Undertaker's life (джен)

В теплый осенний день, когда листья только начали покрываться желтизной, а вода в реках становится уже слишком холодной, как прикосновение мертвеца, умер мой дед.

Он был нелюдим, ворчлив, и всех ненавидел. Его боялись, но и уважали. Родители давно на него забили, когда он заболел, зная, что благодарности не будет. Единственный человек, которого он любил, и который любил его — это я.

Он мне улыбался, угощал и баловал, и я за это души в деде не чаял. На похоронах только я и был печален. Отец вообще шутковал с друзьями, когда его отца засыпали землей. Поэтому, мы поссорились, и я съехал от родителей, благо был я уже взрослым парней, недавно вернувшимся из армии. Поэтому-то я и не знал, что дед болеет.

Мне нужно было где-нибудь найти работу, образование какое-нибудь получить. Все решилось, когда прочли завещание: "Весь дом и все, что внутри, а также работу, отдаю своему внуку", то есть, мне.

Мое имя Кощей. Ну, Костя Костеев. Не хилое прозвище, не так ли? Да и имя подобрали предки такое, что одноклассники сразу Кощеем и прозвали. Мол, костлявый везде. Да и угадали они. Выгнать меня из школы оказалось сложнее, чем убить этого известного сказочного персонажа. Мне удавалось ускользнуть от кары директора даже после того, как я сжег тряпку для доски на уроке химии. Спиртовкой, между прочим. Полыхало, как факел, а одноклассники орали: "Долой школу! Ура свободе!"

В тот день дед пришел, и наорал на химичку за то, что она оставила детей наедине с открытым источником огня. Деда послушали, и учительницу уволили. Достался нам химик, что только две формулы знает: Н2О и С2Н6О. Ах, да, еще О2 — кислород.

Я бы о нем и не говорил, если бы однажды он не пришел в класс с куском сырого мяса. Жуя его, он рассказывал о кислотах, и мерзко улыбался, заставив нас дрожать от страха. Нам никто не поверил. Только мой дед куда-то ушел после моего рассказа. Больше мы химика не видели.

Мой дед был странным человеком, и весть, что мне досталась его работа, меня очень удивила. Разве работа передается по наследству? Тем не менее это вселило мне надежду на свою копеечку в кармане. Так, мечтая, я и машину себе бы купил.

Приехав на сельском автобусе, я перекинул рюкзак с вещами на другое плечо. От природы был худой, как цапля. Только лягушек не ем. Осмотревшись, я вдохнул свежий воздух, пропитанный прелой листвой, запахом земли и навоза, и потянулся, разминая мышцы. Где-то замычала корова и ей вторил собачий лай.

Не знаю, буду ли я жить в этой деревушке Семеново, но пока все мне нравится, ведь здесь я провел половину своего детства.

Пройдя по знакомым улицам, я кивал встречным, улыбаясь. Старики и старухи, увидев меня, расплывались в ответном жесте доброжелателя, махали мне. Не знаю, что их так радует. Может, то, что в их деревне появилась молодежь?

Дом я нашел сразу, открыл скрипнувшую калитку, вошел, и сразу же поник духом. Меня встретил труп Волка — лайку, что так любил дед. Волк подпускал к себе только хозяев и меня. Теперь же его оскаленная морда осталась на пустой миске, и вокруг него кружили мухи. Подул ветерок, и мне в нос ударил запах разложения, будто пес пролежал здесь с две недели.

— Так. Задача первая — похоронить друга. Задача вторая — смазать петли калитки...

Инструмент я нашел сразу. Чтобы не вонял труп пса, надо его срочно похоронить. Взяв лопату, я откопал во дворе большую яму, и, с помощью этой же лопаты, отнес Волка в нее, и закопал, бросив туда же миску и резиновую кость.

Мне было грустно. Помню, как играл с Волком, кидая ему палку, а тот лениво таскал ее мне обратно. Странно, что никто не подумал даже покормить Волка или забрать себе. А, если тот умер до смерти деда, похоронить. Скорее, второе, потому что цепь не держала его.

Убрав лопату, я поднялся на крыльцо, и достал из тайника в полу ключ.

— Задача третья — смазать замок, — поморщился я, открывая дверь, потому что ключ еле повернулся.

Дома было затхло, пыльно и мыши. Они разбежались в разные стороны, как только я включил свет.

