Похититель Градиентов (джен)

* * *

Марат Лосев ехал по скользкой от дождя дороге и размышлял о том, как несправедливо устроен мир. Если он зарёкся пить алкоголь, разве не должен он получить от вселенной хоть какое-то поощрение? Потому что пока он столкнулся только с необходимостью везти постороннего человека в район, куда ему не по пути. На корпоративе дизайнерского бюро «Студия Эдгара Арнлейфа» было много гостей, среди них и вторые половинки сотрудников, в том числе Марат. В выпивке себе мало кто отказывал, так что в этот поздний час такси на всех желающих не хватило. Жена Марата, Анна, не придумала ничего лучше, чем предложить своей начальнице подвезти её до дома, и теперь он тратил драгоценное топливо для поездки в Крюковский район города Горбанёва, который ему придётся покидать, снова проезжая мост. Анна задумчиво гладила рукой ремень безопасности, Ангелина, её руководитель, расположилась на заднем сидении, разместив сумочку от именитого дизайнерского дуэта на соседнем и уставившись в телефон. Между её ног стоял объёмистый пакет. Светофор загорелся красным, Марат затормозил и начал осматриваться вокруг, его взгляд прошёлся по далёким огням на фасаде гостиницы и уцепился за рекламный щит. Затянувшееся молчание его нервировало.

— Мда, эмблемы у контор с каждым годом всё унылее. Ань, посмотри на этот ужас, — Марат указал пальцем на рекламный щит.

Ангелина оторвала взгляд от смартфона и проследила, куда указывает водитель.

— Учитывая, что эту самую эмблему делали в нашей фирме, позвольте задать вопрос. Чем вас не устраивает логотип «Кросстелекома»?

— Ну как же. Раньше такой логотипчик красивый был. Вы картофельные чипсы едите? Самые нежирные из чипсов, мгновенной обжарки, такие пористые, хрустящие, гнутые.

— Пф-ф. Я вам что, подросток? К чему вы вообще это? — начальница взялась за ручки сумочки, словно ждала, что ей сейчас туда подкинут чипсы или ещё что-нибудь дешёвое.

— Ну раньше у «Кросстелекома» была на логотипе буква Цэ в виде чипсины или, может быть, гнутой ленты с утолщениями на концах, такая двухцветная, внутренняя поверхность где золотистая, где оранжевая, внешняя зелёная, а по краям тёмно-зелёная, — Марат включил передачу и нажал газ, — Загляденье!

— Вы помните их старый логотип? Я была уверена, что все забыли.

— Да как же, забудешь. А потом по какой-то прихоти они убрали рамки и градиенты. И так, понимаете, во всём, отовсюду убирают красивости, отовсюду убирают блики. У Вас какой браузер на телефоне?

— «Сельва» конечно же.

— Ну вот, у меня «Селениум». Раньше у них эмблема была шарик с четырьмя зазубринами, на броненосца похож. Сейчас — круг с четырьмя областями, похож... Ни на что больше не похож.

— Марат, послушайте, прошло то время, когда нужно было делать всё объёмным. Людям больше не нужно рисовать мультяшку с плёночным магнитофоном на пол-экрана, чтобы они поняли, что перед ними музыкальный проигрыватель. Сейчас, когда вы заходите на чью-либо веб-страницу, этот кто-то допускает, что вы пользуетесь старым устройством, находитесь вдали от вышки, а значит, чем легковеснее сайт и компактнее его картинки, тем быстрее пользователь получит то, что он хочет и тем довольнее он будет. Мы называем это плоским дизайном.

— Правда? А я слышал, что вы, дизайнеры, настолько обеднили облик сайтов, что пользователи не могут найти на них, что им нужно, лезут взглядом аж в нижнюю часть страницы, а кнопки принимают за заголовки разделов, потому что они перестали выглядеть как то, что можно нажать. Исследования не врут!

Аня решила включиться в разговор.

— Дорогой, почему это тебя вообще волнует?

— Потому что сегодня утром я перепутал ярлыки «Скутербанка» и «Терраграмма». Раньше там были фигура, похожая на наконечник стрелы, и бумажный самолётик на зелёном фоне. А теперь треугольник в кружочке и, угадайте, что?

— Треугольник?

— Не простой треугольник. Треугольник в кружочке! Только вдумайтесь. В белом исполнении выходят два абсолютно одинаковых логотипа. Я до сих пор не понимаю, почему одна из этих организаций не подала в суд на контору типа вашей за мошенничество.

— Сказал человек, пользующийся ненастоящим банком и мессенджером для террористов, — Ангелина фыркнула и сложила руки крест-накрест, невольно приподняв и всколыхнув свою немаленькую грудь, обёрнутую в дорогое вечернее платье. Этот жест не остался незамеченным со стороны Анны, завистливо посмотревшей в зеркало заднего вида.

