Сыновья Небес (джен)

— Эй! — Гхулл ворвался к своему брату, Гхаллу. — Почему ты всё ещё спишь, брат?!

— Я не сплю… — ответил ему безразлично Гхалл. — Что, уже пора?

— Гхолл уже нагнал тучи, мы уже давно должны быть там. Только не смей снова заводить свою песню! Бери Шаэнкро, и идём. Ньол ждать не будет.

— О небеса и семь подземелий, там будет ещё и этот шхла-пьен…

— Не сквернословь.

Поморщив могучий лоб, бородатый Гхалл поднялся со своего лежбища и потянулся за своим огромным бочковидным барабаном Шаэнкро, стоящим возле стены. Легко схватил его одной рукой, закинул на плечо, и вслед за своим названным братом вышел из своего жилища.

— Каждый раз одно и то же, — ворчал он басовито. — Как только Всеотцу что-то не нравится, он тут же зовёт Гхолла, и нас вместе с ними. Почему каждый раз мне нужно…

— Прекрати ворчать! — прикрикнул на него Гхулл, шагающий впереди. Он был моложе Гхалла на добрую тысячу лет, но всё равно порой вёл себя так, будто это Гхалл был капризным ребёнком. — Подобно тому, как каждый раз Отец срывается с места и приказывает буре бушевать, каждый раз ты ворчишь, что тебе не хочется стучать по барабану! А ведь ты старше меня, должен понимать, что без грома никуда!

Гхалл понимал это, а ворчал просто от бессилия.

Вскоре они присоединились к небольшому собранию на тучном тяжёлом облаке. Седовласый Гхолл с бородой до самого пола уже приготовил своё варево и дымил, извергая изо рта клубы серого дыма. Поприветствовав его без особой охоты, Гхалл поставил барабан недалеко от него (днище гулко бухнуло и разнесло по округе звук, напоминающий землетрясение), и достал из-за пояса короткий, но крепкий, как дубовая ветка, посох с высеченными рунами.

Помимо них троих здесь так же был сгорбленный Ньол, старый, как само Время. Его часто отправлял Всеотец, чтобы понаблюдать за тем, как его многочисленные сыновья справляются со своими обязанностями. Так же здесь была молчаливая сребровласая Эж, сыплющая из своего платья снег, что, опускаясь в поверхность облака затвердевал, превращаясь в крупицы града; и Заэлдорф, советник Всеотца, обычно исполняющий чисто формальную роль демиурга.

Когда Гхолл и Гхулл расступились и заняли свои места, он пронзил их сердитым взглядом и надул губу. Братья опасались смотреть в его глаза: тот, кто дерзнул бы сделать это, мог навсегда превратиться в статую из красного янтаря.

— Всеотец наш, чьё имя неподвластно ни времени, ни бытию, повелел своим сыновьям обрушить бурю на людское поселение! — всюду разнёсся гулкий рокот Заэлдорфа. — И да будет приказ его приведён в исполнение! И да обрушится дождь, гром, град и молнии на грешные души низших созданий!..

Гхулл, владыка молний, щёлкнул пальцами — и вспышка света, яркая, как солнце, короче, чем на мгновение, озарила всё вокруг. Прождав какое-то время, Гхолл с силой замахнулся посохом и обрушил его наконечник на Шаэнкро. Оглушительный рокот сотряс само небо и пронёсся до самого горизонта.

Пока все стояли, одна только Эж двигалась по ровному кругу, будто бы танцуя, и платье её сыпало на людей крупный снег, которому те каждый раз удивлялись, как в первый. Иногда Гхолл провожал взглядом её силуэт, и зрело в нём чувство сродни жалости, но вместе с тем и сродни отвращению. Худшее наказание было родиться Дочерью Неба, и не иметь права голоса — Эж буквально была нема перед Всеотцом и своими братьями.

— Ну разве не чудо наша работа?! — весело рассмеялся Гхулл, посылая ещё одну молнию. Ветвистый луч света полыхнул в небесах над городом, на короткий миг осветив тёмные облака и придав им зловещие до невозможности очертания.

Наступила тишина. Все взгляды воззрились на Гхолла. Тот специально медлил, потому что знал, как это злит брата. Он ждал как можно дольше, пока Ньол не прохрипел:

— Ударь в Шаэнкро, могучий Гхолл.

Его приказы, просьбы и слова нельзя было игнорировать. Не потому что это запретил Всеотец — это запретило само бытие. То, что говорил Ньол, тут же воплощалось в жизнь, поэтому он был немногословен. Однако Гхоллу, единственному из всех могучих Сынов Неба, нравилось, до невероятия нравилось медлить с тем, чтобы выполнить приказ. Потому что так он будто бы доказывал Ньолу, что само бытие над ним не властно.

Пусть это было и не так.

Снова замахнувшись, он ударил в Шаэнкро, и гром, приносящий ужас и дрожь, разнёсся над людским городом, омываемым ливнем, градом и молниями.

— Это поселение, — властно произнёс Заэлдорф, — люди называют «Мо-сква». И да будет вечно властно над городом низших существ одно имя Всеотца, что запрещено поминать вслух! И да будут гром и молнии вечными свидетельствами его величия и всевластия!

В ту ночь ливень над Москвой затапливал улицы, а молнии, то и дело полыхающие в небе над высотками, влекли за собой устрашающий гулкий грохот. Чем больше зол бы Гхолл на свою работу, тем сильнее он бил в Шаэнкро, и тем громче разносился по людским землям сотрясающий небеса гром.

…Закрыв окно, Юля подошла к кровати сестрёнки Светы, сжавшейся под одеялом.

— Не бойся. Это всего лишь гроза.

Она крепко сжала её крохотную ручёнку.

— Стлафно. Фто гвемит?

— Да ничего особенного, — Юля легла рядом с ней. — Облачка сталкиваются и брякают друг о друга. Так: бум! Бум! Буум! — она повторила несколько раз, пока маленькая Света не засмеялась.

— Бу-ум!!!

2019