Доказательство моей правоты (джен)

Общество Рационального Изучения Магии ютилось между двумя корпусами: схоластики и физики. Чтобы попасть сюда, приходилось проходить через один из них насквозь. Такой роскоши, как собственный вход, у исследователей магии не было.

Вендель Гельб предпочел пробираться в обитель изучающих чудесное шарлатанов через вотчину физиков. Он взбежал вверх по прямой гранитной лестнице, озираясь и ежеминутно поправляя свои очки, прошествовал мимо собранных буквально только что гудящих механизмов. Рядом с доской, исписанной непонятными значками, Вендель даже остановился, чтобы послушать, как двое студентов спорят:

— Ты поставил сюда неправильное значение!

— Вовсе нет! Мои наблюдения верны! Это ты ошибся в расчетах!

Деликатно откашлявшись, Вендель прервал дискуссию. Он ухватил длинными пальцами крошечный кусочек мела и размашисто подчеркнул одну из формул в самом верху доски.

— Простите мое вмешательство, господа, но вы оба неправы. Эта формула используется лишь для жидкостей, для твердых тел стоит применять равенство Гингемы.

— Мы болваны! — хлопнул себя по лбу один из студентов. Второй просто застонал.

— Спасибо, профессор Гельб! — прокричала парочка Венделю вслед, когда он уже почти достиг заветной двери в Общество Рационального Изучения Магии. Тот лишь отмахнулся, не желая исправлять очередную ошибку: он сейчас не был профессором Университета. Но студенты еще не успели узнать об этом пренеприятном событии.

Обитель псевдонаучных сказочников встретила Венделя атмосферой благостной сонливости. Это было крошечное помещение с непропорционально высоким остроконечным сводом, стеллажами из грубо выструганных досок и огромной картой мира на одной из стен.

Перебирала какие-то бумаги на столе молчаливая особа с бесстыдно-рыжими косами и раскосыми карими глазами. Оттенок ее волос напомнил Гельбу кудри его жены. Но милая Габи, в отличие от этой вертихвостки, всегда прятала свою огненную гриву под платок — до последней прядки! И уж точно никогда не мазала губы такой вульгарной яркой помадой! Вендель уже было хотел сделать юной особе замечание за неподобающий для Университета внешний вид, но тут вдруг заметил того, ради кого сюда и пришел. Скандальный урартский князь, вздумавший устроить в уважаемом научном учреждении этот цирк с изучением несуществующего, сидел в кресле-качалке в углу, укутанный в клетчатый плед. И, кажется, дремал.

— Баграт Нанджагуен? — сурово блестя очками, устремился к своей цели незваный гость. — Меня зовут Вендель Гельб. И я хочу с вами очень серьезно поговорить!

Баграт вздрогнул и сонно заморгал глазами. Затем улыбнулся широкой белозубой улыбкой, встал навстречу гостю и приветливо указал рукой на одно из кресел. С сомнением окинув взглядом эту неустойчивую конструкцию, на которой надлежало сидеть, покачиваясь, Вендель решительно помотал головой. Глядя на князя с высоты своего почти двухметрового роста, он сказал:

— Спасибо, но я предпочту постоять.

Столь же решительно были отвергнуты и другие предложения Баграта: выпить бокал вина или, может быть, кружечку травяного отвара; попробовать настоящего эллинийского шоколада; оценить красоту недавно приобретенных князем напольных часов, которые теперь громко тикали у двери, прямо напротив карты.

— Я не расположен к трате времени на любезности. Я пришел предупредить — я объявляю вам войну. Не знаю, искренне вы верите в бредни вроде существования чудес или же притворяетесь в каких-то корыстных целях. Но я докажу, что магии не существует. Для меня оскорбительна сама мысль, что в Университете Алемана может процветать общество, всерьез изучающее магию! — решительно заявил Вендель.

Против его ожиданий, Баграт нисколько не смутился. Даже его улыбка не стала менее радушной.

— О, драгоценный мистер Гельб! — проговорил князь вместо этого. — Я человек простой, не ученый и всецело доверяю вашему суждению… Однако как же тогда быть с удивительными необъяснимыми событиями, которые то и дело происходят в нашем мире?

— Никаких чудес нет! — глядя прямо в искрящиеся весельем карие глаза собеседника, раздраженно заявил Вендель.

