Игральная карта (гет)

Вяз у дороги слепо шевелил голыми ветвями, как будто хотел поймать кого-то, растворившегося в воздухе. Драко стоял перед ним, прислонившись к соседнему дереву и спрятав руку в карман мантии, где с силой сжимал волшебную палочку.

Наконец послышался хлопок. Взгляд Драко тут же метнулся к площади: среднего роста фигура в иссиня-чёрной министерской мантии, скорее по привычке, чем от страха оглянувшись по сторонам, двинулась в его сторону.

Он наблюдал, как на середине пути Грейнджер подозрительно прищурилась, вглядываясь в сумерки, потом замедлила шаг и снова ускорилась.

— Малфой?

Прозвучало это спокойно, хоть и с должной степенью удивления. Она как будто надеялась, что обозналась, но стояла теперь всего в нескольких футах от Драко. И не так уж сильно он изменился за три года, чтобы стать неузнаваемым.

— Грейнджер, — коротко отозвался он охрипшим от долгого молчания голосом.

— Что ты делаешь у моего дома?

— Надо поговорить.

Теперь Гермиона открыто недоумевала. Малфой заметил, что её рука точно так же спрятана в кармане, и решил проявить инициативу в разоружении, иначе, думал он, дальше дело не пойдёт. Надежды и так практически не было.

Он выпустил палочку и продемонстрировал Грейнджер пустые ладони.

— Может, пригласишь? — спросил Драко ленивым тоном. — Я жду с того самого момента, когда закончился твой рабочий день. Зачем ты так задерживаешься в министерстве? Заняться больше нечем?

— С чего вдруг я должна тебя приглашать? — раздражённо поинтересовалась Гермиона.

— Тебе всё повторять по двести раз? Надо поговорить.

— Очевидно, что это надо только тебе. Говори здесь.

Малфой сдержал глубокий недовольный вздох и покачал головой.

— Предпочитаю делать это без случайных свидетелей.

Какое-то время она стояла, сжав губы и сверля нежданного гостя таким взглядом, словно испытывала на нём сложное невербальное заклинание, заставляющее объект бесследно исчезнуть.

— Ладно, чёрт с тобой! — Гермиона направилась к двери, и Драко последовал за ней. — Когда уже этот день закончится… — пробубнила Грейнджер, прежде чем взмахнуть палочкой, снимая охранные чары.

Малфой выругался про себя: надо же было выбрать тот вечер, когда она не в настроении.

Едва перешагнув порог, он испытал почти блаженство от уютного тепла, резко контрастирующего с холодным уличным ветром. Гермиона зажгла лампы, и Драко огляделся. Дом был светлый, небольшой, но с необычайно высокими потолками.

— Пальто можешь повесить здесь, — махнула рукой Грейнджер, — и не наступи на моего кота.

Малфой пробежался глазами по прихожей, отыскивая животное, и нашёл его сидящим в углу — с настолько недовольной и подозрительной мордой, какая только возможна у котов.

— Я буду чёрный чай, спасибо, — сказал Драко.

Гермиона оглянулась на него и бросила:

— Великолепная новость. Если бы ещё я предлагала напитки, вообще была бы кстати.

Чай она всё-таки налила, и себе тоже. На огне уже разогревался ужин на одного, так что Малфой понимал: долго его терпеть не собираются. Исключительным плюсом было то, что в лице Гермионы, как бы она ни скрывала, читалось искреннее любопытство. Хорошо, решил Драко, он на это и рассчитывал.

— Отдел магического правопорядка, Грейнджер?

Она кивнула, насыпая корм в оранжевую миску. Малфой подождал, пока она нежно погладит кота за ухом и распрямится.

— Мне нужно кое-что, к чему из всех моих… знакомых есть доступ только у тебя.

Брови Гермионы тут же взлетели вверх.

— Я не торгую магическими артефактами, — предупредила она.

Драко поморщился оттого, насколько близко Грейнджер оказалась к истине.

— Я не собираюсь ничего покупать…

— А, хочешь получить бесплатно?

— Дай ты мне договорить!

Гермиона сложила руки на груди. Малфой помедлил пару секунд, чтобы сосредоточиться, его сердце билось слишком быстро, а уверенности в собственных действиях отчаянно не хватало.

— У вас хранится один старинный предмет, возможности которого министерство расшифровало только наполовину, — произнёс Драко, стараясь смотреть Грейнджер в глаза. Та отвечала прямым взглядом. — Мне нужно активировать его — ненадолго и не в полную силу. И всё.

Не успел Драко закончить, как Гермиона громко фыркнула и отвернулась, чтобы убрать огонь под лазаньей. Она так устала, и всё происходящее казалось ей каким-то сюрреалистичным.

— Это, конечно, меняет дело, — саркастически отметила она. — Без проблем!

Малфой на мгновение прикрыл глаза, потом погрузил руку в левый карман мантии и вытащил оттуда аккуратно сложенный лист пергамента.

— Ты ведь любишь читать? — снова заговорил он. — У меня есть для тебя кое-что увлекательное.

Как Драко и ожидал, Грейнджер не сдержалась. Нахмурившись, выхватила записку из его пальцев и развернула её. Глаза Гермионы бегали по строчкам, но всё это мало проясняло ситуацию. Педантичная инструкция, начинающаяся со слов «Настрой связь с Игральной картой»; шесть пунктов, девять подпунктов и в конце — «Ты поймёшь, что всё получилось». Что за?.. И тут кое-что мелькнуло в голове.

— Это почерк Снейпа? — взволнованно спросила Гермиона. Она хорошо помнила, как профессор выводил буквы; возможно, из-за обидных «выше ожидаемого» на эссе, которые определённо заслуживали «превосходно».

Малфой осторожно кивнул, опасаясь сделать неверный шаг и потерять её заинтересованность. Грейнджер и правда была его единственной надеждой.

— Снейп завещал тебе активировать артефакт?

Казалось, она уже забыла о своём ужине. Отодвинула стул и села напротив. Стол был квадратным, маленьким, и Малфой невольно вздрогнул, когда их колени соприкоснулись, но Гермиона была слишком заинтригована, чтобы замечать такие мелочи.

— В общем-то… да.