— «Терраграмм» от слова территория, не от слова террор. Не важно. Я, честное слово, не понимаю, как вы умудряетесь зарабатывать деньги, перепродавая худшую версию того, что уже есть. Я ведь не закончил про «Кросстелек». Вы же снова испортили эмблему. Мало вам было цвета, вы взялись за форму. Новый логотип — листочек в той же оранжево-зелёной расцветке, сложенный одним сгибом. Типа буква Цэ? — Марат встал на светофоре, протянул руку к бардачку, вынудив жену вжаться в сидение, достал оттуда чек за бензин, согнул его по диагонали и протянул Ангелине. — Ну что, сколько мне положено гонорара за этот квадратик, а? Можете выплатить его теми новыми купюрами, на которых номинал написан шрифтом из бесплатной библиотеки!

— Молодой человек, прекратите, пожалуйста, дразниться. Вы ровным счётом ничего не понимаете в нашем бизнесе. Не знаете всех обстоятельств. Может, молодые дизайнеры и копируют тренд, но у маститых есть на такие изменения веская причина.

— Мара-ат, ну не порть остаток вечера, пожалуйста. Включи лучше музыку.

— Знаешь ведь, что колонки хрипят. Ай, выбирай станцию, знаешь же, как пользоваться.

Станции с электронной и популярной музыкой ловились с сильными помехами. Аня остановилась на волне, на которой передавали новости, потому что вращать ручку радиоприёмника уже надоело. Сначала передали, что горбанёвские депутаты решили отменить недавно введённый переход на зимнее время. Затем была неприятная новость из столицы — в парке Разрядье в одну ночь завяла огромная ландшафтная композиция, пострадали, буквально превратившись в труху, чуть ли не сотни деревьев и кустарников, привезённых из самых разных регионов страны. Ведущие высказывали мысль о саботаже с применением токсичных газов.

— Всего пять лет назад никто и не думал, что это бедствие зайдёт так далеко, — пробормотала Ангелина.

Анна хотела было спросить, где впервые её начальница услышала о проекте парка, но тут машины остановилась возле подъезда жилого дома.

* * *

— Сюда, только тихо, не разбудите соседей.

Ангелина провела Аню с супругом от лифта ко входной двери и открыла её своим ключом. Марат затащил пакет внутрь, Анна тоже вошла и закрыла за собой массивную металлическую дверь на засов.

— Тамаде в другой раз надо придумать менее массивные награды за конкурсы, — недовольно просопел Марат.

— Спасибо, Марат. Я бы предложила вам двоим чаю, но боюсь разбудить дочь. Вы уж простите.

— Мама, а я не сплю, — маленькая девочка, на вид лет восьми, появилась в длинном Г-образном коридоре, осторожно выглянув из-за дальней двери и не сразу попавшись на глаза вошедшим. — Здравствуйте.

— Алиса! Ты уже должна спать!

— Дядя жнец приходил, он меня разбудил. Спрашивал, где ты.

— Дядя совсем обнаглел, — голос Ангелины немного задрожал. — Я не запрещала ему приходить, но я не давала разрешения будить моего ребёнка!

— Он обещал, что отвезёт меня к себе. Покажет звёздное небо. Он говорит, вне города очень красиво и очень яркие звёзды.

— Ты никуда не поедешь! Я тебя не отпущу!

— Ма-а-ам, не волнуйся так.

— Алиса, быстро иди к себе и ложись спать. Стой! Вынь жирафа из стиралки!

— Это не стиралка! Это портал!

— Я говорила тебе, что барабан не игрушка. Сгребайся и укладывайся.

Девочка скорчила сердитую гримасу, но ничего не сказала, вынесла плюшевую игрушку из ванной, а затем тихо удалилась.

— Простите за эти разборки... — Ангелина начала с хрустом мять костяшки пальцев и закусила губу. — И мне снова нужно вас кое о чём попросить. Можете пройти в мою спальню?

Трое прошли по коридору и вошли в угловую комнату с большой двуспальной кроватью, окнами, обильно занавешенными тюлем, высоким зеркалом на подставке, мольбертом в дальнем углу комнаты и встроенными шкафами. Над кроватью висела огромная картина, но прежде, чем гости успели её рассмотреть, Ангелина взялась за её край и сняла с гвоздей.

— Чего же вы стоите, помогайте.

— А куда нам её тащить? — удивлённо спросил Марат, взявшись за второй край. Полотно не было тяжёлым, но держать его было неудобно.

— До ближайшей помойки! Она напротив соседнего подъезда. Так что если повредите — ничего страшного.

* * *

— По-моему она ненормальная. И наглая! Могла бы и грузчика нанять.

— Ну, да, согласна. Я как-то не замечала раньше, что она такая странная. Да, уф, с нас не убудет.

Супруги поставили раму, облокотив её на металлическую сетку, ограждавшую бетонную площадку с тремя грязными мусорными контейнерами, доставшуюся новостройке Ангелины от соседнего панельного дома в совместное пользование. Избавившись от громоздкой ноши, они наконец могли оглядеться по сторонам и лучше рассмотреть то, что несли.

