

— Воины никогда не признают лидером того, кто не является минбарцем, и неважно, сколько побед на вашем счету. А жрецы не примут того, кто нечист.

Она шагнула к нему, покачав головой.

— Я никогда не спрашивала, Почтенный, и никогда не спрошу. Но вам следует с осторожностью подбирать то, что вы хотите им открыть. Ведь то, что однажды выйдет наружу, обратно не скроешь.

— Тебе нужно больше верить во вселенную, Исилиан, — мягко произнес он. — Один великий учитель однажды сказал: «Скоро вы будете прахом или костями, пустым звуком, не более, и даже то, что только звук, — лишь эхо». Все будет так, как и должно быть.

Она поклонилась ниже, чем обычно, сложив ладони вместе, будто в молитве, и покинула комнату.

* * *

Шаттл опустился на маленькую посадочную площадку на севере города паломников, на противоположной стороне от узкой долины, где несколько столетий назад произошла кровавая битва. Даже Валену не хотелось искушать судьбу и строить тренировочную базу там, где погибло миллион минбарцев, и к тому же на северной стороне находилась гора Х’Лея.

Когда он впервые ступил из шаттла на минбарскую землю в этом новом-древнем времени, день показался ему ярче, синее. Больше похоже на Землю, хотя такое совпадение заставило его усомниться в собственной памяти. Его минбарские органы чувств иногда воспринимали раздражители по-новому, и тогда его рудиментарный человеческий мозг пытался найти в них что-то знакомое. Горный воздух явно был теплее, чем в каком бы то ни было сезоне, который ему довелось пережить в этом регионе, на это же указывало и то, что большая часть минбарцев, собравшихся возле посадочной площадки, чтобы встретить его, были одеты в простые двуслойные одеяния вместо толстых мантий.

По просьбе Валена Нюкенн вышел вперед и поприветствовал присутствующих членов Совета Старейшин касты жрецов. Трое из Девяти, достойное представительство. Здесь были вожди клана Чараби, лидеры из клана Нюкенна и самые близкие их союзники из касты жрецов: клан Эллейя, который в настоящее время был главным в Тузаноре, а потом через сотни лет от него произойдет род Мир и Деленн, и Феллана, клан изоляционистов, с которыми Валену еще не доводилось общаться. На другой стороне он заметил трех представителей Совета Старейшин касты воинов с небольшой группой сопровождения, в которую входили лидеры Звездных Всадников, Лунных Щитов и Клинков Ветра, все они были в числе поддержки и активно участвовали в войне с Тенями. Позади них он заметил три группы мастеров, и каждого их старейшину сопровождало всего два помощника.

«Полный Серый Совет из уважаемых старейшин», — подумал он, забавляясь. Возможно, именно так и родилась легенда о том, как Вален создал первый Серый Совет, прибыв в Тузанор, для того, чтобы объединить — и немного пристыдить, — вечно ссорящиеся касты. На самом деле, пройдет много лет, прежде чем ему удастся обрести необходимое политическое влияние, чтобы переписать текущую систему из трех независимых Советов Старейшин, но сейчас ему представилась возможность начать между ними конструктивный диалог.

Нюкенн низко поклонился: сначала вождю своего клана, потом — лидерам других кланов жрецов.

— Приветствую вас, уважаемые сатаи. Для нас большая честь, что вы посетили это священное собрание.

Вождь Чараби поклонился в ответ.

— Приветствую тебя, сех Нюкенн, мой старый друг. У тебя есть известия об этом новом военном лидере?

«А этот зря время не теряет», — подумал Синклер. Каста жрецов раньше не была такой медленной. Или, возможно, чрезвычайные обстоятельства требовали чрезвычайных действий?

— Да, уважаемый сатай. Позвольте представить вам почтенного Валена, друга Валерии, спасителя Звездных Всадников и всего минбарского народа от уничтожения Тенями.

Вален шагнул вперед, и упоминание Звездных Всадников вызвало одобрительный гул со стороны воинов. Хороший ход со стороны Нюкенна, хотя Вален все еще не мог сказать, задело ли это кланы жрецов. Он поклонился, опустив глаза так низко, как мог.

— Приветствую всех вас. Сегодня меня удостоили чести дважды, позволив стоять здесь, в этом священнейшем из городов, в месте примирения и покоя. Сатай Ашан, — он поклонился лидеру Чараби. — Сатай Делльер. Сатай Ренонн. Хранители традиций и мира.

Потом он повернулся к воинам.

— Сатай Шинавер. Сатай Дриалл. Сатай Рашок, мой старый друг. Защитники единения и мира.

Потом, прежде чем кто-то успел ответить, он повернулся к старейшинам касты мастеров.

