Мальчик, который покорил Смерть (джен)

В Иной мир вело множество путей.

Можно было утонуть, задохнуться, разбиться, упав с высоты, сгореть дотла, быть разорванным на части, получить заклинанием в сердце — бездна способов отделить душу от тела, один мучительнее другого.

В Иной мир вело множество путей.

А обратно — ни одного.

В их городке избегали самого Её имени, всегда говорили «крайний», а не «последний» и хоронили покойников с почестями, достойными королей. А потом весь вечер поминок, как велела традиция, пересказывали друг другу сказки о Её неотвратимости.

Была, однако, сказка, которую не любил ни один житель Некрополя и которую каждый такой вечер жаждал услышать Том.

Отец отказывался даже упоминать о ней, а мать, опасаясь его гнева, во всём ему повиновалась. Лишь однажды, когда Том был совсем ребёнком, она шёпотом поведала ему сказку о Мальчике, который покорил Смерть.

— «Мальчик-Который-Выжил», называли его, — прошелестела мама, мягко проведя рукой по волосам Тома. — Как ему удалось ускользнуть из Её объятий ещё младенцем? Почему Она каждый раз отступала, признавала поражение раз за разом, будто сама Жизнь отметила его своим знаком? «Избранный», говорили люди и боялись его, ибо что то за существо, если его не желает Она?

— Как же так получилось? — тихо спросил Том в нетерпении. Ему порядком надоели сказки с одним и тем же концом, особенно те, где герои пытались Её обмануть и жестоко за это платили.

Мама задумчиво играла с прядками его волос.

— Время для Неё ничто, — начала она издалека. — Говорят, мальчик сумел пройти Её испытания, проявил себя достойным и собрал Её дары. Так он покорил саму Госпожу и… — мама помедлила, — стал Её Хозяином. А разве может кто-то поднять руку на своего повелителя?..

Глаза у Тома загорелись.

— Так значит, есть способ победить Смерть?

— Тч! — шикнула мама и воровато огляделась. Том скорчил гримасу. Будто скрюченная старуха сейчас вылезет из-под кровати и сцапает их своими кривыми пальцами.

— Это всего лишь легенда, — поспешила остудить его пыл мама. — Никто на самом деле не может Её избежать. Когда приходит время, всякая душа должна оставить тело и отправиться в мир иной. Исключений нет. Хотя… — прибавила она, увидев растёкшееся по чертам сына разочарование, — у нашей семьи есть один секрет.

— Какой секрет? — Том даже приподнялся на кровати, и мама с лёгким смехом уложила его обратно.

— Я расскажу, если пообещаешь никому не говорить. Даже папе. — Мамины глаза были необычайно серьёзны. Том внимательно посмотрел на неё и торжественно кивнул. Папа всё равно ничего не понимает. Да и Том никогда не горел желанием делиться своими тайнами.

Именно так он узнал, что умеет говорить со змеями. Существами, с лёгкостью пересекающими границу между нашим миром и иным. Хранителями знаний о том, что за гранью.

Разумеется, всё это красиво звучало в сказаниях и мифах. На деле садовые змейки были довольно глупы и не искали ничего, кроме еды и тепла. На протяжении многих лет Том неоднократно пытался завести с ними беседу, однако философия жизни и смерти их не интересовала, а всё «иное» для них не отличалось от «родного».

И быть может, Том так бы и оставил странную легенду, наверняка рождённую из чистого духа противоречия в их макабрическом культе. Если бы не Нагини.

«Вы прос-сто не можете попас-сть туда, с-сохранив кожу», — заявила змея, свиваясь кольцами вокруг руки Тома. Он нахмурился.

— Поясни.

Нагини раздражённо зашипела.

«Люди вс-сегда ходят в одной коже. Меняют её, только когда уходят. С-старая кожа ос-стаётся тут, а с-суть идёт дальш-ше. Но с-суть не может идти дальше, ес-сли что-то дёржит её тут. И…»

— Погоди, — перебил Том, чувствуя, как сердце ускоряет свой ход. — Если душу что-то держит здесь, она не может перейти грань? Так? Что, например?

