Undertaker's life (джен)

В теплый осенний день, когда листья только начали покрываться желтизной, а вода в реках становится уже слишком холодной, как прикосновение мертвеца, умер мой дед.

Он был нелюдим, ворчлив, и всех ненавидел. Его боялись, но и уважали. Родители давно на него забили, когда он заболел, зная, что благодарности не будет. Единственный человек, которого он любил, и который любил его — это я.

Он мне улыбался, угощал и баловал, и я за это души в деде не чаял. На похоронах только я и был печален. Отец вообще шутковал с друзьями, когда его отца засыпали землей. Поэтому, мы поссорились, и я съехал от родителей, благо был я уже взрослым парней, недавно вернувшимся из армии. Поэтому-то я и не знал, что дед болеет.

Мне нужно было где-нибудь найти работу, образование какое-нибудь получить. Все решилось, когда прочли завещание: "Весь дом и все, что внутри, а также работу, отдаю своему внуку", то есть, мне.

Мое имя Кощей. Ну, Костя Костеев. Не хилое прозвище, не так ли? Да и имя подобрали предки такое, что одноклассники сразу Кощеем и прозвали. Мол, костлявый везде. Да и угадали они. Выгнать меня из школы оказалось сложнее, чем убить этого известного сказочного персонажа. Мне удавалось ускользнуть от кары директора даже после того, как я сжег тряпку для доски на уроке химии. Спиртовкой, между прочим. Полыхало, как факел, а одноклассники орали: "Долой школу! Ура свободе!"

В тот день дед пришел, и наорал на химичку за то, что она оставила детей наедине с открытым источником огня. Деда послушали, и учительницу уволили. Достался нам химик, что только две формулы знает: Н2О и С2Н6О. Ах, да, еще О2 — кислород.

Я бы о нем и не говорил, если бы однажды он не пришел в класс с куском сырого мяса. Жуя его, он рассказывал о кислотах, и мерзко улыбался, заставив нас дрожать от страха. Нам никто не поверил. Только мой дед куда-то ушел после моего рассказа. Больше мы химика не видели.

Мой дед был странным человеком, и весть, что мне досталась его работа, меня очень удивила. Разве работа передается по наследству? Тем не менее это вселило мне надежду на свою копеечку в кармане. Так, мечтая, я и машину себе бы купил.

Приехав на сельском автобусе, я перекинул рюкзак с вещами на другое плечо. От природы был худой, как цапля. Только лягушек не ем. Осмотревшись, я вдохнул свежий воздух, пропитанный прелой листвой, запахом земли и навоза, и потянулся, разминая мышцы. Где-то замычала корова и ей вторил собачий лай.

Не знаю, буду ли я жить в этой деревушке Семеново, но пока все мне нравится, ведь здесь я провел половину своего детства.

Пройдя по знакомым улицам, я кивал встречным, улыбаясь. Старики и старухи, увидев меня, расплывались в ответном жесте доброжелателя, махали мне. Не знаю, что их так радует. Может, то, что в их деревне появилась молодежь?

Дом я нашел сразу, открыл скрипнувшую калитку, вошел, и сразу же поник духом. Меня встретил труп Волка — лайку, что так любил дед. Волк подпускал к себе только хозяев и меня. Теперь же его оскаленная морда осталась на пустой миске, и вокруг него кружили мухи. Подул ветерок, и мне в нос ударил запах разложения, будто пес пролежал здесь с две недели.

— Так. Задача первая — похоронить друга. Задача вторая — смазать петли калитки...

Инструмент я нашел сразу. Чтобы не вонял труп пса, надо его срочно похоронить. Взяв лопату, я откопал во дворе большую яму, и, с помощью этой же лопаты, отнес Волка в нее, и закопал, бросив туда же миску и резиновую кость.

Мне было грустно. Помню, как играл с Волком, кидая ему палку, а тот лениво таскал ее мне обратно. Странно, что никто не подумал даже покормить Волка или забрать себе. А, если тот умер до смерти деда, похоронить. Скорее, второе, потому что цепь не держала его.

Убрав лопату, я поднялся на крыльцо, и достал из тайника в полу ключ.

— Задача третья — смазать замок, — поморщился я, открывая дверь, потому что ключ еле повернулся.

Дома было затхло, пыльно и мыши. Они разбежались в разные стороны, как только я включил свет.

— Дятел! — ругнулся я в своей манере, спеша открыть окна. Сразу стало легче, когда осенний ветерок ворвался в дом, вытесняя застоявшийся воздух.

Пройдя по пыльному полу, я принялся срывать с зеркал покрывала, разглядывая все вокруг. Работы вагон, даже список составлять устану.

Войдя в кухню, я заметил трупик мыши, что застряла в мышеловке. Поморщившись, я выкинул ее в окно. Потом разберусь.

— Задача сто первая — завести кота! — и со злобы хлопнул ладонью по столу. Остался след, — Подкинул мне дед забот...

Взгляд остановился на холодильнике, где висел листочек бумаги. Подойдя ближе, я прочитал: "Костя, корми Волка. Он любит сырое мясо!"

— Поздно, дед, — сказал я печально, открывая холодильник, и сразу закрыл, — Задача сто вторая — сжечь холодильник.

Меня передернуло. Картина гнилых продуктов, тараканов и дохлых мышей стояла перед глазами.

Все остальное время я мёл, снимая занавески, чтобы постирать. Постельное, на котором умер дед, я унес во двор, чтобы выкинуть. Набрав в колодце воды, я принялся мыть пол, стирать пыль. И только под вечер я смог сказать, что жить можно.

Пока на плите варились пельмени, я открыл сундук. На кухне было много всяких вещей. И стол со стулом, и сундук с книжными полками. Дед мало разбирался в интерьере. А еще я чуть не улетел в стену, запнувшись о кольцо погреба.

Усевшись на колени у сундука, я открыл крышку. Было интересно. Да и вещи теперь все мои. Даже сундук. Даже печь. Даже коврик, на котором я сидел. Странное ощущение.