— Сатай Закен. Сатай Волани. Сатай Иридел. Строители общества и мира. Я благодарю вас всех за то, что вы приняли меня сегодня.

Все сатаи были потрясены тем, что Вален включил в свое приветствие мастеров, или, возможно, тем, что он обратился ко всем, кроме касты жрецов, ради задабривания которых и прибыл сюда. Он призвал к тишине.

— Вы собрались здесь сегодня, чтобы встретиться со мной, оценить меня и мое стремление создать армию, которая не принадлежала бы ни к одной касте и стояла бы на страже мира на месте самого ужасного минбарского сражения. Сегодня Тузанор является напоминанием, что мы не можем позволить интересам одной семьи, клана или касты уничтожить душу минбарского народа. Мы все вместе должны сражаться с тьмой. Так что вот моя просьба на сегодня: если вы собрались судить меня, то должны сделать это все вместе. Обсудите между собой мою судьбу, и я подчинюсь вашему решению.

Минбарцам потребовалось какое-то время, чтобы оправиться от такого нарушения протокола. Сатай Ашан, стоявший ближе всего к Нюкенну, пришел в себя первым.

— Почтенный воин, возможно, здесь возникло какое-то недопонимание. У нас не было намерения судить тебя сегодня. Война против Теней была сама по себе большим испытанием, и мы чтим тебя за это.

— Я не воин, — ответил Вален. — Я не жрец и не поэт. Я даже не почтенный рабочий, да будут их труды благословенны. Но во всех своих жизнях, в этой и в предыдущей, я стремился к единству во всем. Вы должны принять решение, основываясь на совокупности того, что видите перед собой, а не того, что вам кажется, вы видите.

— Ты говоришь, как жрец, Почтенный, — заметил сатай Ашан.

Вален поклонился снова и улыбнулся.

— Полагаю, что воины бы поспорили на этот счет. Я буду ждать решения от всех девяти уважаемых сатаев, здесь, сегодня. Полагаю, храм Варенни в Тузаноре — благоприятное место для встречи.

Местной версии храма Варенни — больше походившей на древнее здание суда, нежели на место для молитв и медитаций, — во времена Синклера было около двух тысяч циклов, а нынче он все еще использовался для выбора местных вождей и разрешения споров. Сатаи и их помощники одобрительно загудели, услышав это название. Это было обращение к их чувству естественного порядка вещей, несмотря на то, что старейшины разных каст редко встречались между собой в таком количестве.

Исилиан скользнула позади него. Он кивком указал на совещающиеся группы, без слов подталкивая ее проследить за этим сборищем. Она кивнула в ответ и прошептала:

— Что вы намерены делать сейчас, Почтенный? Где я смогу вас найти?

Вален окинул взглядом маленькую долину, на которой однажды возникнет тренировочный лагерь Анла’Шок. Двойные кристаллиновые горные хребты яростно сверкали под аномально ярким солнцем, контрастируя с утопающими в зелени подножиями холмов. Здесь вряд ли можно было обнаружить следы того места, которое возникнет через тысячу лет, или даже раньше, если Валену удастся его начинание.

— Думаю, я немного прогуляюсь вон туда, — и он указал в сторону горы Х’Лея.

* * *

Местность в непосредственной близости от посадочной площадки, к северу от того, что позже будет называться «старым городом», но сейчас было просто городом, по мере приближения к ней становилась для Валена все более неузнаваемой. Казалось, она состояла из бесконечных полей, аккуратно обрезанных фруктовых деревьев, перемежающихся скоплениями простых домов и мест собраний касты мастеров. Дома, как и деревья, располагались в виде шестиугольника, окружая центральное здание, вокруг каждого простирались ухоженные сады, по краям которых росли фруктовые деревья. Воздух был пряным, полным цветочного аромата и казался чуть липким из-за пыльцы. Сейчас позднее лето, вспомнил он. За два года в космосе Вален почти забыл, что такое лето, неважно, на Земле или на Минбаре.

И вся эта зеленая красота будет уничтожена ради Анла’Шок, с грустью осознал он. Почему-то он никогда не задумывался о том, что было здесь раньше, как будто рейнджеры существовали все время. Но, конечно, у всего было начало и то, что до него.

Он брел по тропинкам из кристального камня без определенной цели. Большая часть деревьев была покрыта тяжелыми плодами — минбарскими аналогами орехов, хлебного дерева и похожих на оливки маслянистых фруктов. У минбарцев было мало сладких домашних растений, и Синклер предположил, что это как-то связано с тем, что они бессознательно старались избегать продуктов, содержащих алкоголь, — еще не хватало смертоносной чашки с забродившей малиной на прилавке. Но теперь он наткнулся на небольшую группу деревьев, которые выглядели карликами по сравнению с другими сортами, хотя толстые узловатые стволы выдавали их возраст. На деревьях висели плоды, очень похожие на ярко-красные сливы. Вздрогнув, он осознал, что это се н’кай, сладкий фрукт, который использовался в церемонии посвящения лидера Анла’Шок. Этот фрукт практически исчез в будущем.

