Сосновая свежесть и мятные пузырьки (гет)

Гермиона протяжно застонала, погрузившись в горячую воду, счастливо вздохнула и закрыла глаза. Её окутал аромат соснового леса и мяты — бодрящий и расслабляющий одновременно, успокаивающий, прочищающий мозги после суматошного дня.

Как же она устала! Обязанности старосты приносят гораздо больше проблем, чем бонусов. Столько времени тратится на патрулирование коридоров, присмотр за первокурсниками, согласование всяческих мелочей с деканом и префектами школы! А ещё ведь и учиться надо, и просто в библиотеке посидеть хочется.

Рону проще, его ни учёба, ни библиотека не волнуют в принципе — только квиддич. И всё равно — ни ей не помогает, ни свою часть работы не делает. Как будто значок старосты — это почётная награда, к которой не прилагается вообще никаких обязанностей, только права! Право красоваться перед девушками, гордо выпятив грудь и задрав нос, право снимать баллы со слизеринцев… и единственное право, которое кажется ценным самой Гермионе — пользоваться ванной старост. Возможность расслабиться, побыть одной, в тишине — и, ради разнообразия, наедине не с книгами, а с собственными мыслями. Последнее время только здесь и получается спокойно о чём-то подумать. Наверное, иначе она уже пошла бы к МакГонагалл и отказалась… хотя кого она обманывает?!

Правда, мысли в последнее время совсем не радуют. Гарри увлечён только Малфоем — то есть, разумеется, слежкой за Малфоем! — а Рон к раздражающей манере говорить только о квиддиче добавил ещё и лобзания с Лав-Лав прямо посреди гостиной. И как только Лаванде не стыдно! Да ещё, когда Гермиона попробовала ей объяснить, как это выглядит со стороны, в ответ услышала: «Завидовать некрасиво — упустила парня, теперь не жалуйся!»

Было бы чему завидовать!

То есть… Ладно, что толку врать себе — ей завидно. Она вздыхала по Рону с четвёртого курса, вот только показать интерес не сумела — она ведь не Лаванда, с поцелуями набрасываться! А он… он… чурбан! «Эмоциональный диапазон чайной ложки» — это, честное слово, для Рональда Уизли почти комплимент! Потому что на самом деле всё ещё хуже. Намного, гораздо хуже!

Бесчувственный, эгоистичный, ограниченный… глупый! Да, глупый. И что она в нём нашла? Или правду говорят, что в их возрасте буйство гормонов напрочь отшибает мозги? Ведь с чисто физической точки зрения Рон очень даже привлекателен. Высокий, мускулистый… Гарри на полголовы его ниже и выглядит рядом — дохляк дохляком. Хотя на самом деле он худой, но вовсе не дохлый, а вполне спортивного сложения и сильный. В мантии не видно, но летом в футболке…

Гермиона сглотнула. Неопрятные клетчатые рубашки Рона с закатанными рукавами казались ей романтичными — эдакий ковбой, слегка расхлябанный и ленивый, только стетсона и кольта не хватает. А потом приехал Гарри. Выкинул в мусор огромные, растянутые футболки своего кузена и купил в ближайшем спортивном магазине самые обычные, аккуратные и по размеру. И, надо признать, выглядел в них отлично. Если бы не Джинни, постоянно крутившаяся с ним рядом и ревниво отслеживающая каждый Гермионин взгляд…

Да, может, она ещё летом дала бы Рону отставку! Успела бы первой — всё не так обидно. А теперь не она его бросила, а он её, и, что ни сделай, будет выглядеть так, будто это лишь Рону назло. Или месть, или, хуже того, жалкие попытки вернуть…

А хочет ли она возвращать? Ну, то есть — не возвращать, они ведь не были парой… Рон просто крысился, если она кидала хотя бы взгляд на кого-нибудь другого, обвинял в предательстве, но сам-то даже не пытался оказывать ей внимание как девушке! Будто ждал, что она первая начнёт на шею вешаться…

А если не возвращать, то что? Отвоёвывать у Лаванды, наверное? Гермиона представила, как Рон целует её — так же, как Лаванду, будто проглотить пытается! — и передёрнулась от внезапного отвращения. Не то чтобы она большой специалист в поцелуях — никакой, откровенно говоря… но абсолютно уверена, что такие — в манере Бон-Бона и Лав-Лав — ей совсем не понравятся!

