Брюнхильда (джен)

У всех попаданство нормальное: красивая эльфийка, или демоница с мощными магическими способностями, или пропавшая королевна, или волшебник-недоучка с печатью на лбу, или сильный мужик-колдун с защитой высокого левела. А у меня? Зачем засунули в великовозрастную бабу с тремя детьми и четвертым — сосущим грудь младенцем? Злобно так сосущим.

Свалилась эта баба с лестницы, когда водосток на черепичной крыше сарая чистила. Вроде бы не сломала себе ничего, но бок и правая рука болели нещадно. И на голове шишак вздулся. Но об этом я потом узнала, а поначалу очнулась лежащей на лавке, сверху цветастым полотнищем прикрытая, а рядом со мной девчонка какая-то сидела в сером платишке и с такого же цвета чепцом на голове.

— Где я? — Спрашиваю, а она только глаза таращит и рыдает. Потом выбежала из комнаты, привела с собой ораву каких-то сопливых детей и двух невзрачных теток, замотанных в платки. И как они все загалдели! И тогда я поняла, что следует заткнуться и больше ни о чём не спрашивать. Их языка я не понимала, даже со школьными основами английского и немецкого.

Я постаралась подняться с постели, поглаживая ноющие синяки, и лучше бы я того не делала, потому что по мнению этих людей — встала, значит уже здоровая и работать можешь. К руке мне примотали какую-то припарку из трав, вывели наружу во двор. И тут я поняла, что лучше бы лежала, прикинувшись больной, слепой и глухонемой, потому что в стойлах мычала какая-то скотина, вокруг расхаживали куры и гуси, за сараем виднелся нехилый такой огород, в главном доме было что-то наподобие гостиницы, а за полы балахона, в который я была одета, цепко держались дети и требовали жрать. Громче всех орал младенец, которого мне сунули в руки, такой лобастый и уже тяжелый. Распоряжался всем низкорослый коренастый мужчина в таком же платишке, как и у меня, только сверху еще плащом прикрытый. Как выяснилось потом — мой законный муж, господин Готье Белью.

Дней пять я приходила в себя, крыла матом обманчивую судьбу, удивлялась — почему именно мне так не повезло, заодно пропалывала грядки, убирала навоз, мыла полы, таскала воду из колодца ведрами, молчала, прикидываясь полной дурой, стирала грязное белье, молилась по вечерам перед ужином и перед сном. В общем, вся моя жизнь студентки второго курса престижной бизнес-школы столицы, была напрочь забыта и похоронена под тяжестью простого крестьянского труда. Потом я смирилась и как-то привыкла. Вовремя показанный моим мужем кулак — был самым действенным аргументом.

А где же битвы, сияющие мечи, магические превращения, сиськи пятого размера, закованные в золотистую броню, хотя бы уши эльфячьи, «дар» или еще какие-нибудь суперспособности? Они, видно, достались другим, более удачливым попаданкам. Говорила я уже на местном весьма сносно, меня понимали, и спросила я как-то заезжего трубадура, нет разве здесь женщин, что владеют мечом, как мужчины? Очень мне хотелось тогда знать, что происходит в других местах: потому что знания мои об этом мире были ограничены нашей деревней, торговой дорогой и верхушками холмов со всех сторон. Там, где солнце восходило, была еще столица графства, а справа и слева стояло по замку, чьи владельцы все не могли поделить нашу деревню, поэтому налоги, выплачивались в «столицу», а там — эти графья уже сами как-то разбирались.

Некоторое время я еще надеялась, что меня увидит красивый граф, влюбится и увезёт с собой в замок, но после того, как разглядела себя в отражении от водной глади, поняла — в такую точно не влюбится, даже под угрозой смертной казни. Я и так была не красавицей в прошлой жизни, хотя парикмахерская, макияж и дорогие шмотки могли решить всё, но здесь у меня даже уши были не проколоты, не говоря уже о том, что кожа морщинилась под солнцем, а младенец высасывал все соки. О детях я когда-то думала: рожу одного или двух, а теперь их четверо и как бы не совсем моих, требующие любви и ласки, но больше — жратвы. В общем, я была не готова ни к чему.

— Это ты про Брюнхильду спрашиваешь? — ответил мне певец.

— Какую Брюнхильду? — непонимающе воскликнула я и навострила уши. Может есть в этой стране какие-то девы-воительницы, я просто про них не знаю.

— Ну про ту, которую только Сигурд смог одолеть?

Что-то я об этом читала, но не помню — что. Яснее ясного — единственная, про кого тут знали — мифическая королева из какого-то северного эпоса, валькирия или жена Одина. Хотя нет — у Одина был Локи. Или у Локи был Тор? И это был слэш. В общем я полностью запуталась. Прошлую жизнь я попросту начала забывать. Даже детям сказку не могла толком рассказать: курочка Ряба у меня разбила Колобка, а хитрая Лиса побиралась по сусекам. Что такое «сусеки», я не знала, но наверно — пыльные углы Теремка, которые мне приходилось постоянно вычищать от паутины.

