Восемь ложек сахара (джен)

Август стремительно укорачивал день. Наташа зашла домой, когда сумерки уже начали поглощать очертания двора и огорода, превращая деревья в саду в сказочных существ. Она до самой темноты возилась на грядках, механически дёргая пырей и берёзку, заполонившую картошку. Надобности в этом особой не было, ведь перед копкой все сорняки вместе с ботвой лягут аккуратными кучками, чтобы потом, после победы над урожаем, вспыхнуть смрадным костром, который, перемежаясь с соседскими дымными завесами, наполнит всю округу смогом и горьким запахом.

Так было каждый год. Каждую осень. Каждый торопливый август, когда соседи спешили управиться с делами до дождей.

Наташа задёрнула занавески и устало опустилась на табурет в кухне. Страх, весь день скручивающий внутренности до противного холодка, тут же поднял голову.

Наташа вскочила и как к спасительному ориентиру кинулась к ящику с помидорами, стоявшему возле стола.

Бурые, красные бока красноречиво говорили, что плоды созрели. Утренние туманы запросто могли уничтожить все труды домовитых огородников, поэтому зелёные, крупные томаты обирали ещё незрелыми, складывали их дома на подоконниках и в ящиках и поджидали, когда они созреют.

В этом году урожай уродился знатный. Наташа сходила в чулан, принесла огромную кастрюлю, свою палочку-выручалочку в сезон закруток и заготовок, отобрала спелые помидоры и высыпала их в раковину.

Страх шевельнулся где-то глубоко внутри, но тут же был заглушен деятельными рассуждениями, что лучше сделать с томатами. Кетчуп? Лечо? Нет, Наташа просто закатает помидоры в трёхлитровые банки по своему особому рецепту.

Серёжка обожает её маринованные помидоры.

Она сходила за банками, поставила чайник на плиту, чтобы ошпарить помытые банки, попутно моя помидоры и складывая их в таз.

Кастрюля, наполненная шестью литрами воды, шипела и фырчала на плите, ожидая, когда в маринад добавят специи. Наташа щедро всыпала чёрный горошек, кинула пару листов лаврушки и достала ёмкости с солью и сахаром.

На каждую банку — две столовые ложки соли и восемь сахара.

Пряный, кисло-сладкий маринад наполнял помидоры тем неповторимым вкусом, от которого все домашние жмурились зимой, когда она доставала очередную банку из подпола.

Не компот, но сахара именно восемь ложек.

Пока маринад закипал, Наташа сходила на грядки, подсвечивая себе фонариком в телефоне. Надо было заранее сорвать зонтики укропа, но кто ей помешает это сделать сейчас?

Калитка привычно скрипнула, Наташа почти наощупь добралась до грядки с морковью, где оставила в начале лета наглый укроп, выскочивший где надо и не надо. Отломила зонтики, попутно думая, что надо ещё зайти в сарай, снять с гвоздя пучок подсыхающего чеснока.

Привычная работа так и кипела в руках. Дольки чеснока, укроп, смесь специй отправились на дно ошпаренных банок, маринад расползался по кухне клубами пара, приготовленные крышки рядком поджидали своего часа.

Наташа стала укладывать помидоры в банки, строго следя, чтобы просвет между плодами был незначительным. Вот этот крупный лучше положить на дно, а вот эти, крепенькие, надо оставить для верха.

Пока банки распаривались первым рассолом, Наташа стала готовить следующие.

Часы с мерным тиканьем двигали стрелки, обозначив полночь. Наташа мельком взглянула на часы, упрямо поджала губы и наклонилась над ящиком.

Можно ещё закатать банки четыре.

Серёжка так любит её маринованные помидоры.

Голова часам к двум ночи наполнилась туманом и бестолковостью, руки сделались ватными, и Наташа чуть не выронила очередную банку, когда понесла её под тёплую баню, сооружённую из старой фуфайки. Банки, перевёрнутые вниз крышками, строго, как солдаты на плацу, стояли в ряд, поджидая, когда их окончательно укутают.

Три часа. Надо бы лечь, но страх ещё не совсем усыплён. Наташа знает, что как только она ляжет, он пронзит её до ледяных мурашек. Нет уж. Пусть мозг засыпает отдельно, а она ещё разберётся на кухне.

Кастрюля, старая добрая кастрюля, видавшая внутри себя литры варенья и соусов, компотов и салатов, отмыта. Стол протёрт, подручные кухонные приборы засыпают в сушилке.

Нет сил даже помыться.

Наташа стаскивает носки с ног, на полном автопилоте переодевается в ночнушку и падает на кровать.

Страх спит.

В голове одна мысль. Если банок заливается сразу четыре, а на каждую надо восемь ложек сахара, то сколько это будет?

Наташа пытается сосчитать, убедить себя, что всё засыпала правильно, но проваливается в сон раньше, чем успевает подумать о том, что Серёжка зимой залезет в подпол и увидит там мамины банки с помидорами.

Её маринованными помидорами. Он их так любит.

За окном расползается сперва лишь едва различимый просвет, который неизменно поглощает пережитую ночь. Наташа спит, калачиком свернувшись под пледом. Свет раздвигает границы, заполняет спальню, кухню с чистыми поверхностями столов, блестящей раковиной и старенькой фуфайкой, надёжно укрывающей закатанные банки.

В каждой восемь ложек сахара. Наташин особый рецепт.

Зимой она достанет приехавшему в гости сыну банку любимых маринованных томатов и отгонит воспоминания об этой ночи.

Строгий врач без обиняков заявил, что операция необходима срочно. Он что-то говорил о благополучном исходе и редкой удаче, ведь заразу удалось обнаружить на ранней стадии. А страшное слово «рак» пожирало все её внутренности, заставляло цепенеть и мучительно билось в висках.

Как пережить? Пока ехали из областного центра, ей хотелось просто открыть дверь машины и выпасть на обочину на всей скорости. Чтобы не было ни операции, ни холодящих раздумий о реабилитации. Слово пожирало её, сковывало и парализовывало. Врач сказал, что даже грудь ещё можно спасти, но Наташу сейчас вся эта косметическая составляющая не грела.

Монстр расползался внутри, торжествовал, хохотал леденящим смехом.

Она весь вечер механически перемещалась по грядкам, пытаясь хоть как-то отвлечься.

А потом на глаза попался ящик с помидорами.

Восемь ложек сахара. В каждую банку.

Восемь ложек сахара победили смерть.