Наследник из Коннемары (джен)

Оран Лестранж сейчас проклинал все на свете. Угораздило же этих авроров свалиться с облавой! Такую сделку сорвали. Как бы не нашли его схрон на Пер-Лашез в служебном рвении. Надо было перенести встречу, надо было. Чуяла же душа. Но вперлось клиенту именно сегодня. Говорил, за собранием никому дела до них не будет. Мало ли по кладбищу народу шляется. И правда, набежало порядочно. Сначала девка странная с несколькими мужиками. В фамильный склеп Лестрейнджей шастьнули, кричали там, рыдали. Потом и другие подтянулись. И тоже туда же. Оран спрятался среди надгробий, покрепче палочку в рукаве сжал. Вот нашли место заговоры плести. Сидели бы себе в особняках, чаек с коньячком пили.

Он подобрался поближе. Мало ли. Вдруг поживиться удастся. За тайны «благородных семейств» тоже неплохо платят. А девица явно из высшего общества — одета с иголочки, манеры опять же. И парни с ней непростые. Тут пахло большими деньгами. А Оран никогда лишней возможности подзаработать не упускал.

Он слушал, а перед глазами так золотишко и сверкало. Ой непростая девица. Братца пришибла. Есть у девки характер. Оно и понятно — родня, хоть дальняя, но родня. Оран иногда по пьяному делу любил прихвастнуть в узком кругу, что он — не просто так цыган, в нем благородной крови тоже имеется. Кажется, то ли прадед, то ли прадедов дед из благородных был. За давностью уже и забылось, с чего его из дому турнули. То ли из-за дуэлей, то ли из-за бабы какой. Но одно Оран точно знал — высокого полета птица был этот его предок.

Но пока он слушал, подтянулся Аврорат. А потом такая свистопляска началась, что только держись. Другой бы давно ноги сделал, но Оран сидел и смотрел. Вдруг еще чего интересного перепадет. И клиент этот, что б его. Уйдешь — и сделка сорвется. А навар хороший на ней можно было бы загрести. И потому он сидел и молился Мадонне, пусть отведет аврорскую руку и аврорский взгляд. Обошлось. Цыганская Мадонна — личность понимающая, знает, что простому человеку на жизнь зарабатывать нелегко приходится. Вот и помогает как может.

Сначала разбежались заговорщики, за ними авроры потянулись. А потом в склепе словно драконы взбесились. Синим и алым било во все стороны. Оран уже думал, что живым не уйдет, только вжался в землю за надгробием со скорбящим ангелом, одной рукой палочку покрепче сжал, второй — в образок на груди вцепился. Но обошлось. Всего-то могил парочку повыворачивало. Он только фляжку достал, чтобы коньячку глотнуть, как услышал — два аврора переговариваются. Оказывается, девица эта, Лестрейндж, померла. Невелика печаль. Тут за вечер, небось, не одна она на тот свет отправилась. Оран сплюнул, еще раз к фляжке приложился. Пора бы уже и клиенту появиться. Но тот тоже, похоже, испугался того, что на кладбище творилось, и не пришел.

Ругаясь под нос, Оран пробрался в склеп. Может, кто-то из благородных господ обронил драгоценность-другую. Бедному человеку брезговать не приходится. Или с гонором, или сытый. А кушать Оран любил. И выпить тоже.

И тут он стал как вкопанный. Мадонна услышала молитвы — прямо под ногами валялась какая-то тряпка. Но Оран хорошо знал, что тряпка эта непростая. Это фамильный гобелен. И ясно же, чей. Вот и архивчик рядом валяется — все бумаги рассыпались. Он воровато оглянулся — не видит ли кто — и жадно бросился собирать бумажки. Гобелен от пыли отряхнул и сунул за пазуху. Это не на продажу. Гобелен ему самому пригодится. Как он понял, девка эта в семье последняя была. Никто не докажет...

Оран зажмурился, потряс головой. Нет, за такое можно и души лишиться — выпьет дементор, тварь стылая. Но если получится... Вот тогда он заживет.

— Оран Лестрейндж, — попробовал он новую фамилию на вкус.

Звучит хорошо, благородно так звучит, на английский манер. Да и кому доказывать-то? Живых Лестрейнджей не осталось. Он еще раз достал гобелен, проверил. Нет, никого живого. Разве что другие родственнички. Так если этой девице верить, папка ее тот еще фрукт был. Родня только свечку поставит, что он и доченька его упокоились, и вздохнет спокойно. Да с родней и сладить можно.