— Но как же… Я слышал о стольких случаях. Заслуживающие уважения люди рассказывают о самых разных событиях, которые никак нельзя объяснить естественными причинами… — как бы извиняясь, развел руками Баграт.

— Все эти случаи — либо ложь, либо заблуждение! — отрезал Вендель. — Часто редкие природные явления, болезни или ловкие фокусы кажутся неподготовленным умам чудесами. На деле же все можно объяснить.

— Ах, это то, что и занимает меня больше всего! Объяснение! Я прибыл в Университет из Урарта специально для этого — надеялся, что мне тут объяснят, как и отчего происходят разные странности, о которых любят судачить люди. Но оказалось, здесь совершенно не занимаются подобным. Однако ректор, к моей глубочайшей радости, согласился со мной, что это не дело. Университету нехорошо суеверно сторониться тайн. Для этого я и создал Общество Рационального Изучения Магии — чтобы объяснять!

Вендель скептически покачал своей гладко выбритой головой, поправил очки.

— Вижу, вы искренни в своем невежестве. Вы и впрямь верите, что в «чудесах» есть какая-то особая загадка. Но истинный интеллектуал, коим я до недавнего времени считал ректора, должен понимать, что магии не существует. А несуществующее изучать нельзя. Пусть случаями мошенничества занимается полиция, природными феноменами — физики и химики. Аномалиями человеческого тела — медики. Но заниматься «магией» как явлением отдельным, самостоятельным — позор для научного сообщества масштаба нашего Университета.

Баграт улыбнулся в усы. Притаившаяся мышкой в углу рыжая секретарша жадно впитывала каждое слово разговора.

— Я человек и вполовину не столь ученый, как вы, — проговорил князь мягко. — Однако успел узнать, пока общался с работающими здесь умными людьми, что в науке каждое утверждение нуждается в доказательстве. Нельзя просто сказать, что магии нет. Нужно еще как-то обосновать свои слова.

— Достаточно того, что наукой не было зафиксировано ни одного случая! — задохнулся от возмущения Вендель.

— Вот как? — приподнял брови Баграт. Затем подхватил Гельба под локоть и потащил к карте, подмигнув на ходу своей рыжей секретарше.

Карта была выполнена прямо на стене в технике фрески. Неизвестный мастер, создавший ее, кажется, не очень заботился о пропорциях. Алеман в центре он изобразил фантастически большим. А вот, к примеру, неуверенные точки островов Северного океана оказались явно сплюснуты. Баграт взял стоящий у стены прямо на полу фонарь, зажег его и поднял над головой, чтобы карту было лучше видно. И тогда Вендель заметил россыпь металлических штырей с разноцветными флажками, вбитых в шероховатую поверхность.

— Здесь отмечены происшествия, которые люди называют чудесами, — негромко объяснил Баграт. — Как вы видите, на каждом флажке есть номер. По номеру в архиве можно найти описание дела. Видите, как их много, этих чудес? А вы говорите, не зафиксировано ни одного случая!

Вендель бегло отметил, что утверждение князя не вполне верно. Флажков на всей карте едва набиралось несколько десятков. Да и стеллажи, где должны были, по словам этого нелепого князя, храниться описания, казались почти пустыми. Лишь кое-где виднелась то папка, то тоненькая стопка листков.

— Если вы хотите доказать, что магии не существует, то найдите естественные объяснения этим случаям, — продолжал между тем князь. — Я буду только рад, если вам это удастся. Объяснения — это все, чего я хочу.

Вендель всплеснул руками:

— Вы считаете меня дураком? Я только что сказал вам, что считаю большой глупостью, абсурдом заниматься изучением магии — и вы тут же предлагаете мне принять в этом участие?!

— Я предлагаю вам найти доказательство тому, что магии не существует, — мягко возразил Баграт. — Нет ничего оскорбительного в том, чтобы предложить ученому обосновать его утверждение… Впрочем, я понимаю. Вам совершенно не хочется этим заниматься. Должно быть, у вас и так много своих дел… Да-да, совершенно ясно, что вы не захотите тратить время на исследования вроде наших. В конце концов, это действительно сложно, каждое дело может занять годы. Вот, к примеру, та история о доме Колдунов, где обитает неупокоенный дух, это ведь такой неоднозначный случай…

— Неупокоенный дух? Дом колдунов? — с нескрываемым презрением повторил Вендель. — Вы сами-то себя слышите?