Интересно, как целуется Гарри?

Однажды — летом после третьего курса, когда они всей семьёй отдыхали во Франции — Гермиона застала целующимися маму с папой. Она тогда страшно смутилась и поскорее убежала, а потом ещё неделю, наверное, неудержимо краснела, замечая, как родители держатся за руки. Но та картина отпечаталась в памяти как самый нежный, романтичный и чувственный поцелуй, какой только можно представить. И с тех пор Гермиона была уверена, что её избранник должен целоваться именно так.

Рон не подходил — совсем.

Погрузившись в размышления пополам с фантазиями, Гермиона машинально водила пальцами по губам. Странно, почему она никогда раньше не думала о Гарри в таком ключе? Неужели из-за Джинни и Рона? А ведь Гарри… — Гермиона прикрыла глаза и вздохнула,— Гарри чем-то похож на папу. Не внешне — иначе разве она посмотрела бы на кого-нибудь ещё? Но он такой же честный, надёжный… вот Рон — просто расхлябанный, а в Гарри за внешней безалаберностью чувствуется стальной стержень. Рона всё время нужно пинать, мотивировать, подбадривать — и получать в ответ оскорбления, потому что ему вовсе не нравится, когда девочка пытается учить его чему-то. А Гарри… да, он тоже любит полениться — ну так попробуй совсем не лениться, если Рон — твой лучший друг! Но когда надо — способен горы свернуть. И он — не то что Рон — и сам прекрасно умеет замотивировать и повести за собой. Она ведь ещё на первом курсе это поняла!

— О чём думаешь? — показалось, мятные пузырьки шепнули на ухо; а может, плеснуло водой?

— О Гарри, — машинально ответила она — и, услышав собственный мечтательный голос, открыла глаза.

На краю бассейна, болтая ногами в воде, сидела Миртл.

— О-о-о, я тебя понимаю! Он лучший, правда? Если бы он умер, с какой радостью я разделила бы с ним свой туалет… — Призрачное личико засеребрилось — очевидно, Миртл покраснела.

— Эй, ты что здесь делаешь?! Подсматриваешь? — возмутилась Гермиона.

— Мне просто скучно, — обиженно ответила Миртл. — Всё одна и одна… Поставь себя на моё место! И разве ты не хочешь поболтать о Гарри?

Гермиона вздохнула:

— Вряд ли ты расскажешь мне, как он целуется. Это ужасно — я вдруг поняла, что пять лет дружу с мальчишками, но понятия не имею, как к ним подойти, если… ну, если хочется не просто дружить.

«И ещё ужаснее, что я обсуждаю это с привидением, живущим в школьном туалете!»

— Вы с ним похожи! Это так мило, — Миртл захихикала и ещё сильнее засеребрилась, став почти сияющей.

— С кем?

— Да с Гарри же! Он то же самое говорит: «Пять лет дружу с девочкой и понятия не имею, как к ней подойти, если хочу не просто дружить».

— Что?! — Гермиона прижала ладони к запылавшим щекам. Гарри так сказал? Но пять лет он дружит только с ней… разве нет?

— Вы два глупых, глупых, глупых влюблённых! — Миртл взмыла в воздух, расхохоталась и с фонтаном брызг врезалась в воду. Гермиона поджала ноги — купаться вдвоём с привидением её точно не прельщало!

— Эй… Миртл? Ты где?

Но та не отозвалась. Наверное, сказала всё, что хотела, и отправилась в озеро общаться с русалками. Или обратно в свой туалет — подкарауливать редких гостей.