Мне сразу попал на глаза журнал, на котором было написано "учет" и книжка в кожаной обложке. Взяв книжку в руки, я поняв, что это дневник деда. Его ровный почерк я узнаю везде. Открыв его, я пролистал все мысли, что высказаны тут, и наткнулся на оборванную главу: "Они зна", — а дальше будто кто-то толкнул деда, и длинная линия поползла до конца страницы. Дальше ничего не написано.

Мне стало любопытно, и я нашел начало. И удивленно присвистнул. Запись предназначалась мне.

"Здравствуй, Костя. Если ты читаешь это, значит ты уже был на моих похоронах. Не удивляйся. Я знаю о своей скорой гибели, потому что уже стар. Да. Я стар, и признаю это. Помнишь, как ты постоянно называл меня стариком? Пока ремня не получил, все стариком звал.

Но пишу я это не для того, чтобы попрощаться. А предупредить. Помимо дома, что перешел к тебе, я переложил на твои плечи и груз своей работы. Интересно? Все, что тебе интересно, я написал раньше, но ты же всегда читаешь с конца. Все равно скажу. Тебе я не говорил, но я санитар кладбища. Я слежу за покоем мертвецов..."

Я отвлекся, услышав странный шум во дворе. Так, Кощей, спокойно.

"И твоя работа будет заключается в том, чтобы следить за тем, как бы мертвецы кого не задрали. Не забывай закрывать на ночь окна и двери. Они зна..."

— У деда маразм в конце жизни был, — вздохнул я, вспомнив о пельменях.

Отложив дневник, я подошел к плите, и вдохнул аромат. И закашлялся, когда почувствовал вонь.

— Что за дятел!?

— Р-р-р, — раздалось сзади, и я резко оглянулся.

В проходе стоял Волк. Весь в грязи, он скалил зубы, смотря на меня тусклыми глазами.

— Волк?

Лайка залилась злобным лаем, скаля клыки, с которых капала розовая слюна. Ноги мои подкосились, и я покачнулся, сбил кастрюлю с плиты, окатив себя кипятком. Боли не было. Из-за ужаса, сковавшего меня, я еле понимал, что происходит.

Взгляд мой упал с пса на колечко в полу. Погреб...

Волк прыгнул, целя зубами в ноги, и я в этот момент схватился за кольцо и потянул. Пес врезался в крышку, заскулил, и мешком скатился с лестницы. Звук разбившихся банок был последним, что я услышал, прежде, чем захлопнул погреб, и надвинул сверху сундук.

И тут мощный удар последовал сверху, и злобный вой сотряс стекла в доме. Пол затрясся от ударов, следующих один за другим. От ужаса я повис на сундук, и пролежал так, пока петух у соседей не проорал.

Только тогда я забылся сном...

Когда я проснулся, то понял, что проспал до обеда свернувшись калачиком на крышке сундука. Осмотрев все вокруг, я увидел раскалённую плиту. Хорошо, что она без газа, а то я бы уже не проснулся.

Сонно похлопав глазами, я уткнулся на пельмени, что были разбросаны по всей кухне. Все они были покусаны вездесущими мышами.

Выключив плиту, я похрустел позвоночником, и только сейчас заметил, как мои ладони покрыты волдырями от ожогов. Они уже не болели, но эти волдыри!

Проворчав что-то себе же непонятное под нос, я пошел к своему рюкзаку. Там у меня лежала аптечка, которую я ношу с собой, потому что дед как-то сказал, что...

Дед! Он знал про Волка!

Что это за бред с мертвецами?!

Остановившись в проходе на кухню, я уткнулся на грязные собачьи следы, идущие от открытого окна.

А что вчера было-то? Я забыл. Память вырисовывала безумные картинки про дохлого пса. Наверное, приснилось, а это следы какой-то дворняги, что запрыгнула в окно, и захотела меня покусать. Я оглянулся на сундук, который весит, как сейф. И как я его сдвинул? И что там лежит такого, что он такой тяжелый? Ядра от пушки? Сворованные кирпичи со стройки? Разобранный на запчасти труп... Бррр! Что за чушь в голову лезет?

Поморщившись, я подошел к окну, и закрыл раму. Неплохо я первую ночь провел в своем доме.

Потянувшись к защелке, я запнулся. На белом подоконнике, помимо собачьих следов, были еще одни. Похоже, кошка или еще какой зверь. Вот напасть! И все из-за одного окна!

А там, в дневнике, было что-то про окна. Кажется, дед просил их закрывать на ночь. Ну ладно. Не проблема. Все-таки осень — холодно. А если лето? Так и куковать в парилке?

А где теперь этот кот?

— Кыс-кыс-кыс, комок шерсти! — позвал я, но услышал лишь, как где-то в углу шуршит мышь, — Крыса!

Пожав плечами, я вышел на улицу.

Ночью был дождь. Он смочил желтую траву, крыши, и собрался капельками над дверью, чтобы подождать, когда я открою ее, и обрушиться мне за шиворот. Ругнувшись, я прошел на задний двор, повинуясь какому-то порыву, и остолбенел, увидев разрытую яму, из которой торчала лишь резиновая кость. Так, значит, Волк был? Он мне не приснился? Я закопал живую собаку!?

С бешенным сердцем я ворвался в дом, закрыл все замки и окна, и пошел на кухню. Встав у сундука, я прислушался. Было тихо, и только звуки деревни разносились где-то далеко, в другом мире.

Как не странно, сундук мне сдвинуть не удалось, а там, в холоде и сырости, может, умирает друг, с которым я играл в детстве. Да этому псу уже столько лет, а я...

Стукнув по крышке, я открыл сундук, и принялся доставать из него все, что там лежало. Книги, тетради, валенки, поеденные молью, носки, шапки. Моль только и успевала вылетать из потревоженных гнезд.

Когда он был уже пуст, я попытался сдвинуть его вновь, но понял, что что-то не так. Сундук тяжелый — раз. Дно — два. Оно не соответствовало видимому. Ложное дно?

Простучав, я понял, что прав, и быстро нашел тайник. Когда я открыл его, то обнаружил... ружье. Тяжелое, доисторическое ружье.

