На всякий случай (гет)

Желтый, зеленый, красный, синий — весело перемигивались огоньки на новогодней гирлянде, отражаясь в круглых боках разрисованных золотыми узорами шаров. Маггловская мишура уютно соседствовала с магическими игрушками — живыми копиями волшебных животных. Маленькие фигурки дриад и пастушек с любопытством косились на неподвижных стеклянных гвардейцев, будто нарочно не замечая ревнивых взглядов фигурок квиддичных игроков. У основания ели носился по кругу волшебный паровоз — любимая игрушка детства Рона. Из кухни в гостиную со скоростью большей, чем у игрушечного паровозика, носилась Гермиона. Она любовно сервировала стол для праздничного ужина. В кресле у камина спал полуниззл, изредка недовольно косясь на чересчур активную, по его мнению, хозяйку.

Гермиона в который раз уже придирчивым взглядом оглядела гостиную — всё ли готово к празднованию. Этот Новый год должен был быть особенным — ведь они с Роном впервые будут встречать его в качестве супружеской пары, только вдвоем, в своей собственной квартирке. И пусть им пришлось снять её в весьма отдаленном от большинства магических мест маггловском районе Лондона, зато теперь они могут спокойно посвятить вечер друг другу, не опасаясь, что кто-нибудь не вовремя постучит в дверь, и не накладывая каждый раз заглушающих заклятий, по наличию которых вся семья оказывалась в курсе того, чем они только что занимались. По такому случаю Гермиона решила подготовить Рону особенный подарок.

Рон пришел с работы в аккурат вовремя, принеся с собой одуряюще свежий запах мороза. На его шевелюре покоился легкий слой снега, доказывающий, что некоторую часть пути он добирался пешком — с аппарацией на новый адрес у Рона все еще были проблемы. Хитровато улыбаясь, он вытащил из-за полы куртки охапку свежих колокольчиков, зачарованных от увядания.

— С Новым годом, Гермиона! Я не думаю, что обязательно ждать боя курантов, чтобы подарить тебе это.

Сложив руки и поднеся их ко рту, Гермиона умильно глядела на своего мужа, совершившего для неё маленькое чудо. Она бережно взяла хрупкий букет и унесла, чтобы поставить его в вазу. Рон принялся шумно раздеваться, одновременно рассказывая о том, сколько много народу на улице и обо всех чудесах, которые повстречались ему на пути. Непривычный к особенностям маггловской цивилизации, он удивлялся порой самым обыденным вещам. Слушая его восторженный голос, Гермиона любовалась цветами, чувствуя, как в груди разрастается необыкновенно теплое всеобъемлющее чувство любви и нежности к Рону, который не переставал её удивлять. Несмотря на проявляющуюся порой неотесанность, тот все чаще умудрялся совершать весьма трогательные поступки. К моменту, когда Рон вошел в гостиную, Гермиона уже справилась с удивлением и смогла радостно и счастливо поцеловать его.

Ужин был легким. Гермиона особо тщательно продумала меню, чтобы её муж не имел возможности объесться и встал из-за стола сытым, но не обремененным лишней тяжестью в желудке. С самого первого тоста Гермиона предупредила, что задумала особенный «десерт». Когда Рон в предвкушении перебрался из-за стола в кресло у камина, она включила легкую музыку и слегка нерешительно встала на середину комнаты. Огонь из камина отразился в глазах её любимого, придавая ей уверенности. Тем более что Гермиона не привыкла браться за что-либо без тщательной подготовки. Этот танец она отрепетировала безупречно, стоило только начать двигаться, как тело само подсказывало дальнейшее движение. Бокал выпитого за столом шампанского не нарушил координацию, но позволил чувствовать себя более расковано. Рон смотрел на неё восторженно — о подобном подарке от обычно стеснительной Гермионы он не смел даже и мечтать. Задержав дыхание, он следил за тем, как, чувственно двигаясь и прогибаясь, Гермиона медленно снимала с себя элементы одежды, пока не осталась в одном кружевном комплекте и чулках. Штаны Рона уже трещали от напора чувств, но он боялся даже пошевелиться, чтобы не прервать нечаянно это сокровенное действо. Гермиона бросала на него время от времени очень игривые взгляды и, судя по улыбке, сама получала удовольствие от произведенного ею эффекта.

