Узница Азкабана (джен)

На небольшом острове, напоминающем формой своей неровный круг, высится крепость Азкабан. Словно страж озирает он гладь холодных вод Северного моря.

С того самого момента, как стал известен миру, притягивает он человеческие взгляды, тревожит воображение. Когда-то давно его построил сильный и злой колдун Экриздис, ради развлечения заманивавший в замок заблудившихся магловских моряков, пытая и убивая их.

Ныне здесь обречены на вечное заточение государственные преступники, чьи души служат питанием для дементоров.

От вечной сырости на каменных стенах проступили тёмные пятна. Робкие лунные лучи едва освещали камеру сквозь прутья небольшого прямоугольного оконца.

Спящая женщина, скрестив руки под копной длинных нечёсаных волос, вдруг вздрогнула всем телом и подскочила, ощущая, как бешено колотится сердце. Замерла и прислушалась. Не было ни одного подозрительного звука, который бы оправдал испуг узницы.

Гонимая страхом, она вскочила и заметалась по маленькой квадратной камере. Страх сопровождал каждое её пробуждение, точно так же, как сны приносили кошмары. Резко остановившись и диким взором глянув в окно, она крикнула, что было мочи:

— Беллатрикс Блэк! Беллатрикс Блэк! Меня зовут Беллатрикс Блэк!

Кричала она безмолвным каменным стенам и тяжёлой двери. Кричала, чтобы в первую очередь напомнить самой себе, кто она такая. Что она чистокровная ведьма великого древнего рода, что даже здесь, на острове дементоров, пока в ней горит огонёк жизни, она была и есть преданная сторонница Тёмного лорда. Белла знала, что даже эхо не ответит ей. Но ей нужно было время от времени выкрикивать собственное имя, бросать его этим стенам, чтобы удержать разум.

Переведя взгляд на собственные руки, она стала очень осторожно сжимать и разжимать кулаки. Простые движенья мгновенно отозвались болью в пальцах. Для узницы это не стало неожиданностью. Да и было ли теперь в её теле место, которое не мучила боль? С некоторых пор Белла начала отмечать, что у неё то тут, то там стали болеть кости. Сначала заныли запястья, затем на некоторых пальцах появились шишки, любое прикосновение к которым приносило жестокую боль. Особенно сильно она донимала после пробуждения.

Вслед за руками неприятные ощущения появились в ногах. Вены на них сильно разбухли, иногда икры сводило болезненной судорогой. Затем начала ныть поясница, боль в которой не унималась ни в каком положении. К тому же, в самой середине груди у неё будто бы застрял камень размером со снитч, и сколько бы она не исходила кашлем, не желал сдвинуться и мешал вдохнуть полной грудью.

Всё это не слишком удивляло Беллу. Ведь чего ещё можно было ожидать, если жила она в сыром каменном помещении, продуваемом всеми ветрами, не имела тёплой одежды, а постелью ей служила копна жёсткой соломы. Резко поведя головой, Белла постаралась отбросить от себя эти неприятные мысли, уповая на стойкость собственного организма, закалённого в боях, и тот факт, что узники могут сидеть в Азкабане, десятилетиями сохраняя жизнь.

Разве могла она когда-нибудь предположить, что дойдёт до такого позора? Мысли её плавно перетекли в воспоминания о днях юности. К тому моменту, когда она впервые надела мантию глубокого тёмного цвета, в которой, казалось, притаилась сама тьма, и белую маску, напоминающую собой череп, — обычное облачение Пожирателей смерти.

В те времена все дети чистокровных родов мечтали поскорее надеть это одеяние и удостоиться чести получить Чёрную метку. Тогда для них уже от одного слова — «Пожиратель» веяло величием и силой, духом сражений и подвигов, вызывало в воображении образы поверженных врагов, картины господства истинно чистокровных магов.

И вот однажды её мечта сбылась — она протянула вперёд левую руку, желая доказать своё горячее желание посвятить жизнь борьбе с маглами и грязнокровками. И где она оказалась теперь? Всё кончилось этой камерой и лишениями. Неужели, всё было напрасно?

«Он вернётся. Он вернётся. Он скоро вернётся», — непрестанно твердила себе Белла, концентрируясь на этой мысли изо всех сил. С каждым разом это давалось всё сложнее. Предположить, когда произойдёт это "скоро", она не могла. Практически сразу после заточения она утратила чувство времени и не знала, сколько дней или лет прошло с момента приговора.