— Да из него мамонтов стреляли! — присвистнул я, поднимая за цевье это чудо, — Или динозавров..., — закончил мысль я, разглядывая фитиль, торчащий рядом с прицелом. И, только увидев старую книжку под ним, я понял, что это винтовка системы Бердана в разобранном состоянии. "Берданка" — иными словами, а торчит не фитиль, а обычным шнурок.

М-да.

И тут, будто услышав мои мысли, раздался смех.

Не помня себя, я схватил разобранную винтовку, и прицелился в угол, где раздался смех. Ничего. Покраснев от стыда, я отложил ружье, и отодвинул пустой сундук.

Стоило мне открыть погреб, как в нос ударила вонь гниющего тела. Закашлявшись, я отскочил в сторону, где перевел дыхание. Мысль о том, что это так воняют разбитые банки, заставила меня пожалеть пса еще больше.

Задержав дыхание, я спустился в тьму на одну ступеньку, после чего вспомнил о выключателе, который был внутри погреба, и щелкнул им. Ничего. Видно, лампочка перегорела.

Вздохнув, я пошел к своим вещам, чтобы найти фонарь. Переезжая сюда, я предполагал, что света не будет, поэтому фонарь нашел сразу. И вернулся к погребу, посветив в его нутро.

Ужас сковал меня. То, что высветил мощный фонарь, просто не могло быть! Волк сидел у ступеней, подняв на проем пустые глазницы, и поджидал, когда я сам спущусь к нему. Там, где раньше были два глаза, копошились белые черви, свисая еще и из пасти и носа.

Будто поняв, что трюк не удался, пес прыгнул по исцарапанным ступеням вверх, и тут я очнулся, и резко опустил крышку погреба. Не получилось. Помешала оскаленная морда Волка.

Я запаниковал, с криком пытаясь затолкать морду в погреб, но боялся даже прикоснуться к этим мерзким червям, выползающим из нее. Тогда я наступил ногой на крышку, и потянулся к винтовке. Знаю, что там нет патронов, но приклад...

Стоило ружью оказаться в моих руках, я сжал его негнущимися пальцами, и со всего маху обрушил по рычащей морде прикладом. Волк рыкнул, и исчез, а крышка смогла закрыться.

Приготовившись для нового удара, я встал наизготовку, пытаясь унять бьющееся сердце. Получалось плохо, и перед глазами стоял адреналиновый туман. Но Волк больше не прыгал. Прошло минут пять, прежде, чем я понял, что пес отступил.

Тяжело опустившись на пол, я перевел дух, но рано я обрадовался. Стоило мне успокоиться, как прямо за моей спиной раздался смех.

Замерев, я пытался не дышать. Хоть бы мне это показалось!

— Хи-хи, — повторилось вновь.

— Кто здесь? — услышав свой голос, я стал храбрее, и даже смог повернуть голову. Там, где свет из окон не мог дотянуться, светились два зеленых глаза. Или мне показалось?

Медленно подняв фонарь, я направил луч света туда, и черная тень метнулась прочь.

— Хи-хи-хо! — и тварь прыгнула мне на спину.

Будто огонь прошелся по шее и ниже лопаток! Я вскочил с пола, и попытался стряхнуть его со спины, но пальцы мои наткнулись на иглы зубов, и в тот же момент были прокушены до крови. Вскрикнув, я сжал кулак, и ударил врага, чуть не вывихнув руку, но тварь отпустила меня, и с хохотом набросилась на ноги.

Отвесив ей пинка, я побежал прочь, чувствуя, как она преследует меня с хохотом. Открыв первую дверь, я вбежал в чулках, и захлопнулся.

— Хи-хи-хи-хо! — по двери кто-то провел когтями, и ушел.

Прижавшись к стене, я пытался унять дрожь, смотря на кровавые пальцы.

— Дятел! — ругнулся я, и заревел, как маленький.

Не знаю, сколько я здесь просидел, слушая, как разбивается посуда и раздается смех. Смех чего-то черного с зелеными глазами. Когда в щели под дверью погасли дневные огни, я смог подняться. Я же не трус! Я должен отвоевать свой дом!

Первым делом я осмотрелся. Было темно, поэтому разглядеть что-либо не было возможности, а, раз я не курю — дед за это драл мои уши до посинения — то и спичек нет. Хотя, зачем нужны спички, если я, убегая от монстра, прихватил с собой фонарь! Вот я дятел! Я все это время был с фонарем!

Включив его, я осмотрелся. Метла, ведро и ящик с инструментами: с гвоздями, молотком и прочей чепухой. Бегать за монстром с этим я видел забавным, поэтому стал осматривать верхнюю полку. И тут я поверил в Чудо, в Бога и Судьбу! На верхней полке, одиноко зажавшись в угол, покрытая паутиной и пылью, стояла маленькая коробочка с патронами для винтовки Бердана! Даже не отсырели! Правда, порох... Кто знает, сколько лет этому чуду?

Вот только винтовку я с собой не взял...

Внимательно изучив все патроны, я положил их в карман, и осторожно приоткрыл дверь. Было тихо, даже мыши не шуршали, и не раздавался смех дьявольского монстра. Осмелев, я открыл дверь шире, и вышел из чулана. Сердце бешено стучало, и шум в ушах мешал слушать дом.

Где-то совсем рядом чирикнул сверчок, отчего я чуть не схватил инфаркт. В свете луны, что заглядывала через окна, было четко видно пол, покрытый мусором, моими вещами и осколками посуды. Я боялся включать фонарь, но на осколки тоже боялся наступить, поэтому крался, как ассасин, пытаясь унять дрожь ужаса.

Никого нет.

Винтовку я нашел под покрывалом, которое я накануне вынес во двор, чтобы выбросить. Осторожно вытащив ее, я случайно задел лампочку, что невиданная сила разорвала на две части, и та хрустнула. Я замер. Минута-две. Никого.

Быстро собрав все составляющие винтовки, я получил оружие, и мне стало легче. Достав один патрон из кармана, я вставил его в патронник. Перезарядил. Ствол уверенно лег в мокрую ладонь.