Несколько секунд Марат и Аня смотрели на полотно. Оба не были любителями абстракционизма, потому вряд ли смогли бы сказать, что на нём было — нечто, похожее на белую лестницу с серой дверью на чёрном фоне, точнее, почти чёрном.

— Зачем было закрашивать рисунок со спиральной галактикой серыми кирпичами?

Вместо того, чтобы ответить, Анна резко подалась вперёд и пробила холст ногой, оставив в серой двери брешь. Затем она взяла раму, закинула и протолкнула её в контейнер, приминая мусор, и оставила торчать из бака, слегка погнув.

— Анька! Что на тебя нашло?

— Ну что?! Она же сказала, повредите — ничего страшного, — Аня тяжело выдохнула. — Нехорошая картина. Я на неё смотрю и мне зябко становится.

— Это потому что ночь на дворе. Пойдём к машине, домой приедем, отоспимся, отогреемся.

Анна заговорила снова, только когда они выехали на мост.

— Вообще обычно моя начальница не просит, чтобы её добросили. Ангелина с прошлого года завела себе мужчину, как обычно, красавчика, он её раньше везде возил, на таком спорткаре, там на капоте было налеплено всякое, без разбору...

— «Стикербомба» что ли?

— Да, «стикербомба». Мужики на работе хотели автомобиль, как у него. Слух потом прошёл, что этот чувак разбился посреди нелегальной ночной гонки. Глупая смерть, и странная, похоже, он потерял управление. Там, где надо было повернуть, его авто на полной скорости врезалось в эстакаду. Лобовое стекло разбилось, он, похоже, вылетел через него. Но тела никто не видел. Только граффити с полумесяцем на опоре моста, смятая машина, капот с содранными наклейками, осколки стекла и ни капли крови — вот и всё место происшествия.

— Жесть.

— А теперь, она, похоже, подцепила кого-то другого. Интересно, что это за жнец такой к ней приходит, как к себе домой?

— Думаешь, твоя начальница завела любовника-агрария?

— Один из наших проектов как раз ребрендинг сельскохозяйственного банка. Вполне могла завести.

— А не рановато она дала ему ключи от своей квартиры?

— Может, рановато. Я всё понимаю, в конторе говорят, муж бросил Ангелину, когда она только была беременна, и потом она осталась один на один с ребёнком, но всё равно, нельзя так вот доверяться человеку... А по всему выходит, что она недавно с этим дядей, раз Алиса не зовёт его папой. Или всё-таки давно? Вот уж не знаю.

— А видала, сколько у неё дверей в коридоре? Это же по меньшей мере трёхкомнатная квартира! Богато тётька живёт.

— А я подумала, что это четырёхкомнатная студия. Знаешь, дорогой, это так мило, что, когда люди любят друг друга, они начинают думать одинаково.

— Стой, но ведь трёшка и четырёшка студия это разные площади...

— Да ну брось, учитывая, как риэлторы злоупотребляют этим термином в своих объявлениях...

— Сладкая, ты как всегда права. Люблю тебя, — дождавшись светофора, Марат обернулся к жене и поцеловал её.

* * *

После праздника надо было отоспаться, в воскресение была уборка, так что будние дни подобрались незаметно. В понедельник и вторник Ангелина почему-то исчезла, даже не отвечала на письма и звонки, и отделом овладело вялое оцепенение. В среду муж вновь добросил Аню до высотного здания, два этажа которого арендовала студия.

— Пока, Анюта.

— Эй, а поцелуй на прощание?

— Аня, ну ты серьёзно? Мне ехать надо. С тех пор, как у нашей фирмы сменился управляющий, нам спуску не дают. Я же говорил тебе, этот Игорь сущий чёрт.

— Марат-Марат. Ну гляди, вечером ты мне эту недостачу втройне возместишь, — Аня вышла из машины, игриво помахала рукой и двинулась к главному входу.

В лифте она столкнулась с Семёном Кулигиным. Когда люди из других контор вышли на своих этажах, Семён встал у смежной стены, посмотрел в телефон, чтобы как обычно проверить время, и застыл на несколько мгновений, приоткрыв рот, видимо, борясь с желанием уснуть и давя зевок. Стенки лифта были матово-зеркальные, глаза Ани невольно зацепились за искажённое отражение. На экране, кажется, висела стандартная заставка с анимированным звёздным небом, либо что-то похожее.

— О, Семён Викторович! Взяли таки новый аккумулятор.

— Что, почему?

— Ну вы обои с анимацией вернули.

— Ничего я не брал. Я не ставил эти обои.

— А кто тогда, дети?

— Аня, Вас не касается. И перестаньте подглядывать.

Семён вышел на своём этаже, не переставая копаться в телефонном аппарате. Ане оставалось проехать один, она нажала на кнопку закрытия створок.

— Чудила...