— Видите, даже в самых общих чертах эта история звучит совершенно невероятно, — нисколько не смутился князь. — Между тем, случай этот очень запутанный, длящийся уже не одно десятилетие. Накопилось множество свидетельств, фактов. И все они противоречивы и абсурдны. Вы бы попросту зря потратили время, пытаясь в них разобраться.

— Банальная мистификация! — фыркнул Вендель. — Даже не зная всех фактов, я…

— Ах, я и сам бы так сказал! — всплеснул руками князь, — Если бы не рассказ хозяйки этого дома. Видите ли, она моя старая знакомая. И я совершенно уверен, что он не стала бы мне лгать об этом. Ей просто незачем! Да и девичьей впечатлительностью она не обладает. Скорее уж расчетливостью.

— И что же вам поведала ваша старая знакомая? — с показным пренебрежением поинтересовался Вендель. Но была видно, что ему и впрямь любопытно.

— О, она совсем недавно въехала в этот дом. Во многом она выбрала его именно из-за его зловещей репутации. Татевик нисколько не поверила россказням. Как я и говорил, она натура, далекая от мистики. Но она, как это сказать? Персона искусства, музыкальная исполнительница. И ей важно поддерживать популярность, как она мне объяснила. Потому она и приобрела эту недвижимость, желая добавить пикантности сплетням о себе.

— Да, я слышала о Татевик! — подала вдруг голос секретарша, которая, оказывается, как-то незаметно успела приблизиться к мужчинам. — Она необыкновенная! Я бы так хотела быть на нее похожа!

— О, милая, ты нисколько ей не уступаешь! — улыбнулся девушке Баграт. — А кое в чем даже и превосходишь эту красавицу…

Секретарша вспыхнула.

— Давайте ближе к делу, — сухо проговорил Вендель. — Что эта ваша Татевик такого увидела в этом зловещем доме?

— Для начала она поменяла замки, чтобы предотвратить любые неожиданности, — со смешком проговорил князь. — А еще она сменила прислугу. Она думала, что таким образом обезопасит себя. Она, как и вы, мистер Гельб, не верила, что истории о таинственных незримых обитателях этого места имеют под собой чудесную основу. Если кто-то ночами шумит в мансарде, роется в хозяйских вещах, разговаривает в ночи, то этому не так уж сложно найти объяснение. Нахальная горничная, какой-нибудь друг бывших владельцев, имеющий запасной комплект ключей… Татевик полагала, что именно это и является наиболее вероятным объяснением.

— И что же, ее действия не помогли? — спросил Вендель заинтересовано.

— Увы! — развел руками князь. — Зловещий голос в темноте, выкрикивающий угрозы и предостережения, постоянные каверзы вроде разбитых окон и раскиданных вещей — все это оказалось не выдумкой, а реальностью.

— Хм-м… — протянул Вендель, задумчиво поправляя очки.

— И, если верить сплетням, подобное происходит в этом доме постоянно. Я записал все случаи, о которых слышал, они в папке... Красавица, принеси ее, пожалуйста, нашему драгоценному гостю.

Вендель с жадностью ухватился за принесенные девушкой материалы. И почти сразу разочарованно поморщился. Несколько сиротливых листков бумаги, исписанные мелким вычурным почерком, никак не тянули в понимании ученого на серьезное дело. Тем не менее, он бегло пробежался взглядом по строкам, нахмурился.

— Что, вы и про этот бред будете настаивать, что он абсолютно достоверен? — спросил он Баграта возмущенно.

— О, этого я не знаю! — белозубо улыбнулся князь и развел руками. — Это лишь слухи, которые я записал. Я могу ручаться лишь за свидетельства Татевик, потому что доверяю ей и ее уму.

— Интересно… — пробормотал Вендель, вновь пробегая по строкам взглядом, затем так же наскоро просматривая собственные записи в блокноте. — Допустим, я возьмусь разобраться в этом случае… Чтобы доказать, что никакой магией здесь и не пахнет!

— Это было бы просто прекрасно, — обрадовался князь.

* * *

Габи Гельб вошла в комнату, мурлыкая себе под нос мелодию. В мотиве угадывалась очень веселая и не вполне приличная песня о лешем, который подглядывал у реки за купальщицами и влюбился в одну из них, но был отвергнут. В руках у Габи покоился поднос с тарелками, украшенный вязаной кружевной салфеткой.