Наконец-то, она решила смилостивиться над мужем и подошла ближе. Рон сразу же поднялся к ней навстречу, но Гермиона, стянув с него футболку, несильно толкнула его в грудь, вынуждая вновь опуститься. Забравшись с коленками в кресло, она уселась прямо на Рона. Раскрасневшаяся и возбужденная мыслью о собственном сверхразвратном поведении, впечатленная отражающимся в глазах Рона восхищением, Гермиона принялась горячо его целовать. Рон ответил на поцелуй с не меньшей горячностью, обжигая ее тело своими большими ладонями. Ощутимая ею выпуклость на его брюках стала просто каменной. Приподнявшись, Рон переключился на шею Гермионы, спускаясь поцелуями к плечу, но неожиданно замер.

— Эм, Гермиона?

— Да, Рон, — она попыталась вновь завладеть губами и вниманием отвлёкшегося на что-то мужа, но тот неожиданно вывернулся.

— Ох, прости. Но он так смотрит!

— Кто смотрит?!!

Гермиона мгновенно вскочила с его колен и, подхватив с пола первую попавшуюся под руки вещь, попыталась прикрыться.

— Да вот, Косолапсус! Я не могу, когда он так таращится, — Рон неуклюже поднялся и застыл в неуверенности.

Гермиона замерла, так и не сумев одеться, и посмотрела в сторону камина. Там во втором кресле сидел её пушистый любимец и безмятежно сверлил её слишком умным взглядом желтых глаз. Покраснев, она взяла за руку Рона и, спрятавшись за его спиной, сказала:

— Давай пойдем в спальню.

Рон серьёзно кивнул, а потом вдруг подхватил Гермиону на руки.

— Я тебя туда отнесу, — ухмыльнувшись, сказал он.

Гермиона, закусив губу, провела рукой по его напрягшимся бицепсам. Фигура у её мужа была очень хороша. «Лучше даже, чем у Крама», — мелькнула в голове шальная мысль.

В спальне Рон бережно положил Гермиону на кровать и вновь принялся её целовать. Немного расслабившись, она ловко извернулась и оказалась лежащей сверху на нем. Рон провел руками по её спине, медленно опускаясь ниже. Огладив её ягодицы, он поднял одну руку к груди, а вторую опустил на бедро Гермионы.

— Ты такая горячая, — хрипло прозвучал его голос.

Улыбаясь до ушей, Гермиона порадовалась, что в спальне выключен свет, что позволяло ей вести себя более расковано. Несмотря на замужество и всё, что уже происходило между ними, Гермиона все еще смущалась видеть Рона полностью обнаженным. Сев, она начала ловко расстегивать его брюки. Рон приподнялся, помогая ей. Кое-как скинув мешающую деталь одежды и едва не рыча от нетерпения, он вновь прижал к себе Гермиону в поцелуе, когда его рука неожиданно наткнулась на что-то пушистое между её ног.

— Герм… ты такая пушистая? — не смог сдержать он удивления.

Гермиона распахнула от возмущения рот. Между прочим, она вытерпела унизительную и болезненную процедуру восковой эпиляции, а он заявляет ей такое! Но, почувствовав щекочущее прикосновение чьей-то усатой морды, она с визгом подскочила.

— Косолапсус!

— Мя-яу-ур-р-р, — раздалось в ответ из постели, после чего полуниззл громогласно замурчал.

— Рон, ты что — не закрыл за собой дверь?!

