Аскет (джен)

Отказ от удовольствий — Том Риддл не выбрал бы этот путь, будь у него другие варианты. Нищий сирота из маггловского приюта не мог ни на что рассчитывать, и поэтому предпочёл убедить себя, что не нуждается и не желает сладостей, пуховых перин и шелковых мантий, нежели чувствовать свою ущербность на фоне шикующих однокурсников. Все годы учёбы он демонстрировал равнодушие к проявлениям богатства. Гордо отказывался от угощений на младших курсах, гневно отмахивался от предложений оплатить гардероб за определённые услуги на старших. И даже щедрое и весьма заманчивое предложение Вальбурги, готовой купить всё, что он только пожелает, за возможность зачать от наследника Слизерина — отверг. Том был доволен аскезой.

Вернее, ему так казалось, пока он не имел ничего.

Работа в «Горбин и Бэркс» быстро улучшила его дела. Обаятельному и хорошо воспитанному юноше мало кто мог отказать, и Том бессовестно этим пользовался, заключая выгодные сделки. Горбин скоро понял, что новый работник принесёт больше прибыли не за прилавком, а встречаясь в неформальной обстановке с не желавшими светиться клиентами, и не прогадал. Пока однокурсники развлекались, Том развивал интеллект и магические способности, и сейчас он представлял собой уже не нищего сироту, а интересного собеседника, которому клиенты готовы были доплачивать за саму возможность лишний раз встретиться.

Первые месяцы Том не позволял себе ничего лишнего, боясь потерять место, а с ним и доход, но постепенно осмелел. И тогда-то все тщательно подавляемые желания и полезли на поверхность, как грибы после дождя. И Том больше не видел причин для их подавления. Днём он был скромным подчинённым мистера Горбина, а ночью снимал маску, являя миру своё истинное лицо — хитрого и беспринципного легилимента, не брезгавшего никакими методами получения желаемого.

Благодаря умению сохранять невозмутимость и бодрящим зельям Том всегда выглядел прилично, какая бы бурная ночь не предшествовала рабочему дню. Но даже на зельях долго такой режим выдерживать было невозможно, к тому же наступило пресыщение. К концу первого года службы в лавке «Горбин и Беркс» жизнь превратилась в рутину: в будние дни — клиенты, по пятницам — женщины, по субботам — встречи с бывшими сокурсниками.

Том понял, что пора что-то менять.

Как бы он ни кичился родством со Слизерином, как бы громко ни говорил о презрении к магглам, но полностью отказаться от контактов с ненавистным миром не мог — там было проще. Хотя он и не принадлежал к элите волшебного общества, смазливое личико запоминалось даже случайным знакомым. Том не мог просто так пройти по Косому или Лютному переулкам и не встретить знакомого, а когда впервые решил заглянуть в гостеприимно приоткрытую дверь заведения мадам Лауры — уже у входа наткнулся на двух бывших слизеринцев. Для его репутации аскета подобное стало бы ударом, так что Тому пришлось перенести свою чувственную активность в мир магглов. И довольно-таки быстро он понял, что совершенно зря задирал нос и отказывался иметь с ними дело, потому что именно среди магглов у него были широкие возможности для обогащения.

Октябрь в этом году выдался ненастным. В мире магии это не имело особого значения — чары спасали и от мороси, и от холода, и от грязи, но в маггловском мире дело обстояло иначе. Выйдя через «Дырявый котёл» в обычный Лондон, Том брезгливо отшатнулся об брызг грязи, что летели с дороги, но сделал над собой усилие и влился в поток пешеходов. У него была назначена встреча, не явиться на которую было бы верхом глупости.

Не имея возможности зачаровать одежду — на сухое пальто во время дождя обязательно обратили бы внимание, — Том мёрз и злился. За полтора года, что прошли со дня выпуска из школы, он успел превратиться из нищего полукровки в неплохо обеспеченного перспективного волшебника. Но этого было мало. Как бы скромно Том ни жил, желал он многого. Не только денег, хотя голодное детство наложило свой отпечаток, и Тому было неимоверно сложно отказываться от возможности пополнить счёл любыми путями. Большую сложность представляло общество, в которое Тому Риддлу по-прежнему не было хода.

Как и всегда при мысли о накладываемых происхождением ограничениях, настроение Тома упало. Он бы хотел сломать эту систему, растоптать общество, что посмело пренебречь им… Но подобное было ему не по силам, а потому приходилось искать иные способы решения вопроса. Например…

— Моё почтение, леди Бромли.

— Ох, Том! Вы совсем промокли!