Муж, уже сидевший за столом, накрытым белой скатертью, едва заметил появление своей беременной жены. Он был полностью погружен в изучение бумаг. Габи поставила перед ним рагу, источающее запах чеснока, и прочие блюда, положила рядом ломоть свежеиспеченного хлеба и проговорила:

— Пора обедать, дорогой.

Габи любила наблюдать, как ее муж ест. Он всегда делал это аккуратно, непременно соблюдая все предписанные этикетом правила. В его выверенных движениях прослеживался точный ритм, будто в танце.

Габи любила танцы. И мужа своего любила. Очень.

Закончив с первым и придвинув к себе десерт, Вендель сказал:

— Очень вкусно. Спасибо, дорогая.

Это означало, что пришла пора следующего этапа их ежедневного обеденного ритуала — разговора. Или, точнее, рассказа, потому что Габи обычно просто слушала, вставляя иногда простодушные замечания.

— Сегодня я разругался с ректором, — начал Вендель, и брови его жены сами собой поползли вверх, а круглое личико вытянулось. Но она сдержала рвущиеся от сердца слова.

— Ты ни за что не догадаешься, что он вздумал учудить! — продолжал между тем Вендель. — Он открыл у нас в Университете Общество, занимающееся изучением магии!

Муж возмущенно фыркнул.

— Разумеется, я не мог просто смотреть на это безобразие! Я пошел к ректору и высказал ему все, что думаю про это возмутительное антинаучное мракобесие! Но он не пожелал прислушаться к моим доводам. И я вынужден был пойти на крайние меры. Пригрозил, что уволюсь, если он не одумается. И ты знаешь, что ответил этот старый маразматик?!

Вендель эмоционально взмахнул ложечкой, ожидая от жены ответа. Та, безотчетно положив руку на большой живот, безошибочно угадывающийся под клетчатым передником, проговорила слабым голосом:

— Нет, дорогой.

— Он сказал, что Университету будет жалко расставаться со мной! Но, если я хочу уйти, он не будет меня останавливать! — гневно произнес Вендель.

— То есть, ты больше не работаешь в Университете? — уточнила Габи.

— Не работаю, дорогая, но это временно, — успокаивающе проговорил он, наконец заметив состояние жены. Он взял ее маленькие пухлые ладошки в свои огромные волосатые руки и пообещал:

— Я непременно восстановлюсь. Лишь только докажу научную несостоятельность этого Общества Рационального Изучения Магии и сразу же вернусь к своим обязанностям. Полагаю, это займет всего пару дней. Ну, максимум неделю. Ты мне веришь?

— Конечно, — улыбнулась Габи мужу, отчего на ее румяных щеках появились очаровательные ямочки.

— Я взял на себя смелость попытаться доказать, что вещи, изучение которых взвалило на себя это Общество, не имеют отношение к магии, — принялся объяснять Вендель, возвращаясь к десерту, — на примере одного случая. Речь идет о так называемом «доме Колдунов», городской легенде, которая…

— Дом Колдунов? Тот самый, где почти двести лет жили разные чернокнижники? Искатели философского камня, медиумы и гадатели? — перебила Габи, широко распахнув глаза и вновь безотчетно прикрывшая живот ладошками.

— Значит, ты слышала о нем? — без особого удивления уточнил Вендель. — Да, в самом деле, там долгое время обитала довольно специфическое семейство. Шарлатаны, наживающиеся на человеческой доверчивости… Так или иначе, последний представитель этого клана умер от старости уже десять лет назад.

— Говорят, он умел разговаривать с животными… — пробормотала жена.

— Да? Спасибо, дорогая, этот слух я еще не слышал. Надо записать…

Забыв про штрудель, Вендель склонился над своим блокнотиком, занося туда карандашиком новые сведения.

— Как бы то ни было, — продолжил он, вновь возвращаясь к десерту, — потом дом перешел в собственность одной пожилой дамы с сомнительной репутацией.

— Говорят, что она раньше владела борделем…

— Ну, да, — смущенно пробормотал Вендель, бросая на жену быстрый взгляд. — Но к тому моменту, как дама приобрела дом, она уже отошла от своего… мерзкого дела. Впрочем, отдохнуть на пенсии ей не удалось. Вскоре она начала слышать голоса, утверждать, что дом невзлюбил ее и пытается выжить. Словом, эта дама тронулась умом. А спустя несколько лет ее поведение стало настолько странным, что ее поместили в психиатрическую лечебницу.

