Эффект мотылька (гет)

Периодически, оглядывая весь фанфик в фокусе на Анри д’Ожерона, я размышляю над смыслом выражения «рояль в кустах». Но если серьёзно — им всем точно нужен был катализатор (волшебный пендель), иначе тупили бы до пенсии! Так что пусть лучше Анри будет данью мадамской литературе (даже если я никогда не доберусь до вбоквелла про Хлою Буржуа), «Одиссее капитана Блада» Рафаэля Сабатини и объективности Маринетт, канонически слишком скорой на суждение.

* * *

Утро Маринетт и большинства её одноклассников началось с урока литературы с мадам Лоран, а утро Хлои Буржуа — с мысли о пользе самостоятельного выполнения домашних заданий, к которой её привели одновременно настойчивость Поллен и непроходимая дурость Сабрины, компенсировавшаяся только ее трудолюбием. Весь класс — точнее, все, кто пошел с ними вместе в лицей — продолжал думать, что это Хлоя списывает у подруги, а не наоборот. И вплоть до нынешнего урока она каждый раз горько жалела, что взялась трудиться над заданиями лично (каждый раз, когда её не слышала зануда-квами) — вплоть до того момента, когда мадам Лоран объявила, что уходит в декретный отпуск (и это в их последний год, за неделю до весенних каникул!) и оставляет вместо себя красавчика месье д'Ожерона.

Маринетт подняла голову от парты только в тот момент, когда мадам Лоран сообщила о своём интересном положении (в последнее время она стала пропадать так часто, что вызывала подозрения — уж не перекочевал ли в её руки талисман Мотылька?), и в класс вошёл их новый преподаватель. Анри д'Ожерон был ожившей девичьей мечтой: стройный, зеленоглазый блондин с улыбкой, таившей некий секрет, недоступный другим. Словом, он был достаточно похож на Кота Нуара, чтобы Маринетт весь урок пялилась на него вместе с другими одноклассницами. Настолько, что на перемене Алья даже подколола её:

— Что, этот блондинчик так похож на Адриана, что ты переключилась?

Маринетт словно ледяной водой окатили: с каких это пор её стала интересовать личность напарника — и с каких пор они с Адрианом так сильно похожи на одного и того же человека? Весь второй урок литературы она тщательно присматривалась к новому преподавателю и пришла к выводу: это не Кот. Слишком взрослый, слишком иначе двигался, да и мимика... И ещё Маринетт прекрасно помнила то нежное чувство тихого бешенства, в которое Нуар приводил её несвоевременными шуточками, тогда как Анри д'Ожерон был до зубовного скрежета уместным. Как Адриан на публике, вдруг поняла она.

Тем не менее, когда месье д'Ожерон объявил, что в конце дня всех желающих ждёт факультативное занятие по литературе Древнего Востока, Маринетт ещё сомневалась: ей не хотелось оставаться после уроков. Однако заметив, как Алья и Хлоя синхронным движением теребят свои талисманы, и поймав себя на желании потянуться к серьгам, заподозрила неладное и подняла руку вместе с друзьями.

— Не нужно, не нужно, — усмехнулся преподаватель. — Пусть приходят те, кто захочет; я не буду считать.

В общем, Маринетт была на взводе — до такой степени, что даже не замечала внезапно задумчивого Адриана весь оставшийся день. Её нервозность усиливало и явное беспокойство Тикки, которое малютка-квами не могла сейчас выразить иначе, как бурной возней в сумочке. И как раз такой момент выбрала Алья, чтобы заговорщически прошептать подруге на ухо посреди столовой:

— Маринетт, мы с тобой обязаны быть на этом факультативе! Мне кажется, он Кот Нуар!

— Нет!

Когда все вокруг уставились на них, бесцеремонно выдернутая из раздумий Маринетт поняла, что ответила слишком громко, и понизила голос:

— Он точно не Кот Нуар. Проверь, я... несколько раз видела Кота на таком же расстоянии, как тебя сейчас, говорила с ним, он спасал меня не единожды.

— Ты говоришь так, будто хорошо с ним знакома, — насупилась Алья.

— Можно и так сказать, — ответила Маринетт, надеясь, что не спровоцирует излишней откровенностью принародное раскрытие Рены Руж. — Кот Нуар добрый и смелый, и всегда ставит чужую жизнь выше собственной, и очень хороший друг. Не уверена, что Анри д'Ожерон обладает всеми этими качествами.

— Подруга, да ведь мы совсем его не знаем... — пораженно ответила Алья.

