Пропажа (джен)

Тонкс во всем винила себя.

Ей говорили, что она неправа, что это не ее вина, что такое бывает, что идет война, но она знала, что виновата.

Она всегда была немного не от мира сего. Ее неуклюжесть служила неиссякаемым источником шуток для родителей, одноклассников и коллег. Девушку никогда не упрекали за редкие ошибки, поскольку те с лихвой компенсировались ее сообразительностью, опытом и чувством юмора.

До сегодняшнего дня. В этот раз ни чары, ни остроумие ей не помогут. Она все испортила настолько, что будет жалеть об этом до конца своих дней.

У нее всегда были проблемы с запоминанием дат — никак не удавалось запомнить дни рождения родителей, даже о собственном она вспоминала только благодаря сложным заклинаниям памяти. Да еще помогало то, что родилась она 7 марта 1973 года[1]. Из-за всех потрясений, шока и паники, наступивших после смерти Дамблдора, она, растяпа, напрочь забыла о приближении полнолуния. Ну как тут упомнишь, если редко когда удавалось побыть с Ремусом наедине дольше пяти минут, да и то не каждый день — Орден и авроры прочесывали страну в поисках этого предателя Северуса Снейпа, понимая, что воссоединение Волдеморта и его мастера-отравителя сулит силам Света лишь новые беды.

Молодому аврору было неприятно признать, что никому в голову не пришла столь очевидная вещь, но бессонные ночи и наполненные отчаянием дни, должно быть, сказались на ее способности логически мыслить. Ее утомленный разум снова и снова возвращался к этой мысли, но было уже слишком поздно. Снейп исчез. Он не станет в этом месяце готовить Ремусу Волчьелычное зелье, а купить это зелье Ремус не в состоянии. Ему придется провести полнолуние взаперти, раня себя, когда его волк станет стремиться кого-нибудь разорвать. Ремус никогда не сказал бы об этом тем, кто с радостью дал бы ему денег на зелье: Гарри, Минерве, да и самой Тонкс — Мерлина ради, — предпочитая терпеть физические и душевные муки, чем зависеть от милости и подаяния друзей.

Плохая же из нее получилась подруга! Девушка в который раз уже стукнулась лбом об оконную раму, проклиная собственную глупость. Только ехидный, бесцеремонный комментарий Шизоглаза об «особых днях» заставил ее все осознать и кинуться к домику на грязной эдинбургской улочке, который Ремус арендовал после ухода из Хогвартса. Она боялась даже представить себе, что там обнаружит.

Ожидая увидеть внутри разгром, учиненный запертым в доме разъяренным диким зверем, Тонкс, к своему изумлению, застала там чистоту и порядок. Дом был старый, даже ветхий, но чистый и ухоженный. Не было даже ни одной подушки, сброшенной с дивана — фактически, все было на своих местах. За одним исключением.

Ремуса там не оказалось.

С того ужасного дня прошло уже почти три недели, но он так и не объявился. Гарри был в ярости, Хмури уже не надеялся его найти, министерство выказывало обеспокоенность по поводу «бродящего на свободе оборотня», словно мягкий, милый Ремус — какой-то бешеный зверь, представляющий опасность для общества. Молли отозвала ее в сторонку и участливо посоветовала готовиться к худшему.

Тонкс сомневалась, могло ли быть еще хуже. Не знать, что произошло — это лишь половина ее мучений. Осознание того, что она могла предотвратить это, чем бы «это» ни было — вот что медленно убивало ее.

* * *

Ремус во всем винил себя.

Эта ужасная ситуация — полностью его вина; он получил лишь то, что заслужил.

Именно эгоистичная, мазохистская натура не дала ему рассказать кому-нибудь о своем затруднительном положении. Он думал, что со смертью Дамблдора надежды на победу не осталось, что двадцать лет борьбы, столько смертей и страданий — все было напрасно. Он хотел причинить себе боль, нуждался в этой боли, жаждал хоть как-то искупить то, что еще один близкий ему человек умер, в то время как ему, проклятому, безнадежному, снова позволили выжить.

К тому же, остальные были заняты более важными вещами, чем его болезнь. Вероятно, он больше никогда не сможет достать такое дорогое зелье. И будет лучше, если он хоть как-то сможет привыкнуть к тем ранам, что станет наносить себе его волк.

А еще была Тонкс. Красивая, умная, успешная молодая женщина, бросившаяся в объятия потрепанного жизнью немолодого оборотня. История, словно сошедшая со страниц дешевых бульварных романов. Такого невероятного везения просто не могло быть. Он не делал ничего, чтобы заполучить любовь этой удивительной женщины, но все же это, кажется, произошло.