Позволив милой женщине суетиться вокруг себя, он старательно улыбался и как мантру твердил, что должен быть терпелив, вежлив и обаятелен. Пока у него это неплохо получалось.

Как бывало каждый раз, улыбки, щедро расточаемые Томом, не прошли мимо внимания Амелии Бромли. Женщина разрумянилась, в её жестах появилась томность, глаза заблестели, а голос… О, голос леди Бромли выдавал её чувства сильнее всего.

«Сейчас!» — понял Том и, внутренне передёрнувшись, одним плавным движением переместился из своего кресла на подлокотник кресла собеседницы, одновременно беря её за руку и обнимая за плечи.

— Моя дорогая Амелия…

Он столько раз репетировал это, что сейчас всё получилось идеально: лёгкая хрипотца, срывающийся голос, вожделеющий тон. Бромли не могла устоять.

Она и не устояла.

Пару часов спустя, стоя под душем в своей дешёвой квартирке, Том с ожесточением тёр себя жесткой мочалкой. Он на многое был готов ради осуществления мечты влиться в общество, почти на всё, но это… Это оказалось ещё противнее, чем он думал.

«Главное, я справился», — утешал себя он, строя дальнейшие планы.

Амелия Бромли — сквиб из рода Бромли, была последней живой представительницей некогда многочисленной семьи. По официальной версии Амелия училась в Ильверморни и на родину вернулась лишь после гибели родных, а на самом деле, как выяснил Том, девушка прожила всю жизнь в садовом домике на окраине поместья, и не погибла вместе с родными как раз потому, что её — жалкую сквибку — просто не пригласили на торжество, закончившееся трагедией.

Сквиб в качестве супруги Тома вполне устраивал. Богатая, чистокровная, с громким именем, благодаря этому союзу Том имел все шансы попасть в столь желанное общество. Пусть саму Амелию в обществе бы не приняли, но вот лорда Бромли — приветствовали бы с распростёртыми объятиями. Да, он станет лордом только на бумаге, но всё же будет главой чистокровной семьи и с ним вынуждены будут считаться. Конечно, ложиться в постель с престарелой сорокалетней матроной было противно, но Том знал, ради чего терпит. Тем более что терпеть предстояло недолго: лишь до брака, чтобы никакое магическое вмешательство не было зафиксировано — а то всё окажется зря. Но после бракосочетания Том не собирался ублажать старуху-супругу; впрочем, как-то вредить ей он тоже не планировал. Жила же она в том домике вдали от главного дома три десятка лет, вот пусть и дальше живёт, изображая магглу, а он, Том, поможет волшебному роду Бромли снова стать могущественным.

* * *

Почти три недели чересчур близких отношений с леди Бромли серьёзно ударили по самолюбию Тома, но он держался. Он всё ждал от неё нужных слов, но откровенно наслаждающаяся его обществом Амелия не спешила их произносить, и с каждой следующей встречей Том был всё ближе к срыву, а потому всё же решил отступиться и завести разговор о браке сам.

И каково же было его изумление, когда престарелая «прелестница», только что сладко стонавшая под ним, рассмеялась.

— Том, голубчик, что ты такое говоришь? — пренебрежительно-ласково потрепав его по щеке, что Том просто ненавидел, удивилась Амелия. — Какой брак? Я же Бромли. Я не могу выйти замуж за мальчика без пенса за душой.

* * *

…Спроси кто Тома Риддла, как всё произошло, он и под Веритасерумум не смог бы ответить на этот вопрос. Вот Амелия смеётся над ним, а в следующее мгновение её живот словно взрывается изнутри, а сама она захлебывается криком и кровью.

Деловито очищая спальню от следов своего присутствия и полностью игнорируя изувеченный труп леди Бромли, Том размышлял о том, что самый простой путь — не всегда правильный. Пролезть в высшее общество через брак — казалось бы, что может быть проще? Но это не добавило бы ему уважения от чистокровных снобов, пусть в лицо они и вынуждены были бы ему улыбаться, так что не стоило особо сильно расстраиваться, что план провалился. В этой отвратительной ситуации радовало лишь одно: о его постыдной связи с Амелией никто не знал, а значит, его репутация аскета осталась не запятнана.

Он найдёт иной способ добиться желаемого. Пусть не так быстро, как мечталось на первых курсах школы, но — обязательно. И может быть даже не просто станет одним из равных. Возможно — только возможно! — ему удастся осуществить тайную мечту и стать первым среди равных, стать настоящим лордом.

Лордом Волдемортом.