Он подошел и сорвал один плод, надеясь, что не нарушает какой-нибудь ритуал по сбору урожая. Его новым минбарским вкусовым рецепторам фрукт показался тошнотворно приторным. А потом подключился его человеческий мозг, более привычный к сладкому, и заявил, что это неплохо, возможно, даже лучшее, что он ел на Минбаре, включая даже то время, когда он пробовал тот же самый фрукт в последний раз.

— Будь осторожен с се н’кай. Говорят, если съесть их слишком много, можно сойти с ума, почтенный Энтил’За. Но они, конечно же, наиболее вкусны, когда сорваны прямо с дерева.

Вален, услышав это почтительное приветствие, чуть не выронил оставшийся кусок фрукта. Он огляделся по сторонам и увидел старую женщину из касты мастеров, которая, опираясь на посох, наблюдала за ним из ближайшего дома. Возраст ее был весьма преклонный, если судить по невероятно разросшемуся гребню на голове, причудливые извилистые узоры которого превращали его в произведение искусства. Но потом, почти одновременно он заметил позади нее смутно знакомое здание. Оно было очень похоже на дом, в котором Синклер и Кэтрин жили, когда он возглавлял рейнджеров. Говорили, что этот дом был построен специально для Валена во времена войны с Тенями, но, как он и подозревал, это оказалось еще одной ложной легендой.

— Простите меня, Мудрейшая, но откуда вы узнали это слово? — произнес он, снова сосредоточившись на морщинистой старухе, стоявшей в саду. — И это ваш дом?

Старуха посмотрела на него темно-карими глазами.

— Ты тот чужак, что пришел из ниоткуда, чтобы сразиться с нашим ужасным врагом, не так ли? С врагом вселенной, как все говорят. О тебе тут многие шепчутся. Рассказывают множество противоречивых историй и пророчеств.

Вален кивнул, соглашаясь с ней, хотя она не ответила ни на один из его вопросов. Она сделает это, рано или поздно.

— И кто же нашептывает вам все эти истории? — спросил он.

Женщина улыбнулась.

— О, у меня все еще остались друзья в Совете Старейшин. Я и сама некогда была старейшиной, но стала слишком стара для них.

Этот каламбур, произнесенный на языке касты мастеров, вызвал у Валена смех.

— Иди же, присядь и насладись се н’кай в моем саду, — сказала она, поманив его к таинственному дому. — Я понимаю, что этому саду осталось стоять недолго. Ты ведь намерен построить новое общество, чтобы заменить старое.

Древняя сатай проковыляла к шестиугольному каменному столу, стоявшему на границе цветочного сада, подстриженного в форме геометрических фигур. И Вален последовал за ней.

— Не заменить, — мягко сказал Вален. — Мне тяжело будет видеть, как эти древние деревья исчезнут. Я слышал, они растут очень медленно. Но создание Анла’Шок необходимо, и им предначертано жить именно в этом месте.

«Если я перенесу тренировочный лагерь, — подумал Синклер, — останется ли история прежней?» Мог ли он нарушить собственную традицию, разорвать петлю без последствий? Иногда Вален чувствовал, как стынет кровь в жилах оттого, что он знает пророчество, но не знает правды.

— Знаешь, молодой Почтенный, мой отец построил этот дом сотню циклов назад, — продолжала женщина, как будто не услышав его. — На юге Тузанора произошла ужасная битва, и земли, окружавшие город, были опустошены осадой. В те времена мастерам приказали ничего не отстраивать, оставить эти земли заброшенными, как памятник тому ужасу, который мы, минбарцы, способны сотворить друг с другом. Но мастера не подчинились приказу. Мои отец и мать вместе с другими пришли и начали выращивать сады. У них не было средств, так что много циклов это место было всего лишь маленьким поселением в глуши. Но постепенно они облагородили землю, и деревья начали цвести. Должно пройти сто циклов, прежде чем удастся попробовать плод се н’кай. Моему отцу так и не довелось отведать его. Если судьба такова, что придется уничтожить все то, что было построено, значит, так тому и быть. Я скоро уйду в Море, и мой клан не будет тебе препятствовать, особенно если ты заручишься поддержкой и благословением жрецов. Мы, мастера, понимаем разницу между постоянством и обновлением, и иногда красоту приходится уничтожать ради того, чтобы родилось что-то еще более прекрасное. Ты ведь можешь обещать мне это?