— Пошуршим, демоны? — шепотом спросил я тьму, но получил в ответ только чириканье сверчка.

Теперь я мог включить фонарь. Когда его дрожащий луч высветил открытую крышку погреба, уверенность вновь покинула меня. Подумав немного, я подобрал в пола шнурок, и крепко примотал к стволу винтовки. Теперь мои руки свободны.

Подкравшись к открытому проему, я резко посветил вниз, но Волка там не было. Луч фонаря показал мне исцарапанные стены, погрызенные ступени и разбитые банки с огурцами. Запах рассола, в перемешку с гнилью и плесенью, ударил в нос.

Я чихнул.

Получилось громко, и я снова замер.

— Хи-хи, — раздалось с печи, и я повернулся, чтобы увидеть не тень, а здорового черного кота.

— Брысь! — кинул я, не подумав. Я принял его за обычное животное, которое забралось ко мне в дом.

Зеленые глаза сузились, и кот разинул пасть, полную длинных зубов, и... заржал. Мурашки поползли по коже.

— Что за...

— Ха-хи-хо! — проорал кот, и кинулся на меня.

Я вскинул винтовку, нажал на курок... осечка!

Кот исполосовал мою щеку раньше, чем я успел прикрыться. Инстинкт помог спрятать глаза.

Ударив кота прикладом, я заставил его отпрыгнуть. Кот зло засмеялся вновь, и сиганул во тьму.

Воспользовавшись паузой, я перезарядил винтовку, отбросил сырой и испорченный патрон в сторону. Когда я снова вскинул ее, кот уже крался ко мне. На этот раз раздался выстрел, и клубы пороховой гари ударили в нос, заставив глаза слезиться.

— Хо-хо-хи! — засмеялся невредимый кот, впиваясь зубами мне в бедро. Снова удар прикладом, и кот на этот раз получил по зубам.

Зло сверкнув глазами, он прыгнул в лицо, и я отправил его в полет пинком.

— Хо-хо!

— Заткнись, Санта Клаус чертов! — закричал я, заряжая новый патрон.

Выстрел. Я был уверен, что попал, но кот не шелохнулся.

— Ха!

— Дятел!

Новый патрон лег в паз.

— Хиии! — я выстрелил, когда этот дьявол был в полете. Его смех оборвался на высокой ноте, и черная тушка улетела в стену, и упала черной массой.

Переведя дух, я на цыпочках пошел к коту. Что-то говорило мне, что это не все. И я оказался прав. Когда до монстра было шагом пять, он пошевелился. В свете фонаря сверкнули алые глаза с узкими зрачками, и кот встал на ноги.

У меня задрожали руки и ноги стали подкашиваться, когда я посмотрел на тень позади него. Там была дыра. Большая дыра! Я прострелил кота насквозь, а он...

Попер на меня, бешено смеясь!

— Ха-ха-ха-хррр! — прыгнуть ему не удалось...

Сначала я не понял, что произошло, а потом улыбнулся. Хвост кота попал в мышеловку! А мышеловка цепочкой была приделана к полу. Дедовским методом.

И что-то говорило мне, что если отстрелить коту голову, то он не встанет больше. И кот это тоже понял, подняв на меня зеленые глаза. Не знаю, как он меняет цвет глаз, но это внушает ужас.

— Молись Дьяволу, — сказал я, взведя курок. Но я медлил. Не мог я стрелять в кота, что сидел передо мной, опустив уши, — Ты хотел меня убить!

— Хи?

— Ты физически ржать не можешь!

— Ха!

— Дятел! Убирайся вон! — я опустил винтовку, и кот удивленно дернул ухом, — Вон!

Он долго возился с хвостом, но смог вытащить его из ловушки. Тряхнув им, он покосился на меня. Подумав, я открыл окно и отошел в сторону. Бес — так я его окрестил — прокрался к выходу, и прыгнул на подоконник, после чего сел на него, оглянувшись. Злоба отразилась в его алых глазах и он снова засмеялся.

Тут я кинув в него тем, что попало под руку — солонкой. Завопив, он ускользнув в ночь, и растворился там.

Закрывая окно, я ничего не увидел. Бес сгинул навсегда.

Встал я с тяжелой головой. Замерз до костей. Проголодался, как волк. В общем, был я зол с самого утра. Встав со своей кровати, я посмотрел на свою помятую физиономию в зеркале, исцарапанную когтями кота-дьявола. В общем, настроение мне моя рожа не прибавила.

Посмотрев на разгромленный дом, я обматерил все, что шевелится, и пинком отправил в угол кипу одеял, что не согрела меня ночью.

— Доброе утро, твою маму! — прошипел я всему миру, и плюнул себе на босую стопу, — Чёрт!

В конце концов, я собрался с мыслями, перекусил черствым хлебом, запивая это дело старой минералкой, и принялся собирать свои вещи, чтобы уехать отсюда к маме! Мне надоело все это! По горло, по гланды, по ноздри с ушами! Прожил два дня, и чуть не сдох. Попрошу у отца прощение, а мама пустит. Скажу, что он был прав, и дед в правду поехал крышей на Таити. Работу найду. Отец поможет.

Меня прервал звонок на телефон.

Вытащив его из сумки, я посмотрел на дисплей. Надпись "Ваняша" заставила улыбнуться. Мой старый приятель. Часто пили вместе. Вот кого мне не хватает для счастья!

— Алло, Кощей! С новосельем те...

— Пошел ....! — и скинул трубку. Стало легче.

Выключив его, я положил телефон в карман, и хотел уже закинуть рюкзак на горб, когда увидел дневник деда. Стало интересно. Просто полистаю. Тем более до автобуса еще далеко.

В этот раз я решил начать с начала, а не с конца, как всегда. Число стояло 1 июля. То есть, дед начал писать эти рукописи три месяца назад. Пожав плечами, я уткнулся в почерк.

"Костя, привет. Наверное, ты читаешь это. Зная тебя, я скажу сразу: не уезжай. То, что поселилось в этих землях, убивает людей. Нужна твоя помощь.