Начальница появилась на работе только среди дня, и первое, что она сделала — начала высказывать всем претензии:

— Ну что, лентяи, кот из дома — мыши в пляс? Меня не было всего два дня. Тарасов, где макет? Заказчики меня завалили «письмами счастья». Гончаров, эти задроты из соседнего отдела приняли новый вариант эмблемы, или опять ноют про борозды, которые три дэ принтер оставляет на крышке корпуса? Лосева! Аня! Ты передала логотипы отделу веб-дизайна?

— Да, Ангелина... Ой. А где ваша грудь?

Ангелина вздела руки, согнув их в локтях и, подойдя к рабочему столу девушки и приподняв брови, начала сверлить взглядом дерзкую подчинённую. Все как по команде уставились на Аню и её руководителя. Согласуясь с правилами этикета, Анну сейчас следовало бы уволить к лешему, но всех, лицезревших эту немую сцену, больше занимал другой вопрос: «А действительно, где грудь?»

Большинство девушек в фирме, даже совсем юные, вчерашние практикантки, признавали, что Ангелина для них достойный соперник. С самого первого дня трудоустройства Ангелина получала знаки внимания от мужчин, при том, что большинство из них знали, что она мать-одиночка. Поговаривали, Арнлейф поставил на должность руководителя отдела графического дизайна до этого никак не связанную с его фирмой Ангелину не в последнюю очередь благодаря её выдающейся... достижениям в профессиональной деятельности. И вот она стоит, и совершенно отчётливо видно, что грудь теперь нулевого размера — хотя даже по крою уныло обвисшего спереди платья видно, что она должна быть больше.

Первой нарушила молчание начальница.

— Я провела операцию по уменьшению груди. Вы же понимаете, что большая грудь как ничто другое способствует объективизации женщин? Сейчас я ощущаю себя гораздо лучше. И мне бы не хотелось больше возвращаться к этому вопросу. Давайте вернёмся к работе. Это всех касается. Итак, Аня, что с логотипами?

* * *

Гореть второй день со стыда было тяжело, хотя Анне говорили, что причин для этого нет. Не отвлекаться от работы было тоже тяжело, когда обсуждение всплывало снова и снова, и реплики начинали повторяться, во время работы, на обеде, даже в курилке, куда Аня ходила за компанию.

— Ну а что, правильно она. Назло всем. Красота ведь не в этом.

— Красота не только в этом, но в этом она тоже, и глупо это отрицать, и тем более глупо идти на хирургическое вмешательство непонятно ради чего.

— Что-то с Ангелиной не в порядке, посмотрите внимательно на неё, на её лицо. Она осунулась, словно побывала в больнице. Или даже постарела.

— Да тебе кажется, она просто не накрасилась.

— Анька, да не парься, по-любому бы кто-нибудь спросил, ну сказала ты о «слоне в комнате».

— А вот одна пловчиха уменьшила себе буфера, чтобы состязаться ничто не мешало. Ну а чё?

— Посмотрим, может её Эдгар теперь турнёт с работы.

— И тут Лосева встаёт и заявляет: «А король-то голый!».

— Изверги, молчали бы лучше. Может, у неё была раковая опухоль.

Вот после этой фразы все наконец замолчали.

Но спокойно доработать день ни у кого не вышло. Аня вцепилась глазами в монитор,а руками в клавиатуру, силясь сосредоточиться, и даже не сразу осознала, что некоторые из людей вокруг то суетливо убегают куда-то небольшой толпой, то затравленно озираются на своём месте. Хотелось пить. Воды в кулере не осталось, Аня проверила этаж, а затем опустилась на лифте на один вниз, поскольку все бутылки, что ей попадались, были опустевшими. И меньше всего она ожидала увидеть, что двери в кабинет Семёна Кулигина, а вместе с ними и единственное окно будут открыты настежь, а сам кабинет будет заполнен людьми из полиции.

— Девушка, задержитесь, пожалуйста, ненадолго. Вы здесь работаете? — Мужчина в обычной голубой рубашке первым подошёл к растерявшейся девушке и заговорил. То, что он из силовиков, выдавали только коричневая кожаная кобура и торчащая из неё чёрная ребристая рукоять пистолета, слегка оттягивавшие ремень.

— Не здесь, этажом выше... А что случилось?

— Я старший следователь Иван Большаков, а вас как зовут?

— Лосева, Анна. А что всё-таки произошло?

— Вы разве не в курсе? Ваш коллега Семён Викторович Кулигин выбросился из окна. Травмы, несовместимые с жизнью.

— Нет... Я же вот буквально вчера с ним ехала в лифте, кто же знал, что он покончит жизнь самоубийством?

— Ничего не замечали странного в его поведении? — офицер на самом деле допускал насильственную смерть, так что нужно было допросить всех, кого можно, по горячим следам.

— Семён вчера был каким-то дёрганым... Он напрягся, когда я просто обсуждала с ним оформление его телефона. Он словно боялся, что посторонний случайно увидит, как всплывает сообщение из его переписки с кем-то. Но это не резкая перемена, он всегда был просто весельчаком, но где-то год назад он стал более скрытным, отстранённым ото всех.