— Не могу сказать, что это будет более красиво, Мудрейшая. Это будет сложное испытание, — сказал Вален. — Но оно станет светом во тьме для многих, и не только для жителей этой долины, и наследие Города Печалей сохранится. Это я вам обещаю.

— Похоже, ты знаешь это все наперед и наверняка, — она наклонилась и прижала руку к его груди, в жесте приветствия и прощания. — Вот почему ты истинный Энтил’За. В диалекте моего отца, на котором сейчас уже почти никто не говорит, это слово означает «Тот, кто строит Будущее». Только «строит» — это неправильный перевод. Скорее, речь о том, кто, увидев узор, становится инструментом, который его вырезает.

Она убрала ладонь до того, как он успел ответить ей традиционным жестом, и похлопала его по руке. А потом добавила:

— Полагаю, твоя юная подруга уже ищет тебя.

Вален оглянулся и посмотрел туда же, куда и старуха, и, конечно же, увидел Исилиан, выходящую из фургончика, на котором рабочие привезли ее сюда. Когда она приблизилась и заметила старуху, ее глаза расширились, и она опустила взгляд в землю.

— Сатай Ладени, — выдохнула Исилиан. — Пожалуйста, простите мое вторжение. Мое сообщение для Почтенного может подождать.

— Нет, думаю, это сообщение послало нам будущее. Мы уже произнесли все, что нужно было сказать сегодня, девочка, — сказала Ладени. — Прошу, наслаждайтесь моим садом. Теперь он ваш.

Она встала и посмотрела им прямо в глаза, неуклюже поклонилась и поковыляла обратно к дому.

— Вы знаете, чей это дом? — тихо спросила Исилиан, как только старая женщина скрылась из сада.

— Это дом очень старой, мудрой и — как я понял, — знаменитой бывшей сатай из Совета Старейшин касты мастеров? У меня с ней был один из самых поучительных разговоров.

Исилиан покачала головой.

— Вас притягивает невыразимое, Почтенный. Так вы хотите услышать новости от действующих сатаев? Они приняли решение.

— Так быстро? Полагаю, хорошая новость заключается в том, что они хоть в чем-то пришли к согласию. Особенно, если учесть, что я планирую продолжить развитие Анла’Шок в очень близком будущем.

— Согласились не все. Восемь из присутствующих сатаев решили, что вам не нужно подтверждать, что вы минбарец. Кланы мастеров последовали за мудростью Эллейи, как лидеров по делам жрецов в Тузаноре. Феллана воздержались, чтобы избежать позора инакомыслия. Полагаю, что это можно считать единым мнением всех трех представителей Советов Старейшин.

— Понятно.

Кризис был предотвращен, но вот слухи это не остановит. К тому же, он теперь обладал ценной информацией: Эллейя были ключевым кланом, который необходимо склонить к вступлению в Анла’Шок. Вален уже это предполагал, но подтверждение было хорошей вестью. Узор начинал складываться. И через тысячу лет Деленн будет гордиться своим кланом.

Еще одно дело надо было исполнить, прежде чем приступить к приручению политиков из касты жрецов.

— Полагаю, здесь, в Тузаноре, есть центр целителей? Тех, кто смогут провести базовое сканирование шинарит?

— Да, конечно, но…

— Никаких «но». Организуй сканирование, а потом устрой так, чтобы результаты попали в руки обоих кланов: и Эллейа, и Феллана.

Синклер решил не оставлять образцов крови, учитывая, что своеобразная ДНК может его выдать. Но он мог пройти анатомическое сканирование, которое в этом столетии может обнаружить лишь следы грубого вмешательства, например, хирургической операции. И у него было психологическое преимущество: перспектива заполучить замаскированного инопланетянина в качестве лидера минбарцев вызвала бы скандал, это было просто немыслимо. Его сторонникам нужна вера.

— Как скажете, Почтенный. — Исилиан низко поклонилась и оставила Валена в саду в покое.

Исчезновение этого сада когда-нибудь будет на его совести, он знал. И поклялся про себя, что постарается сохранить как можно больше селений мастеров в этом времени, ведь они тоже часть истории и будущего Анла’Шок. Даже если деревья не переживут все эти перемены в течение столетий, дом будет стоять, и Вален вдруг решил, что на сей раз надо проследить, чтобы история о владельце попала во временную петлю. Возможно, он каждый раз клялся в этом, и каждый раз время стирало следы. Но можно попытаться изменить хотя бы это, не потому, что он пророк, которому открыто будущее, а потому что именно так и поступил бы Вален — реальный и легендарный.