— Что ж, у нас будет время. Как раз.

Маринетт постаралась вложить в эту реплику как можно больше тепла, понимая, что переборщила, защищая доброе имя Кота. И, наверное, поэтому не заметила ни цепкой задумчивости Альи, которая в другое время привела бы её в ужас, ни тем более того, что за соседним столиком притих, вслушиваясь в их разговор, предмет беседы и объект её пылких чувств.

* * *

Когда Маринетт с Альей собирались на факультатив, они не ожидали, что там будет много народу, но вот чтоб совсем уж... У двери в кабинет их встречали Адриан и Нино, а рядом подпирала косяк Хлоя.

— Я не хочу домой раньше времени, и уговорил Нино составить мне компанию, — обрадовался Адриан, увидев девочек, и Маринетт с трудом не покраснела.

— Вернее, это я увязался за бро, — ввернул Нино, подмигивая подружкам. — А Хлоя, кажется, запала на этого д'Ожерона.

— И ничего подобного! — ощетинилась Буржуа.

— А как ещё объяснить, что ты пришла без Сабрины, Хло? — поддел Адриан, не оставлявший надежду помирить подругу детства с остальными. — И отговорила полкласса от факультатива.

И тут Маринетт, с ревнивым интересом следившая за перепалкой, заметила в высшей мере странное: Хлоя смутилась и машинально коснулась рукой пчелиного гребня, державшего шишку из волос.

— Интересное украшение, кстати, — заметила Алья. — Тебе идёт. Стало гораздо лучше, чем раньше.

Мальчишки затаили дыхание, поражённые небывалым: Сезер сделала Буржуа искренний комплимент. И только Маринетт, пока они теснились в проходе, прошипела на ухо подруге, злясь на ее беспечность:

— Алья, ты что несёшь?!

— Уж ты-то должна понимать что, — подмигнула та.

Невероятно!!!

Наверное, только осознание полного отсутствия у подруги пиетета перед тайной Камней Чудес спасло Маринетт от последующего ещё более глубокого шока: когда они вошли в кабинет, месье д'Ожерон сидел на учительском столе, словно старшеклассник, а на его плече примостился... Квами?!

Невероятно в квадрате!!!

На самом деле, не спасло: Алье пришлось вести подругу, схватив за руку, и усаживать за парту насильно. Остальные справились с посадкой самостоятельно, во все глаза рассматривая ярко-синего кроху. Только Адриан, зашедший последним, вернулся к двери, чтобы её запереть. После этого месье д'Ожерон произнёс:

— Зовите меня Анри, а его, — натянуто улыбаясь, он указал на квами, — Дуусу. Просто по именам, потому что нам понадобится ваша помощь — соответственно, нужно сокращать дистанцию. Вижу, вы многое хотите спросить, поэтому давайте по очереди.

О, Маринетт многое хотела бы спросить! Но от вопросов о секретности, безопасности и прочих вещах, которые этот парень явно считал бессмысленными, её удержала очень вовремя подсунутая подругой ириска-тянучка, намертво склеившая зубы. Пока она сражалась с конфетой, Нино и Адриан одновременно воскликнули:

— Что это за штуковина?

— Это павлин?

Пока Анри — Маринетт просто физически не могла звать другого хозяина квами "месье" — объяснял, что такие же милашки помогают превращаться Ледибаг и Коту Нуару, и что — да, это действительно павлин, она подумала, что Адриан как-то слишком внимательно изучил стащенную у отца Книгу, но от мысли о том, что только Нино спросил, что это, а не кто, а больше странным образом никто не пришёл, её отвлёк вопрос Хлои:

— Какая помощь вам нужна, Анри? — скрестив руки на груди, она явно приготовилась торговаться.

— И почему именно мы, а не кто-то ещё? — добавила, хмурясь, Алья: Маринетт сильно подозревала, что подруга уже знает ответ, но хочет услышать версию оппонента.

Анри д'Ожерон потёр ладони, словно радуясь разожжённому энтузиазму, а квами-павлин — Дуусу, поправила себя Маринетт, его зовут Дуусу — смотрел на всех грустно и внимательно, и речь начал именно он:

— На самом деле, вас позвал я, и если сюда сегодня пришли вы пятеро, значит, так и должно быть. Нам нужна помощь, чтобы встретиться с Бражником.

— В вашем классе акумы захватывают людей чаще, чем во всём остальном Париже, — взял слово Анри. — И с вами, насколько мне известно из одного блога, — он кивнул Алье, — иногда встречаются герои Парижа — чаще, чем со всеми остальными горожанами.