— А, может быть, что-то не так ещё и в обстановке кабинета?

— Дайте взгляну. Да! Эта картина, с собаками, играющими в покер. У неё не должно быть этого неровного чёрного контура. Я недели две не была в его отделе, но картину помню, эти изменения внесли после покупки. Тут ещё крапинки... Слушайте, а может, это плесень?

— Плесень? Вот уж с чем я в своей работе не сталкивался, так это со сгнившим красителем... Спасибо, Анна. Я возьму телефоны сотрудников в отделе кадров, мы, возможно, с вами свяжемся, если что — не пугайтесь. И возьмите мою визитку на всякий случай.

— Хорошо. До свидания.

Забыв о жажде и не дожидаясь лифта, девушка прошла по лестнице до своего места. Едва она вывела компьютер из спячки, как зазвонил проводной телефон, установленный для организации внутренней связи.

— Да?

— Аня, зайдите, пожалуйста, — это была начальница.

«Ну всё. Сейчас она меня уволит».

— Садись, — они были единственными людьми в маленьком кабинете. — Ты ведь знаешь, что наша фирма переживает не лучшие времена?

«Ну всё. Сейчас объявит о том, что мне пора искать другую работу, якобы из-за сокращения».

— Мы не монтажники, не пищевики, наши идеи если и получают физическое воплощение в стенах нашей фирмы, то только когда нужен прототип...

«А к чему она это вообще?»

— Нам нет смысла торчать в регионе. На дизайнеров из провинции смотрят как на деревенщин, аналитики оповестили всех глав отделов, что даже местные фирмы предпочитают делать заказы у столичных. Чёртов интернет... А теперь, когда поднимают арендную плату из-за того, что строители в этом городе обнаглели настолько, что предлагают горожанам селиться прямо в котловане, потому что дальше стройка с места не сдвинется, дефицит площадей на рынке бьёт и по нам. Ты и сама знаешь, твой муж строитель. Откуда он, кстати, знает об особенностях нашей работы?

— Раньше он делал неоновые вывески... — Аня в упор не догадывалась, куда клонит её руководитель.

— Короче. Арнлейф принял решение. Треть персонала, включая руководство, переезжает в центр, промышленные дизайнеры едут все. Те, кто остаются здесь, продолжат работать удалённо, или пусть увольняются. Всё ради заказчиков с именем. Я хочу, чтобы ты поехала со мной, так сказать, на разведку. Должен был ехать Кулигин, но... Боюсь, ему нет полноценной замены, и в его отделе тоже. Я думаю, ты на первое время можешь его заменить.

— Вы хотите, чтобы я возглавила веб-дизайн? Но у меня же нет опыта.

— Брось, я видела твоё портфолио, я знаю, как ты работаешь, ты постоянно взаимодействовала с этим отделом, они тебя примут. Босс не против. Пока у нас нет времени и денег на поиск нового человека. Хорошо себя покажешь — закрепишься на должности. Нет — останешься в Горбанёве на удалёнке.

— Спасибо большое... Я вас не подведу!

* * *

Марат побежал навстречу настойчивой трели дверного звонка. Он посмотрел в глазок. Это была Аня, кажется, она была на взводе. Марат поспешно отворил дверь, размышляя, не провинился ли он перед женой и не готовится ли она высказать ему обиду.

— Аня, прости, что не смог тебя забрать, но тачка опять барахлит, сильно, и я оставил её в сервисе на несколько дней...

Ни слова не говоря, жена затворила щеколду, торопливо разулась, а затем бросилась к Марату, обняла его, одарила горячими поцелуями, а затем поволокла в спальню.

— Дорогая, ты чего? — ухитрился спросить Марат, уворачиваясь от шквала поцелуев.

— Ничего... Просто мне сегодня напомнили, что я не буду жить вечно.

* * *

«Поздравляем! Это Ваша сотая поездка. В качестве нашей благодарности за Вами будет отправлен автомобиль, водитель которого награждён достижением „Общительный Водитель“. Доброго пути!»

— Твою-то мать... — выругалась Анна. Она уже хотела убрать смартфон в сумочку, но тут раздался звонок Марата. Вышка сотовой связи была далеко от их дома, поэтому голос мужа в динамике был слегка искажён.

— Аня, может, ты всё-таки не поедешь в столицу?

— Марат, пойми, что я не просто гонюсь за достатком, или престижем, или красивой жизнью. Просто здесь так тревожно в последнее время. И потом, может, после переезда я и тебя с собой возьму. Ты же не ревнуешь, что я буду в центре событий, а ты нет? Я буду к тебе приезжать, часто.

— Не ревную. Но ты не говорила, что поедешь прямо сегодня.

— Ангелина срочно срывается, вызвонила меня посреди дня.

— Посреди дня в субботу!

— Я не буду отказываться от хорошей возможности просто потому, что у меня отняли один выходной. Я дала ей согласие ещё несколько дней назад, она взяла горящие билеты.