Грейнджер задумчиво покачала головой. Она мысленно перебирала десятки вопросов, на которые хотелось бы получить ответы, и снова перечитала инструкцию. Игральная карта… Это был действительно старинный артефакт. Никто не занимался им лет пятьдесят с того момента, как все опасные чары, считалось, сняли. Карту давным-давно изъяли у одного коллекционера, а в отделе если и вспоминали о ней, то не без восхищения называли произведением искусства: по сути, сейчас колода представляла собой выдающийся предмет магической живописи и больше ничего.

А раньше по приказу волшебника, настроившего с Картой связь, хитро улыбающаяся дама на ней сменялась суровым валетом или уставшим королём, и это работало во всех направлениях.

Но у любимой вещички шулеров был побочный эффект: после особенно крупной победы кто-то из троих изображённых наведывался к игроку в реальную жизнь. Только игрок видел даму, валета или короля. Только его они сводили с ума за считанные дни.

Малфой откашлялся, и Гермиона очнулась от размышлений.

— Снейп велел подождать, когда кто-то из знакомых мне людей проработает в Отделе магического правопорядка год, — сообщил Драко. — Я очень надеялся, что туда устроится кто-то более подходящий. Но это была только ты. За всё время с момента завещания.

Она вернула Малфою пергамент.

— Всё это очень интересно и необычно. Но ты ведь понимаешь, что я не собираюсь участвовать в активации артефакта?

Драко изо всех сил сдерживался, чтобы не запаниковать. Он приберёг ещё пару тузов в рукаве. Но вдруг и они не помогут?

— Снейп не описал, что произойдёт, насколько ты поняла из инструкции. Но он заверил меня, что никто из людей не пострадает. И что, дословно, «иначе всё будет зря».

— Снейп, Снейп… — повторила Гермиона, откидываясь на спинку стула. К ней снова возвращалась усталость. — У меня ощущение, что ты просто прикрываешься им. Что получится в результате — непонятно. Скажи прямо: какая тебе от всего этого польза?

И он сделал это. Признался:

— Я дал Непреложный обет.

Грейнджер дёрнулась, глаза её расширились. Начала проявляться истинная глубина просьбы, словно часть айсберга, скрытая раньше под водой.

— Хочешь сказать, что ставишь передо мной выбор? — прошипела Гермиона. — Помочь активировать артефакт или убить тебя?

Драко нервно кивнул. Он не знал, что ещё можно добавить, и просто затаился, ожидая ответа судьбы.

— Найди кого-нибудь другого.

— Я уже объяснил, — возразил Драко, — что никого другого нет. К тому же, по условиям Обета, я могу рассказать обо всём только одному человеку — лимит исчерпан. И ты тоже не можешь никому сказать.

— Чтоб тебя! — воскликнула Грейнджер, вскочив. У неё сбилось дыхание, а реальность всё сильнее напоминала неприятный сон. — Какого проклятого соплохвоста ты делаешь, Малфой?! Зачем втянул меня? Думаешь, для полного счастья мне не хватало только ответственности за твою жизнь?

— У меня нет выхода, — ответил он. И не без усилий добавил: — Пожалуйста…

Последовали две минуты полной тишины, так что было слышно даже урчание Живоглота, трущегося о ноги хозяйки. Гермиона оперлась ладонями о кухонную тумбочку, склонив голову, и упавший «хвостик» скрыл от Малфоя её лицо. Драко оглядел стройную фигуру, вспоминая, как следил за именем Грейнджер, появляющимся в «Ежедневном пророке» (он давно подозревал, что именно она окажется в министерстве); перебирая в памяти все газетные колдографии, на которых раз за разом она становилась всё более уверенной и ухоженной. Всё больше похожей на привлекательную женщину, что, мягко говоря, удивляло.

Наконец она прервала молчание, глухо сказала:

— Я подумаю. Сколько у тебя есть времени?

Пульс ускорился сильнее, казалось даже, что слегка заложило уши.

— Три месяца с этого дня.

Гермиона кивнула. Драко немного подождал и понял, что разговор окончен.

— Хорошего вечера, Грейнджер, — пожелал он, покидая кухню.

«Какой тут хороший вечер, придурок, — подумала Гермиона, когда захлопнулась входная дверь. — Этот день уже не спасти».

* * *

Во всех имеющихся источниках никакой информации о Карте, кроме того, с каким мастерством она была нарисована, и страшнее того, что она охотилась на шулеров, не нашлось.

Через неделю нервотрёпки и сомнений Гермиона увидела на рабочем столе письмо и сразу угадала, от кого оно.

У меня осталось 82 дня. Надо действовать, Грейнджер. Это займёт какое-то время. Помоги мне.

Похоже, прощай её должность, перспективы, репутация и ещё Мерлин знает что… Может, просто убить чёртова слизеринца и, забыв об этом всём, отправиться наконец в отпуск? «Снейп сказал, что иначе всё будет зря». Ну что за ерунда!

И вдруг всё-таки…

Было утро, Гермиона проснулась всего пару часов назад, выпила большую чашку кофе, но состояние было такое, как будто пришлось пережить бессонные сутки-двое. Подобные ощущения не покидали её уже несколько недель. Едва ли она замечала, как давно её преследуют хроническая усталость, раздражение и тоска.

Гермиона достала перо и написала в ответ:

Сегодня в восемь в «Ночном лесу». Это недалеко от моего дома.

За три минуты до назначенного времени она открыла дверь кафе, в котором после переезда часто бывала одна. Малфой уже сидел за столиком в углу, залитом неярким тёплым светом и находящемся максимально далеко от устрашающей декоративной ивы в центре зала. Рядом с Драко стояла молоденькая официантка, вчерашняя школьница. Новый посетитель, вероятно, нравился ей, так что в интонациях девушки отчётливо слышались попытки привлечь внимание, а в ответ на что-то сказанное Малфоем она очаровательно хихикала.

Драко самодовольно улыбался, но в его обычно развязных жестах присутствовало некоторое напряжение. Когда он заметил приближающуюся Гермиону, обольстительный (по мнению самого Малфоя) взгляд тут же сменился на сосредоточенный, и об официантке было мгновенно забыто.

— Добрый вечер! — обратилась она к Грейнджер. — Могу я предложить…

— Американо, — попросила Гермиона, садясь и глядя на Драко в ответ. — Спасибо.