— Это всё понятно, — впервые подала голос Маринетт, подивившись его мрачности. — Но зачем говорить с Бражником? Если можно победить его и забрать талисман, который даёт ему силу?

Остальные уставились на неё.

— Понабралась от Альи, — пробормотал Нино под молчаливое согласие Адриана.

— Потому что одна только победа не решит проблему. Корень её кроется в том, что однажды у Бражника — до того, как он впервые воспользовался талисманом — была семья, обожаемая жена и сын. Жена погибла, и теперь он хочет заполучить талисманы Ледибаг и Кота Нуара, которые, будучи соединены, исполнят одно любое желание. Вот только подобное желание может перевернуть Вселенную с ног на голову, да и такая магия никогда не работает просто так, а обязательно забирает что-то взамен.

— А вам-то что за беда? — спросила Хлоя, приподняв изящную бровку. — Ну, обменяет Бражник себя на жену. Не будет ни его, ни супергероев, которые были нужны, чтобы с ним сражаться — всё сложится само собой. Сплошная польза обществу — и никакого ущерба.

— Беда в том, что это не будет так просто, как ты описываешь, Хлоя. Это так не работает, я уже сказал, — на миг оскалился Анри, впрочем, тут же возвращаясь к прежнему дружелюбию. — И предваряя ваш следующий вопрос, почему нам с Дуусу не всё равно: Эмили была и остаётся хозяйкой талисмана Павлина и моей любимой старшей сестрой.

Были и другие вопросы, на которые отвечали Анри и квами-павлин, но Маринетт их уже почти не слышала, поражённая осознанием и злостью на бесцеремонность Анри. Она отмерла, только когда их маленькая группка разошлась, и в безлюдном школьном коридоре Алья вопросила:

— Нет, ты только подумай, что за парочка: Бражник и Павлин! И кто у них мог уродиться? Кот Нуар?!

— Ты не поняла! — воскликнула расстроенная донельзя Маринетт: она успела заметить, с каким лицом остался в классе Адриан, чтобы наедине поговорить с новым преподавателем. — Я знаю только одного человека с настолько поганым характером, чтобы он мог стать Бражником, и настолько печальной семейной историей и женой по имени Эмили!

— Оу... — протянула Алья, кажется, понимая.

Маринетт не захотела добавлять, что именно Габриэля Агреста она уже подозревала — и была так счастлива ошибиться — из-за книги о Камнях Чудес. И тем более не хотела говорить на тему очевидных подозрений Альи насчёт вторых личностей её самой и Хлои: привычный мир и так пошатнулся слишком сильно, и новой порции злости, перемешанной с неловкостью, Маринетт не выдержала бы.

* * *

— Скажи, Тикки, вот как можно так вываливать перед другими людьми чужие личные тайны?! — всплеснула руками Маринетт, расхаживая по комнате: из-за всех сегодняшних новостей она не смогла уснуть даже после патруля, на который Кот Нуар отчего-то не явился. — Ненавижу этого Анри д'Ожерона! Ты видела, как отреагировал Адриан?! Ясное дело, при всех друзьях практически заявили, что его отец — Бражник! А я понятия не имею, как ему помочь....

— Всё образуется, Маринетт, — начала квами, как делала всегда, когда её подопечная терялась в эмоциях. — Как думаешь, почему Дуусу позволил хозяину так поступить? И разве в том классе был кто-то, кому ты не доверяешь — и кому не доверяла бы, окажись на месте Адриана?

— Ты права, Тикки... Даже Хлоя оказалась вполне ничего, — Маринетт грустно усмехнулась. — И она не выдаст Адриана, что уж говорить про остальных. Но как я могу поддерживать его, если знаю, что наши с Нуаром талисманы могли бы вернуть ему маму — и не позволю использовать их?

— Не могли бы. Ты ведь слышала Анри, Маринетт, — испуганно пискнула Тикки. — Я не должна тебе этого рассказывать, но магия, которую используют Камни Чудес для исполнения желания, предполагает зеркальный обмен. И если говорить о жизни человека, то ценой будет другая жизнь — равная возращённой.

— В каком смысле — равная?

— Одна из предыдущих Ледибаг считала, что тут может быть два пути: кто-то, кто должен был умереть вместо возвращаемого человека; или кто-то, кто занял его место в жизни других людей.