— Дождись хоть меня, машину починят часа через два и я тебя довезу.

— Чтобы ты снова поцапался с моей начальницей? Да не волнуйся, на такси доеду, ничего со мной не случится.

— Напиши мне сразу, как сядешь в самолёт и сразу, как приземлишься.

— Хорошо, обязательно. Ну всё, мне ещё окна надо закрыть. Пока, сладкий. Люблю тебя.

— И я тебя.

Анна вышла из подъезда, весь её багаж вместился в одну сумку на колёсиках. Экипаж пришлось ждать двадцать минут — обычно, если она брала такси из своего района, машина находилась быстрее, вот только теперь система решила преподнести ей подарок в виде особого водителя, а на его поиск требовалось время. Наконец, автомобиль со светящейся жёлтой треугольной призмой на крыше и надписью «Цундекс такси» на двери остановился напротив неё. Водитель помог запихать поклажу в багажник, Аня устроилась сзади, и они отъехали от обочины.

— Не то, чтобы меня это волновало или типа того, но через двести метров ты можешь повернуть направо, бака!

Анна с удивлением уставилась на закреплённый в держатель на присоске смартфон, оживший посреди поездки и заговоривший капризным девичьим голосом.

— А, компьютерщики, умники, ёкарный бабай. Обновление прилетело, теперь он пищит, а я даже убрать это не знаю как. Слушай, ты, это, не напрягайся, мы тут с мужиками придумали такое, скоро от этих «Цундекса» и «Ультера» ничего не останется. Они же ведь с нас такие комиссии дерут. Короче, слушай, принципиально новая система. «Народное такси»! Просто записываешь мои цифры. Если надо — наберёшь, я тебя встречу, докину там. Меня не будет — позвонишь ещё кому из наших. О цене договоримся.

— Ну почему же новая система, все такси так раньше и работали, по телефону. Лет так пять назад.

— Э-э-э, ничего ты не понимаешь. Тогда диспетчер был. А тут мы сами и на диспетчера не тратимся.

— Да, но людям зачем тратиться на повторные звонки до каждого водителя?

— Ай, ну ты странная, а. Как ты не понимаешь — все эти компании нас обкрадывают. Не в смысле водителей — нашу страну! Думаешь чипсы «Сельская картошка» у на делают? Из-за границы везут! Сигареты, которые всю жизнь наши были, пивзаводы — всё это теперь на девяносто процентов западное.

— Обычная практика — привлечение иностранных инвестиций. Наши люди тоже владеют акциями зарубежных компаний. По-моему, ничего такого. Лучше пусть будет западное пиво, чем вообще никакого, ведь так?

— Слушай, бесполезно с тобой спорить, э. Я тут у бабки гостил, там на чердаке пачка папирос завалялась, «Дымный мор», раньше только на них у многих денег и хватало. Я же затянулся, такое курево смачное! Не чета тому, что сейчас делают. И это при том, что они валялись пёс знает сколько лет. А они тридцать лет назад фуфлом считались!

— Голосуйте кошельком за хорошие сигареты, и останутся только хорошие сигареты.

— Да ты сама-то тонкие с вишнёвым ароматом куришь небось?

— Я вообще не курю.

— А вот это ты правильно! Правильно...

— Водитель-сан! Ты вообще заметил, что мы приехали!? — навигатор вмешался в разгоревшийся спор.

Телефон Ани пискнул, и на его дисплее открылось приложение мессенджера и высветилась надпись «Отпусти таксиста, я ещё собираю вещи. Потом вызову нового». Девушка втайне обрадовалась возможности сменить водителя.

— Извините, я тут задержусь, так что до аэропорта с вами не поеду.

— Ладно. Дай тебе сумочку твою достану.

Автомобилист помог Ане с багажом, а потом протянул ей клочок бумаги с номером телефона.

— Ты, это, всё-таки номерок мой не теряй, если там надо доехать куда... Ну или если икра по дешёвке нужна будет.

— Спасибо. До свидания.

Девушка проверила телефон — списался платёж за поездку, и подняла голову, уже когда таксист снова занял своё место.

— Маршрут перестроен. И не потому, что это нужно тебе, а потому, что я сама так захотела!

Оконное стекло поднялось, и автомобиль уехал, оставив Аню один на один с её сумкой.

* * *

Ангелина возилась со своими вещами, иногда отвлекалась на просьбы Алисы, за которой, по-видимому, должны были прийти родственники или няня. Ане наскучило на кухне, и девушка заглянула в спальню. Обстановка в ней была почти такой же, как во время последнего визита. Даже картина с серой дверью, вернее, уже её дубликат, отличавшийся меньшей шириной, висела на прежнем месте. Анна задумалась было о капризной и нерешительной натуре своей начальницы, но её внимание привлёк мольберт, на который Ангелина облокотила распечатку рекламного проспекта.