Начну с истории.

Еще в пятидесятых я работал археологом. Изучал историю этих мест. Жену свою я именно здесь и встретил. А еще мы с группой наткнулись на пещеры. Именно там я и нашел эти рукописи. Они были в ужасном состоянии, но возраст их был чуть меньше тысячи лет. А написаны они были во времена Крещения Руси. То, что прочел я там, заставило меня поселиться здесь.

Там я узнал, что раньше именно на этих землях, наши предки приносили жертвы Чернобогу — богу, повелевающему бедами. Считалось, что именно он отводит их от тех, кто поклоняется ему. Он приказывает мертвым и демонам, он — причина бед.

Когда пришли люди князя, и уничтожили идол Чернобога, жрец прокричал, что отныне на эти земли пало проклятье. Никто: ни живой, ни мертвый больше не познает покоя, пока...

А дальше рукопись было не разобрать. Увы, как снять проклятье, не знает никто.

Это не пустые слова, Костя. На этих землях такое скопление зла, что мертвецы восстают из могил. Не важно, кто. Хоть ты священник, хоть последний преступник — ты не познаешь покой после смерти, если умер здесь.

Помнишь своего учителя химии? Я навел справки тогда. Химик приехал на эти земли, подрался, получив ножом в печень и вернулся домой, а потом на работу пошел. Уже тогда он был мертв.

Возможно, ты задался вопросом, почему именно ты? Потому что твой отец, выбравшись из дома, назвал меня психом, отрицая мертвецов, что он видел, считая их кошмаром из снов. Пусть считает так. Он все равно слаб. Мышей даже боится, а что говорить про мертвецов? А ты пошел в меня. Ты в три года притащил дохлую кошку домой, и напугал мать до икоты, а отца до обморока. Ты не плакал на похоронах бабушки, но стоял у ее могилы молча. Ты не трус, и драк не избегал никогда. Хоть и здоровья в тебе, как ума — нет.

Только ты можешь помочь людям в их беде."

Я задумался.

Если дед говорит правду, то я не знаю, как реагировать на подобное. А если это его маразм? Как может существовать мертвец? Как может...

И тут я вспомнил, как прострелил Беса. Если я это видел, то я псих? Не хочу быть психом. Лучше поверить в Чернобога, чем в собственную шизофрению. Но почему именно я? Я не спецназовец и даже не Супермен с трусами поверх штанов! Я разумный человек!

Схватив сумку, я пошел на выход. Но, стоило мне открыть дверь, как я нос к носу столкнулся с заплаканной женщиной. Судя по мешкам и растрепанным волосам, она очень мало спит в последнее время. Поверх цветастого халата была накинута безрукавка, а на ногах тапки. Будто она бежала со всех ног прямо из дома.

— Константин Романович? — спросила она, разглядывая мою сумку, — Мне нужна ваша помощь!

Я поразился тому, как женщина знает мое имя. Ее даже не смутило, что я младше ее лет на десять. Мне бы послать ее, да отказать женщине в беде — я не я буду. С сомнением покосившись на дом, я ответил:

— Да.

— Моя дочка пропала!

Я пожал плечами. Думал, что соль там нужна или еще что.

— Обратитесь в полицию, — и хотел уже обойти ее, а она схватила меня за руку.

— Разве Алексей Васильевич не сказал вам? — это она про деда. Совсем забыл, что у него имя есть. Для меня он просто дед.

— Дед мой тут при чем? Обратитесь в полицию. Это их профиль. А мне на автобус пора.

Слезы полились ручьем по ее щекам.

— Она сегодня пропала! Они через три дня только ищут, а ей срок до ночи! Потом ее я живой не увижу! Пожалуйста, помогите!

— Я здесь каким боком?! — я вырвал руку, — Собак пустите на поиски.

— Собаки только у себя дома храбрые, а на улице скулят. Плохая это земля!

— Так что вы тут живете? Уезжайте в город! — я махнул рукой на горизонт, — Как я!

— Вам есть куда, а нам? На улице жить? С дочкой и мамой больной? Ваш дед никогда не отказывал в помощи! А вы бежите, как трус! Вы еще не видали страха! К вам уж точно не приходил покойный муж! — при каждом слове она била своим кулачком в мою грудь. Я морщился, но терпел. У женщины истерика — бывает. Моя мама (спокойная от природы) тоже иногда кричит по пустякам. А тут дочь пропала.

— Успокойтесь, вы! Пока не врезал! Не посмотрю, что вы... дама! — она перестала бить меня, и посмотрела в глаза, — Куда ушла ваша дочь?

— Не знаю... Лизка знает, что я боюсь за нее, поэтому она со двора только под присмотром уходит. А в школу на велике ездит. Велик дома. Ее нет.

Тяжело вздохнув, я потер свою отросшую шевелюру, и закинул сумку в дом. Ладно уж — помогу ей.

— Значит так. Я поищу, но если не найду, не смейте обвинять меня в своих бедах!

Держа фотокарточку девочки, я обошел всю деревню. Расспросил всех, кого встретил, но о девочке никто ничего не знал. Увидят фото, назовут имя, и головой покачают. Один раз на меня собака набросилась, чуть не покусав. Потом петух клюнул в руку.

Голодный, я уже не знал, что сказать матери, чтобы не употребить мат, но силы мои были на исходе, а в поисках я не продвинулся ни на метр.

— Эй, ты у нас новый санитар? — окликнули меня ближе под вечер. Я уже шел домой, уставший, как собака.

— Кто? — я оглянулся. И обомлел! Ко мне шла самая настоящая красавица из русских сказок. Большие глаза, миловидный носик, изогнутые брови, пухлые губки. У девушки была хорошая фигура и русая коса до пояса. Когда она шла, то босыми ногами не издавала не звука.

— Я Алена. А ты Костя? — она улыбнулась мне, — Приятно. Хоть один новый человек.

— Привет! — я пожал ее прохладную ладонь, — Как жизнь? В смысле...

Я покраснел, потому что с девушками всегда тяжело было, но она рассмеялась. Смех у ней, как у ручья в лесу.

