Ночь на "Днепре" (гет)

...Когда они вернулись на корабль, Ирия обратилась к Алисе с вопросом:

— Как ты думаешь, включить прожектор?

Алиса поняла: с одной стороны, его яркий свет может быть маяком для членов экипажа «Днепра», если они заблудились. Но если они попали к врагам и враги так сильны, что смогли захватить большой корабль, они догадаются, что на корабле снова появились люди, и вернутся.

— Наверное, не стоит, — сказала Алиса.

Ирия кивнула.

Потом сказала:

— Занимайте капитанскую каюту. Спать будем все вместе.

Они перетащили туда матрацы из соседних кают. Алиса и Пашка легли не раздеваясь.

Сначала Алисе показалось, что она уснула, но чьи-то осторожные шаги заставили ее встрепенуться. Оставленный Ирией ночник тускло горел в самом углу. «Только бы хватило у Пашки ума не наделать глупостей, — подумала Алиса и приподнялась на локте. — Только бы он не вскочил и не сунулся он ночью в лес искать экипаж «Днепра». Она протянула руку и неожиданно дотронулась до Пашкиного лица. Пашка на удивление лежал рядом с открытыми глазами.

— Ты не спишь? — спросила его Алиса.

— Не могу, — признался Пашка. — Все тело после этой экскурсии ломит. А ты? Тоже не спишь?

— Я проснулась, а кто-то крадется. Я и подумала, что это ты… в лес побежал, наших искать.

— Вот еще, это не я, это Ирия,— фыркнул Пашка. Не признаваться же теперь, что, как только за Ирией закрылась дверь в каюту, первым его желанием действительно было вскочить, схватить из ячейки запасной бластер и бежать за ней. Нечего женщинам делать ночью в незнакомом лесу, когда есть мужчины. Но он подумал и не вскочил. Да еще мышцы болели просто зверски, и Алиса проснулась…

— Значит, ты не спал?

— С открытыми глазами спят только совы, — зевнул эрудированный Пашка. — И еще рыбки. Аквариумные.

— Надо бы сходить к люку. Проверить, где Ирия.

— Иди. Столкнешься с ней в коридоре — не забудь сразу же поднять руки вверх и заорать, что ты своя. И вообще, Алиска, ты же большая уже, должна все-таки понимать…

— Что понимать?

— Что когда у человека происходит беда, ему не всегда нужно присутствие других людей. Иногда охота побыть… в одиночестве. Так что… не надо…

— Пашка!

— Что Пашка! Я уже пятнадцать лет как Пашка. Ты думаешь, раз она такая спокойная, то и в душе у нее все под контролем? А в глаза заглянешь — сплошная тоска и застывший лед.

— Я… знаю. Просто я не думала, что и ты это видишь…

— Многие люди не любят прямого, откровенного разговора и боятся правды. Ирия не исключение. А я далеко не дурак, если ты это имела в виду.

— Ну что ты! — испугалась Алиса.

— Давай тогда спать, — Пашка перекатился с одного бока на другой. — Кто знает, сколько еще идти завтра придется.

— Давай.

Несмотря на усталость, сон не шел. С непривычки болела спина. В верхней одежде спать было неудобно. Жарко. Потно. Все ныло и чесалось. «А вот наши предки мылись два раза в год и были вполне довольны», — уговаривала она себя. Алиса попробовала считать барашков, которые прыгали через забор, но потом ее мысли плавно перетекли на Ирию, и про баранов она забыла. А сна все не было. Она подняла руку, чтобы расстегнуть молнию куртки и услышала, как в тишине вздохнул Пашка.

— Снова не спишь?

— Не могу заснуть, — призналась Алиса. — А спать охота — мочи нет.

— Так бывает, — согласился Пашка. — Незнакомая обстановка. Повышенное чувство опасности. А мозг не отдыхает, анализирует.

— И что ты предлагаешь?

— Старый испытанный способ.

— Какой?

— Сейчас покажу. Вставай и раздевайся.

— Этого еще не хватало! — ужаснулась Алиса и двумя руками вцепилась в куртку. — Пошляк.

— Первый пункт моего грандиозного способа — это теплый душ. А ты что?.. — изрек Пашка, и тут до него дошло. — Пошляк? Ну ты даешь… ну ты развратная… И кто после этого не о том думает? И откуда, скажите мне, в этой светлой голове такие мысли?..

