Африканская принцесса (гет)

Спиритический салон польской провидицы пани Альжбеты стал пользоваться популярностью в лондонском обществе в конце девятнадцатого века. Сама пани Альжбета, урождённая Мэри Эджком, ещё совсем недавно работавшая обычной прачкой в Саут-Банке⁽¹⁾, в стране Шопена⁽²⁾ никогда в своей жизни не бывала. Единственное, что связывало её с Польшей — это пройдоха-муж, пьяница и карточный шулер, называвший себя иллюзионистом и утверждавший, что его предки чуть ли не знали лично в лицо всех польских королей, ныне мирно спящих в усыпальнице Вавеля⁽³⁾

. Что из рассказов Марека правда, а что ложь, Мэри знать точно не могла. Но обладая от природы холодным расчётливым умом и проницательностью, после смерти мужа решила воспользоваться его легендой, превратившись в пани Альжбету — вдову польского шляхтича и сильного спирита, способного вести задушевные беседы с духами давно почивших людей.

Стоит сказать, что рынок спиритических услуг в Англии девятнадцатого века отличался сильной конкуренцией, а потому всевозможные медиумы и спириты вынуждены были придумывать себе всё более и более экзотические биографии. Индийские колдуньи всеми способами переманивали клиентов у потомков египетских фараонов, а те, в свою очередь, оставляли без сытного ужина привезённых из российской глубинки вещих слепых. Благодаря рекомендациям довольных клиентов и широкой шпионской сети из местной ребятни, которые за несколько пенсов были готовы словно птички в клювике приносить пани Альжбете все необходимые сведения о клиентах потенциальных, Мэри Эджком удалось завоевать необходимую для её дела репутацию. Помимо наживы пани Альжбета преследовала и ещё одну цель. Их с Мареком дочь Анна только-только вступила в тот прекрасный возраст, когда ею начинали интересоваться молодые мужчины с серьёзными намерениями. Мать не без основания полагала, что юность и тонкие черты лица Анны вполне могут завлечь в сети брака приличного и состоятельного кавалера, а потому не прятала от посторонних глаз своё самое большое сокровище, и всячески прикидывала, каким образом спиритические сеансы помогут устроить удачное замужество.

Возможно, планы фальшивой провидицы и увенчались бы успехом, если б ей не пришлось столкнуться с настоящей неподдельной и чистой магией в лице юной служанки по имени Никки.

Когда Марек впервые привёл в дом это совершенно чёрное с яркими белками глаз существо, пани Альжбета, всегда настороженно относившаяся к темнокожим, невольно вскрикнула от ужаса.

— Не бойся, Мэри! Это такой же человек, как ты, я да и сама королева наша Виктория. Просто чёрный. Я взял её на работу. Когда у меня будет своё шоу иллюзий, мне понадобится помощница. Будет гораздо экзотичней, если это будет девушка с кожей, как самая непроглядная тёмная ночь.

Нкиру — именно так звали девушку на родине её предков — ещё не скоро дождалась того момента, когда на неё, словно мартышку в цирке, приходили глазеть скучающие зеваки английской столицы. Месяц спустя Марек умер от туберкулёза, и Мэри, которая, не смотря на свой страх перед чужачкой, так и не смогла выкинуть её на улицу, определила Никки на кухню. Пока Альжбета выманивала деньги у доверчивых горожан, а Анна училась музыке и этикету, Никки вполне успешно хлопотала по хозяйству.

Это была сметливая, умная и молчаливая девушка со своим секретом. В жаркой засушливой стране, прозванной чужаками Золотым Берегом, она была дочерью шаманов, практиковавших магию, гадание на внутренностях животных и общение с духами. Чему-то успела обучиться и она сама, однако, когда на их землю уже в который раз вступили бледнолицые колонизаторы, магия не помогла. Все родственники Нкиру были убиты, а её саму вывез в Англию один из пожилых британских офицеров, устроивший её впоследствии на работу к Мареку Кшистовскому⁽⁴⁾.

Пани Альжбету Никки уважала, поначалу наивно полагая, что ей известны те же сокрытые от обычных людей знания, что и её матери и бабке, а после, догадавшись, что её хозяйка — лишь ловкая мошенница, привязалась к ней почему-то ещё больше. Анна видела в Никки одновременно подругу и развлечение. Постепенно чужестранка освоила азы английского языка и нормы приличия. Работа ей нравилась и не казалась тяжёлой — одной лишь силы мысли было достаточно, чтобы обед готовился, а бельё стиралось. Помня о печальной судьбе родителей, Никки скрывала свой дар: светлокожие казались ей удивительными людьми — все они не имели ничего против крутящихся столов, зато наверняка бы завизжали от ужаса, видя, как без всякой посторонней помощи разливает по тарелкам суп поварёшка.