— Ну что ты, какая здесь жизнь? Существование, — она посмотрела на фото в моей руке, — Ты Лизку ищешь? Я видела ее сегодня...

Я перестал разглядывать ее, и встрепенулся.

— Где?

— На кладбище шла. С цветами. Туда ходить в одиночку нельзя, я ее окрикнула, а она бежать. Видно, думала, что домой поведу. А там я ее потеряла.

— А что ж ты матери не сказала? — она похлопала глазами.

— Я думала, что ее мать знает.

Махнув рукой, я побежал на кладбище.

Никогда мне не было так страшно за чужого ребенка, чье имя-то недавно узнал. Просто паника охватила меня в ту минуту.

Кладбище наше было за деревней и даже за рекой. Пробежав по бревенчатому мосту, я сразу оказался, где нужно. Это было необдуманно — хоронить людей так близко к реке. Когда весной тают снега, вся грязь с кладбища попадает в воду. Ладно, что скотина сама не пьет из такой реки, а то много бы животных полегло. А, когда случилась буря пару лет назад, гробы с покойниками плыли по воде. Мне было шестнадцать, и прекрасно помню, как один гроб прибило рядом с мостом. В шутку я открыл крышку, а там... пусто. Теперь, когда я прочитал дневник деда, я знаю, что покойника там не было давно...

Пробежав еще немного, я оказался среди покосившихся крестов.

— Лиза! — закричал я, смотря, как солнце катится к закату, — Ты здесь?

В ответ я не услышал ничего.

— Лиза! Я не скажу твоей маме, где ты была! Только отзовись!

— Я здесь! — донеслось до меня издалека. От сердца отлегло.

— Продолжай кричать! Я тебя найду! Зачем ты пошла сюда одна?

— Папу проведать. Ему скучно..., — заплакала девочка.

— Ты скучаешь по нему?

— Очень. Он обещал жить вечно! Ради меня!

Засыпая ее вопросами, я шел на звук ее милого голоска, и, наконец, нашел. Она стояла на дне ямы, и нашли бы ее только завтра, потому что эта яма для будущей могилы. Девочка была вся в грязи и со следами слез на щеках. Похоже, она пыталась выбраться, но два метра были слишком большими для ее маленького роста и хрупких ручек.

— Привет, я Костя. Можешь звать Кощеем, — улыбнулся я, и девочка вымученно улыбнулась в ответ.

— Как злодей из сказки?

— Точняк. Сейчас принесу лестницу. Ничего не болит? — я огляделся по сторонам. Не густо. Только старая лопата валяется среди могил. А как могильщики выбирались, скажите мне на милость?

— Я лодыжку подвернула, — покраснела девочка, — Всегда подворачиваю.

— Хорошо, — я наклонился над могилой, и вытянул руку, — Хватай меня! — Лиза потянулась, но все равно не достала. Неловко подпрыгнув, она лишь оцарапала меня своими ноготками.

Немного подумав, я подобрал лопату, вытащив ее из кустов, примерился, и, держа черенок, опустил в яму. Девочка ухватилась за ржавый инструмент молча, и я, чуть не выпустив черенок, вытянул ее наверх.

— Тяжелая ты! — девочка обиженно надула губки, но это лицо не продержалось и секунды, когда она испуганно попятилась от меня, чуть снова не оказавшись в яме, — Ты чего?

— Папа...

До меня не сразу дошло, о чем она говорит, но, когда я оглянулся, я обомлел. Ко мне, волоча ногу, шел мужик, пивший не просыхая явно с месяц! Он шатался, глаза пустые. Костюм с галстуком измят и весь в грязи. Не удивлюсь, если со свадьбы жених сбежал. Он целенаправленно прокладывал курс к нам.

— Эй, мужик! — окрикнул я его, — Что надо?

Он не ответил, подходя все ближе. Недоброе предчувствие охватило меня, и я сжал кулаки.

— Лизка, отойди в сторонке, если драка будет!

— Но это мой папа!

— Он же умер или я чего-то не понял?

И тут этот тип подошел настолько близко, что я смог его ударить в нос. В его движениях я видел агрессию. Когда он приблизился, он замахнулся рукой. Поэтому ударом я хотел ослабить его пыл.

Его пьяная туша не только не покачнулась, но и из разбитого носа не пошло крови, а уже мне в нос ударил не запах перегара, а... вонь разлагающегося тела.

— Кощей, он умер, он мертв!

Бледная кожа, слепые глаза с бельмом. Его удар пришелся мне в челюсть, опрокинув мое оглушенное тело на спину. Я только чудом не упал в разрытую могилу.

— Папочка, нет!

Когда мужик склонился надо мной, я этого не увидел, сраженный плясанием звезд перед глазами! Он зачем-то взял меня за ногу, и укусил. Плотная джинсовая ткань не дала ему откусить кусочек Кощея, но это отрезвило меня.

Я упер ногами в его грудь, и с помощью рук перекинул через себя прямо в яму.

Он даже не замычал в ответ. Поставил на место сломанную шею и...

Мне этого хватило, чтобы убедиться в существование мертвецов, хотя мог понять это еще вчера. С котом.

Пока мертвец не вылез из ямы, я поднял девочку на руки, и быстро побежал в деревню.

"Сдох" я уже в деревне. Не спортсмен, чтобы с грузом бежать. Да и стресс сказался. А еще то, что я сутки нормально не ел.

Опустив девочку на землю, я остановился отдышаться.

— Фух. Я сдохну! — Лизка молча показала мне за спину. Оглянувшись, я увидел, как мертвец уверенно тащится за нами, — Ты издеваешься?!

Осмотревшись, я увидел старый сарай. Возможно, там есть топор или еще что. Дав знак девочке спрятаться, я из последних сил побежал туда, убедившись, что мертвец тащится за мной.

Не заметив старый замок, я дернул ручку, и вырвал держащие его гвозди из трухлявой стены. Здесь места хватит, чтобы развернуться, но здесь было пусто! Только бензин, да гвозди, да камни.