— Я не развратная, — на всякий случай уточнила Алиса, но куртку все же отдала.

— Я знаю тебя с третьего класса. Уже пять лет, получается. Или даже шесть. И, по-моему, ни разу, ни единого раза не позволил себе оскорбить твою девичью честь.

— Ты просто был маленький, — улыбнулась Алиса. — И больше думал о космических приключениях, чем о девочках.

— Я и сейчас о них думаю, — честно признался Пашка.

Он со вздохом соскреб себя с матраса, прошлепал в душевую, занимавшую небольшой закуток в углу каюты и отделенную непрозрачным влагозащитным пластиковым экраном. Несмотря на то, что «Днепр» совершил аварийную посадку, все системы его работали нормально. В том числе и горячее водоснабжение, о чем Пашка, настроив душ, не преминул сообщить Алисе. И понял, что и сам не против окунуться перед сном в теплую водичку и смыть с себя зуд и вязкую духоту.

— Я выйду, а ты раздевайся и иди мойся, — добавил Пашка.

Но Алиса все же была настоящим другом, а может, Пашкины мысли были у него на лице написаны, потому что появилась в каюте после душа всего спустя пять минут, замотанная в длинную махровую простыню, как в римскую тогу. Влажные волосы от воды стали казаться совсем темными.

Пашка поскребся в каюту, услышав, что Алиса выключила воду, и вопросительно посмотрел на душевую.

— Иди-иди, — подтолкнула его Алиса, стараясь не рассмеяться, когда Пашка, повернувшись к ней спиной, мужественно разделся до трусов. Она повесила на край перегородки еще одну такую простыню и остановилась перед снятой одеждой. Одеваться в грязное не хотелось. По-хорошему, всю, кроме курток, следовало постирать, чтобы выветрить запахи чужого враждебного леса и волнений, отстирать пятна от грязи и травы. И еще пота.

«Как же раньше люди обходились без ежедневного мытья?» — подумалось ей снова. Впрочем, если вспомнить картинку, показанную Гай-до на дисплеях, цивилизация этой планеты недалеко ушла от земного Средневековья. Так что этот вопрос им, скорее всего, предстоит изучить на практике. И даже можно получить зачет по истории, если написать отчет и приложить фотографии.

На «Днепре», как и на любом другом пассажирском корабле, было все, чтобы обеспечить полноценную жизнь в полете экипажу и пассажирам. Уютная кают-компания, библиотека, бильярдная, небольшая лаборатория… Алиса подошла к плану помещений, которым была снабжена любая каюта. Ее ожидания оправдались: недалеко от камбуза, по той же горизонтальной линии располагалась прачечная. Она собрала свою и Пашкину одежду в охапку, всунула ноги в ботинки и потащилась в указанном на плакате направлении. И, что удивительно, вернуться успела до того, как Пашка, этот енот-полоскун, вылез из-под душа. На Пашке была точно такая же длинная (ну, немного только короче, он все-таки на полголовы выше) махровая белая тога. Алиса тем временем застелила матрасы найденным чистым постельным бельем — раз уж шиковать, то по полной — даже подушки взбила.

— Прохладно, — сказал, ежась, чистый и разморенный розовощекий Пашка.

— Ты обычно где предпочитаешь спать? — спросила его Алиса. — К стеночке пустить? Или с краю?

— Мне без разницы.

Не разматывая своих тог, они легли на матрас. Было немного неудобно: подушек две, а одеяло, просторное, почти невесомое, только одно. И Алиса, и Пашка лежали смирно, боясь лишний раз пошевельнуться, чтобы не помешать друг другу уснуть. И снова не спали. А Ирии до сих пор не было.

— Ну, а теперь чего ты не спишь? — тихо спросил Пашка. — Я мешаю?

— Не мешаешь. Но просто все… необычно, что ли.

— Необычно?

— Чужая планета… Мы одни… и даже вот… спим вместе… я хотела сказать, рядом.

— Сколько раз уже так было… На Пенелопе, помнишь?