Если бы он был простым человеком, размышлял Ремус, это стало бы радостным событием, которое согрело бы его сердце и исцелило измученную душу. Но в свете убийства директора это стало еще одним поводом стремиться к боли. Казалось недостойным испытывать счастье после всего, что произошло, и он отказался от этой привязанности, избегая общества девушки и готовясь к трансформации как к своеобразной епитимии.

Те годы, когда Снейп готовил ему Волчьелычное зелье, избаловали его. Дождавшись полнолуния и забаррикадировавшись в небольшом домике, он ощутил, как началась его первая за долгие годы естественная трансформация. Это привело Люпина в ужас. В своем стремлении причинить себе боль он с легкостью позабыл, что именно будет происходить с его телом. Он чувствовал пробуждение зверя внутри себя, чувствовал, как тот становится все сильнее, подавляя в нем человека.

— Что же я наделал? — спросил он громко, когда первый неудержимый рык заклокотал в его все еще человеческом горле.

И тут, без приглашения, без предупреждения, появилась Тонкс. Блистательная, элегантная — она протянула ему кубок с Волчьелычным зельем. Он был спасен! Без промедления он схватил кубок, осушил его одним большим глотком и тут же рухнул на пол — зелье вступило в мучительную схватку с пробуждающимся волком. Эта схватка болью отозвалась в его голове, горле, животе, в каждой клеточке тела. Удивительная девушка! Такая заботливая! Она вспомнила о нем сама, без напоминания. Как хорошо в этот ужасный момент было ощущать, что его любит такая женщина.

Она так ничего и не сказала, c видимым удовольствием стоя возле камина и наблюдая за происходящим; скрещенные на груди руки и странная усмешка на губах. Ремус знал, что что-то во всей этой картине было не так, но, не успев ничего вымолвить, вдруг почувствовал во рту странный привкус, которого у зелья никогда не было раньше.

Он закашлялся. Зелье всегда было отвратным на вкус, но сегодня оно как-то странно на него подействовало. Возможно, каждый зельевар варит зелье немного по-своему.

— Нимфадора? — прохрипел он. Девушка по-прежнему молчала, лишь приподняла бровь, давая понять, что слушает. И опять — что-то в ее облике было неправильным, но корчившегося на полу оборотня сейчас беспокоили несколько иные проблемы. — Где ты достала это Волчьелычное зелье?

Тонкс подошла поближе, туда, где он лежал на полу, потея и задыхаясь, и встала над ним. От нее веяло странным ликованием.

— Ну что ты, Люпин, — вкрадчиво промурлыкала она низким голосом. — С чего ты взял, что это было Волчьелычное зелье?

Мир вокруг потемнел. И это была полностью его вина.

* * *

Снейп был собой доволен.

Он с усмешкой наблюдал, как огромный серебристо-серый волк с фырканьем обнюхивает мусор, которым был усеян берег грязного канала неподалеку от тупика Прядильщиков.

Волки — существа бесхитростные. Все, что им нужно — это пища, теплое место для сна и кто-то, кому можно подчиняться. Луни издает такие приятные звуки, если почесать его за ухом, и с таким восторгом встречает Снейпа после собраний, которые в последнее время становятся все длиннее и напряженнее. Так приятно, когда тебя столь безоговорочно обожают. Иногда Северусу казалось, что в доверчивых янтарных глазах мелькает тень упрека, но он знал, что зверь никогда не нападет на своего вожака.

Волку надоели исследования, и он бросился обратно к Снейпу, дружелюбно помахивая хвостом. Упивающийся смертью погладил его по голове.

— Знаешь, — проговорил он, хоть и не был до конца уверен, понимает его Люпин или нет, — может показаться, что я сделал это из мести за то, что ты и твои друзья превратили мою жизнь в ад. Или же что я нашел способ преодолеть свой страх перед оборотнями, что охватил меня в Визжащей хижине той богатой событиями ночью. Я сказал Темному Лорду, что спрятать тебя — это прекрасный способ лишить Поттера присутствия духа, и хотя не уверен, что Лорд поверил мне, в свете моего недавнего… хмм… успеха он может себе позволить проявить некоторую снисходительность.

Они шли домой по пустынной улице, на которую наложены заклинания, скрывающие их от взоров любопытных магглов и рыскающих вокруг авроров.

— Возможно, во всех этих предположениях и есть своя доля правды, — добавил Снейп. Волк склонил голову набок, когда тот замер на пороге дома. — Но, вообще-то, есть и более простое объяснение.

Северус повернул ключ в замке, прошел в гостиную и упал в их обычное кресло. Луни запрыгнул к нему на колени и счастливо прижался, когда длинные белые пальцы зарылись в его мягкий мех.

Снейп вздохнул.

— Я просто не мог позволить ей заполучить тебя.

Луни лизнул его в подбородок, поудобней устроился и задремал.

Конец

__________________

[1] 7 марта 1973 года — в сокращенной записи это выглядит как 7/3/73 (прим. переводчика).