Но Нагини не обладала такими знаниями. Дело было за самим Томом.

Он перерыл пропасть книг, среди которых были те, что даже трогать было опасно. Он всё сильнее погружался в магию, недоступную простым волшебникам, но разгадка продолжала ускользать от него, как вода, что пытаешься схватить рукой.

И когда ему показалось, что он уже близок, на пороге его дома показался незнакомец.

— Как приятно вас видеть с целой душой, — улыбнулся молодой человек, снимая капюшон серебристой мантии. Его глаза отливали кипарисовой зеленью, а волосы были черны, точно шкура грима, стерегущего церковное кладбище по ночам.

Том опешил. Он не успел вымолвить и слова, как незнакомец посерьёзнел и приложил руку с огромным перстнем на пальце ему к сердцу.

— Постарайтесь, чтобы так и оставалось.

Том моргнул. На пороге никого не было. Том осторожно дотронулся до места, где только что была чужая рука, — пальцы пронзило тысячей ледяных иголок — и спустя мгновение это ощущение пропало. А в зеркале он увидел на своей одежде треугольник с перечёркнутым кругом внутри.

Так Том уверился, что на верном пути, и продолжил исследования.

Второй раз незнакомец появился без улыбки на лице, когда Том обратил внимание на пассаж из книги «Волхование всех презлейшее».

— Вы не умеете внимать предупреждениям, — отметил юноша, взявшись в его кабинете из ниоткуда. Том поднял на него глаза и усмехнулся.

— А вы не умеете стучать. — На это юноша беспечно пожал плечами. Том решил не упускать свой шанс. — Я искал вас. Я знал, что ваша история — не выдумка. По крайней мере, какая-то её часть.

Том вперился в юношу взглядом, но тот продолжал смотреть на него, как на нерадивое дитя, — покровительственно, со снисхождением. Том вскочил со стула.

— Именно твоя легенда меня и вдохновила, — сказал он с вызовом. — Если ты не хочешь, чтобы люди пытались повторить твой трюк, надо было стереть её всем из памяти.

Взгляд юноши почти не изменился, только в зелени заблестели искорки веселья.

— Я вовсе не всесилен. У всех есть свои ограничения.

— Даже у Смерти? — фыркнул Том недоверчиво и скрестил руки на груди.

— Даже у Неё, — согласился юноша. — Так же как и у смертных. А ты пытаешься нарушить мировой порядок.

— Мне до этого нет дела, — отмахнулся Том. Юноша нахмурился.

— Пусть так, но тогда подумай о себе. Ты хочешь поделить то, что неделимо. Разрушить целое и ради чего? Привязки к земле? Тебе всё равно не сбежать, и судьба твоя будет куда страшнее, если ты совершишь то, что намереваешься.

— Даже атом казался древним неделимым, — ухмыльнулся Том, — и посмотри, разве это так? Я всего лишь раздвигаю границы магии и мироздания. Делаю то, что до меня никто не делал. Даже привлёк твоё внимание.

— Не ты первый, не ты последний, — отозвался юноша ровным тоном. У Тома в груди поднялась горячая волна.

— Посмотрим, — процедил он, яростно сверкая глазами. Он с грохотом отодвинул стул и вернулся к работе. Оторвавшись от книги много часов спустя, рядом он, разумеется, никого не увидел.

В третий раз юноша явился, когда Том расставил свечи по периметру пентакля, подготовил львиную кровь и змеиный яд, мел и соль, а в центр, на медальон матери, положил скрещенные ветки тиса и остролиста.

Признаться, Том с внутренним трепетом ждал его, когда натравливал Нагини на очкастую плаксу — несчастное создание, которому на той стороне будет только лучше. Никаких целей, никаких амбиций. Он лишь сократил её жалкое существование.

Том знал, что немедленной кары за убийство нет — иначе убийств было бы гораздо меньше, — но тем не менее, всё равно ждал, что знакомая фигура соберётся перед ним из дыма, покачает разочарованно головой, а может, с гордостью скажет, что он прошёл какое-нибудь испытание.

