Рождественская история (гет)

Карандаш сломался на линии очередной стены, сделав на идеально аккуратном чертеже кляксу-загогулину. Томас Эндрюс устало вздохнул, потер глаза и потянулся за перочинным ножом. Сколько раз он зарекался носить работу домой, и вот опять очередной корабль не отпускал его. Даже в канун самого семейного на свете праздника, Рождества, мысли о «Титанике» заполняли все в его голове, что, разумеется, обижало Хелен. Он вздохнул, старательно очищая грифель. Конечно, она имела все права сердиться на мужа, ведь именно сейчас он должен был быть с женой и дочерью, а не пытаться нарисовать очередную идею господина Исмея.

Год назад, уступая настойчивой просьбе директора-распорядителя «Уайт Стар Лайн» Эндрюс пытался выполнить все его идеи и три дня провозился с размещением курительной комнаты не в том месте, где требовала логика, а там, где было удобнее первому классу, так как Исмею не по душе были математические расчеты. Теперь же у него подобных желаний стало еще больше: ресторан, кафе, личные прогулочные апартаменты и прочая чушь заказчика, который платит большие деньги.

Эндрюс потер виски: от постоянного недосыпа начинала болеть голова. Но уже послезавтра на верфь приедет представитель «Уайт Стар» послоняться по недостроенному кораблю и сказать свое, разумеется, ценное мнение, а утром придут плотники укреплять парадную лестницу, которую чуть не разбили на палубе В, пытаясь втащить что-то громоздкое в каюты первого класса, и офицеры просили устроить кают-компанию попросторнее, а с кормы кто-то уволок часть лееров на ремонт «Олимпика», и надо было уговорить ребят сделать их еще раз, плюс еще одна из водонепроницаемых дверей не открывалась так, как надо, а Брюс Исмей непременно требовал дополнительные каюты первого класса на палубе А…

Рука уверенно прочертила нужную линию. Если господам из первого класса не нравится гулять по всему кораблю, отправим их в ресторан, а на палубе А пусть живет сам мистер Исмей, ведь он-то уж точно не откажется почтить своим присутствием столь роскошный корабль в его первом плавании. И, конечно же, он сам, Томас Эндрюс, будет на борту «Титаника», изучая его в деле и перестраивая на ходу, если такое окажется возможным.

Создатель самого таинственного парохода улыбнулся своим мыслям. Это был не первый корабль, который так или иначе он строил, но без сомнения, он был особенным. «Титаник» был сотворен им от киля до каждого камина в каюте, стал не просто пассажирским судном, сделанным на заказ, а родным творением, воплотившем все лучшее души своего создателя. Эндрюс невольно улыбнулся своим романтическим мыслям, разглаживая чертеж. Неожиданно в памяти всплыл морской жаргон. «Она» говорили моряки о кораблях, словно о своих любимых женщинах. Она. Юная, прекрасная, мужественная и отважная… Кто первым запустит ее двигатели? Кто заставит ее дышать и жить? Кто опробует неповторимый голос?.. И кто встанет у руля и впервые выведет в море? Прочерчивая технические помещения, Томас Эндрюс попытался представить, какой же должна быть идеальная команда на борту этой царственной леди океана…

А экипаж и впрямь должен был стать многообещающим. Лучшие офицеры компании претендовали на эти должности, и вот, выбор был сделан; однако сам мистер Эндрюс не знал ничего, кроме имен. Но он все-таки уже испытывал к этим людям уважение.

Им, должно быть, нелегко сейчас... Даже в такой день день, вернее, вечер, суровая необходимость заставляла быть вдали от семьи.

* * *

Мистер Эндрюс оказался недалек от истины. И когда инженер, не в силах больше бороться с усталостью, склонился над своими чертежами, даже не погасив свет, офицер Мердок завершал обход корабля, когда услышал звон: пробило восемь ударов судового колокола. Наступила полночь. Уже несколько часов, как он мог отдыхать после своей вахты, но присущая мужчине черта проверять все досконально одержала верх. Удостоверившись в царящем порядке, Уильям направлялся в сторону офицерских кают, когда его слух уловил этот звук.