Новый логотип, судя по всему, предназначался геодезическому справочнику. Жёлто-оранжевый шар, пересечённый серыми дугами параллелей и меридианов, украшал нарисованный солнечный зайчик, поэтому по центру и сверху шарик был другого оттенка. Красно-зелёная стрелка компаса находилась в центре изображения и была словно вкручена в шар металлическим шурупом. Довершали картину волнистые стебли и листья, словно украденные с сувенирной деревянной ложки или богато расшитого платья купеческой дочки — в общем, вдохновлённые народной росписью. Шар благодаря ним был не просто глобусом — он превращался в плод неизвестной науке бахчевой культуры, ведь у давно известной садоводам дыньки не вырастает стрелочек.

— А лозунг у них будет «Бесплодные поиски закончились. Уже в тридцати городах».

— Вы сделали замечательный логотип, — Анна заволновалась, ожидая, что начальница сделает ей выговор за вторжение в спальню.

— Да, уверена, ваш муж сказал бы то же самое, — Ангелина не удержалась от того, чтобы съязвить. — Я собрала вещи. Пройдём на кухню, выпьем? Не нам же за руль садиться.

На кухне рядом с бутылкой красного вина уже стояло два бокала, наполненных вином. Ангелина взяла оба и протянула своей подчинённой тот, что был в её левой руке.

— Ну, Аня, за твою удачную карьеру на новом месте.

— Не уверена, что мне стоит сейчас пить.

— Зато я уверена, что мне стоит. Я всегда нервничаю, когда предстоит лететь куда-то далеко, — Аня и правда заметила, что на лице начальницы какая-то пугающая бледность, — Но в одиночку я употреблять не хочу, это дорога к алкоголизму. Ты же не беременна? Пей.

Они осушили бокалы.

— Ангелина, забыла спросить, а с кем вы оставите Алису? Или она едет с нами?

Ангелина не отвечала и вместо этого пристально смотрела на собеседницу.

— Ангелина, всё в порядке?

Анна почувствовала, что руки немного потеряли чувствительность. Затем лицо собеседницы ушло куда-то вниз и вдаль. Перед тем, как окончательно потерять сознание, Аня услышала звон стекла.

* * *

Зрение и сознание постепенно возвращались к Ане, веки слушались, но вот шея и руки — нет. Ног она до сих пор не чувствовала. Сначала она услышала тихие всхлипы откуда-то слева, и лишь затем расплывчатые контуры в поле её зрения превратились в потолок спальни и зеркало, стоящее вплотную к шкафу. Похоже, это была спальня, где она была совсем недавно.

«Вы хотите меня изнасиловать?», — попыталась спросить девушка, но говорить она ещё не могла. Женщина, что так вероломно обошлась с Аней, несомненно была рядом, но кто рыдает рядом с ней?

Внезапно плач прекратился.

— Прости, Аня, я не желала тебе зла. Я просто защищаю свою дочь. Мне жаль, что в ту ночь я позволила ему тебя увидеть. Теперь ему нужна ты, — Ангелина часто задышала и заревела вновь.

Девушка оставила попытки понять, что происходит. Но тут она заметила движение в зеркале. В движение пришла картина.

Белые прямоугольники словно набирали объём и стали белыми параллелепипедами, подались вперёд, превращая картину в скульптуру. Звёзды на краях полотна, казалось, стали ярче, завертелись вокруг его центра, некоторые из них, как искры от фейерверка, отделились от изображения, не стремясь, впрочем, заполнить комнату, а оставаясь висеть и колебаться вблизи стены. А затем открылась уродливая серая дверь. Оказалось, у неё две створки. И из створок вылетело что-то чёрное, похожее на маленький смерч, на множество чернильных капель, попавших в водоворот. Чернильно-пепельный вихрь всё набирал объём и приобретал очертания.

Оно походило на водомерку, с шестью длинными чернильными ногами, по три сгиба в каждой — сгиба, но не сустава, ведь это всё ещё был живой вихрь. За этим волочилось большое бесформенное облако, то ли плащ, то ли грибница, то ли воздушный шар на паре прочных канатов. Оно поворачивало туловище в разные стороны, определённо это было что-то живое, возможно, разумное. Лишь голова создания выглядела твёрдой, сделанной словно из вулканического пепла, спрессованного в форму, напоминавшую коготь хищной птицы, округлую снизу и угловатую сверху. Но у кончика головы снова болтался и извивался нематериальный отросток, отдалённо похожий на тонкий шланг или хоботок бабочки.

Существо посмотрело куда-то в сторону Ангелины, затем словно выдохнуло (девушка ощутила волну горячего воздуха, нахлынувшую на обездвиженные ноги), а после отошло в тот угол комнаты, где стоял мольберт. Анна не видела, что оно делает, лишь увидела, как звёзды, охранявшие полотно, засверкали ярко-оранжевым светом и закружились вихрем с новой силой.