— Милая, но у меня руки были заняты. Между прочим, тобой, — тон Рона был явно обиженный.

Гермиона, сложив руки на животе, укоризненно уставилась на темный комок посередине кровати, предположительно являющийся её питомцем. Тот как ни в чем не бывало принялся вылизывать заднюю лапу. Встряхнув волосами, Гермиона решительно подхватила животное под лапы и выставила в коридор.

— Глотик, миленький, пойди погуляй, — произнесла она, захлопывая дверь. Стоило наложить еще и запирающее заклятие, но палочка осталась в гостиной, а туда идти не хотелось. Гермиона поспешила вернуться в объятия любимого.

— Прости, Рон, — нежно проворковала она, ложась рядом с мужем. Тот недовольно хмыкнул, но тут же сгреб Гермиону в охапку и прижал к себе. Гермиона охнула — оказывается, Рон не терял времени зря, скинув с себя белье. Между его членом и заветной точкой Гермионы оставалась только тоненькая полоска кружева. Увлажнившаяся головка прижалась к ее животу над этой крохотной преградой. Пробежавшись по груди и животу Гермионы, пальцы Рона подхватили резинку трусиков и настойчиво потянули их вниз. Гермиона приподняла бедра, помогая ему, и тут в тишине комнаты раздался ужасающе громкий скрежет.

Рон, подхватившись, схватился за сердце, а Гермиона, испуганно дернувшись и потеряв точку опоры, свалилась с не слишком широкой кровати. Ощутимо приложившись пятой точкой об пол, она, поморщившись, решила завтра же купить и постелить у кровати мягкий коврик. На всякий случай. А еще клятвенно пообещала себе обстричь все когти наглому полуниззлу, поскольку это именно они, обтачиваемые об дверной косяк, издавали такой кошмарный звук. Рон встал и, решительно открыв дверь, посмотрел коту прямо в глаза.

— Слышишь, ты, скотина мохнатая. Ты же мужик, в конце концов! Она теперь моя жена, а значит, я — твой хозяин, уяснил? И я тебе по праву говорю — вали отсюда в гостиную! Можешь сожрать там всё, что тебе вздумается, а потом ложись в кресло и спи!

«Мохнатая скотина» насмешливо фыркнул и, задрав хвост трубой, отправился в указанном направлении. Гермиона, наконец-то поднявшись с пола, немного мысленно поморщилась от последней фразы Рона. Она предпочитала не позволять любимцу забираться на стол, но учитывая ситуацию, готова была на всё что угодно, лишь бы тот оставил их в покое. Рон всё так же стоял в проёме двери с несколько озадаченным выражением лица, видимо, сам не ожидал, что его монолог подействует. Из гостиной донесся звон разбитой тарелки, Гермиона мстительно усмехнулась — как хорошо, что она все-таки поставила ужасающий сервиз от «любимой» свекрови, а не свою любимую посуду.

— Рон, — позвала она игриво и снова легла на постель, — кажется, у нас есть как минимум полчаса, пока Глотик расправится с индейкой, которую я припасла на завтра.

Улыбнувшись, Рон захлопнул дверь и отправился к раскинувшейся на постели в очень зазывающей позе Гермионе. Его поникший было слегка член бодро взметнулся вверх. Мысли об утраченном завтраке тут же покинули его голову. Тем более что завтра они приглашены в Нору на праздничный обед, а Гермиона — при всех своих достоинствах — не самый талантливый кулинар. Косолапсус, видимо, проникшись к Рону солидарностью, а может быть, осоловев от обильного ужина, больше не явился в спальню в эту ночь, а устроился в кресле перед камином. Ничто больше не мешало влюблённым вдоволь насладиться утехами плотской любви. Но обессиленная и счастливая Гермиона, засыпая в объятиях сладко посапывающего довольного Рона, все-таки пообещала себе, что теперь обязательно будет брать с собой в спальню палочку. И купит коврик. На всякий случай.