Махинации хозяйки с крутящимся столом, моргающим светом и стуком якобы из постороннего мира Никки воспринимала со смехом, дивясь изобретательности Альжбеты и наивности её клиентов. Но вот доска Уиджи с её буквами, цифрами, знаками и загадочными рисунками вызывала в ней неподдельный интерес. И хотя Никки прекрасно знала, что в руках Альжбеты говорящая доска — не более чем искусно сделанная деревяшка для отвода внимания, внутренний голос подсказывал ей, что в этом предмете действительно кроется какая-то магия. Неделями она ходила около доски, не решаясь к ней притронуться, пока однажды не увидела свою бабку во сне, в задумчивости переводящую указатель от буквы к букве. Проследив за её движениями, Никки прочитала слово «действуй».

На следующий день, когда пани Альжбета скрылась после сеанса в своей комнате за занавесками, Никки решилась. Тёплая ладошка коснулась указателя, отозвавшегося колким обжигающим теплом.

— Не тревожь нас, мирно спим мы в своих могилах, не тревожь нас, не тревожь нас…

Никки увидела их всех. Конечно, она замечала их в городе и раньше — сотни незримых для всех отпечатков неупокоенных душ, зависших на нижних ступеньках лестницы в небо. Но теперь было нечто другое — все они тоже увидели её. Сэр Артур Конан Дойль оторвался от своей трубки, внимательно разглядывая её заштопанное платье и грязь на башмаках. С высоты Зелёной башни ей равнодушно кивнула Анна Болейн. И даже Чёрная монахиня, перестав стенать в саду Английского банка, уставилась на неё с немой мольбой во взгляде⁽⁵⁾.

Не покидая зала спиритического салона пани Альжбеты, Никки могла видеть и говорить со всеми вместе и каждым в отдельности из призраков Лондона.

— Форменный беспорядок! — возмутился Конан Дойль. — С тех пор, как ведьмы Салема вздумали зачаровать эту вещицу для настольных игр, нам нигде не дают покоя. Лучше обратитесь к гаданию на чаинках и астрологии, юная леди. Любому волшебнику известно, что призраки прошлого не могут дать ответы о будущем, так что незачем нас тревожить!

— Простите, сэр, — пролепетала Никки.

— Когда уже состоится моя коронация? — плаксиво осведомился мальчонка лет тринадцати в богатых средневековых одеждах. — Мы с Ричардом уже устали ждать!⁽⁶⁾

— Ты можешь найти моего брата? — вопрошала Чёрная монахиня. — Его арестовали за подделку чеков…

— Он убил меня, убил, а труп скинул в Темзу!

— Мой брат, Филипп, куда подевался мой брат?

— Уходи, не тревожь нас, мы застыли среди скорби, не тревожь нас…

Плачь, мольбы, ругань, стенания — всё слилось в голове Никки в один громкий протяжный унылый вой. Бешено заорав на языке своих предков, девушка одёрнула руку, и через пару мгновений обнаружила себя сидящей на полу перед крутящимся столом. С противоположного угла комнаты на неё с испугом взирала пани Альжбета.

— Ты говорила что-то о брате, о коронации, о трупе в Темзе, — взволнованно прошептала Мэри Эджком. — Неужели ты…

Никки разразилась бурными рыданиями в ответ. Всё тело её трясло, словно от лихорадки.

Через пару дней пани Альжбета объявила о прибытии в Англию нового сильного медиума — африканской принцессы, изгнанной из своего королевства в результате борьбы за престол. Столичные газеты растиражировали фотокарточку Никки, на которую Альжбета и Анна навешали все имеющиеся у них дешёвые украшения. Сама «принцесса» получила от своей хозяйки точные указания — в контакт с духами вступать осторожно, лишний раз проблемами смертных их не тревожить, побольше притворяться и говорить людям то, что они хотят слышать. Никки упиралась руками и ногами, на доску Уиджи взирала с неподдельным ужасом и наотрез отказывалась играть отведённую ей роль. Под угрозой остаться без еды и средств к существованию она вновь вошла в контакт с призраками, встретившими её на этот раз более благодушно. На третий раз она почти освоилась в потустороннем мире — некоторые из духов перестали обращать на неё внимание, а некоторые с удовольствием вступали с ней в беседу.

— Нам не повезло, — объяснял ей Артур Конан Дойль. — Большинство наших современников пошли дальше, а мы зависли между небом и землёй. Сотни лет призрачной жизни, неудивительно, что многие сходят с ума, если ещё при жизни не сошли. Люди с магическими способностями могут нас видеть и говорить с нами, и многие из нас совсем не против беседы, но эти доски Уиджи — это просто нарушение личного пространства! Они обнаруживают любого из нас, где бы мы ни были, донимают глупыми вопросами, до которых нам нет никакого дела. Ну скажите, почём мне знать, выйдет ли замуж какая-нибудь неизвестная мне девица? Хотя, раз уж ей так интересно, скажи, что, судя по белой незагорелой полоске на её пальце, она уже была замужем, а шрам на виске от удара о дверной косяк говорит о том, что брак был не очень удачным, и если она опять намерена лезть в ту же петлю, то петля непременно найдётся. Да, так и скажи.

Слава об африканской принцессе разошлась по всему Лондону, тайники пани Альжбеты стали пополняться деньгами, а гардероб Анны — новыми платьями. Видя, что дела идут как нельзя лучше, Мэри Эджком приступила ко второй важнейшей для неё задаче.