«А ведь сегодня Рождество, — вдруг вспомнил мужчина. — Любимый праздник Ады. Что ж, надеюсь, она проводит его так, как и мечтала, в кругу семьи». Он, в отличие от других, не особенно любил праздники; мысли мистера Мердока занимали текущие неотложные дела, а сейчас из головы не выходило последнее назначение на «Титаник» в качестве главного помощника. Трудно передать, какую гордость испытывал офицер, получив такую почетную должность; возможно, именно поэтому он теперь стал еще более требовательным к себе, чтобы оправдать то высокое доверие, которое было ему оказано.

Вернувшись в каюту, мужчина бросил усталый взгляд в зеркало, разделся, аккуратно сложив свои вещи, и без сил опустился на мягкую кровать, мгновенно проваливаясь в сон, гадая, каким же будет он, этот величественный корабль, имя которого не сходит с уст не только у жителей Англии, но и всего мира.

* * *

Почти в это же время на совершенно другом корабле Чарльз Лайтоллер задумчиво насвистывал мотив какой-то простой, незамысловатой песенки, успевая одной рукой развязывать мешающий галстук, а другой — читать письмо Сильвии. Ее аккуратный почерк вызывал у него улыбку, а ее слова были так эмоциональны, что Чарльз буквально слышал, как она произносит их своим мягким, чуть высоким голосом.

Совсем недавно он получил последнее послание, к которому прилагались еще и вырезки из газет, заботливо вырезанные его женой.

«Все в один голос говорят, что этот корабль — настоящее чудо, — читал Чарли, довольно улыбаясь. — Что за счастье будет плыть на нем!». И в этом мужчина был полностью с ней согласен. Справившись наконец с непослушным галстуком, Чарльз, окинув беглым взглядом присланные статьи, которые увенчивали снимки величественного лайнера, решил отложить чтение на завтра.

* * *

Гарольд Лоу стоял на капитанском мостике, внимательно наблюдая за темным горизонтом, несущим неведомую опасность. Он слышал, какой шум поднялся вокруг «Титаника», и, разумеется, его назначение на корабль пятым помощником — это редкая удача. Удача, на которую мало кто может надеяться, однако… Ему было интересно: какой окажется команда? Этот очень важный вопрос нередко возникал в его голове; оптимизма не добавлял и тот факт, что, как стало известно, многие офицеры уже были между собой знакомы. И в море они провели гораздо больше, чем он…

Но вновь взгляд упал на обманчиво-спокойную гладь океана. Гарольд уже успел узнать, насколько обманчивым может быть такое спокойствие. И все равно, любовь к морю не исчезала, напротив, — после каждого испытания она становилась лишь сильнее. Именно поэтому он никогда не жалел о своем выборе — и о своем побеге… Воспоминание об этом отогнал звон, возвещавший конец его вахты.

Офицер Эмберли, пришедший ему на смену, с улыбкой приветствовал Гарольда; тот пожал протянутую руку, сообщил, согласно инструкции, все данные касательно погоды и текущего курса. Обход корабля не занял много времени: везде царила никем не нарушаемая тишина, а неверный свет ламп только усиливал чувство одиночества. Мистер Лоу прекрасно помнил, какой сегодня день: он успел написать и отправить поздравление своей семье, но сам, увы, ответных писем еще не получил. Да, он встречал этот радостный день не в кругу семьи, как все, но на корабле; и Гарольд понимал, что это его выбор, — пусть и зачастую связанный с какими-то жертвами.

Он знал, что иначе не бывает… Но молодой человек ни минуты не сомневался, действительно нашел себя, иначе судьба не привела бы его на «Титаник». Вновь мысли офицера вернулись к этому «непотопляемому» (как окрестила его пресса) кораблю. Мистер Лоу нередко видел его фотографии, слышал восхищенные отзывы других моряков и полностью разделял мнение о том, что ничего подобного в истории судостроения еще не было. Но каким будет экипаж легендарного лайнера? Если бы был шанс познакомиться со всеми будущими сослуживцами раньше назначенного срока...

Он действительно этого хотел: возможно, ничуть не меньше, чем опробовать этот легендарный лайнер в действии, ибо, как справедливо замечали иные эксперты, маневренность такого парохода не будет слишком быстрой.

Так, не было ничего удивительного, что все лица, чья судьба была связана с «Титаником», не переставали думать о нем даже во сне; но они явно не предполагали, к чему могут привести подобные мысли...