— Мамочки... — Маринетт в ужасе прижала ладони к щекам, чувствуя, как засосала под ложечкой смутная тревога. — Может, Анри с Дуусу всё-таки ошиблись по поводу Бражника? И это не Габриэль Агрест?

— Ты ведь слышала, что они говорили, — вздохнула Тикки, — талисман Мотылька оставался у него, и Дуусу может чувствовать любого из нас на расстоянии.

— Надеюсь, этот придурок д'Ожерон не выдаст всех скопом, — пробормотала Маринетт под укоризненным взглядом пятнистой подружки. — Только подумай, Тикки, что случится, если Габриэль в самом деле Бражник, и ему достанутся наши талисманы, и он загадает желание? Мы ведь даже не знаем, кого Вселенная заберёт в обмен на маму Адриана, и вернёт ли её вообще...

Маринетт вдруг замерла, как громом поражённая. Не может быть... Пожалуйста, пусть этого не может быть...

— Тикки, если бы желание сработало, ценой стала бы жизнь Адриана?

— Я думаю так же, Маринетт, — квами тревожно вспорхнула. — Но мы не можем знать наверняка. Хотя главным условием, от которого зависит равноценность обмена, твоя предшественница предполагала точку зрения загадывающего желание. Но она не смогла разобрать манускрипты до конца.

— Тикки, я должна забрать Книгу! — Маринетт вновь заходила по комнате, размахивая руками от волнения. — Я должна встретиться с ним и отговорить! Не может быть, чтобы Габриэль Агрест добровольно принёс сына в жертву! Мы идём прямо сейчас!

— Мы никуда не идём! — заверещала квами. — И сначала ты должна успокоиться, Маринетт! Что бы ты сказала, заявись к тебе Бражник среди ночи через окно, пусть даже и с наилучшими намерениями?!

Маринетт озадаченно поглядела на Тикки, зависшую в любимой позе Альи, которая между ними называлась "руки-в-боки", и вдруг представила описанную картину. Вышло бы нехорошо, что и говорить.

— К тому же, — завершила наступление квами, — сегодня Адриан и сам наверняка найдёт, о чём поговорить с отцом.

— Ты права, — Маринетт обессиленно опустилась на кровать. — Но я не хочу, чтобы с ним случилась беда.

— По-моему, тебе не хватает дружеского совета. Совета человека, я имею в виду, — улыбнулась Тикки, пристраиваясь на подушке подле хозяйки.

— И снова права, — пробормотала Маринетт, начиная засыпать. — И куда только запропастился Кот, когда он так мне нужен?

Между тем, как рядом поперхнулась Тикки, сегодняшними событиями и отсутствием Кота Нуара на патруле точно была какая-то взаимосвязь, и на грани сна Маринетт показалось, что она вот-вот ухватит нужную мысль, но было слишком поздно.

* * *

Тем временем в особняке Агрестов тоже не спали. Промаявшись до полуночи под впечатлением от всего услышанного за день, Адриан отправился бродить по дому и вдруг заметил, что из-под дверей рабочего кабинета отца льётся свет. Это ли не шанс? Поговорить, пока они окончательно не запутались в секретах друг от друга?

— Ты обещал не раскрывать все карты сразу, — проскрипел из нагрудного кармана Плагг.

— А как мне начать разговор? — шёпотом ответил Адриан.

— Точно не со слов "Я всё знаю", — ответил квами, пряча за ехидством беспокойство о подопечном: уж лучше бы парень продолжал стонать о неразделённой любви — потому что Плагг понятия не имел, что делать с почти взрослым ребёнком, отчаянно скучающим по матери и не находящим взаимопонимания с отцом. — В конце концов, он ведь твоим отцом от этого быть не перестал? Ну и что, что Бражник? Поверь мне, Адриан, бывают папаши и похуже.

— Да уж, — фыркнул Адриан, решительно берясь за ручку двери.

— Нет, я серьёзно! — ухватился за идею Плагг. — Сам подумай: всё, что он наворотил, вы с Ледибаг легко исправляли!

— Я бы поспорил насчёт лёгкости... — начал Адриан уже с улыбкой, но в этот момент дверь под его рукой распахнулась — с другой стороны стоял отец.

И судя по выражению лица, он никак не ожидал встречи с сыном в такой час.

— Что ты здесь делаешь, Адриан? Уже поздно. И с кем ты разговаривал?

— Я... — Адриан вдруг испугался, поняв, что ему тяжело смотреть отцу в глаза. — Я хотел поговорить с вами и репетировал.