— Дятел! — ругнулся я в своей манере, спеша открыть окна. Сразу стало легче, когда осенний ветерок ворвался в дом, вытесняя застоявшийся воздух.

Пройдя по пыльному полу, я принялся срывать с зеркал покрывала, разглядывая все вокруг. Работы вагон, даже список составлять устану.

Войдя в кухню, я заметил трупик мыши, что застряла в мышеловке. Поморщившись, я выкинул ее в окно. Потом разберусь.

— Задача сто первая — завести кота! — и со злобы хлопнул ладонью по столу. Остался след, — Подкинул мне дед забот...

Взгляд остановился на холодильнике, где висел листочек бумаги. Подойдя ближе, я прочитал: "Костя, корми Волка. Он любит сырое мясо!"

— Поздно, дед, — сказал я печально, открывая холодильник, и сразу закрыл, — Задача сто вторая — сжечь холодильник.

Меня передернуло. Картина гнилых продуктов, тараканов и дохлых мышей стояла перед глазами.

Все остальное время я мёл, снимая занавески, чтобы постирать. Постельное, на котором умер дед, я унес во двор, чтобы выкинуть. Набрав в колодце воды, я принялся мыть пол, стирать пыль. И только под вечер я смог сказать, что жить можно.

Пока на плите варились пельмени, я открыл сундук. На кухне было много всяких вещей. И стол со стулом, и сундук с книжными полками. Дед мало разбирался в интерьере. А еще я чуть не улетел в стену, запнувшись о кольцо погреба.

Усевшись на колени у сундука, я открыл крышку. Было интересно. Да и вещи теперь все мои. Даже сундук. Даже печь. Даже коврик, на котором я сидел. Странное ощущение.

Мне сразу попал на глаза журнал, на котором было написано "учет" и книжка в кожаной обложке. Взяв книжку в руки, я поняв, что это дневник деда. Его ровный почерк я узнаю везде. Открыв его, я пролистал все мысли, что высказаны тут, и наткнулся на оборванную главу: "Они зна", — а дальше будто кто-то толкнул деда, и длинная линия поползла до конца страницы. Дальше ничего не написано.

Мне стало любопытно, и я нашел начало. И удивленно присвистнул. Запись предназначалась мне.

"Здравствуй, Костя. Если ты читаешь это, значит ты уже был на моих похоронах. Не удивляйся. Я знаю о своей скорой гибели, потому что уже стар. Да. Я стар, и признаю это. Помнишь, как ты постоянно называл меня стариком? Пока ремня не получил, все стариком звал.

Но пишу я это не для того, чтобы попрощаться. А предупредить. Помимо дома, что перешел к тебе, я переложил на твои плечи и груз своей работы. Интересно? Все, что тебе интересно, я написал раньше, но ты же всегда читаешь с конца. Все равно скажу. Тебе я не говорил, но я санитар кладбища. Я слежу за покоем мертвецов..."

Я отвлекся, услышав странный шум во дворе. Так, Кощей, спокойно.

"И твоя работа будет заключается в том, чтобы следить за тем, как бы мертвецы кого не задрали. Не забывай закрывать на ночь окна и двери. Они зна..."

— У деда маразм в конце жизни был, — вздохнул я, вспомнив о пельменях.

Отложив дневник, я подошел к плите, и вдохнул аромат. И закашлялся, когда почувствовал вонь.

— Что за дятел!?

— Р-р-р, — раздалось сзади, и я резко оглянулся.

В проходе стоял Волк. Весь в грязи, он скалил зубы, смотря на меня тусклыми глазами.

— Волк?

Лайка залилась злобным лаем, скаля клыки, с которых капала розовая слюна. Ноги мои подкосились, и я покачнулся, сбил кастрюлю с плиты, окатив себя кипятком. Боли не было. Из-за ужаса, сковавшего меня, я еле понимал, что происходит.

Взгляд мой упал с пса на колечко в полу. Погреб...

Волк прыгнул, целя зубами в ноги, и я в этот момент схватился за кольцо и потянул. Пес врезался в крышку, заскулил, и мешком скатился с лестницы. Звук разбившихся банок был последним, что я услышал, прежде, чем захлопнул погреб, и надвинул сверху сундук.

И тут мощный удар последовал сверху, и злобный вой сотряс стекла в доме. Пол затрясся от ударов, следующих один за другим. От ужаса я повис на сундук, и пролежал так, пока петух у соседей не проорал.

Только тогда я забылся сном...