— Она посреди ночи выбежала на улицу в одной ночной сорочке и принялась приставать к прохожим, умоляя, чтобы те простили ее за ее грехи, — добавила Габи.

— Это любопытно! — обрадовался Вендель, вновь откладывая столовые приборы и ныряя рукой за пазуху, извлекая блокнотик и карандаш. — Этих подробностей я тоже не знал! Как хорошо, что я догадался обсудить эту историю с тобой, дорогая! Конечно, я пока не знаю, что важно, а что нет… Но каждая новая деталь может оказаться ценной… Да… Так вот, как ты и сама, возможно, знаешь, у этой дамы нашелся наследник, какой-то племянник, вроде бы.

— Музыкант, — кивнула Габи.

— В записях, которые мне дал Баграт Нанджагуен, глава Общества Рационального Изучения Магии, было написано лишь, что он повесился спустя два месяца пребывания в доме. Может, ты слышала что-то еще?

— Нет, дорогой, — помотала головой Габи, — Только то, что это злые духи бывших владельцев, обитающие в доме, довели его до столь отчаянного поступка.

Вендель кивнул.

— Что же, после этого у дома сменилось шесть владельцев за четыре года. Из них, насколько я понял, никто не умер и не сошел с ума. Но все они жаловались на проделки злых духов. Те будто бы били окна, переворачивали вверх дном все вещи, следили за хозяевами, даже разговаривали с ними. В общем, все владельцы спешили избавиться от такой сомнительной собственности, рассказывая о ней всякие небылицы.

— Жене журналиста духи даже расцарапали лицо!

— Во всяком случае, она так говорит, — скептически уточнил Вендель. — Так или иначе, текущая хозяйка дома тоже жалуется на проделки духов. По словам мистера Нанджагуена, эта особа не склонна к мистике или нелепой лжи. Потому первым делом я хочу расспросить ее и осмотреть дом.

— Текущая хозяйка дома? — повторила Габи, чуть хмурясь, — Та самая урартская красавица Татевик, за благосклонностью которой охотится половина мужчин города?

Вендель кинул на нее осторожно-вопросительный косой взгляд. «Неужели она ревнует? — подумал он в замешательстве. — Какой абсурд! И что мне с этим делать?»

— Да, я слышал, текущую хозяйку зовут именно так, — сказал Вендель вслух. — Но меня мало волнует ее красота. Лишь те факты о доме, которые она может рассказать, представляют для меня интерес.

— Я слышала, Татевик купила для своей гостиной живописные работы Планка, — мечтательно проговорила Габи. — Вот бы на них посмотреть…

«Ну конечно! — мысленно возликовал Вендель. — Это не ревность! Моя Габи просто любит всякие красивости, вроде картин или скульптур!»

— Хочешь пойти со мной, дорогая? Тогда ты сможешь посмотреть на работы этого Планка, — с воодушевлением предложил Вендель, и та горячо закивала.

* * *

Вендель чуть было не прошел мимо того самого дома, так невзрачно тот выглядел. Невыразительно серый, маленький, плотно зажатый между двумя роскошными виллами с рядами белоснежных колонн на фасадах. Но Габи так и замерла перед темным стрельчатым порталом двери. Только из-за этого Вендель и догадался, что перед ним пресловутый «дом Колдунов».

Внутри оказалось темно и тесно. Солнечный свет проникал в холл лишь откуда-то сверху, через винтовую лестницу. И этого явно не хватало. Служанка, открывшая супругам дверь, держала в руках подсвечник с горящей свечой. И это посреди белого дня!

Второй этаж, впрочем, производил гораздо более приятное впечатление. Может, из-за высоченных окон в пол. Или из-за обилия диванов и кресел, выглядевших массивными, но мягкими и удобными. Или из-за безупречно одетой хозяйки, ожидающей их среди подушек и украшающих стены причудливых музыкальных инструментов.

Габи успела заметить, что Татевик и впрямь невероятно хороша — со своими выступающими скулами, тонким носом, пухлыми губами и блестящим водопадом волос. Но потом вниманием гостьи завладели картины Планка. И у нее дыхание перехватило от того, с какой поразительной точностью переданы блики на прозрачном кувшине, полном воды. Какой настоящей кажется желтая лимонная кожура. Как отражается виноградная кисть в серебряной поверхности тарелки.

