Воспоминания (гет)

Адриан впервые благодарен тому, что Чудесное Исцеление не действует на него должным образом. Оно не лечит до конца: по всему телу, в местах, не видных никому, остаются шрамы — эту цену он платит за свои геройства — но сегодня оно оставляет ему нечто более драгоценное.

Он почти помнит все, что случилось с ним. И это самое «почти» его убивает.

А что еще хуже: он не может вспомнить, был ли когда-нибудь еще так счастлив.

Пялится на фото, смотрит, как ее губы прижимаются к его губам, как переплетены их пальцы, и знает — этого мало. Хочется дотянуться до нее, прикоснуться, обнять, но что-то в этом не так… Не она ему нужна, что-то он упускает…

— Эй, Адриан, — говорит Плагг, — этого не должно быть в твоем кошельке.

Он разворачивается — Плагг держит школьный пропуск. Не его школьный пропуск. Пропуск Маринетт.

Адриан хмурится:

— Откуда он у… — начинает он и внезапно осознает, что провел весь день с Ледибаг. Он знает, что она отменила трансформацию у него на глазах. И он поступил так же. Это не было повторной влюбленностью. Это чувство… ощущалось правильным. Как недостающая половинка единого целого.

Он хватает корзину для мусора и блюет, опустошая желудок. Плачет, встав на ноги:

— Я помню, — судорожно дышит он, — помню.

Он помнит, как был влюблен в Маринетт Дюпен-Чен. И помнит, что она тоже любила его.

* * *

Маринетт не может отвести глаз от фото. На ее лице нежность и любовь — все те чувства, о которых она когда-либо мечтала, все то, что, по ее мнению, она испытывает к Адриану. Она знает, что эти эмоции направлены на Кота, и, хоть убей, не может вспомнить, почему. Ей хочется получить хоть какую-то зацепку, что угодно, но разум пуст, и не важно, сколько раз она пытается вспомнить.

Звонок телефона выводит ее из задумчивости, и она паникует, увидев на экране имя Адриана. Зачем он звонит так поздно? Зачем вообще он звонит?

Она поднимает трубку и слышит его рыдания.

— Адриан? — пугается она, — Ты в порядке?

— У тебя… м-м-мои фото, — слышится в ответ, — на тво-тво-твоем телефоне.

У нее перехватывает дыхание. Откуда он узнал? Как выяснил? Она же старалась быть осторо…

— Маринетт… — хнычет Адриан, — Я… я…

— Адриан? — шепотом, — Что случилось?

— Ты не помнишь, — всхлипывает он, — я… сегодня ведь… я никогда…

— Адри…

— Пожалуйста, Маринетт, эти фото, что… что они значат?

Она снова плачет — вместе с ним, ей нечего сказать и нечего соврать, это же ее худший ночной кошмар — Адриан знает, он узнал обо всем, и теперь не просто отвергает ее, а еще и страдает из-за этого, и она никак не может ему помочь, не может сделать ничего, чтобы избежать…

— Маринетт, — продолжает он, — Ты… Ты меня любишь?

— … да, — звучит едва слышно, ну, а что еще она может?

На том конце телефонной линии все на секунду затихает.

— Жди там, никуда не уходи, — и сразу же, — буду на твоем балконе через десять минут.

* * *

Он стучит в шесть.

Маринетт прижимает колени к груди, стараясь не заплакать, Тикки гладит ее по щеке, шепчет что-то успокаивающее. Она только и успевает задуматься над тем, как он вообще попал к ней на балкон, когда разгорается зеленая вспышка, и в спальню вваливается Адриан Агрест: с лицом, залитым слезами, он хватает ее за подбородок и прижимается губами к ее губам.

На секунду ее сердце замирает, она поражается нереальности этого момента — парень, по которому она с ума сходит, в прямом смысле падает с неба, чтобы… Ох. Да она, должно быть, спит.

Он отрывается от нее, чтобы глотнуть воздуха, его потряхивает, и она восхищается тем, насколько тщательно ее подсознание прорабататывает сон: вплоть до пушистых волосков на его коже, до золотистых искорок в зеленых глазах. Все ощущается настолько реальным, что ей совсем не хочется просыпаться, совсем не хочется его отпускать.

— Сегодня, — Адриан из сна хватает ртом воздух, пытаясь что-то сказать, но не готовый к этому. Кладет ладонь ей на затылок и прижимается лбом к ее лбу. — Сегодня был лучший день в моей жизни, — говорит он невнятно, — и я чуть не потерял его, навсегда. — Слезы текут по его щекам, сливаясь с ее слезами, — Чуть не потерял навсегда тебя.

Она чувствует влагу на своем лице. Очень четко. И не может вспомнить, когда в последний раз ей снилось что-то настолько реальное.

— Так и будешь скулить, как дворняжка, или все же скажешь ей? — ехидно тянет знакомый голос, Маринетт поднимает взгляд, и…

— Плагг?! — вскрикнув, она отшатывается и врезается спиной в стену спальни. Мельком смотрит на Адриана — на его лице раздражение, и внезапно до нее доходит смысл их разговора по телефону.

Она о чем-то забыла. А он об этом помнит.

— Адриан? — ее голос дрожит, она все еще не верит, что это не сон. — Что… Что случилось?

— Когда мы очнулись, — отвечает Адриан, — мы решили, что мы… мы… это было словно два фрагмента одной головоломки. Мы знали, что мы — вместе. Остальное было неважно. — Они встречаются взглядом, и у Адриана вновь наворачиваются слезы, — Я помню, как любил тебя… — шепчет он.

Она прикусывает костяшки пальцев, чтобы не закричать.

— Я любил тебя, потому это единственное, что было важно, — говорит он, — пусть я не помнил ничего из своей жизни, но это я знал наверняка, — он вытирает щеки, — Я не… никогда не был так счастлив, — вздыхает прерывисто, — с тех пор, как…

У нее белеют руки. Лицо, должно быть, тоже. Она не может дышать, не может сглотнуть — она и думать-то почти не в состоянии, ведь все, что приходит в голову, это…

— И не смогу от этого отказаться, — подводит черту он, — даже если выяснится, что ты — не Ледибаг.

В какой-то момент она задумывается, откуда все-таки доносится этот вой, а потом до нее доходит, что пальцы не панацея — она все равно кричит. Приглушенно.

— Пожалуйста, — умоляет он, — я не… я знаю, что ты не помнишь. Но прошу тебя… — он бросается к ней и берет ее ладонь в свои руки. — Не отказывайся от своих слов.

Она подается к нему, целует его, смешивая слезы с его слезами.

— Никогда, — шепчет она, и несмотря на то, что по-прежнему ничего не помнит, понимает, почему у Ледибаг на фото такое выражение лица. — Я люблю тебя, Котик, слышишь?

Он кивает и всхлипывает.

— Я люблю тебя, — повторяет она снова, — не важно, помню я себя или нет.

Он улыбается, все еще зажмурившись — его глаза полны слез.

— Пожалуйста, — просит Маринетт, — я хочу знать.

Она видит, как расслабляются его плечи.

Он делает глубокий вдох, успокаиваясь, и ухмыляется.

— Мы вывалились из вентиляции…