История Аяме (гет)

Это было любопытно. Я осознала, что где-то нахожусь: лежу на чем-то, вроде это смутное «я» женского рода. Лежу на чем-то мягком, как в тумане, ничего не видно, но ощущение, что меня окружает мягкий свет, и тишина. Потом провал в памяти, и тут я просыпаюсь.

— Аяме, солнышко, — сказал мне кто-то. — Просыпайся. Уже пора.

Кто-то мягко тряс меня за плечо.

— Пап? — вырвалось из моей груди.

— Да, доча. Вставай. Ты сегодня что-то долго.

— Угу, — простонала я.

Все еще ничего не соображая, я села на постели. Посидела немного после того, как папа ушел. Как так вышло — ничего не помню из того, что было до этого утра? Не могла настроить мозг на эту мысленную волну, голова болеть начинала и возникло ощущение, что организм этому физически противится. Что ж, ладно. Я не из тех, кто насилует свой организм.

Встала и прошлась по комнате. Увидела комодик, очень миленький, открыла — и узрела красиво сложенное белье нежных пастельных оттенков. Начала искать одежду в этой комнатке. Полагаю, выдвижные двери вон у той стены подразумевают шкаф: заглянула туда и обрадовалась своей догадке. Где привычные джинсы? Хотя... холщовые брюки и штаны из натуральных материалов тоже, однако, богатство. Хм, смотрю, я хорошо живу. И когда я только успела все забыть? Что со мной произошло?

Напялила на себя приятные на ощупь льняные штаны и белую рубашку, и открыла дверь в ванную. Надо же, она тут у меня отдельная. Ну, почему меня съедает мысль, что все здесь ново? Смотрю вроде на знакомые вещи, но как-то по-другому. Как будто сравниваю с чем-то. Что блокирует мой мозг? Вот, даже эта мысль представляется мне странной.

Я вышла из комнаты и спустилась механически по лестнице справа. А внизу располагалась миниатюрная поварская кухня, уровня мишлен. Не сразу с лестницы, чуть сбоку, если завернуть направо. Там стойка, и за ней кто-то сидит.

— Аяме, — в отцовском голосе послышалось беспокойство, он глянул на меня взволнованно, — с тобой что-то не так. Может, сходишь в госпиталь?

— Зачем? Я сейчас приду в себя. Можно мне позавтракать?

— Конечно.

По голосу отца было ясно, что он недоумевает. Гость поднял голову, и я немного удивилась. Мое удивление смешалось со страхом — как-то странно на меня посмотрели эти волчьи дикие глаза. Хотя, гость вроде бы сидел смирно и даже уютно, выглядел порядочным и немножко благородным. Отчего такой мандраж?

Я положила кашицу себе в тарелку и умотала в заднюю комнату. Тут я оказалась не одна: на меня смотрели два кошачьих глаза.

— И ти, солнышко мое, иди сюда.

Боже, какая красота. Я улыбнулась и не смогла воспротивиться инстинкту. Кот неуверенно приблизился и замурлыкал. Боже, я вся растекаюсь...

* * *

Отец отпустил меня на сегодня, посчитал, что себя плохо чувствую и не говорю об этом. Разубеждать его не стала, я действительно чувствовала себя как-то странно и немного неуютно. В основном потому, что абсолютно ничего не помнила до сегодняшнего утра. Вообще. От слова совсем. А посему решила погулять, немного вспомнить и немного осознать. Отец, правда, настоял на том, чтобы я дошла до госпиталя и проверилась. Пока исполнять его желание не хотелось, все равно половина дня, он еще долго будет работать, успею.

— Госпожа, — обратились ко мне, и я повернула голову, — вам все же стоит послушать своего отца и пойти в госпиталь. Вы успеете, если пойдете прямо сейчас.

— А вы кто? — спросила я, разглядывая своего неожиданного собеседника.

— Неважно, — улыбнулся он.

Это оказался шиноби, и довольно приятной внешности. На голове тряпочка со знаком Конохи. Очки теперь закрывают этот волчий взгляд. Я немножко насторожилась, пока вспоминала все это описание. Он явно понял мое замешательство, поэтому продолжил.