— Вот это мастерство! — вырвалось у Габи вместо приветствия. — Не зря Планка называют великим!

— Вы пришли поговорить о живописи? — с хорошо заметной прохладцей отозвалась Татевик. В отличие от Баграта, она говорила почти без акцента.

«И эту ледышку считают красавицей?» — неприязненно подумал Вендель, задетый недружелюбным тоном хозяйки дома. Но, конечно, сразу же взял себя в руки, стараясь вести себя, как и подобает настоящему ученому:

— Нас привело к вам желание разобраться в происходящих в этом доме странных событиях. Со слов мистера Нанджагуена я понял, что вы тоже в этом заинтересованы.

— О, так вы от Баграта! — изумленно приподняла брови Татевик. — А я думала, что он… Впрочем, неважно.

Вендель мысленно пообещал себе, что непременно позже уточнит, что думала хозяйка дома о Баграте и почему удивилась? Кто знает, может и эта деталь имеет отношение к делу?

— Мне надоело, что в моем доме помимо моей воли творится хаос! — резко продолжила между тем Татевик, испытующе вглядываясь в лицо Венделя. — И если вы преуспеете в расследовании больше, чем полиция, я буду вам очень благодарна! Я готова подарить вам любую из этих картин в случае удачи.

— Я занимаюсь этим не ради подарков! — резко ответил Вендель, укрепляясь в своем неприязненном отношении к хозяйке дома. — Я — ученый, и моя цель состоит в поиске истины.

Красная от смущения Габи мечтала о том, чтобы провалиться сквозь землю. Ей было неловко за свою бестактность. Но отвести взгляд от полотен самого Планка решительно не получалось!

— Разумеется, прошу меня простить, — склонила голову Татевик. — Вы уже знакомы с обстоятельствами дела?

И Татевик принялась рассказывать. Внешне она казалась абсолютно спокойной, словно бы лишенной любых эмоций. Однако внутренне она во всех деталях вновь переживала каждое из звеньев цепи приключившихся с ней событий…

Перед тем, как впервые лечь спать в своем новом доме, Татевик долго нежилась в ванной, прикрыв глаза и вдыхая запах травы салакар. Этот аромат ассоциировался у нее с родиной. Позже, загасив свечу и нырнув под толстое стеганое одеяло, Татевик все еще ощущала этот запах. Он напоминал, какой большой путь она прошла. От бессемейной никому не нужной служанки в провинциальном имении Урарта. До модной музыкальной исполнительницы в столице Алемана, у которой даже есть свой дом, где она сможет устраивать творческие вечера для избранных.

Растревоженная честолюбивыми мыслями, Татевик долго не могла уснуть. Но, когда ее сознание все же начало ускользать в мир грез, внезапно прямо над ней раздался голос:

— Не ставь!

В один миг Татевик оказалась на ногах. Она не помнила, как зажгла свечу. Но в следующее мгновение она уже кричала в клубящийся между балками мрак:

— Кто здесь! Покажись!

Слабенький источник ходил ходуном в ее побелевших пальцах — от гнева, который переполнял ее.

— Не ставь себя выше других! — хрипло отозвался невидимый шутник, точно издеваясь.

— Это мой дом! — заявила Татевик решительно. — Как ты смеешь врываться без приглашения и читать мне мораль?!

Ей показалось, что она заметила в темноте под крышей какое-то движение, но она не поручилась бы за это головой. Незваный обвинитель, видимо, пристыженный, замолк.

Около часа Татевик вместе со служанкой, у которой громко стучали зубы, обыскивала свою спальню со светильником в руках. Однако так никого и не обнаружили, кроме, разве что, паука в углу. Наконец, они сдались — кто бы не заявился к ним ночью, он, очевидно, уже ушел. И Татевик вновь легла, на этот раз положив нож под подушку.

На этот раз уснуть оказалось еще сложнее. Хозяйка дома, сжимая потной ладошкой рукоять ножа, все ждала, что гость появиться вновь. Задремала Татевик только под утро.

Таким получилось ее первое знакомство со злым духом, обитавшем в этом доме.

Наутро Татевик пригласила одного из лучших архитекторов города, который, по стечению обстоятельств, оказался большим поклонником ее музыки. Он тщательно изучил всю мансарду, долго простукивал все выступы, прислушиваясь. Попросил стремянку и так же тщательно изучил крышу — никаких потайных люков или дверей не обнаружилось.