Медленно передвигая ногами, Белла добрела до кучи соломы и, опираясь рукой о стену, устроилась на ней и обняла колени худыми руками.

— Они все сдохнут. Пусть они все сдохнут. Крауч-старший, — закрыла она глаза, чуть покачиваясь взад-вперёд, — Дамблдор. Снейп, Малфой, Розье, Эйвери, Селвин, Яксли, Нотт, Макнейр, Крэбб, Гойл, Каркаров.

Каждый день шептала она эти имена, как иные люди шепчут молитвы. Белла не знала, какой конец им уготован, но была уверена, что умрут они в страшных страданиях. Все, по чьей вине она оказалась здесь. Все кто, предали её лорда.

От размышлений её отвлекли тяжёлые шаги по коридору и пронзительный скрип петель открывшейся двери. Слабо освещённый проём заняли две мужских широкоплечих фигуры. Белла мгновенно напряглась всем телом, готовая вскочить в любой момент. Обычный разнос еды никогда не сопровождался визитами. Для этих целей в самом низу двери было вырезано небольшое окошко. Втайне надеясь разглядеть знакомые лица, Белла прищурилась и тут же гневно выругалась: свет Люмоса больно резанул по глазам.

— Эта живая, — невозмутимо сказал один охранник другому. — Прибери здесь.

— Как думаешь, нам выдадут по галлеону? — спросил второй, взмахнув палочкой. С пола сразу же исчезли несколько мелких камешков.

— Держи карман шире, — буркнул мужчина, поворачиваясь к Белле с серым свёртком в руке. — Эй, вот твоя новая форма.

— Я слышал, иногда так делают.

— Платят за визит Министра? Как же. Переодевайся быстрей! Нам ещё верхние этажи обходить, — грубо приказал охранник.

— Визит Министра? А кто сейчас Министр? — с трудом подавив желание высыпать ещё порцию брани, хриплым после криков голосом переспросила Белла.

В прежние дни Белла едва бы заговорила с ними, но сейчас, в этой обители страха и безумия, ей очень хотелось увидеть простых людей, поддержать с ними разговор. Всё это давало хотя бы ощущение нормальности и напоминало о том, что где-то за этими холодными стенами есть другая жизнь и другой мир.

— Корнелиус Фадж. Пошевеливайся!

— Выйдите из камеры! — воскликнула Белла и с удовольствием отметила, что в голосе сохранился прежний повелительный тон. — Как я могу переодеться при вас?

— Не положено, — грубо брякнул второй.

— Тогда отвернитесь, — не отступала она, с сомнением поглядывая на, если можно так сказать, новую форму, которая едва ли отличалась от старой.

— Больно надо.

— И давно был избран этот Корнелиус Фадж? — кое-как примостившись в углу, стягивая с себя одежду, спросила Белла, желая узнать об изменениях в мире как можно больше. В голове у неё вспыхивали сотни вопросов и она, как человек, страдающий от жажды, горела желанием узнать ещё хоть что-то.

— В девяностом.

— В каком? — опешила Белла, так и не стащив с себя грязные лохмотья.

— В девяностом, тетеря глухая. Пошевеливайся же ты!

— А сейчас какой? — серая ткань выскользнула из ослабевших пальцев.

— Девяносто третий.

— Лжёшь! — яростно воскликнула Белла, бросившись с кулаками на спину охранника.

— Дементоры! Дементоры! — заорал тот, рванув к выходу из камеры, начисто забыв про одежду и про всё на свете.

— Говорил я тебе, не разговаривай с этими психами! — отчитывал один другого, закрывая дверь.

За спинами охранников уже нависали два дементора, но даже это не слишком волновало Беллу. Девяносто третий! Эта мысль не укладывалась в голове. Задумываясь о ходе времени, она полагала, что прошёл год, два или три, но не… двенадцать.

Двенадцать лет!

Ни на что не обращая внимания, не пытаясь более сдерживаться, она зарыдала, в кровь разбивая кулаки о каменный пол. Двенадцать лет! В любой ситуации за это время Тёмный лорд мог вернуться к власти. А если этого не произошло, то и надежды больше быть не могло. Тёмный лорд мёртв. Мёртв, и всё её страдания были напрасными. Никто никогда её отсюда не вытащит, она никогда не увидит родных и друзей, а только лишь будет мучиться каждую секунду своего существования до самой смерти. «Не может быть!» — подумала она и только после лишилась чувств.