— И что же делать? — растерянно спросила Гермиона. Она ведь не влюблена в Гарри… или влюблена? Не так, как в Рона — это точно; но сейчас она очень сомневается, что её былые чувства к Рону можно назвать влюблённостью. Разве что совсем детской и глупой…

А вдруг Миртл просто зло пошутила? Она ведь вечно обижается на каждый пустяк — вдруг Гермиона чем-то её обидела, сама того не заметив? От этой мысли стало страшно — вдруг Гарри вовсе не… не…

— Да ладно! — она ударила ладонью по воде, подняв двойной фонтан — брызг с ароматом сосновой свежести и переливчатых пенных пузырьков, вкусно пахнущих мятой. Конечно же, она не будет вешаться парню на шею с разбегу, как Лаванда — но спросить-то можно? Ответит «нет» — значит, нет… «Ох, надеюсь, в таком случае я сумею обернуть всё в шутку, и мы вместе посмеёмся над розыгрышем Миртл… Но как не хочется, чтобы это оказалось всего лишь розыгрышем!»

Гермиона надеялась, что пути к гриффиндорской гостиной хватит ей, чтобы набраться храбрости для единственного вопроса. Но она совсем не ожидала, что наткнётся на Гарри, едва выйдя из ванной!

Он подпирал стену напротив двери и выглядел непривычно взволнованным.

— Ты меня ждёшь? — удивилась Гермиона. — Что-нибудь случилось?

Кольнула досада: похоже, разговор откладывается, а вместо этого ждёт очередное приключение. У Гарри, наверное, снова какие-нибудь проблемы. А опыт всех предыдущих лет в Хогвартсе однозначно говорит, что проблемы Гарри нужно решать быстро и радикально — пока они не превратились в смертельно опасные. «С таким парнем спокойной жизни не светит»… По-хорошему, эта мысль должна бы направить взгляд Гермионы на кого-нибудь более предсказуемого и безопасного — но нет. Оказывается, ей очень даже нравится перспектива разделять приключения и опасности не просто с другом, а…

— Гарри? — спохватилась Гермиона. Что-то слишком долго он молчит, только смотрит на неё…

— Эм-м… Ну…

— Многообещающее начало, — пробормотала Гермиона. Когда у Гарри проблемы, он гораздо решительнее. Может, Миртл всё-таки не врала? Может, и мысль поговорить пришла им в головы одновременно?

— Да ладно! — Гарри махнул рукой и рассмеялся. — Как думаешь, привидение может дать хороший совет?

— Почему бы и нет? — «Мне, похоже, разговор с Миртл помог… точно помог!»

— Тогда воспользуюсь. Не убьешь же ты меня… надеюсь… — Последнее он пробормотал едва слышно, и Гермиона совсем было собралась переспросить, но…

Но Гарри шагнул к ней, вплотную, и…

Оказывается, целоваться в коридоре — очень даже захватывающее приключение! А Гарри надёжный не только в совместных опасностях, но и когда обнимает одной рукой за плечи, а второй зарывается в волосы, мешая отстраниться. Не то чтобы она хотела отстраняться… Пусть Гермиона и не ахти как разбирается в поцелуях, но поцелуй с Гарри, пожалуй, очень близок к идеальному! Нежный, романтичный (насколько можно говорить о романтике в школьном коридоре!) и ровно настолько чувственный, чтобы не хотелось прерываться очень-очень долго, но и не возникало мерзкого ощущения, будто тебя хотят немедленно съесть. Может быть, немного слишком осторожный, но это можно понять — первый раз всё-таки…

Когда Гарри оторвался от её губ, у Гермионы кружилась голова и подгибались ноги, и она себя чувствовала абсолютно, стопроцентно счастливой. А Гарри заглянул ей в глаза и спросил почему-то шёпотом:

— Гермиона? Что ты мне ответишь?

— А это был вопрос? — губы сами собой разъехались в улыбку. — М-м-м, Гарри… Боюсь, я не расслышала. Можешь повторить?