Только одна странность оказалась замечена. Стекло в большом витражном окне ванной комнаты было в одном месте разбито. Это было непонятно — как так получилось, что оно оказалось повреждено без ведома жильцов? Однако вряд ли дыра в стекле послужила входом для незваного гостя. Даже маленький ребенок не смог бы пролезть в такую. Да и как бы он вскарабкался на уровень третьего этажа?

На несколько дней злой дух затих, и Татевик даже сама засомневалась, не померещилось ли ей это все? К сожалению, она очень быстро убедилась, что это не конец.

В тот день хозяйка дома вернулась поздно — после приема. Жилище встретило ее запахом выпечки и блаженной тишиной. Только на кухне служанка гремела посудой. Татевик велела подать чай в гостиную, а сама отправилась наверх, переодеться в домашнее.

Еще поднимаясь, она заметила странный сквозняк. Из спальни потянуло холодом. Да и пламя свечи в руках у Татевик затрепетало, угрожая погаснуть. Она приостановилась, выуживая из-за высокого голенища сапога нож. Осторожно, крадучись, преодолела последние ступеньки… И не сдержала проклятия на родном языке.

И было из-за чего ругаться! В ее обычно аккуратной спаленке царил хаос! В первую очередь Татевик заметила нотные листы, раскиданные по полу. Очевидно, их скинули туда с полки, а потом сквозняк завершил начатое. И теперь желтоватая бумага тихо шелестела повсюду.

Потом Татевик уловила резкий горько-сладкий запах. Пронзенная догадкой, она устремилась в ванную комнату и там обнаружила все свои склянки и флакончики с маслами и травами побитыми и перевернутыми. Здесь же обнаружился источник сквозняка — витраж вновь зиял дыркой как раз в том месте, которое совсем недавно застеклял приглашенный мастер!

Служанка клялась и божилась, что она не знает, кто и когда все это устроил. Что она весь вечер стряпала на кухне и ничего не слышала. Татевик только молча кривила губы, помогая убирать раскиданные по полу нотные листы.

После бессонной ночи, полной смутных страхов и сомнений, Татевик решила обратиться в полицию. Она рассудила, что в Алемане борьба с нарушением порядков — это их дело.

Бледный прыщавый юноша, представившийся детективом, разочаровал Татевик с первого мгновения. Он выглядел изрядно напуганным, даже заикался. И с порога спросил, что на сей раз выкинул обитающий тут злой дух?

Оказалось, что молодой полицейский не впервые приходит в этот дом по призыву его жильцов. И до сих пор не только не остановил пакости, являющиеся визитной карточкой этого здания. Но даже и не попытался толком разобраться, лишь фиксируя жалобы.

Татевик все же надеялась на что-то. Подробно описала юноше произошедшие события, проводила его в свою ванную, чтобы показать разбитое окно… Полицейский как раз деловито ощупывал острый зубчатый край отверстия, когда вдруг внезапно сзади раздалось отчетливое:

— Помни! Перед ним все равны!

Татевик резко обернулась, в момент извлекая нож. И чуть не потеряла равновесие от толчка сзади. Это полицейский, тихо подвывая, рванулся к выходу.

Через пару дней Татевик ждало дома очередное происшествие. Едва войдя внутрь после очередного веселого вечера в кругу ценителей искусства, она услышала где-то сбоку, в темноте, скулеж. Бесшумно поставив к стене свой чугур, Татевик уже привычным жестом извлекла нож и двинулась на звук. Он шел из каморки ее служанки.

Осторожно заглянув туда, Татевик немного расслабилась. Скулеж, мало напоминающий звуки, издаваемые человеком, все же производила именно служанка. Она сидела на своей узкой кровати, завернувшись с головой в одеяло и раскачиваясь из стороны в сторону.

— Что случилось? — спросила Татевик настороженно.

В ответ служанка резко обернулась, подставляя лицо свету свечи. Хозяйка дома невольно отпрянула и выругалась по-урартски. Не слишком красивая большеротая физиономия была наискось перечеркнута тремя кровоточащими царапинами.

— Кто это тебя так? — спросила Татевик оторопело.

— Злой дух! — выплюнула служанка, истерично всхлипывая.

Из ее дальнейшего, прерываемого рыданиями, рассказа следовало, что кто-то напал на нее, когда она поднималась по лестнице вверх, в спальню хозяйки, чтобы там прибраться. Кинулся на нее откуда-то сверху, из темноты. И чуть было не лишил зрения навсегда!

