Семь смертных грехов и дракон (джен)

Зависть

У всех незавидная судьба: Иккинг — худой, как жердь и неспособный драться; близнецы вечно сорятся; толстяк, ну что про него сказать; но его — самая что ни на есть кромешный ад. Сын второго по праву кровного родства без возможности получить когда-либо этот трон вождя. Без достижения получить нормальную девушку, поскольку прозябывает под тенью великого покорителя драконов. Всё, что останется — это жалкая память о его дурости и гонки на драконах, которые никто не признает, что придумал он.

Сморкала ударил кулаком по столешнице. На дереве остался заметный след. Быть ничтожеством из-за того, что Стоик позволил своему сыну оставить драконов. Хоть он и любит Кривоклыка, но именно из-за чешуйчатых рептилий он лишился статуса. Разве есть теперь смысл плакать над разбитым яйцом?

Чревоугодие

Для него всегда было обычным стремлением просто наполнить своё чрево, не особенно уделяя внимание вкусу пищи. Викинги здраво оценивали свои силы и ловили рыбу, которую в свою очередь пожирали драконы. И чем оставалось питаться? Овцы, кабаны? И их тоже поедали драконы. А теперь, когда всё встало под предводительством Хэддока чем питаются викинги? Изысками? Конечно же — нет. Всё та же рыба, которую приходится отнимать у тех же драконов. Великолепные изменения от шеф-повара Олуха.

Гордыня

Иккинг покоритель драконов. Иккинг убийца Красной Смерти. Иккинг объединитель всех островов. Иккинг великолепный тактик и стратег. Иккинг вождь Олуха. Иккинг, Иккинг, Иккинг!

Сморкала передёрнулся. Как же его бесит это идиотское имя. Всё, чего он хотел — лишь быть замеченным, но теперь он лишь отголосок памяти о том, что некогда викинги убивали драконов топорами.

Его обуревает слишком сильная ревность, которая точит душу, как вода скалы Олуха; и направлена она не на самого Иккинга, а на все его действия и последствия. Все смотрят Хэддоку в рот, надеясь на каждое последующее решение, точно вождь-оракул не может предать их. А ведь несколько лет назад они сами драли глотки рептилиям под предводительством Стоика Обширного. Упивались и купали младенцев в крови драконов, суля им несметные войны и убийства с этими чешуйчатыми тварями.

Но одно лишь слово ребёнка о том, что рептилии не те, за кого мы их принимаем, и кучка людей, голыми руками способных разорвать пасть кабану, превращается в овец, бебекающих от каждого нового открытого вида драконов.

Это было аморально.

Они же викинги — мужланы бороздящие моря в поисках следующих жертв.

Лень

Почему нельзя было остановиться на развилке событий — викинг убивает драконов. Для чего всё это было идти дальше и глубже в самые пучины моря? Ведь никто ничего не терял, точнее теряли: близких, родственников, а теперь, когда у них есть драконы, они теряют и их. Привыкаешь к чему-то новому, а потом ловцы на рептилий ловят и сажают твоего друга за решётку. А что можешь ты?

Ничего.

Потому что только вождь решает, когда надо собрать отряд и отправиться на спасательную экспедицию. Разве есть в этом смысл? Либо умрёшь ты, и дракон будет плакать над твоим телом, либо умрёт он, и тут уже ты проронишь много слёз.

А ведь так было спокойно, когда всё шло в привычном русле.

Похоть

И почему именно ему, Иккингу, досталась самая лучшая девушка Олуха? Что она нашла в этом сопляке, если он не в состоянии даже поднять секиру с первого раза? То ли дело он сам — красив, мужественен, атлетично сложен, хоть на подаяние самим богам.

Астрид слишком горяча для Хэддока. Ей стоит встречаться с теми, кто сильнее её и выше по рангу. Она могла бы встречать его каждый раз дома, готовить вкусную еду и, шлепнув пару раз её по заднице, Сморкала бы развлекался всю ночь с этой очаровательной блондинкой.

Её волосы всегда вкусно пахнут, хотя викинги мало моются и живут всё время в сырой погоде.

Внутри него всегда волнуется, когда он думает об волосах Астрид. Скорее всего Иккинг что-то сотворил, может проклятье или зелье, но никак бы такая девушка не смогла бы полюбить его.

Алчность

Почему Хэддок всегда летает на Ночной фурии? Разве нет других драконов. Нет же. Он сам его подстрелил и несёт ответственность за инвалидность рептилии. Слишком спесиво. Слишком. Почему именно фурия? Почему никакой другой дракон?

Ох, как же он, Сморкала, желает полетать на этом редком драконе! Всего лишь один раз попробовать. А вдруг окажется, что он летает лучше Хэддока? Может фурия откроет ему все тайны, всех драконов?

Разве Иккингу мало того, что у него сейчас права вождя, девушка, самый лучший дом в деревне, редкий скрытный дракон? Почему Сморкала не может тоже чего-то пожелать для себя? Хотя бы немного.

Гнев

Сморкала вздохнул. По его телу прошлись мурашки. Он помнил, как в первый раз увидел рептилию, которая спалила их дом, не оставив бревна на бревне. Жуткое было зрелище.

Сморкала встал из-за стола. Тенденция покорения драконов затрагивала всех. Каждый хотел отхватить себе кусок получше — захватить самого крутого.

В руках у него была секира, железная кромка которой слабо поблескивала от потухающего костра.

А теперь пришли новые покорители и убийцы, которые хотят драконов Олуха. И не совсем не хочет отдавать им Кривоклыка, вздернутый характер которого так напоминает его самого.

Прохладный воздух освежал дурные мысли, которые так и лезли в голову Сморкалы. Клинок оружия пел о смерти Иккинга, но викинг всегда предан своему вождю.

Хотя, когда на кону жизнь его чешуйчатого друга...

Бешенство топило собой эмоции Сморкалы. Он подышал ещё немного. Адское жжение в руках напоминало, что он всё ещё продолжает сжимать рукоятку секиры в руках.

Остудив пыл, который опалял всё внутреннее подсознания, теребя глубоких демонов, парень зашёл в хижину. Темнота не помогала сконцентрировать мысли, которые разбежались по голове подобно маленьким дракончикам. Сморкала поднялся к спальне. Тишина придавливала и, казалось, что весь мир остановился.

Холодный кончик острой секиры заставил задуматься, зачем он пришёл сюда с оружием. Парень видел, как железна кромка поблёскивала в слабых отголосках света.

Облизнув сухие губы, Сморкала поднял глаза к потолку, но ничего не происходило. Он подумал ещё раз, взвешивая за и против. Все грехи были тяжелы, но этот был намного мучительнее.

На подушке слабо посапывал Иккинг, не думая ни о чём. Вождь Олуха. Скверна драконов. Боль для потерявших веру в себя.

Секира взвизгнула, разрывая плотный воздух, стремясь завершить то, для чего она была создана.