Сын героя (джен)

— Так… что ты думаешь об этом?

— О любви?

— Не только, — тихо, но немного нервно она стучала пальцами по столу. — Вообще о человеческих связях. Об узах. Я… знаешь ли, у меня нет друзей, я имею ввиду близких, нет семьи, и иногда я думаю: на свете несколько миллиардов человек, и все они, по сути, одинаковы, почему же людям свойственно выделять кого-то среди всех? Отношения в семье ещё можно объяснить, но любовь, дружба — между незнакомыми людьми возникает какая-то связь, и она многое меняет. Например, если чужой нам человек совершил преступление — мы его всячески осуждаем, но если это сделал кто-то близкий, то отношение к нему совсем другое, мы даже можем простить его… — она замолчала.

— Ты не совсем правильно рассуждаешь. Во-первых, люди не совсем одинаковы, и зачастую именно определённые отличия привлекают нас в человеке. Потом, то, о чём ты говоришь, это естественная потребность людей, это наше свойство — мы не можем обходиться без тех, кто нам дорог, и им прощаем многое, потому что иначе мы можем потерять их. Проще говоря, стремление создавать узы с кем-то и сохранять их заложено в природе человека.

Стало тихо, потому что она перестала барабанить.

— Хочешь сказать, это так специально кем-то задумано, чтобы людям было удобнее жить?

— То есть?

— Ну, человечество ведь не может заботиться сразу обо всех и каждом. Это невозможно из-за большого расстояния и из-за количества людей. Поэтому у каждого человека есть близкие, о которых он заботится, и которые заботятся о нём. Разве не так?

Он покачал головой.

— В идеале, должно быть так, но, на самом деле, связи часто приносят лишь боль и страдания. Иногда я думаю, что лучше бы их вообще не было, и все жили бы сами по себе. Но… в таком случае моя жизнь лишается всякого смысла.

Её глаза блестели в лунном свете. Его же — были тёмными и матовыми. Возможно просто потому, что окно было зашторено только с одной стороны, где он и сидел. Девушка склонила голову.

— Разве у тебя есть близкие люди? А так и не скажешь, я думала, ты такой же одинокий, как и я, даже больше меня.

— Ты довольно проницательна.

— Но тогда…

— У меня есть младший брат. Но мы с ним… плохо ладим, почти не общаемся.

— Почему?

Он опустил взгляд на свои руки, только сейчас почувствовав, какая странная получилась ситуация.

— В основном, это моя вина. Я допустил ошибку — с тех пор он меня ненавидит.

— Неужели всё настолько серьёзно?

Он внимательно посмотрел на неё.

— Ты всегда так доверчива? — вопрос, с виду, не был связан с их разговором. — Впустила меня в свой дом, рассказала о себе… А что ты знаешь обо мне? Я ведь не безгрешен на самом деле. И у моего брата есть весомые причины меня ненавидеть. Тем не менее, ты не выглядишь даже настороженной.

Она посмотрела в окно, задумчиво накручивая на палец локон густых волос. Потом пожала плечами.

— Ты прав, я совсем ничего о тебе не знаю. Но… — тут она смущённо опустила глаза, — несмотря на это, я чувствую, что ты хороший человек. Какими бы не были твои поступки, мне кажется, у них не может не быть оправдания. Поэтому я даже не хочу знать, что ты там сделал, а ещё я надеюсь, что твой брат однажды поймёт тебя и простит. Ты — хороший человек, я почему-то знаю это.

Сначала он просто молчал, не отрывая от неё взгляда. Потом вдруг наклонил голову и взъерошил дрожащей рукой длинную чёлку. И улыбнулся.

— Может быть, — раздался его тихий шёпот. Смешок заставил его поднять голову. Девушка глядела на него с интересом, положив подбородок на сцепленные в замок руки. — Что такое?

— Ничего. Просто ты впервые искренне улыбнулся за три часа нашего знакомства, Итачи.