— Аоба Ямаширо.

Я услышала его имя, и оно мне ничего не сказало. Покивала, а потом помотала головой.

— Мне это ни о чем не говорит, — улыбнулась я смущенно.

Он усмехнулся, и предложил свою руку.

— Я провожу вас.

— Ну, хорошо. Если для вас это так важно.

Мне было приятно осознать, что я иду под руку с шиноби по имени Аоба Ямаширо.

* * *

Шиноби на деле оказался таким же порядочным и благородным, каким казался утром. Я оценила его галантность и помощь в госпитале, его вежливую предупредительность. Интересно, все шиноби такие? Это кодекс? Я слышала, что они исключительно вежливы со своими заказчиками.

А это что-то новенькое: я начала что-то вспоминать. А может, это просто банальная вежливость, а не какой-то мифический «Кодекс»?

Аоба Ямаширо отвел меня вслед за медсестрой, такой же вежливой как он, в кабинет на первом этаже, и сел в коридоре на скамеечке ждать. Я этому удивилась. Надо же. Он что, ухаживает за мной? Медсестра изучила меня по каким-то базовым процедурам, проверила глаза, уши, нос, мою способность ориентироваться в пространстве.

— Вы чувствовали себя плохо утром? — спросила она.

— Да, — начала я, — как будто потерялась в пространстве и времени. Было ощущение, что я где-то плаваю на своей кровати. Потом папа сказал, что я проспала. И вообще, забеспокоился с утра и отпустил меня с работы.

Медсестра прислушивалась внимательно и изучала меня какое-то время.

— Интересные симптомы, — подытожила она. — Пока могу посоветовать не переусердствовать на работе, какой бы она ни была. Гуляйте на свежем воздухе, и ложитесь спать вовремя. Приходите через неделю.

— Хорошо, спасибо.

Я встала с койки и вышла к ожидающему меня Аобе Ямаширо.

— Я все, — сказала я. — Ваш долг исполнен.

Он поднялся со скамейки и улыбнулся. Я задала себе вопрос, проводит ли он меня теперь обратно. Но, тут он оказался не так предсказуем.

— Что ж, раз все в порядке, тогда да, мой долг исполнен.

Он кивнул для убедительности, и я кивнула вслед за ним, прямо в точности повторила это идиотское движение. И вообще, я чувствовала себя идиоткой.

— Я пожалуй пойду, — сказала я смущенно и показала большим пальцем на выход.

Как отреагировал Аоба Ямаширо Проводник от Бога, я не успела увидеть. Наверное, это было что-то адекватное и сто процентов благородное. На выходе я чуть не столкнулась с еще одним шиноби. Вернее, могла бы столкнуться, если бы не выучка последнего. Он так ловко и грациозно отошел в сторону, и при этом так неторопливо, что я заподозрила, что все шиноби, в Конохе уж точно, до крайности порядочны и хорошо воспитаны. Правда, выглядело мое подозрение неправдоподобно, потому что я восхищенно следила за тем, как он заканчивает свое поэтически прекрасное движение.

За ним был еще один шиноби, я его увидела только когда мимо прошла и спустилась по ступенькам вниз. И этот шиноби, я просто уверена, тоже хорошо воспитан и достоин восхищения. Краем глаза заметила его прямую спину и легкий поворот головы. Меня-то никто не сдерживал, я почти скакала по лестнице, ведущей в госпиталь, и ощущала себя дояркой на их фоне.

* * *

Отец меня встретил с улыбкой и спросил о самочувствии.

— А, надо просто прийти через неделю и провериться на всякий случай, — сказала я небрежно, хватаясь за фартук и чувствуя себя отлично. — Медсестра меня спросила, как я себя чувствовала утром. Я рассказала...

— И как ты себя чувствовала? — волнуясь, спросил отец.

— Немного потерянно, — ответила я аккуратно. — Пап, да не волнуйся, все хорошо.