Слегка растерявшаяся официантка прошептала: «Да, конечно, минутку» — и оставила их. Драко отодвинул от себя меню, неосознанно оттягивая тот момент, когда услышит окончательное решение. Гермиона отметила про себя, что, кроме скованности движений, ничего в его внешности не выдавало отчаяния: белоснежная рубашка, аккуратно уложенные волосы, блестящий перстень с буквой «М», сидящий на пальце ровно так, как должен: не повёрнутый случайно ни на полдюйма вправо, ни на полдюйма влево.

А она даже причёску после рабочего дня не поправила. Хотя, Мерлин, это вообще сейчас неважно.

Официантка поставила американо и зелёный чай. Не дождавшись от Малфоя ничего большего, чем кивок, она снова послушно ушла, и тогда Гермиона спросила:

— Что ты знаешь о возможном эффекте?

Драко почувствовал, что обсуждать дело гораздо легче, чем вот так многозначительно молчать о нём.

— Я уже говорил, что минимум. Снейп обещал, что ничего глобального и страшного не случится.

Ему не понравилось то, как недовольно она покачала головой.

— Не понимаю. Допустим, Снейп хотел этим чего-то добиться, но чего? У тебя есть предположения?

В её карих глазах читалась требовательность. В его серых — слишком много всего, и Гермиону раздражало, что она не могла это расшифровать.

— Нет. Но он бы не брал с меня клятву, если бы всё это не было необходимо.

— Тогда другой вопрос: ты доверяешь Снейпу? Если он говорил, что никто не пострадает, но приказал использовать запрещённый артефакт — то кое-что не сходится.

— Может быть, полагаться на слово двойного агента рискованно, — кивнул Драко. — А ты вообще не обязана верить мне. Но я…

— Ну конечно, тебе ничего не остаётся, раз твоя жизнь на кону.

Она наконец отвела взгляд и, размышляя, вздохнула.

— Если ты утверждаешь, что министерству не удалось до конца расшифровать возможности Карты, значит, в этот раз активация не будет связана с азартной игрой.

— Я тоже так думаю.

Судя по её виду, по прикушенной губе, автоматическому поглощению кофе и стуку пальцев с короткими, не покрытыми лаком ногтями по столу — Гермиона ещё не решила, но была к этому близка. Драко крепко сжал свою чашку, чтобы, чего доброго, не выдать прорывающуюся наружу дрожь.

Когда взгляд Грейнджер снова обратился к нему, Малфой задержал дыхание. На секунду ему даже показалось, что она собирается применить легилименцию.

— В пояснениях к инструкции сказано, что я должна буду произнести заклинание, а потом провести четыре обряда, включающих в себя соединение моей палочки с палочкой чистокровного. С твоей, очевидно. Почему так много, если ты уверяешь, что активация не в полную силу?

— Как раз для ограничения, — ответил Драко по возможности твёрдо. — Последнее из них «выключит» артефакт.

— Каждый раз перед обрядом ты будешь отчитываться передо мной обо всех мелочах, которые могут значить «ты поймёшь, что это получилось», как соизволил выразиться профессор Снейп, — отчеканила она. — И на основе этого я буду решать, продолжать ли действовать или оставить тебя один на один с твоим Обетом.

Помедлив, Малфой кивнул.

«Что ты делаешь? — спрашивала себя Гермиона. — Что ты делаешь со всем, что у тебя осталось? Разве стоит это жалкой жизни Драко Малфоя?»

Она видела слишком много смертей, и мысль о том, что по её решению из мира уйдёт ещё один человек, в который раз за эту неделю вызвало внутри такое гудящее беспокойство, что буквально тошнило и должна была начаться паническая атака.

— Ладно, — выдавила Грейнджер, изо всех сил борясь с эмоциями. — Ладно, я помогу.

«Что ты делаешь?» — эхом прозвучало в голове.

* * *

Это вопрос повторился, перед тем как Гермиона обратилась к Мартину — коллеге, хранящему ключи, — сказала, что ей нужно поработать в комнате с обезвреженными артефактами, и без проблем получила разрешение.

Игральная карта лежала в третьем ряду от входа, под стеклом. С минуту Грейнджер просто смотрела на неё, не в силах даже пошевелиться и как-то неуместно наслаждаясь её красотой: деталями, оттенками, текстурой. Потом осторожно взмахнула палочкой, отодвигая стекло.

Дама на Карте заинтересованно повела плечом, уголок её ярко-красных губ приподнялся. Гермиона не могла избавиться от ощущения, что все годы, проведённые в доме коллекционера, а потом и в министерстве, та только и ждала, что длинного заклинания, написанного на пергаменте Северусом Снейпом.

* * *

Я сделала это.

Вода капала с её волос после утреннего душа, и Гермиона тут же вручила письмо сове, чтобы не наставить клякс. Вчера не удалось заставить себя написать Малфою. Её трясло, а стоило вернуться после работы домой, это настолько усилилось, что не получалось удержать в руке даже вилку. Её мучили сомнения, захотелось отказаться, или проклясть саму себя за согласие, или позвать Гарри и попросить совета…

Но её палочка уже впитала магию Игральной карты и ждала свою пару, принадлежащую чистокровному. А Гермиона никогда не была той, кому удавалось легко признаваться в ошибках — тем более другу, с которым не виделась… три месяца или больше?

Гарри не поможет — с этой мыслью и пришлось уснуть.

После беспокойной ночи ситуация лучше не стала, но Гермиона смотрела на неё более трезвым взглядом. Драко, чтоб его гигантский кальмар проглотил, втянул её в это без спроса. А Снейп хотел сделать что-то, по его мнению, невероятно важное, но не опасное. Может быть, она поступала правильно.

И всё-таки единственное желание никак не отпускало: наслать что-нибудь неприятное на Малфоя, если он всё-таки выживет, — раз на Северуса Снейпа уже не удастся.

В дверь постучали. Гермиона сняла кофе с огня, отправилась в прихожую и, открыв, невольно вскрикнула.

— Малфой! Какого чёрта!

Вцепившись в обёрнутое вокруг тела полотенце, она скрылась в спальне.

— Ты всех гостей так встречаешь? — крикнул ей Драко, не сдержавшись от ухмылки. Грейнджер, по-видимому, обладала способностью невообразимо быстро и ярко краснеть.