— Зачем тогда запирать?! — поняв, что я оказался в ловушке, я хотел выскочить из сарая, но было поздно. Мертвец преградил мне дорогу, — Приятель, давай ты не будешь меня... Есть!

Он сцапал меня за руку, и потянул себе в рот, но я схватил с полки камень, и дал ему по скуле. Мертвец издал рычание, и отвесил тыльной стороной ладони по лицу. В этот раз я увернулся, но запнулся за канистры, и из них полилась солярка. Посмотрев на камень в руке, я понял, что этим камнем точат инструмент. И у меня родилась идея.

— А слабо убить меня? — мертвец удивился. И наступил в лужу топлива.

Я рисковал, но выбора не было. Схватив гвоздь, я со всей силы чиркнул по камню, высекая искру, но в этот момент мертвец кинул в меня канистрой, облив и меня.

Осмотрев мерзкие пятна, я совсем скис.

— Ты победил, умник, — я встал на ноги, — Только не ешь!

Подняв руки, я дождался, когда он подойдет ближе, и снял футболку, чтобы в следующий момент одеть ему на голову.

Мертвец не понял, куда я пропал. И этим воспользовался я, снова чиркнув гвоздем.

Искра попала на пятно соляры и вспыхнула.

Мужик завопил.

Прикрывая лицо руками, я проскочил мимо, и выскочил на воздух. Чтобы он не выбрался, я схватил бревно, и запер его там.

Сарай горел знатно. Зарево пожара явно далеко видно. Я стоял голышом и кормил комаров, а Лизка держала меня за руку и рассказывала мне, что я самый добрый Кощей.

Вскоре сбежался народ с ведрами и вместе с ними мама Лизы и хозяин сарая.

— Какого... Ты,... Здесь..., — я прикрыл уши девочки, чтобы ядреный мат не повредил ее психику, — Ты! ..., ...! Да я тебя ...!

— Успокойтесь! Я оплачу ваш сарай, хотя зачем он вам нужен, там же ничего не было, а сейчас там сгорел мертвец...

Женщина увидела Лизу, и сразу кинулась к нам, бросив ведра.

— Мне этот... сарай служил...

— Замолчи! Не смей кричать на санитара кладбища! Он мою дочку спас! — прижимая к себе дочку, возмутилась женщина.

— Там папа!

— И избавил мужа от мучений! Замолчи, старый! Замолчи!

Мама обняла свою дочку, заливаясь слезами.

Поняв, что все хорошо, я молча пошел домой.

Подобрав у порога сумку, я достал из нее кофту, и оделся. Но, стоило мне поставить чайник на плиту, как в дверь постучались. Лизка с мамой принесли мне целую корзинку пирожков.

— Теперь ты уедешь? — смотря, как я уминаю пирожки, спросила девочка.

Я задумался. Посмотрел на прибранный дом, и покачал головой.

— Не сейчас. Где еще я могу сжечь ходячего мертвеца?

С того момента, как я впервые увидел живого мертвеца и решил остаться, чтобы помочь, я стал тщательней изучать дневник деда. Теперь я знал о тайнике с оружием в шкафу, о действии соли на мертвую плоть, и о том, что иконы на этих землях приносят несчастье, привлекая еще больше мертвецов, потому что порождены они куда более древний злом.

Я научился по чертежам делать патроны, от которых дыра в грудной клетке мертвеца будет намного больше и будет дымиться, заставляя мертвецов завывать, как бешеные волки.

Я начал отличать гулей и зомби, и холод пробежал по моей спине, когда я нашел информацию про своего гостя — Смеющегося кота Беса. Он душит кур еще с момента детства моего деда. Убить его нельзя. Даже если голову отрезать и сжечь. На следующую ночь он придет вновь.

Нашел информацию про упырей и вурдалаков. Покрылся мурашками от информации про суккуб, что она убила почти всех мужчин в деревне. Вот что значит изменять женам. И про русалок, живущих в колодце и реке. Все, больше на улицу ни ногой! Пищу закажу по интернету, воду буду собирать дождевую!

Но не все так плохо. Дед написал о домовом, что сидит за печкой, и стало легче дышать, когда я узнал его доброту. Надо молока купить у соседей, и напоить Старичка, которого дед назвал Митяй.

Прожив в покое где-то с пару деньков, я смирился с мыслью, что моей смерти желает даже дохлая лягушка, и уже не вскакивал по ночам, услышав мышь.

Однажды ночью пошел дождь. Я провозился с чисткой дедовского пистолета, и очнулся от задумчивости, когда гром бабахнул над ухом. Зазвенели окна в доме, и мне на голову посыпалась пыль. А, чуть позже, полилась дождевая вода.

— Ну спасибо, дедуля, удружил! — проворчал я под нос, вставая на ноги, — Крыша дырявая!

Взяв с собой ящик с гвоздями и кусок гладкого полотна, что я нашел под лестницей на чердак, я оделся и вышел на улицу. И только открыл дверь, как на пороге увидел мертвеца. Он стоял, как сомнамбула, смотря пустыми глазами прямо на меня.

Вскрикнула, я кинул в него ящиком, сбив с ног, и захлопнул дверь.

— Катись к Лешему!

Делать было нечего, и я поставил под дыру тазик. Хотел воду собирать — получите — распишитесь!

Из-за отсутствия телевизора, я полистал книги, и лег спать. На улице бушевала гроза, дождь лизал стекла, а я слушал все это, и ждал, когда в дверь постучатся. Началось. Мертвец шарахнул по ней ящиком с гвоздями, а потом молотком дубасил ручку минуты три. Походил под окнами, заглядывая в дом, а потом ушел, напоследок кинул в окно грязью.

Улыбнувшись, я уснул. Даже прикольно. Как в кино про зомби. Только реальность зашкаливает. Но ночью я проснулся, когда кто-то ледяной рукой провел по моей голове. Приснилось? Не похоже. Дождевая вода на подушке было доказательством. Потолок надо мной цел, а след ладони высматривается четко.

— Кто здесь? — мысль, что кто-то пробрался в дом, привела меня у ужас! — Митяй?

Вдруг домовой?