Я погладила его по плечу в желании успокоить. Папу, кажется, это не до конца убедило. Но что-то мне подсказывает, он бы вообще не убедился, если бы я не погладила его. Сидящий гость, очередной шиноби, улыбнулся, наблюдая за нами.

— Ирука-сенсей, вам добавку не нужно? — вовремя спросил отец, потому что я не знала имени этого мужчины.

Тревожный звоночек.

— Благодарю, не нужно. А то я так располнею, — пошутил Ирука.

Я улыбнулась ему в ответ, потому что он смотрел на меня.

— А вы, Аяме-сан, плохо себя чувствовали? — обратился он ко мне.

— Ну, я бы так не называла это, — расплывчато отозвалась я, мешая закинутую отцом лапшу в кастрюле. — Просто легкая потеря ориентации.

Папа, конечно, беспокойно обернулся, слушая мое признание.

— Интересно. И с чем это связано? — рассуждал Ирука вслух.

— Не знаю, господин шиноби, — пошутила я, — скажите вы, вы — спец.

Ирука рассмеялся и откинул голову — характерное движение.

— Ну, в этом точно уж не спец.

— А в чем вы спец? — спросила я, умудрившись на автомате разлить горячую лапшу по чашкам двум молоденьким ученицам не глядя.

— В преподавании, — ответил Ирука с задумчивым видом.

— Вот вам, девочки, держите, — сказала я, протягивая готовые тарелки рамена гостьям.

Их я тоже не помню. Но четко осознала, что хорошо их знаю, поскольку мое тело отреагировало быстрее, чем мозг, который увидел как они заходят позже, чем руки, взявшиеся за тарелки.

— Спасибо, Аяме-сан, — пропищали девочки.

* * *

Я, как рабочий день закончился, дала себе задачу во всем разобраться, и понять, что еще не помню, что помнит мое тело. Мне кажется теперь, что медсестра подумала о чем-то, о чем не сказала мне. Предстоит это узнать через неделю.

Когда мы прибрались и вымыли пол в раменной папы, у меня возникло острое желание подняться наверх и залезть в ванную, и лежать там, пока не засну. Папа, глядя на меня, сказал, чтоб я шла уже в свою комнату и отдыхала. Я поняла одну вещь: мой отец самый добрый и заботливый человек в мире, и я его никогда не предам.

Он настолько добрый, что наши посетители стремятся с ним поговорить на всякие милые и отвлеченные темы. Даже суровые шиноби, некоторые со страшными шрамами на лицах и руках, покоряются его доброте. Мой отец волшебник. Тут я мило улыбнулась, потому что Кот вошел в мою комнату и начал урчать и тереться о мои ноги. Боже, как это приятно.

Еще вещь, которую я поняла: я обожаю мягкие касания. А как насчет не мягких? Почему-то то, что Кот это Кот, и я его люблю, как моего отца, даже на автомате не обдумывается. То есть, это ведь еще одна основополагающая вещь, так?

А характер у меня не в меру пылкий. Это я поняла, пока рассматривала свое нижнее белье: оно ужасно чопорное. Ну да, удобное, качественное, полезное, но боже — я что, старая дева? А где же стринги? Где, мать вашу, волнующие воображение вещички? Они должны быть, я это точно знаю.

Открыла свой шкаф и поняла, что сегодня валяться в ванне не буду, потому что кроме хлопковых и льняных штанов с юбками и платьями, ничего больше нет. И снова, все какое-то чересчур... скромное. Где джинсы? Где? Хоть что-то? Облегающее? У меня же такая фигура.

Боже... какая у меня фигура. Я внимательнее присмотрелась к себе. Зеркало в ванной просто до неприличия большое. В полный рост, и видно все. Все же я решила принять ванну, уж больно много всяких масел, и я все равно разделась. Боги, как я хороша... Действительно хороша. А днем с огнем не сыщешь эти формы. Ни один мужчина во мне сегодня не увидел женщины. А мне ведь... сколько?