— Я думала, это Гарри! — возмущённо отозвалась она. — Мы давно хотели увидеться, но всё никак.

Малфой приподнял брови. Живоглот тем временем, хоть и бродил в ногах, смотрел на гостя как будто бы сверху вниз.

— А Гарри, значит, ты именно так встречаешь? — поинтересовался Драко у Гермионы, уже надевшей служебную форму и сушившей по пути на кухню волосы. — Мне казалось, он женат на нашей общей рыжей знакомой.

Она послала ему недовольный взгляд.

— Я что, голая встречаю? И вообще, это не твоё дело. Ты поболтать пришёл?

— Просто, учитывая вашу общую историю с палаткой, я надеялся заполучить парочку щекотливых подробностей.

Как бы он ни старался, румянец сошёл со щёк Гермионы и больше не появлялся. Она стояла у стола, волосы были завязаны в хвост.

— Малфой, если случится что-то страшное, я убью тебя, клянусь.

Драко вмиг посерьёзнел.

— Готова дать об этом очередной Обет?

— Готова, — ответила Гермиона твёрдо.

Они смотрели друг на друга очень долго, не отрываясь, потом она решила выплеснуть на Малфоя хоть немного своего страха.

— Знаешь, я ненавижу тебя за то, что ты повесил на меня свои проблемы.

— И что же изменилось? — тихо хмыкнул Драко. — Только причины чувства?

— Я не ненавидела тебя, — отозвалась Грейнджер. — Ты просто раздражал.

— Что ж, значит, в наших отношениях прогресс.

Она громко стукнула чашкой по столу.

— Если ты произнесла заклинание, то надо провести первый обряд.

— Сейчас? — резко обернулась Гермиона. — Я вообще-то на работу собралась.

— Это не займёт много времени.

Через минуту активных препирательств она решила, что легче согласиться. Когда Малфой вытянул вперёд палочку, ожидая, что Гермиона приставит к кончику свою, у неё болезненно сильно забилось сердце: мало того что каждую секунду после произнесённого над Картой заклинания её одолевали противоречивые чувства вины и необходимости, так ещё предстояло впервые в жизни соединить для передачи магии свою палочку с чьей-то чужой. Гермиона знала, что связь будет ощущаться, оставалось надеяться, что последствия будут не слишком сильными и пугающими.

Палочки выстроились в единую линию.

— Композитис, — произнёс Драко.

Ненадолго возникло золотое свечение; потом по дереву распространился жар, так что Малфой сжал зубы, а Гермиона охнула. Незримая сила двигалась от одной руки к другой, и настал момент для продолжения обряда — набора очередных заклинаний, которые Драко тут же озвучил.

Даже отдёрнув в конце концов свою палочку, Грейнджер чувствовала в теле остаточный эффект. Пальцы дрожали; она заметила, что у Малфоя — тоже.

— Всё, Драко, — с трудом проговорила Гермиона. — Хватит на сегодня. Проваливай.

Он с притворной вежливостью склонил голову и повернулся, чтобы покинуть дом.

* * *

Через неделю вечером Малфой сидел в её гостиной. Гермиона — скорее всего, из вредности — заявила, что он пришёл слишком рано и ей надо доделать кое-что по работе, после чего, проигнорировав вопрос об отсутствии личной жизни, захлопнула за собой дверь спальни.

Драко разглядывал комнату. Всего в нескольких шагах Живоглот с угрожающей тщательностью точил когти. У стены стоял огромный шкаф, заполненный книгами, — вероятно, высокие потолки нужны были именно для того, чтобы вместить всю её библиотеку в небольшую квартиру. На углу кофейного столика аккуратной стопкой были сложены все «Пророки» и «Придиры» за последние семь дней.

Малфой протянул руку и схватил газеты. Из печатных страниц вдруг выпал пергамент — это было письмо, но едва начатое.

Привет, Невилл.

И всё. Дальше — пустота.

Драко нахмурился, размышляя, зачем Грейнджер пишет письма Долгопупсу, а если уж это дружеская традиция, то почему не заканчивает. Он испытывал по этому поводу иррациональное предчувствие: похоже было на маленького червячка под именем Одиночество, медленно, но болезненно прогрызающего внутри дыру, позволяющую в полной мере ощутить, что друзья и семья — не такие уж близкие люди; когда решаешь сказать им что-то важное, попытка заканчивается отчаянием примерно на таком вот приветствии.

Но Драко остановил себя, напоминая, что это его чувства и проблемы. Не грейнджеровские.

Дверь спальни открылась, и он спешно засунул письмо между страницами, откуда оно, предположительно, выпало.

— Вставай, — приказала Гермиона. — Сделаем это, и уйдёшь.

Малфой поднялся с дивана, но не вытащил палочку.

— Опять чаю не предложишь?

Сегодня он смотрел на неё как-то особенно внимательно, словно пытался выведать секрет. Гермионе такой взгляд причинял дискомфорт — в ответ она мстительно прошлась по нему с головы до ног. Великолепный, как всегда. Ни соринки, ни волоска на одежде, как будто только и делал, что ухаживал за собой.

Великолепный, если не считать прошлых заскоков по Тёмному Лорду, отвратительного характера и того, что он заставлял бывших однокурсниц активировать артефакты.

— Следишь за внешним миром? — спросил Малфой, кивнув на газеты.

— Приходится, когда неизвестно с какой целью запускаешь Игральную карту.

— И как?

Гермиона неохотно пожала плечами.

— Ничего особенного.

На самом деле это весьма её успокаивало. Никто не умер, не начали рушиться маггловские мосты, даже в журнале Полумны — одни восторги и достижения, никаких беспокойств.

— Тогда продолжим?

Жар, растекающийся по соединённым палочкам, был такой же силы, но теперь как будто… приятнее. Драко отогнал эту странную мысль, зато Гермиона на всякий случай взяла на заметку.

Когда обряд был закончен, Малфой вдруг спросил:

— Грейнджер, ты чувствуешь себя одинокой?

Она абсолютно растерялась, но пары секунд хватило, чтобы взять себя в руки.

— Проваливай.