— Ноги моей больше не будет в этом доме! — закончила служанка свой рассказ.

Татевик понимала пострадавшую. Но не собиралась следовать ее примеру. Одна только мысль, чтобы просто сдаться и сбежать, поджав хвост, вызывала у нее бешенство. Противостоял ей неизвестный злоумышленник или настоящий злой дух, потустороннее существо, умеющее царапаться — Татевик собиралась бороться до конца.

Лишившись служанки, Татевик решила обратиться за помощью к Баграту Нанджагуену. Знакомому из той, оставшейся в прошлом, зависимой урартской жизни. Татевик старалась не пересекаться с ним в Алемане. Ей было неприятно общество этого человека. Во-первых, он был мужчиной с типично мужским взглядом на красивых женщин. А во-вторых, в его глазах Татевик всегда была в первую очередь бывшей служанкой и лишь потом преуспевающей артисткой.

Однако из сплетен Татевик знала, что князь сейчас стоит во главе Общества Рационального Изучения Магии. А значит, его должно было заинтересовать происходящее в ее доме, напоминающее более всего именно какое-то злое колдовство.

В десятый раз Татевик мысленно перебирала в голове неотразимые аргументы в пользу того, чтобы обратиться за помощью к Баграту, стоя у порога его вычурного дома. Деревянная резьба с обилием завитков, напоминающая кружево, тяжелый треугольный козырек над крыльцом, опирающийся на колонны, будто составленные из гигантских деревянных бусин — в Алемане так не строили. В Урарте, впрочем, тоже. Это был стиль далекой северной страны Русы. Странно, что князь выбрал для жизни именно такое место…

Заходить внутрь ужасно не хотелось. Но Татевик, конечно, пересилила себя. Постучалась, представилась смазливой служанке и получила милостивое соизволение нарушить княжеский покой.

Баграт сидел в саду на изящной кованой скамейке в окружении цветастых подушек. Он курил кальян и довольно, как большой сытый кот, щурился на солнце. Приходу Татевик он обрадовался, долго устраивал ее поудобнее, угощал шоколадом. Гостья терпеливо выдержала все эти проявления радушия — в конце концов, она пришла просить о помощи.

Казалось, Баграт готов вникать во все ее проблемы. Однако стоило рассказу зайти о словах, что злой дух имел привычку неожиданно начинать выкрикивать, притаившись где-то в темноте, как князь вдруг изменился в лице:

— Что-что ты слышала?

Татевик повторила. Полузакрыв глаза, Баграт произнес:

— «Не ставь себя выше других, помни, перед Ним все равны».

Сказанное явно было какой-то цитатой, но гостье потребовалось несколько полновесных мгновений, чтобы сообразить:

— Это одна из заповедей Бога-Отца?

— Удивлен, что ты сама не узнала, — подтвердил князь хмуро. А дальше, до самого конца истории, он молчал, иногда задумчиво поглаживая усы. После произнес, тяжело роняя слова:

— Здесь ощущается воля Бога-Отца. Возможно, он наказывает тебя?..

Взбешенная Татевик вскочила на ноги:

— Ну конечно! И, разумеется, именно я грешила больше всех и должна теперь поплатиться! Я думала, вы теперь всерьез изучаете чудесное… А вы отмахиваетесь от проблемы, глубокомысленно изрекая, что «на все воля Бога», как какой-то твердолобый жрец.

— Татевик, — примиряющие всплеснул руками Баграт, — я вовсе не…

— Они всегда так делают, всегда! — не слушая, продолжала негодовать та. — Норовят тебя же и обвинить в твоих бедах вместо того, чтобы хотя бы попытаться разобраться. Да еще, конечно, с полнейшим осознанием собственной мудрости и непогрешимости…

Что же, не стоило и рассчитывать, что князь поможет. И Татевик ушла ни с чем, хлопнув дверью.

А вот теперь выходило, что Баграт таки соизволил отнестись к ее истории серьезно, не стал отмахиваться. И прислал для поиска отгадки тайн дома Колдунов настоящего ученого… Который теперь старательно строчил что-то карандашиком в своем блокнотике и задавал кучу уточняющих вопросов.

Впервые за долгое время у Татевик появилась надежда, что ситуация как-нибудь разрешится.