Ответом ему были приподнятые брови, словно родитель ждал, что же за повод заставил сына оторвать его от работы. Но Адриан только прошёл в кабинет, упорно глядя на собственные ноги.

— Машину не куплю, — вдруг отрезал Габриэль. — Тебе ещё рано водить!

— Что?! — оторопел Адриан; Плагг в его кармане тихонько хихикнул, и вдруг всё стало легко и прозрачно. — Глупости, отец! Просто тут такое дело...

— У тебя есть девушка, и она беременна? — видно было, что эти слова Габриэль выдавил из себя с трудом.

Покраснели оба. Ну откуда, откуда Адриану было знать, что сегодня милая Натали подсунула своему работодателю статью из глянцевого журнала с заголовком "Что скрывает ваш сын-подросток"?

— Отец, это вообще не то... — побагровел Адриан, голых девушек живьём ещё не видевший, несмотря на свои семнадцать лет и доступность развлечений в современном мире; Плагга в кармане пришлось сжать в кулак — на всякий случай. — Однако есть кое-что, что вы хотели бы узнать от меня. Как я полагаю.

— И? — крайнее смущение (и дался Натали этот журнал!) сделало Габриэля весьма раздражённым.

— Я сегодня познакомился с дядюшкой, — наконец сформулировал Адриан. — Он пришёл к нам в лицей преподавать литературу. И я надеюсь, что он на самом деле младший брат мамы, а не жулик, решивший выманить у вас деньги. Вы, наверное, будете против, чтобы мы общались — но я хотел, чтобы вы узнали об этом не от чужих людей.

— Почему ты думаешь, что я буду против? — Габриэль присел в кресло и дал сыну знак сесть рядом; видно было, что честность стала для него приятным сюрпризом, и Адриан почувствовал глубокий стыд за то, что на самом деле честен не до конца.

— Ну... — он отвёл глаза, обдумывая ответ — правдивый, но опять не полный, — мы ведь не общаемся с маминой семьёй.

— На самом деле, в этом больше моей вины, чем намерений. — Габриэль смотрел куда-то сквозь сына. — Когда ты родился, Эмили было всего девятнадцать. Её родители были против столь раннего брака, хотели, чтобы она стала в первую очередь высококвалифицированным переводчиком, а не актрисой и моделью, да и я им, признаться, не слишком нравился. И младший брат, Анри, у неё действительно был.

— Поэтому вы про девушку спросили? — улыбнулся Адриан, нащупывая ниточку понимания; отец сейчас выглядел слишком... Ранимым? Настолько, что хотелось его отвлечь. — На самом деле, есть... Скажем так, есть кое-кто, но у нас пока не дошло до знакомства с родителями, потому что она считает меня обалдуем.

Габриэль рассмеялся, и Адриан замер, затаив дыхание. Воистину, величайшее из чудес — улыбка близкого человека. Ещё некоторое время они проговорили об учёбе и о планах отца на бизнес — к обоюдному, тщательно скрываемому удовольствию.

Позднее в своей комнате, воодушевлённый прошедшим разговором, Адриан заявил Плаггу:

— Знаешь, я очень виноват перед отцом. Он заботился обо мне, как мог, а я совсем забыл, как сильно он любил маму. Я во что бы то ни стало помогу ему справиться с потерей, и никакие Камни Чудес не понадобятся.

— Вот это моя школа! — удовлетворённо мурлыкнул квами, облизывая с усов остатки камамбера. — Но ты лучше подумай, как будешь отцу заявленную девушку показывать.

— Да уж, — отозвался Адриан. — Представляю себе первую встречу: "Отец, знакомьтесь, это Ледибаг, моя подруга. Кстати, забыл сообщить: я Кот Нуар". Это ещё невероятнее, чем уговорить мою Леди на свидание.

— В крайнем случае, предъявим ему кого-нибудь из твоих одноклассниц, — безобразно довольный, что подопечный отвлекся от своих печалей, но разочарованный его патологической недогадливостью, посоветовал Плагг.

На том и порешили. Адриан не ставил себе это целью, но отсутствию акум в последующие дни город был обязан не в последнюю очередь их беседе с отцом. Магия Нууру, привыкшая следовать за горем и яростью хозяина, пропадала втуне: оттого, что Габриэль Агрест был так рад налаживающимся отношениям с сыном, бабочки выходили красные, синие и даже серо-буро-малиновые в крапинку — словом, какие угодно, только не чёрные — и лететь на поиски жертвы отказывались напрочь.