— Ты повторяешься, — отреагировал он с преувеличенной мягкостью в голосе. — Я чувствую запах яблочного пирога. Не хочешь угостить? А то, может, некого? Все заняты своими любовниками, делами, новыми друзьями?

Гермиона взмахнула палочкой, недвусмысленно намекая, что вооружена и надо бы ему поаккуратнее.

— Угостить пирогом? — выдавила она сквозь зубы. — Скажи спасибо, что пускаю тебя на порог дома! Заставил меня пойти на такой риск из-за собственной дурости! Угрожаешь собственной смертью!

— Спасибо.

Она моргнула, тяжело дыша, и не смогла произнести больше ни слова. Малфой ловким движением схватил со столика самый свежий «Пророк» и удалился.

* * *

За окном завывал ветер, он просачивался сквозь стены, так что Гермиона зажгла огонь в камине и теперь стояла, тупо глядя на него, испытывая своего рода медитативное успокоение.

Но оно было минутное, это спокойствие. Обычно до четырех утра она безуспешно пыталась уснуть, в шесть утра — успешно, но болезненно — проснуться. Сердце всё чаще сбивалось, иногда доводя до спасительного кашля, а в министерстве всё рушилось, выпадало из рук, шло не по плану и инструкции.

Когда начальник сказал, что в последнее время Гермиона совершает ошибки слишком часто, она села у себя в кабинете, уставившись в белую стену, и позволила осознанию своей общей беспомощности опуститься на плечи огромной, неудобной горой. Кажется, Малфой был прав. Кроме отдыха и, желательно, помощи колдопсихолога, не хватало дружеской компании, поддержки, разговоров, однако все нашли себя в этом мире и были заняты.

Кстати говоря, в последнее время Гермиона думала о Драко слишком часто. Закрыв глаза, она прислушалась к треску огня, отгоняя, как настырных мух, неадекватные, странные чувства по этому поводу.

Когда в дверь постучали, она впустила Малфоя и решительно перешла сразу к делу.

— Есть какие-то изменения?

Драко отрицательно покачал головой.

— Ты всё ещё не воскресила Тёмного Лорда.

Зря он это сказал. Гермиона сверкнула глазами и взмахнула палочкой, намереваясь отправить Малфоя в стремительный полёт до ближайшей стены, но он быстро отреагировал и применил щитовые чары.

— С тобой всегда надо быть начеку, — недовольно цыкнув, сказал Драко.

— Уходи, — ответила Гермиона. — Я не помогаю людям с такими шуточками.

Он вздохнул. Вместо того чтобы выполнить приказ, Малфой удобно устроился на диване, но при этом не спускал глаз со всё ещё вооружённой Гермионы.

— Ты меня не понял? — возмутилась она.

— Ладно, Грейнджер, прошу прощения. Я и сам не любитель подобных шуток. Просто иногда приятно тебя позлить.

Она скептически обвела Драко взглядом. Подчёркнуто миролюбивое выражение его лица не внушало доверия, но уходить без боя он явно не собирался, а для поединка у Гермионы не было ни сил, ни настроения.

Серые глаза пронизывали её насквозь. Ровно в ту секунду, когда она поняла, что слишком долго смотрит на него и сердце ускоряет бег, Грейнджер подняла палочку.

— Тебе здесь не зона отдыха. Вставай.

В этот раз Малфой спорить не стал.

Сначала соединение было точно таким же, как в предыдущие разы. Но в какой-то момент жар магии вызвал в них обоих такое резкое, концентрированное чувство эйфории, что тела напряглись и, с трудом прорываясь сквозь завесу в сознании к собственным мыслям, Гермиона слабо запаниковала, а Драко едва не упустил секунду, когда нужно было начать произносить заклинания.

В замысловатый набор магических выражений было вплетено три имени — но Грейнджер не услышала.

Сразу за его финальным словом случилось ещё кое-что необычное: из места, где соприкасались палочки, словно джин из тонкого носика лампы, крутясь, выбралось цветное привидение Дамы с Карты — маленькое, размером с ладонь. Она поочерёдно одарила их обоих многообещающей улыбкой и растворилась в воздухе.

— Малфой… — прохрипела Гермиона.

— Кажется, получилось.

После этого, даже через пятнадцать минут открытых угроз и проклятий, Драко не ушёл. Он смотрел, как Гермиона мечется по комнате, слушал повторяющиеся фразы: «Это ничего не значило! Отсутствие происшествий ничего не значило до этого момента!»

— Грейнджер, у меня есть бутылка Огденского, — она дёрнулась от неожиданности и удивления, а Малфой добавил: — Я оставил в прихожей, если ты не заметила.

— Смеёшься? — зло выпалила Гермиона. — Я жду, когда ты уберёшься.

— Я не уберусь, — спокойно сообщил Драко.

Возмущённая и разгневанная, она так и застыла посреди гостиной, стоя вполоборота к нему; Драко воспользовался случаем: сходил в прихожую и даже на кухню и вернулся, размахивая бутылкой в одной руке, стаканами — в другой.

— Нам надо поговорить, — сказал он, разливая огневиски на журнальном столике.

— В прошлый раз, когда я согласилась, ничем хорошим это не закончилось, — выплюнула Гермиона со своего места в центре гостиной.

— А никто и не обещает, что в этот раз будет лучше, — усмехнулся Драко, протягивая ей стакан. — Выпей. Хочется же. Я знаю.

Так резко, словно делала это назло, Гермиона выхватила стакан и с опасной смелостью влила в себя алкоголь. Ожидая, пока она прекратит жмуриться и кашлять, Драко допил свою порцию, а потом похлопал по дивану рядом с собой. Грейнджер села, сложив руки на груди.

— Ты тоже это чувствовала? Всю неделю.

Лицо Гермионы, только что слегка расслабившееся от огневиски, снова приобрело напряжённые черты.

— О чём ты?

— Ты знаешь.

Она настырно молчала, глядя перед собой.

— Ладно, сменим пока тему, — вздохнул Малфой. — Как тебе работа в министерстве? Скитер не затыкается, рассказывает всем, что Героиня войны, вполне вероятно, «приятно проводит время» со своим начальником и поэтому не занимается тем, чем обычно загружают работников.

— Какая чушь! — с отвращением воскликнула Гермиона. — Я его терпеть не могу.

Драко был удовлетворён таким ответом.

