Angel of Small Death (джен)

Большинство людей никогда не задумываются о том, что они увидят перед своей смертью. Они лишь допускают вероятность того, что это будут любящие лица их семьи; или это будет тьма закрытых глаз, когда они будут готовы встретить последнюю ночь в своей жизни. И большинство, скорее всего, будут правы. Они живут самой обычной жизнью и скончаются от самой обычной смерти. Разумеется, есть несколько странных исключений, но ведь они везде есть, не так ли?

В этом плане маглам повезло. У них есть огромный простор для фантазии. И нельзя сказать то же самое про волшебников; точнее, нельзя сказать то же самое про волшебников именно сейчас, во время наступающего зла и террора. Для многих из них главным страхом является вспышка зелёного света, выпускаемая из конца палочки Пожирателя Смерти, — последняя сцена перед смертью.

И большинство из них будут правы.

Сириус никогда не боялся этой вспышки, чего не скажешь о многих его друзьях. По крайней мере, он не хочет признавать собственной боязни, потому что мысли про это зачастую вызывают рой мурашек по всей спине. Ох, он отлично знает причину своего страха — этот зелёный свет убил Марлен, убил Джеймса и Лили, убил почти всех, кого он любил. Но Сириус ещё знает и то, что нельзя сдаваться, нельзя позволять себе бояться его, — это будет его собственным поражением.

Он должен быть храбрым, думает он, наблюдая за Гарри. Он должен быть храбрым для него, потому что именно этого Джеймс и хотел бы, и будь Сириус проклят, если он опять подведёт своего лучшего друга. Так что Сириус перехватывает все исходящие из себя нити страха и перевоплощает их в нечто большее, что-то гораздо более сильное.

Он свирепо улыбается, пока ярость наполняет его — ярость на эту вспышку зелёного света, что отобрала жизни у такого огромного количества людей, что лишила их столько всего ценного. Гарри однажды признался, что ему порой снятся сны той самой ночи, когда всё изменилось. Конкретнее говоря, женский крик и смертоносная вспышка ярко-зелёного света лаймового оттенка.

Сириус никогда не простит себя за то, что не был рядом с Джеймсом и Лили, когда они нуждались в нём. Но он не может изменить прошлое. Теперь единственное, что он может сделать — быть рядом с их сыном, сегодня, быть храбрым, пока отголоски рассудка кричат о том, что надо бежать. Благо, Сириус никогда особо и не прислушивался к голосу собственного разума.

Он смеётся, сражаясь бок о бок вместе с Гарри, как бы притворяясь и убеждая его, что это не более чем игра. Он знает, что это ложь — Мерлин, он знает, что Гарри тоже знает, что это ложь, — но хотя бы пытается.

Видишь, Джеймс? — думает он. — Я не боюсь!

Как и большинство волшебников его возраста, Сириус прожил свою жизнь с крепким знанием, согласно которому зелёная вспышка света — вполне возможная последняя вещь, которую он увидит перед собственной смертью. Он верил, что избежал этого после первой магической войны, оставшись в живых. Затем он смирился с холодными и сырыми стенами Азкабана, которые и должны были стать его последним видением. Не было и пламени славы, о котором он так мечтал, но теперь ему интересно: не осталось ли оно всё в прошлом?

Он обезоруживает Люциуса Малфоя и думает, что, наверное, теперь он может мечтать о чём-то другом.

А затем он краем глаза замечает вспышку зелёного света, и Сириус перестаёт думать о чём-либо вообще.