Я пошла, голая, обратно в свою комнату и принялась искать документы. Они спрятаны в шкафу в толстой папке, в куче файлов. В свидетельстве о рождении говорилось, что мне двадцать шесть. Ого, и как я только позволяла себе все это время такое отвратительно пуританское белье? Срочно, нужно пойти по магазинам, как только будет выходной.

* * *

Утром я узнала, что наступил четверг. До выходных очень далеко. Так хотелось побыстрей пойти по магазинам, руки чесались, не могу. Но, как правило, хорошая работа отвлекает от повседневных мыслей. Я начала понимать, почему работаю с отцом: это мой дзен. Мыслей нет, все на автомате, но я думаю о еде и о том, как все приготовится, я поглощена большую часть времени готовкой.

Снова пришли девочки после обеда со школы, говорили о чем-то своем, подростковом. Снова то утром, то в обед, а в основном вечером, подтягивались шиноби самых разных возрастов и званий. Я стала смотреть на наши цены. Так то руки принимают все механически, без обработки мозга, и сдача, что интересно, тоже считается на автопилоте. Все кругом такие вежливые.

Я начала немножко уставать от нее. Вроде бы шиноби, люди бывалые, вояки, хоть бы даже и девушки, но такая вежливость. Может, это модель поведения? Или им необходимо так себя вести, чтобы не свихнуться окончательно?

Ай, не важно. Все равно приятно. Скорее всего, это прописано в их кодексе. Я смутно знаю, что в книжной лавке видела (воспоминание, бум) целую полку о чести шиноби и этике самураев. Целый отдел, направление, и вся целевая аудитория скопилась там. Все, от поэзии до тактики ведения боя, все там. Даже наверное, трактаты о любви. Как самурай должен любить. Как любит шиноби.

Мне стало так интересно — не могло же взяться это откуда ни возьмись — что я решила во время шопинга зайти обязательно и в книжную лавку.

— Сегодня, Аяме, я заметил кое-что, — сказал отец во время нашего семейного ужина.

— Что? — спросила я, съедая все манты.

— Вчерашний господин с тебя глаз сегодня не сводил, — ответил он заговорщически.

— Ой, пап... — протянула я, зная, что он неправ.

— Ну, что? А с чего бы ему за тобой уходить? — он удивленно поднял брови и пожал плечами.

Я усмехнулась.

— Вряд ли я ему понравилась. Скорее всего, он за мной следит.

Отец пожал плечами. Да, это нормальное явление — слежка шиноби в деревне шиноби.

Может, он что-то заподозрил в моем поведении неладное? Я же не помню ничего из того, что было до среды.

* * *

Неважно. Медсестра сказала, что симптомы похожи на те, которые появляются при наведении иллюзий. Анализ показал, что я не была подвластна иллюзии, просто легкая дезориентация, которая — странно — неожиданно появилась. А потом она вдруг обмолвилась, что мой проводник, Аоба Ямаширо, заподозрил неладное, потому что я вела себя странно. И продолжаю вести.

Ничего себе, глаз как у орла. С волчьими повадками. Мне стало нехорошо от того, что я услышала. Вот так живешь, вдруг забываешь все, а потом бац! — на подозрении у профессионального шиноби. Он тогда так глянул, что мне до сих пор мерещится клещами въевшийся взгляд. Да уж, предельно вежливый шиноби; так задумаешься, а потом он тебя за углом и порешит, потому что «подозрительно другая».

Я не стала говорить в первый раз, не сказала и в этот, что вообще ничего не помню. Не доведет меня до добра такая честность. Медсестра тоже не внушает доверия. Даже отцу боюсь сказать, он умрет от беспокойства, и этим привлечет ненужное внимание. Я поняла, что именно его реакция так повлияла на решение Аобы Ямаширо.

* * *

Но, в целом, это было единственное пятно на неделе, которое заставило меня дрожать от страха. Страх отошел на задний план, когда я пошла по магазинам. И нашла если не джинсы, то хотя бы удобные лосины самых разных вариаций: от спортивных до городских. Цены сказочно обрадовали. Или это район такой, или экономика деревни, или просто папа мой богатый, но я купила пять пар лосин и зауженных штанов. И это не считая всего остального. Белья это касается тоже. Случайно мимо проходил Ирука и я ему кивнула перед тем, как сразу же зайти в красивую лавочку женского нижнего белья характерных розово-черных оттенков. Зашла и обалдела — да тут можно одевать весь ансамбль Мулен Руж!