— Ладно, всё, — Грейнджер встала и направилась прочь из комнаты. — Просто уйдёшь сам, без проводов.

Но когда она уже была в дверном проёме между гостиной и спальней, Малфой спокойно сказал:

— Я бы хотел вернуться к вопросу об ощущениях. Если так было всю неделю, то после сегодняшнего обряда точно усилится. Эта… обострённая эмпатия, Грейнджер. Даже когда мы не рядом.

Гермиона остановилась, несколько секунд постояла и вдруг устало прислонилась лбом к дверному косяку.

Это уже усилилось. Как можно было не заметить? Именно поэтому она так хотела, чтобы он ушёл. Не из-за раздражения.

— Наши восприятия частично слились, — продолжал Малфой. Гермиона с ужасом осознала, что его голос становился ближе, но не могла пошевелиться, словно прилипла к полу и деревянному косяку. — И в смешении обнаружилось кое-что занятное. Совпадающее.

Она чувствовала его близость, несмотря на небольшое — в несколько дюймов — расстояние между ними. Внутри всё дрожало, а вдоль позвоночника побежали отчаянные мурашки — как след от взгляда Малфоя, беззастенчиво проскользнувшего по её спине.

Испытывать и свои, и его эмоции, пересечённые в том «секторе», который оба пытались держать под замком, было слишком. Мозг приказывал ей уходить, не вестись на это, но тело не слушалось.

Потом между ними не стало и нескольких дюймов.

— Есть ли какая-нибудь дополнительная, странная и пугающая тебя причина, по которой ты согласилась мне помочь? Почему ты не хотела бы, чтобы я умер?

Гермиона прерывисто выдохнула, когда его руки оказались на её талии, а губы коснулись шеи.

Такая причина нашлась. Скрывать от самой себя больше не было смысла.

Она хотела Драко Малфоя.

В какой момент это началось?

Когда впервые соединились их волшебные палочки, и по дереву, смешиваясь, разогналась горячая, его и её, магия, обжигающая руки?

Когда он отвечал на заигрывания официантки и облизал свои тонкие, чётко очерченные губы, а в глазах промелькнуло совершенно банальное животное желание?

Или в тот судебный день?

Малфой свидетельствовал против одного из Пожирателей, Гермиона — тоже. Она остановилась как вкопанная посреди коридора, в котором оказались только они двое. А потом спросила то, что ей было действительно любопытно.

«Ты не боишься, что когда-нибудь они сбегут и покарают тебя как предателя? В Азкабане больше нет дементоров, Малфой».

Не успела она испугаться гневного огня в серых глазах, как была прижата к стене.

«Тише, Грейнджер, — прошипел он ей на ухо. — Скажи спасибо, что я не бью девчонок. Мои принципы спасают тебя уже второй раз в жизни».

Это началось тогда? Звучит безумно, но… возможно.

К тому моменту они с Роном встречались уже три месяца и оказались совершенно неподходящими друг другу, если дело заходило дальше поцелуев.

И в глубине души Гермиона мучительно признала, что пальцы Малфоя на её голом предплечье запустили по телу такие разряды тока, что всё вокруг поплыло.

— Хочешь, признаюсь первым? — тихо спросил Драко и с наслаждением вдохнул запах её кожи. — Если бы не надо было разговаривать с тобой о Карте, я бы соблазнил тебя в первый же день, когда оказался в этом доме.

Он прижался теснее, и Гермиона, неистово ненавидя себя, выпустила из груди стон. Её ноготь сдвинулся, царапая, ниже по косяку.

— Потому что ты тоже всегда раздражала меня. И при этом принадлежала кому-то другому — странно, однажды я осознал, что этот факт злит особенно сильно. Почему подобное случилось и когда? — Драко схватил её пальцами за подбородок, заставляя повернуться. — Неважно.

Неожиданно мягкий поцелуй окончательно сбил Гермиону с толку, заставляя растерять остатки благоразумия.

Стоило Малфою на мгновение отстраниться, она сдалась. Как слабачка без силы воли, как женщина, давно лгущая себе, что вовсе не ищет в лицах мужчин определённые черты, а в их руках — эти властные манеры.

Она сделала шаг в пропасть: позвала Драко по имени и прошептала что-то умоляющее.

* * *

В течение следующей недели он приходил, когда хотел. Когда они оба хотели. Вечерами Драко появлялся на пороге с бутылкой огневиски или без, готовый к выслушиванию возмущений о рабочих проблемах или к безобидным колкостям или не готовый вообще ни к чему, кроме как оказаться наконец с Грейнджер в постели после невыносимо долгого дня.

А по утрам она встречала его в одном полотенце, и это было просто превосходно.

Гермиона не могла объяснить себе, почему ждёт его и впускает. Почему не сопротивляется чувствам, как делала столько времени, а наслаждается всем происходящим. Она бросила попытки логических осмыслений. Ей было чертовски хорошо, жарко и упоительно с Малфоем, так что задавать вопросы надоело.

В день финального обряда, который должен был «выключить» артефакт, она даже едва не забыла заглянуть в утренний «Пророк», настолько потеряла бдительность. Но дойдя до последней страницы, Гермиона широко распахнула глаза.

Сомнений не было, это произошло.

Трое заключённых Азкабана по невыясненным пока причинам довольно неожиданно и стремительно потеряли рассудок. Сотрудники тюрьмы продолжают их обследование, но выражают сомнения в благоприятном исходе. Эффект напоминает действие магии дементоров, ранее охранявших Азкабан, — только гораздо более сильной разновидности. По словам управляющего, двое из пострадавших несколько раз повторили слово «Дама», и это единственная, но недостаточно веская улика, так как речь их слишком несвязна.

Вечером Драко был настороже. Он абсолютно точно хотел попасть сегодня в тёплый дом Грейнджер, к её губам и рукам, а вот сама она… Было неясно. Чувства Гермионы бились в его собственной голове и волшебной палочке, нерасшифрованные: она желала его увидеть, но несколько иначе, чем всю неделю до этого.

Злое ожидание — примерно такой исходил сигнал.

Гермиона открыла Малфою заклинанием, а сама сидела на диване в гостиной с газетой на коленях и Живоглотом у ног.

— Долохов, Кэрроу, Яксли, — перечислила она, когда Драко осторожно закрыл за собой дверь. — Ничего не хочешь мне о них рассказать?