Оран клиента уже не ждал. Если дело выгорит, не придется ему больше по кладбищам прятаться и контрабанду самому гонять. За хорошие деньги можно будет и нанять кого надо порасторопней.

Со всем этим добром Оран своими тропками добрался до Ирландии. Никаких портключей. Человек он простой, может и маггловским кораблем через пролив, а там до Ирландии рукой подать. Еще не хватало под облаву попасть. Сейчас в Париже знатная буча поднимется. А Оран знал, когда надо затихариться и не высовываться.

В Ирландии, в Коннемаре, у него и местечко подходящее на примете имеется. Должен же почтенный и благородный господин откуда-то прибыть за наследством. Оран уже прикинул в уме историю, которую рассказывать будет. Осталось только над гобеленом поколдовать, парочку документов в архив подделать — и денежки в кармане. А с ними и новая сытая жизнь уважаемого человека.

Место, откуда должен был прибыть в Лондон уважаемый затворник Оран Лестрейндж, было что надо — дом старый, но выглядит респектабельно (слово-то какое, но надо к высокому слогу привыкать, чтобы за своего среди высшего общества сойти), и библиотека хорошая там в наличии. За некоторые книги, правда, можно и с дементором поцеловаться, но кто ж про них говорить открыто будет. И хозяин дома — человек проверенный.

Оран вздохнул свободно, когда налил себе виски и заперся в библиотеке. Пыли книжной надышался на годы вперед, слов столько новых узнал, что голова чуть не лопнула, но нашел-таки способ. Правда, для него помощник требовался. Оран закрыл книгу, ухмыльнулся. Помощник как раз имелся — хозяин. Уж ему-то Оран знает, что наплести, мол, не забуду твоих заслуг, денежки поделим. Но мечты мечтами, а дело само не сделается.

Крови на гобелен немало пошло — Оран думал, что тут ему и конец придет. И сам ритуал пострашнее оказался, чем в книге описано. Но бывалого контрабандиста испугать сложно. Выдержал он, в уме золото подсчитывал, потому и выдержал. Как все закончилось, полбутылки залпом выхлебал. А потом, когда отпустило слегка, в голове прояснилось и руки перестали дрожать, он поднялся, с хрустом косточки размял и повернулся к помощнику.

— Скажи мне, Киаран, — вкрадчиво протянул он, — у тебя в горле не пересохло?

— Да не хочется пить что-то, — тот попятился, попытался нашарить палочку.

Оран улыбнулся широко так, довольно. За палочку он хватается, в магии своей уверен. А вот про то, что человека не только колдовством убить можно, забыл. Нож свистнул, чавкнул, и Киаран упал носом в ковер. Кровищи из него сразу натекло, как на бойне. Ничего, это дело поправимое. Оран подождал минутку, потом проверил — точно сдох. Туда ему и дорога. Лишние свидетели будущему Орану Лестрейнджу ни к чему, и делиться ни с кем не придется. Он засучил рукава и начал деловито заворачивать Киарана в ковер. Как стемнеет, можно будет прикопать его в саду. А там уже в тишине и покое сесть документики нужные рисовать.

* * *

В британском Министерстве магии оказались сплошь наивные ребята. Оран еще удивился, как легко получилось их вокруг пальца обвести. Мол, он затворником жил, удалился от дел в свое имение в Коннемаре, чтобы заниматься науками, но эта ужасная новость... Они слушали, словно под Конфундусом, а как гобелен увидели, зенки свои выпучили, кивать начали часто-часто, будто китайские болванчики, все бумажки быстренько оформили. Он сначала даже подвох искал, но потом понял — просто дураки. Дураки — это хорошо, на них умный человек всегда заработать может. А сейчас пора к другим делам — наследство принимать, денежки подсчитывать, «фамильных» ценностей опись провести. Словом, обустраиваться надо. А то потом жену еще себе подыскать нелишне будет, и чтобы из семьи хорошей, приличной. Для надежности.

Оран Лестрейндж вышел из Министерства, вздохнул глубоко. Что ни говори, а хорошая карта ему на кладбище Пер-Лашез выпала. И, может, к лучшему, что клиент тогда не пришел.