— Когда-то ему хватало только наших творений, совсем немного, потом всё больше, больше!.. А теперь оно берётся за людей... Первый, кто стал его жертвой, был мой муж. Тогда, семь лет назад, я хотела спрятаться от этого создания в вашем городе, но оно настигло меня и здесь. Расстояние никогда не было преградой для него... — голос Ангелины срывался, — И оно не говорит, зачем делает это. Или говорит, но никто не может его понять. И никто не смог его одолеть. Семён тоже его не понимал. Только один человек понимает. Только поэтому я всё ещё жива.

Анна всё ещё не могла освободиться от паралича, но ощутила, что её сердце застучало сильнее. Эта чёрная туча сейчас её съест! Анна снова могла видеть создание, его «хоботок» набух, а чернила в его теле, казалось, заблестели ярче.

— Просто оставь в покое людей! — начальница закричала.

Чудовище только покачало телом, вздув хобот.

— Дядя Жнец, ты пришёл!

Меньше всего Аня ждала даже не появления маленькой девочки рядом с этим монстром, а того, что Алиса будет искренне рада его видеть.

— Мама! Зачем ты ругаешься с Дядей! Не видишь, он сердится? Он говорит, что, если ты опять будешь много шуметь, он заберёт тебя уже целиком. А тебе пока к нему нельзя, тебе надо опекать меня, — затем Алиса посмотрела на Аню. — Тебе везёт. Ты скоро увидишь дом Дяди Жнеца. Он говорит, там красиво и с каждым днём всё красивее. Я сразу же поселюсь у него, когда вырасту. Я помогу дяде стать совсем-совсем сильным и красивым.

«Глупая девочка! Ты что, не понимаешь, что этот зверь однажды тебя убьёт?». К страху скорой смерти прибавилось отчаяние из-за невозможности ничего сделать или даже сказать. Парализованная молодая девушка перестала ощущать, как подушка, влажная от её горячих слёз, касается её головы. Потолок стал немного ближе, спина больше не ощущала под собой опоры. Вокруг тела Анны появились чернильные вихри, а затем зеркало, чудовище и маленькая девочка стали куда-то удаляться, а рыдания Ангелины переставали быть слышны за треском, издаваемым ярким вихрем из звёзд.

«Остановитесь! Не делайте этого со мной! Я же больше никогда не увижу Марата!» — пыталась выкрикнуть девушка, но не могла.

— Не волнуйся, Дядя, я вырасту и стану красивой, как она, — это были последние слова, которые Аня могла услышать.

* * *

— Юноша, вы пытаетесь меня в чём-то обвинить?

— Я вовсе не пытаюсь вас в чём-то обвинить, я прекрасно вижу, что вы не очень хорошо переживаете случившееся. Однако сначала гражданин Кулигин проявляет, по заверениям многих очевидцев, признаки беспокойства, затем выбрасывается из окна, и не доказано, что это не доведение до самоубийства, затем без вести пропадает ваша подчинённая Лосева. И только эти двое связаны непосредственно с вами, а ведь мы видим, как в последние годы участились случаи исчезновений именно представителей креативного класса.

— И что же вы хотите от меня?

— Помощи. Любые факты, которые помогут пролить свет на это дело, я хочу их знать. Супруг исчезнувшей места себе не находит, поверьте, ему гораздо сложнее, чем вам, он должен хотя бы знать, что с ней стало.

— Я же уже сказала, что ничего об этом не знаю. Мы взяли билеты, но Анна не появилась в назначенный час, мне пришлось вылететь в одиночку. Лишь вернувшись из командировки, я узнала, что она не появлялась больше и на работе. Поверьте, я поклясться могу, что мне неизвестно о каком-либо человеке, который бы убивал дизайнеров.

— Хорошо. Простите за беспокойство. И за ненужный обыск.

— Да уж, вы и ваши люди даже не дали мне самой распаковать вещи.

— Всего доброго.

Офицер полиции встал со стула и оглядел спальню в последний раз. Всё без толку. Вещи Анны Лосевой дизайнерша могла утащить в столицу и оставить там. И даже если, к примеру, на этом мольберте, на котором стоит проект рекламы городского справочника, в лаборатории распознают пальчики Анны, Ангелина просто заявит, что они вместе работали над одной задачей. Эта скучная эмблема в виде оранжевого шарика с дыркой в форме перевёрнутой капли, фигуры, символизирующей метку, нанесённую на карту, и правда была похожа на работу новичка. С другой стороны, не похоже, что тётка врёт, так уверенно клянётся. Также, если уж быть честным с самим собой, вряд ли это вправду серия, у начальства нет достаточных оснований объявить, что за всеми исчезновениями стоит один человек. В самолёт потерпевшая не садилась, нужно искать её тело в Горбанёве — вот это сдвинет дело с места.

Пройдя мимо хозяйкиной дочери, которая «тётю и дядю на фотографиях» опознать не смогла, и которую более подробно допрашивать не стали в силу её возраста, ещё раз извинившись и попрощавшись, команда служителей закона покинула дорогую квартиру.

2018-2019