Он взглянул в карие глаза, и что-то подсказало ему вспомнить свои навыки в окклюменции — но не чтобы в прямом смысле защитить сознание, а чтобы Грейнджер не прочитала лишней информации по лицу.

— Нет, — ответил он и сел рядом. — Но, видимо, хочешь ты?

— К ним наведалась Дама.

Драко взял протянутую газету и наискосок прочитал новость.

— Ты говорил, никто не пострадает.

Он опустил «Пророк» и успокаивающе сжал руку Гермионы; та дёрнулась, но всё-таки позволила. Связанные взаимные чувства тут же ударили в голову, поэтому пришлось приложить усилия, чтобы голос звучал твёрдо и убедительно.

— Снейп так сказал, — уточнил Драко. — Я думаю, дело в том, что он не считал этих троих за людей.

Она отняла руку и теперь с растерянностью, страхом и отчаянием сидела, не шевелясь.

— Грейнджер… — тихо позвал Малфой.

— Почему они?

Он помолчал, подбирая слова.

— Я почти уверен, что у Снейпа были с ними свои счёты.

Через несколько томительных секунд, так и не дождавшись от Гермионы никакой реакции, он подвинулся ближе и погладил большим пальцем линию её скулы.

— Эй, Грейнджер, — прошептал Драко, и она повернулась к нему. — Давай признаем, что это лучший из возможных исходов. Не ври, что ты считаешь их несчастными жертвами. Сегодня мы деактивируем Карту, и всё исчезнет, как страшный сон.

Гермиона облизала пересохшие губы и спросила:

— Всё?

Он поцеловал её, как хрупкую, нежно и аккуратно.

— Давай проведём последний ритуал и узнаем.

Когда они встали друг напротив друга, какое-то время палочки были опущены. Иллюзия недельного счастья была почти осязаемой, а потому казалась легко разрушаемой. Связь наконец пропадёт — оба понимали, чем это может закончиться. Что это может закончиться.

— Давай, — сказала Гермиона, поднимая палочку.

— Композитис.

Золотое свечение пульсировало в дереве, магия горела. Это продолжалось и продолжалось, пока в один прекрасный момент резко не прекратилось.

— Всё?

Голос у Гермионы охрип, она не справлялась с дыханием.

Малфой встретил взгляд её с ума сводящих глаз, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы с полной уверенностью осознать: связь прервалась. А ещё: его собственных чувств, не связанных с её чувствами, хватает с лихвой, чтобы и сердце, и тело реагировало на Гермиону неконтролируемо сильно.

Видимо, она подумала о том же, потому что в два шага преодолела расстояние между ними и жарко поцеловала. Драко мгновенно ответил и прервался на секунду, только чтобы снять с неё мягкую домашнюю футболку и сказать:

— Видимо, не так-то легко это разрушить.

* * *

Всего во второй раз за полмесяца их свиданий Драко остался на ночь. Раньше он считал это чем-то чересчур значительным и сомневался, что Гермиона хочет делить с ним постель, чтобы просто спать, но вчера она вдруг взяла и не отпустила его.

Просыпаться рядом с ней было приятно и уютно. Правда, Гермиона уже не спала и задумчиво глядела в потолок.

— Доброе утро, — улыбнулся Драко. — Думаю, самое время сказать тебе, что вечером мы идём в ресторан.

Она рассеянно кивнула.

— Стоит ли нам скрываться от папарацци? Расскажи как знаток.

Гермиона не отреагировала на вопрос, но вместо этого задала свой:

— За что именно Снейп отомстил этим Пожирателям?

Драко сдержал вздох. Такое «доброе утро» ему не совсем нравилось, но избегать этой темы — значило бы оставлять Грейнджер наедине с её мыслями. Не самое лучшее решение.

— Снейп знал, что они могут попасть в тюрьму послевоенного будущего — которая слишком мягка по меркам их заслуг. И из которой можно сбежать.

— Только они? — нахмурившись, спросила Гермиона.

— Ну, наш профессор никогда не ратовал за вселенскую справедливость, в чём я его прекрасно понимаю. Но, скажем, Долохов придумывал для Снейпа наказания, если тот делал что-то не так. Обычно эти придумки очень веселили Лорда и включали в себя игру с воспоминаниями. Что-то особенно болезненное для Снейпа, насколько я понял.

Грейнджер внимательно слушала, и Драко немного тише добавил:

— А Яксли чуть не изнасиловал мою мать.

— Что?.. — резко обернулась Гермиона. У неё в глазах было не то недоумение, не то отвращение.

— В нашем доме, — кивнул Малфой. — Но ты не хочешь знать подробности.

Он встал, напряжённый от этих обсуждений, явно намереваясь закончить разговор.

— Как думаешь, — прошептала Гермиона, стараясь не смотреть на Драко, замершего у двери в ванную, — это тоже входило в планы Снейпа?

Драко проследил за тем, как её пальцы указали на смятую постель и тут же спрятались в складках одеяла, которым Грейнджер лениво прикрывалась.

— А ему есть за что тебе мстить?

Гермиона подняла глаза и нахмурилась.

— Возможно… Я не уверена.

Невесело хмыкнув, Малфой зашёл в ванную и уже оттуда ответил:

— Тогда остаётся только гадать. Хотя не стоит исключать, что это наказание предназначалось мне. Я ему немало проблем доставил.

— В обоих случаях у Снейпа получилось мастерское возмездие, — сказала Гермиона тихо, но Драко услышал. Помолчал, глядя в одну точку, и сам себе кивнул. — Не задерживайся там, — добавила она, — я тороплюсь.

— Так присоединяйся.

— Не думаю, что это ускорит сборы.

Через пятнадцать минут они уже сидели на кухне, и Грейнджер была всё такой же задумчивой — это начинало раздражать Малфоя. Он спешно придумывал способ начать игривую беседу, но никак не получалось. Особенно когда ложка в её пальцах, только что размешивавшая сахар, так пугающе остановилась.

— Драко, — произнесла Гермиона голосом, от которого по его спине прошёлся неприятный холодок, — ты давал Непреложный обет?

Наверное, так задаются важные вопросы мастерами дознания.