Ирука, видимо, был в шоке, поскольку даже посетительницы этого магазинчика взглянули на меня с легким удивлением. А потом парочка глаз даже оценивающе оглядела с головы до ног. Я дернула бровями и игриво глянула на эту девушку, и она ответила мне улыбкой. Выглядела она развязно. Подозреваю, что это белье покупает далеко не каждая уважающая себя гражданка.

Ай, хотя какая разница. Мужчины все равно любят такое и только такое, даже на своих «приличных» женщинах. И откуда столько дерзости у такой невинной мордашки? Я прошла мимо зеркала и себя увидела: действительно, личико не подходящее. Волосы, что ли, подстричь. Подкраситься. Я, кстати, с удивлением и грустью обнаружила полное отсутствие косметики, кроме той, что для ухода. И та тоже какая-то не внушающая доверия.

Список необходимых точек продаж неизмеримо пополнялся. Я вышла с пакетами (не пакетом) покупок и двинулась дальше в сторону этих магазинных лавок. И там меня встретил, кто бы вы думали, Ирука.

— О, Ирука. Ирука-сенсей, вы все еще здесь? — с запинкой спросила я.

— Да, — ответил он, сунув руки в карманы и с сомнением глядя на меня. — Вы что... — он не смог закончить предложение — видимо, оно цензуру не прошло.

— Покупали ли белье? Да, покупала. Как видите, пакетики, — я потрясла чувственно черными и розовыми пакетами в руках и привлекла этим внимание зевак.

Ирука, кажется, смутился. Я усмехнулась.

— Не пойму, а в чем проблема? Вы стесняетесь, сенсей Ирука? — спросила я с улыбкой, а он аж покраснел.

— Да нет, покупайте что хотите, — вернул он мне улыбку и поднял руки в знак одобрения.

— Вы сегодня решили закупиться, видимо, готовясь к концу света.

Я рассмеялась.

— Ага, именно так. Я просто поняла, что так продолжаться больше не может.

Мы разговорились и погуляли немного, до тех пор, пока я не нашла внушительных размеров (а с виду казался малюсеньким) магазин косметики. Он махнул рукой на прощание и ушел.

* * *

Я поняла, что взгляды моих земляков на женскую сексуальность немного разнятся с моими. Боюсь представить что будет, если я выйду на улицу в леггинсах. Хотя, некоторые куноичи так одеваются, что им пожалуй можно было бы и танцевать с шестом. А у них ведь тренировки. Растяжки там, шпагаты в воздухе. Как парни не кончают и не зажимают их по углам?

Я, как правило, ошибаюсь в своих поспешных выводах. Оказалось, все в порядке. Просто Коноха это не столица моды, а в первую очередь военная опора всей страны. Меня просветили в чайном домике, когда я отдыхала от покупок.

И впрямь, редко тут встретишь всяких финтифлюшек. Так если подумать, и куноичи одеваются максимально удобно, но стараются при этом хоть как-то выглядеть красиво. Что поделать, если родилась с чакрой, — с косметикой не побалуешь, и лосины нужно подбирать максимально подходящие. Не жизнь, а боль какая-то. А местные женщины в деревне одеваются традиционно. Конечно, такой шелк, такая работа ручная. Но, я бы одела такое дома в своей ванной, на голое тело, наслаждаться.

Может, это я такая современная? Может, мне пора в столицу? Когда, кстати, у меня будет отпуск? И почему я работаю с отцом?

Вот, мне стало интересно, почему действительно я работаю со своим папой? Нет, понятно, семейный бизнес и я люблю готовить, но это все? В моей голове не до конца укладывается, почему я чувствую себя не наполненной, работая на в общем-то любимой и прибыльной работе. Что мне нужно еще?