С нашими постояльцами я почти не общалась, ими занимался муж, с которым я делила кровать и уныло позволяла к себе прикасаться по разрешенным дням. Больше всего я боялась опять забеременеть, высчитывала сроки, чтобы «ни в коем случае».

Пасхалию мы отметили уже раз пять, когда наступил момент, когда я поняла, что влюбилась. Чувство накатило внезапно как чарующий сон: я только вымыла верхний этаж и лестницу, как из комнаты выскочил один из постояльцев, весь какой-то взъерошенный и покрасневший от смущения, поскользнулся и свалился мне прямо под ноги. Молодой парень, из богатых, с кольцами на пальцах и зеленоватым большим камнем в ухе. Он посмотрел на меня своими яркими глазами, и я пропала. Вот он — мой принц! Не сразу поняла, что он обращается к мне:

— Как тебя зовут?

«Как меня зовут? Хотелось быть Эсмеральдой или Аделаидой. А то — там Маша и здесь Маша. Ну на худой конец, Настей бы назвали. Принцесса Анастасия — здорово звучит?» Не нашлась, что и ответить:

— Брюнхильда, ваша светлость.

Тот поморщился от «светлости» и схватился за подвернутую лодыжку. Я же вцепилась в него, испугавшись, что парень вот-вот умрёт на моих глазах, подхватила незнакомца под подмышки и потащила вниз, в комнату, где впервые очнулась. Он вяло сопротивлялся, но кто сможет перебороть паука, нашедшего свою желанную добычу? Там я разложила его на лавке и принялась снимать рубашку.

— У меня же нога болит! — пытался втолковать мне мой принц, когда я схватилась за завязки на брэ.

— И правда! — изумилась я, укоряя себя за поспешность. Разве можно там обращаться с героями? Даже раненными. Сначала нужно оказать первую помощь, а потом уже раздевать и любоваться. — И где болит?

Парень ошалело на меня посмотрел, но меня это не остановило: башмаки и шоссы я всё-таки с него сняла. Повертела в руках опухшую лодыжку, приняла учёный вид:

— Ну с этим придется у нас остаться на неделю. Иначе нельзя! Можно ногу потерять целиком.

— Ты что — лекарь?

— Ага, — подтвердила я, не моргнув глазом. — И двигаться тебе пока нельзя. Поэтому лежи смирненько. Ты попал в надежные руки.

— Что произошло? — в дверях стоял мой муж с испуганным выражением лица. За ним возвышалась широкая фигура друга моего больного постояльца. Видно было, что он из рыцарей, и видно разоблачался в тот момент, когда все приключилось: укрывал походным плащом свой мощный голый торс.

— Небольшое… но весьма опасное происшествие, — с умным видом начала вещать я. — Падение с лестницы, — парень в подтверждение моих слов схватился за ногу уже повыше колена и принялся жалобно стонать.

— Нам нужно выезжать до полудня! — возмущенно воскликнул рыцарь.

— Никак не получится, — заявила я. — Ему нельзя даже пошевелиться, не то что в седло!

Рыцарь принялся что-то говорить и ругаться, но я еще не освоила эту часть местного лексикона, поэтому ничего не поняла. Мой герой опять мило покраснел, а муж развернулся и вежливо попросил заткнуться.

— Брюнхильда, моя спасительница! — воскликнул парень, когда дверь закрылась за нежеланными гостями. — Я теперь смогу вернуться домой, а не ехать на войну.

«Это он сейчас про что? Геройствовать не собирается? А как же битва с драконом, сарацинами, вампиром, чудовищем, соседним королём — всё побоку?»

— Как это? — заволновалась я. — Герою нужны победы. Ты трусишь?

— Что? — задохнулся от возмущения мой прекрасный герой.

Я его обняла и нежно поцеловала в макушку:

— Все подвиги потом, — успокоила его я, больше успокаиваясь и наслаждаясь близостью сама. — Пусть этого грубого рыцаря дракон сожрёт и подохнет. А я пока твои раны лечить буду.

— Но сир Лотте исполняет обет — он едет на борьбу с неверными! Пусть он и не такой уж праведник, но искупит все свои грехи, — возразил предмет моего обожания. — Нет, дом подождет.

Он отвел мою руку и сделал попытку встать. Не тут-то было! «Чтобы я упустила такого красавца?»

— Лежать, — жестко скомандовала я, и сама удивилась — голос у этой бабы, в чьём теле я оказалась, был громогласным. Ну не связывать же мне моего героя? Справилась. Улыбнулась прямо в лицо, вложив все свои невостребованные чувства. Стрельнула глазами, повела плечом. Ну должен же он как-то отреагировать! Да, я не модель, но есть за что подержаться. Еще не всё высосали. Приложила я к своей груди голову принца, и он как-то затих. — Я сказала — неделю. Поить и кормить буду. Из ложечки.

«И любить!» — мысленно произнесла я, но не решилась как-то озвучить. Нельзя же так сразу вываливать всё: и про дракона, и про подвиги, и про любовь, и про воительницу.

* * *

От автора: вот написалась такая стёбная зарисовочка про попаданок.