Сверкнула молния, высвечивая черный силуэт, стоящий в углу. Алые глаза светятся, на руках угадываются когти.

Схватив фонарь, я направил его в угол, но там уже никого не было. Наверное, показалось.

Переведя дух, я откинулся на подушку, когда по полу в мою сторону раздались быстрые шаги. Схватив фонарь вновь, я включил его, и в его свете увидел... себя. С клыками, как у упырей.

Я закричал в безумной ужасе. И проснулся.

— Дятел!

Дождь продолжал стучать по крыше, а гроза немного отступила, высвечивая мою комнату. Пустую. Никого здесь нет. Только мышь скользнула в щель. А вот за окном... Кто-то стоял.

Слезая с печи, я взял пистолет, и подошел к окну. Меня била дрожь, но я все равно должен был проверить. Там стоял мертвец, но и только. Его пустые глаза тупо смотрели на меня.

— Займись чем-нибудь более интересным. Об стену убейся, например.

Махнув рукой, я пошел в теплую постель, как вдруг увидел, что она занята. Сердце вновь екнуло, я взял пистолет, направил на спящей тело, и выпустил в него весь магазин. На местах дыр, где попала пуля, образовались черные пятна крови, расползаясь мерзким следом.

— Гад! Попался! — я подошел к телу, содрал одеяло, и за плечо повернул труп лицом к себе. И обомлел... увидев себя с пустым взглядом и кровью у рта. Только умер я раньше пуль. Моя глотка была порвала зубами!

Когда я проснулся вновь, то обнаружил себя у открытой двери. В лицо дул холодный ветер, и ледяные капли покрыли мое лицо. Опомнившись, я захлопнул дверь. Постояв так немного, я унял беспокойное сердце, и пошел спать вновь. На этот раз в постели никого не было. За окном тоже. И даже самый темный угол был пустой. Только спать не хотелось. Раз я открыл дверь, значит в дом мог кто-то зайти. Надо проверить.

Открыв шкаф, я потянул на себя ложное дно, и достал двустволку. Хорошее оружие. Если подобрать правильно патроны, то можно кабана убить или даже медведя.

Вздохнув, я пошел на поиски.

Осмотрев комнату, я сделал вывод, что в доме пусто. Закинув ружья на плечо, я пошел спать, как вдруг за моей спиной скрипнула половица. Я резко развернулся, и глаза в глаза встретился... угадайте... с собой!

— Черт, что за сны сегодня! Я зло оттолкнул себя, — Ни фантазии, ничего! Мне опять тот же сон. Я тебя пристрелю, а потом проснусь. Класс!

Двойник ничего не ответил. И вдруг мне пришла в голову мысль, раз это сон, то я могу застрелиться. Было бы прикольно потом проснуться живым. Смотря на двойника, я упер ствол двустволки себе в подбородок и палец положил на курок.

— Неееет! Это зеркальник! Он тебя заморочил! Это не сон, — раздался крик на весь дом. Двойник зашипел, увидев маленького старика, выбегающего к моим ногам из-под печки.

Я изумленно уставился на домового, когда зеркальник накинулся на меня, желая ударить по курку. Я отскочил от удара, направил ствол на врага и выстрелил. Зеркальный демон, которого по ошибке зовут Кровавой Мери, появился в моем доме, хотя я его не призывал! Значит, он уйдет по моей воле, ибо незваный гость, как в глотке кость! Выстрел не принес никакого эффекта. Только образ изменился. Теперь я видел не себя, а девушку.

— Маруся, потанцуем?

Девушка зашипела, и снова набросилась. Второй выстрел из второго ствола в голову снес ей пол лица. Злобный оскал был мне ответом.

— А ты живучая! — восхитился я, когда мощный удар отправил меня в стену. Что же меня все кидают?

Страдая от боли в ребрах, я поморщился, потому что в трусах у меня не оказалось запасных патронов. Все, если выживу, буду спать с патронташем!

Демон пошел ко мне, скаля зубы, как вдруг я увидел, что у нее

нет отражения в трюмо. Она есть, она реальна, но отражения нет! Понимая, что физика здесь не действует, я сделал то, на что меня подтолкнула интуиция. Замахнувшись, я кинул двустволку в трюмо. Посыпались осколки. Демон взвыла от боли, и сама стала покрывался трещинами. И секунды не прошло, как она осколками осыпалась на пол.

— А жаль. Она симпатичная, — вздохнул я, — Когда с моей рожей... Утром я первым делом сходил к соседям. Купив у них парного молока, я налил его в блюдечко, положил кусочек сала, и поставил это угощение Митяю. А сам пошел чинить крышу. Вот только крыша была уже цела, мастерски залатанная.

Мне начинает нравиться жить здесь!

Следующее утро я провел во дворе. Махал топором, разрубая трупы. Деревьев. А вы что подумали? Надо запастись дров на зиму.

— Привет! — я оглянулся. Во двор вошла девушка, держа на сгибе локтя крупную корзинку, — Я Люба.

Я плюнул на попытку вытащить застрявший топор, и пошел на встречу. Скромная девушка с серыми глазами. Рыжие волосы собраны в хвост. Джинсы, футболка. На лицо симпатичная. Увидев, что я иду к ней, она остановилась, вытянув корзину.

— Это вам от мамы. Она послала меня спросить, когда вы пойдете на осмотр?

— Куда?

— На смотр. Смотреть могилы... Ваш дед так определял, сколько покойных сбежало.

Я взял корзинку и подобрел. Там лежал пирог!

— Хорошо. Я почитаю. В дневнике должно быть написано, — я вдохнул аромат теплой выпечки.

— А это правда, что вы сожгли сарай? — спросила Люба, помявшись.

Я нахмурился.

— Я уничтожал мертвеца. Иногда без жертв не обойтись.

— Простите, но один сарай и один мертвец... А потом вся деревня? — девушка явно напрашивалась.

— По твоей логике, я тогда уничтожу всех мертвецов.

— Мертвецов больше, чем домов...

— Так! Ходить умеешь? Топай отсюда!

Девушка покраснела, и быстро убежала, махнув хвостом волос.