Вместо этого девчонка так и билась на земле, исходя кровавой пеной изо рта, рядом вилась Нагини, а Том смотрел с любопытством ребёнка, отрывающего кузнечику ноги. Лишь когда девчонка полностью затихла, по позвоночнику его прошла дрожь. Том опустил взгляд на руки — те мелко тряслись. Но ничего. Этой ночью он сделает так, что ему подобная участь никогда не будет грозить.

— Ты совершаешь ошибку, — произнёс юноша бесцветным голосом.

— Скажи что-нибудь новое, — бросил Том, домазывая кровью углы пентакля.

— Почему ты игнорируешь все знаки? Почему так уверен, что знаешь всё лучше всех?

— Ты просто не хочешь делиться бессмертием, — заявил Том и поднялся с пола. Руки его были в крови, глаза лихорадочно блестели, а под ними залегли непреходящие тени — то ли от вечной бессонницы, то ли от тёмной магии, налипшей на него грязным налётом.

— Если бы я мог, я бы с радостью тебе его отдал, — ответил юноша с грустной улыбкой. Блеск в глазах Тома теперь можно было бы назвать жадным.

— Так что тебе мешает?

Юноша внимательно на него посмотрел. Подошёл ближе, медленно поднял руку и, едва касаясь, провёл ею по его волосам. Тому показалось, что ему в лицо дохнула зима.

— Хозяин Смерти может быть только один, — тихо сказал юноша. — И передать этот титул просто так я не могу.

— Должен же быть и другой способ, — так же тихо отозвался Том, вглядываясь ему в лицо. Вблизи зелёные глаза сияли каким-то потусторонним светом, и Том, заворожённый, на секунду забыл, о чём думал.

— Передать титул? Может быть. Но Она всё равно его не примет. Мы с Ней, — юноша невесело усмехнулся, — всё равно что сроднились.

Том помрачнел. Юноша вдруг закусил губу, опустил взгляд и выдавил:

— Способ для тебя есть. Но… ты так многого мог бы достичь. Мог бы изменить мир. Ты действительно этого хочешь?

Том помедлил.

— Что это за способ такой? — спросил он с подозрением.

— Отказ от всего земного. Смерть существует только на земле, именно она тянет тебя к себе — всё когда-нибудь, так или иначе, возвращается в неё. Освободившись от всех привязанностей, ты обретёшь то, что так желаешь.

Выбор был непростой. Привязанности для Тома ничего не значили — его семья прекрасно живёт и без него даже сейчас, богатая сеть полезных связей только позлорадствует, да и он сам ни по кому скучать не будет. Разве что по Нагини немного. С другой стороны, его амбиции, его планы? Нарциссичная часть внутри шептала, что мир так много потеряет без него, — а рациональная шипела, что к этим планам он мог бы давно приступить, если бы не был так увлечён поисками бессмертия.

Том чувствовал, как время утекает сквозь пальцы с каждой секундой его промедления. Так что же для него важнее?

— Я согласен, — твёрдо сказал Том. Юноша не выглядел удивлённым, только немного печальным.

— Хорошо, — произнёс он, шагнул вперёд и положил ладонь Тому на щёку. Том не успел даже удивиться — юноша прижался губами к его губам в целомудренном поцелуе.

Том мог бы ответить на поцелуй. Мог бы превратить его в чувственный, мог бы запустить руку в чёрные волосы, а потом заглянуть в глаза Хозяина Смерти и увидеть там вечную жизнь.

Но вся невероятная череда бесконечных возможностей перед ним исчезла в тот миг, когда он упал замертво.

Хозяин Смерти бесстрастно наблюдал, как тело Тома Риддла лишилось души. Вокруг мягко горели свечи, почти засохла кровь на полу и на его руках, а рядом лежал медальон, которому сегодня не суждено было стать чем-то большим.

— Глупый, — сказал Хозяин Смерти. — Смерть — это дверь, а не тупик.

Он достал палочку из бузины, одним взмахом убрал остатки несостоявшегося ритуала, затем посмотрел задумчиво на перстень с чёрным камнем у себя на пальце, опустил капюшон серебристой мантии и исчез, будто его и не было.