— Помню. Но сейчас все равно почему-то по-особенному. Отсюда и напряжение. Сначала мне было… ну, как-то жарко. В одежде. А теперь скорее наоборот, прохладно. Или даже холодно…

Алиса не договорила. Она вдруг поняла, что Пашка повернулся на другой бок и сзади крепко обнял ее.

— Не злись на меня.

— А я разве злюсь? — удивилась Алиса

— Ты вся напряглась, — заявил Пашка, и понимая, что отпихивать его уже не будут, прижался к Алисе всем телом и положил подбородок на ее плечо. Несмотря на разделяющие их одеяния, Алисе стало неожиданно жарко от этого прикосновения. — Так теплее?

— Только не говори, что это заключительная часть твоего грандиозного способа.

— Почему заключительная? Только вторая. А у меня еще и третья есть.

— Третья? Это какая же?

— Хочешь, я тебе колыбельную спою? — и он улыбнулся.

— Хочу, — согласилась Алиса. Лежать в кольце сильных Пашкиных рук оказалось приятно и … неожиданно для нее самой убаюкивающе.

— Тогда повернись. Я не умею, когда в спину…

Алиса перекатилась на другой бок и, больше ничуть не колеблясь, устроилась на груди Пашки, который слегка приподнялся, подмяв под спину обе подушки. Пашка заново набросил на них двоих одеяло и объявил:

— Колыбельная. Только я не знаю, настоящая она, или так… Мне ее мама пела, когда… в общем, когда мне было страшно, и я долго не мог заснуть…

И слегка баюкая Алису в своих руках, он тихонько запел.

Земля затихает и вертится тише,

Все в мире уснуло и лишь вдалеке

Большая Медведица с маленьким Мишей,

Качаясь по небу, плывут в челноке.

Спи, Мишка маленький,

Спи, баю-баиньки,

Я подарю тебе сказочный ковш,

И через Вселенную,

В даль необыкновенную

Ты по молочной реке поплывешь.

Спят звезды с открытыми в небо глазами,

Кометы уснули, поджавши хвосты.

Лишь речка молочная плещет волнами,

Да тихая песня летит с высоты...

Спи, Мишка маленький,

Спи, баю-баиньки,

Я подарю тебе сказочный ковш,

И через Вселенную,

В даль необыкновенную

Ты по молочной реке поплывешь.

У Пашки, оказывается, был хороший, приятный голос. И даже подростковая мутация не нарушала его звучание. Через щемящую грусть незнакомой Алисе мелодии, которую Пашка знал с самого детства, от его негромкого голоса, порою переходящего в мурлыкающий шепот, ей стало уютно и спокойно.

Паша допел песню и умолк. Он и сам не заметил, как его пальцы погладили Алисино плечо и скользнули, запутались во влажных светлых прядях.

— Ну как? — спросил он шепотом.

— Потрясающе. Паш?

— Что?

— А ты споешь мне ее еще раз? Нет, не сейчас… когда-нибудь. В другой такой раз.

— Спою, — пообещал Пашка и уткнулся носом в густые и ароматные Алисины волосы. И замер.

Алиса оторвала голову от Пашкиной груди и посмотрела ему в лицо, словно видела его в первый раз. Пашка сидел, опираясь на подушку, глаза его были полузакрыты, длинные ресницы рисовали вокруг в свете ночника сказочные тени. У него было очень красивое, мужественное лицо. И почему-то показалось ей вдруг, что детство именно сегодня закончилось, а там, завтра, вернее, уже за сегодняшним незнакомым поворотом будет что-то неизведанное и новое. Но это не пугало, наоборот, предощущение будущего засветилось в ней, затеплилось живым светом.

— А теперь спи давай, — не открывая глаз, сказал Пашка.

Он вытащил из-за спины подушку, разровнял ее и уложил Алису. Вздохнул, прижался к ней теснее, ощущая, как Алиса обнимает его в ответ, и провалился в сон.

Еще через две минуты в коридоре послышались осторожные шаги. Дверь приоткрылась и затворилась вновь. Алиса закрыла глаза. Сопел Пашка, но дыхания Ирии не было слышно. Значит, Ирия не спит.

Может, сказать ей, что сочувствуешь и все понимаешь? Нет, не надо. Пускай Ирия думает, что Алиса спит. Так ей спокойней.

Алиса старалась дышать ровно и глубоко. И, согревшись под одеялом, заснула.