— Скоро к тебе на сеанс придёт молодой Генри Томсон, — объясняла она Никки. — Недавно он остался без родственников, при большом наследстве. Напророчь ему, что верную жену он найдёт в нашем салоне.

Генри Томсона матримониальные планы пани Альжбеты мало интересовали. Узнав о том, что африканская принцесса может напрямую общаться с автором знаменитого Шерлока Холмса и призраками погибших в стенах Тауэра английских королей он задавал ей сотни вопросов, пытаясь уличить Никки во лжи. Девушка, немного раздражаясь от его скептицизма, не могла не признать, что в отличие от большинства посетителей салона мистер Томсон был довольно умён, остроумен, и к тому же хорош собой. Поэтому она исправно передавала ему саркастические замечания Артура Конан Дойля, надменные отповеди Анны Болейн, восхищённые отзывы о новых спектаклях человека в сером ⁽⁷⁾и мальчишечью болтовню Эдуарда V и его младшего брата Ричарда. В конце концов, Генри вынужден был сдаться. Африканская девочка, совсем непохожая на принцессу, ничего не смыслящая в английской истории и литературе, знала значительно больше всех профессоров Оксфорда вместе взятых.

— Вы удивительная, мисс Никки! — даже с закрытыми глазами «принцесса» видела, как он улыбается. В те краткие моменты, когда их пальцы соприкасались на указателе говорящей доски, её охватывало необычайное волнение сродни тому, когда она впервые вступила с потусторонним миром в контакт. Но вместо страха она чувствовала приятное, сладкое тепло, словно она выпила огромную чашку горячего шоколада, которым однажды её угостила Анна.

К слову, дочь польской прорицательницы, хотя и исправно выполняла все указания матери — подносила мистеру Томсону чай, вела с ним светские беседы и надевала к его приходу свои самые лучшие платья — находила богатого наследника скучным и с большей бы охотой пошла на прогулку с сыном булочника из дома напротив. Озабоченная её же благополучием Альжбета с мнением дочери мало считалась. А потому, когда один из её шпионов принёс весть о том, что Генри собирается жениться, в доме наступил настоящий переполох. Светлые волосы Анны были уложены в замысловатую причёску, бледное лицо украшено дорогими румянами, а запястья и шея благоухали ароматами из самого Парижа.

В тот же вечер мистер Томсон появился в салоне. Вежливо кивнул пани Альжбете, поцеловал надушенную ручку её дочери и сразу же прошёл к вертящемуся столу.

— Мисс Никки, — воскликнул он с воодушевлением. — Когда в день нашего знакомства вы сказали мне, что именно в салоне я найду подругу своей жизни, об этом вам сообщил мистер Конан Дойль? Или графиня Солсбери⁽⁸⁾?

Никки встрепенулась. Известие о намерениях Томсона так взволновало её, что за весь день она не проронила ни одного словечка и избегала смотреть на цветущую как майская роза Анну.

— Нет… — замялась она. — Это известие послал мне кто-то незримый, кто-то свыше…

— Что ж, неземная колдунья, собеседница оставшихся на земле духов, этот кто-то был прав…

За занавеской облегчённо вздохнула пани Альжбета. Избегая горящего взгляда Генри, «африканская принцесса» опустила голову.

— Мисс Никки, вы выйдете за меня замуж?

1) Район Лондона

Вернуться к тексту

2) Фридерик Шопен — польский композитор.

Вернуться к тексту

3) Вавель — архитектурный комплекс в Кракове, где находится усыпальница польских королей

Вернуться к тексту

4) Золотым Берегом европейцы называли Гану. К середине 19 века Великобритания вытеснила из страны европейских конкурентов, но племена ашанти всячески препятствовали проникновению британцев вглубь материка. После одной из подобных стычек Нкиру вполне могла оказаться на британском корабле в качестве трофея. К слову, первые чернокожие появились в Британии ещё при Елизавете I. Рабами они не были, так как самого института рабства в Англии не существовало. По разным оценкам, в одном только Лондоне 18 века проживало от 10 до 20 тысяч чернокожих.

Вернуться к тексту

5) Артур Конан Дойль — автор романов о «Шерлоке Холмсе». По легенде, его призрак был вызван на землю собственной женой для творческого вечера писателя. Анна Болейн — одна из жён короля Генриха 8. Казнена им как колдунья. Черная монахиня — призрак, по городской легенде, обитающий в саду Английского банка. Некая Сара Уайтхед сошла с ума, из-за ареста и смертной казни своего брата Филиппа, служащего банка, занимавшегося подделкой чеков.

Вернуться к тексту

6) Призраки некоронованного короля Эдуарда 5 и его младшего брата Ричарда, по легенде обитают в Тауэре. Мальчики были объявлены незаконнорожденными и, предположительно, задушены.

Вернуться к тексту

7) Человек в сером — призрак Королевского театра на Друри-лейн

Вернуться к тексту

8) Графиня Солсбери — аристократка Маргарет Поул, пэр Англии. Была казнена в 1541 голу по приказу Генриха 8.

Вернуться к тексту