Неожиданно, некстати, резко и требовательно. В этот раз произошло именно так.

И молчание было слишком долгим, чтобы ждать после него правдивый ответ.

Грейнджер вскочила, уронив на пол чашку с кофе, и отпрянула, словно увидела боггарта. Драко пытался подойти к ней, поймать за руки, прижать к себе, но она вырывалась, как никогда до этого, и он закричал:

— Скажи мне, в чём проблема?!

— В чём проблема?! — заорала Гермиона ещё громче, в очередной раз стукнув его по руке, тянущейся к ней. — Ты соврал мне! Ты врал мне всё это время!

— Да какая разница! — ответил Малфой гневно, игнорируя её возмущённый выдох. — Они всё равно это заслужили, Грейнджер! Снейп искусно им отомстил, но не говори мне, что ты жалеешь таких Пожирателей!

— Ты меня не слышишь… — от ужаса Гермиона перешла на шёпот. — Ты заставил меня активировать артефакт — на моей работе, в министерстве, — хотя для этого не было никаких причин, кроме жажды мести умершего Северуса Снейпа. Да к чёрту — твоей жажды мести! Твоей!

— Мы с ним поклялись друг другу в момент, когда оба были на краю, Грейнджер, — прошипел Драко. — Не давали Обета, но поклялись.

У неё болело что-то внутри — сердце? На ответы, на крики не хватало сил, была только ярость и тьма.

Драко восстанавливал в ней силы, когда был рядом, но сейчас всего этого не стало. Гермиона, сама того не осознавая, строила наивную иллюзию о двух нашедших друг друга одиночествах — но всё произошедшее было лишь односторонним использованием без капли честности. Это причиняло слишком много боли, учитывая, в какой период жизни Драко объявился у ее дома. Сейчас тоска и перманентная слабость вылезали наружу — не вылеченные, а замаскированные интрижкой со старым врагом.

— Это не только наша месть, — снова заговорил Малфой, чувствуя, что теряет нечто невероятно важное для него, испытывая необходимость зацепиться за какую-нибудь ниточку. — Рассказать тебе, что делал Долохов с твоей подружкой Лавгуд, пока она сидела в Малфой-мэноре? Или Кэрроу — с несколькими невезучими первокурсниками?

Горячие слёзы текли по щекам Гермионы, и от бессилия она позволила Драко приблизиться, схватить себя за плечи.

— Грейнджер, послушай меня, — твердил он, торопясь. — Я…

Или какие-то остатки ментальной связи, или обострённая интуиция подсказали ей, что собирался сказать Малфой. Нельзя было позволить ему произнести ещё два оставшихся слова, поэтому она перебила:

— Нет. — И прямо в серые глаза добавила: — Уходи, Драко. Я хочу остаться одна.

Он продолжал стоять, глубоко дыша, надеясь, что Гермиона передумает.

«С тобой ведь ничего не случилось», — крутилось в его голове.

«Грейнджер, всё закончилось хорошо».

«Ты в безопасности».

«Ты со мной».

Гермиона указывала рукой на дверь, не собираясь в этот раз сдаваться.

— Напиши мне, — прохрипел Драко, — когда захочешь поговорить. Пожалуйста.

Он с трудом осилил путь до двери, а снаружи ещё долго успокаивал дрожь в руках, чтобы аппарировать.

Она смотрела на разбитую кружку и растёкшийся кофе, не понимая, жива ли.

* * *

Решение далось ей нелегко. Оно, как первая кость домино, вело к нескольким важным жизненным изменениям. Несмотря на кучу давно приевшихся проблем, расставаться с привычным было испытанием.

Кроме этого, было больно в каждой клеточке тела, жарко в груди и мрачно в голове.

Хорошо, что в арсенале у Гермионы оказалось достаточно навыков маскировки, наработанных не за один день, чтобы избегать встречи с Драко, который настаивал на попытках что-то там заново начать. Вопрос был: что начать?

А ещё — удивительно для самой Грейнджер — в том же арсенале отыскалась железная выдержка, которая помогала не перечитывать, а иногда и не открывать письма от Малфоя. Что за бред происходил в ее жизни всё это время? Просто смешно, если оглядываться и пытаться анализировать.

Когда стоишь у пропасти, заглядывая вниз, в чёрную пасть депрессии, конечно же, самый лучше вариант — поверить скользкому слизеринцу, который задумал использовать тёмную магию (не сам, через тебя) «из благих целей». Да даже если с целью отомстить узникам Азкабана! Мерлин… За такое самой попасть в тюрьму — раз плюнуть.

Драко не первый вечер дежурил у дома Гермионы. Его больше не допускали во внутренний уют, а встретить её снаружи оказалось невозможно: Грейнджер ускользала, как привидение сквозь стену.

Однажды в окнах даже не зажёгся свет. Малфой тщетно пытался унять бьющееся сердце и беспокойный разум, который говорил ему: это не просто так. Страшную правду пришлось признать, когда на следующий день свет не загорелся тоже.

Драко прибыл в министерство в одно время с самыми отчаянными жаворонками, потому что сам не спал, разве что пил или просто смотрел в стену — он не помнил. Пересёк коридор на этаже Отдела магического правопорядка и навис над испугавшейся секретаршей.

— Мне нужна мисс Грейнджер, — потребовал он не своим голосом. — Я могу её подождать.

— Боюсь, что нет смысла, — мигом взяв себя в руки, ответила секретарша. — Она здесь больше не работает.

У Драко пересохло в горле.

— А вы, простите, случайно не мистер Малфой?

Он закивал, глядя, как девушка достаёт что-то из верхнего ящика стола.

— Она оставила вам записку.

Щепетильная осторожность — на письме была сургучная печать. Дрожащими руками Драко развернул его — пришлось несколько раз моргнуть, чтобы различить буквы. Сердце ещё несколько раз панически стукнуло, а потом дыхание спёрло.

Драко, ты сказал, что это не так-то легко разрушить, но у тебя талант, и ты был довольно старателен. Теперь мой ход. Обещаю, что постараюсь тоже.

Не трать драгоценное время на поиски зря возникшего, пагубно продолжавшегося и наконец исчезнувшего. Хотя, полагаю, тебе это быстро наскучит.

Г. Г.,

перенявшая от тебя верность клятвам без Непреложного обета.