Делая выбор (джен)

Ночь, как перешли Келон, выдалась ясная и сухая: сразу стало понятно, что въехали в Химлад — край, горький от полыни и колючий синеголовником и облепихой, красно-серый, а в летнюю сушь — звонкий до треска.

Впрочем, то было и к лучшему — пологие, красные глинистые холмы становились совершенно непроходимыми по мокрой погоде.

Вот и сейчас — в предгорьях уже вовсю шли затяжные осенние дожди, в Таргелион приносило с севера ранний снег, но над степью всё ещё расстилалось ясное небо.

А вот в парусиновом шатре, который как раз установили Силиврендиль и Амондир, ощутимо попахивало плесенью, заведшейся за те три дня, что его приходилось складывать мокрым по дождю и утренней водяной взвеси, притворявшейся в долине Гелиона одновременно дождем и туманом.

Куруфин брезгливо поморщился — то ли дело новая ткань из искусственных волокон, которую наладились делать умельцы Карантира. Хотя пока что им было далеко до того, чтобы снабдить всех и каждого непромокаемым шатром, легким и красивым; это приходилось признать. Но непромокаемый плащ в награду за участие в разработке более подходящего для этой задачи прядильного станка он у Карантира почти что выпросил, о чём ни разу и не пожалел.

— Да зачем он тебе вообще сдался? — спросил Келегорм, внимательно глядя, как брат принюхивается к шатру. — Ложись с другой стороны Хуана, и никакого шатра не надо.

— Пахнуть мне плесенью или псиной? Прелестный выбор.

Келегорм фыркнул и покосился на пасущихся в степи лошадей — за ними вполглаза присматривал сейчас Арассет, — красноречиво показывая, что псина уж никак не хуже, а местами и лучше, чем лошадиный пот.

Алайнис и Браголон показались из темноты, таща за собой огромные связки сухостоя — его в здешней степи было предостаточно.

— Как обычно, всем доволен, — хмыкнул Куруфин, краем глаза следя, как те начинают разводить костер, — да и чего от тебя ещё ждать… Ты бы вёл себя точно так же, даже если бы мы задержались еще сильнее и застряли в здешней грязи непролазно.

— Ну, конечно, — привычно, как водилось во время таких пикировок, откликнулся Келегорм. — В том, что мы возвращаемся на год позже, тоже я виноват?

— Почему же. Оба, — отозвался Куруфин, решая ради разнообразия не поддаваться на провокацию. Тем более — крыть было нечем. Хотя поначалу они отправились просто развеять скуку и повидать брата — да и охота в предгорьях в тот изобильный год обещала быть интересной, — но уже скоро дело обернулось так, что сейчас с братьями домой возвращалось в три раза меньше спутников, чем было год назад: всего пятеро. Нет, не в обстановке на границе было дело — никто не погиб, напротив, нашли занятие, где их руки и ум нужны были явно больше, чем в обустроенном уже Химладе, а двое особенно везучих — ещё и супругов из местных. Впрочем, Амондира — с его новыми способами травления по металлу — Куруфин залучил к себе сам. — Хотя до сих пор не понимаю: как это ты, такой прямой, так подставился под кривую орочью стрелу, которая и летела-то криво и медленно?

Келегорм только хмыкнул:

— Криво ехал, должно быть.

У костра закашлялись, явно пытаясь не рассмеяться.

— А если без шуток, смотри. — Куруфин, расположившись поудобнее, начал загибать пальцы. — Во-первых, этот самый станок. Сколько бы ты сейчас не рисовался — потом у тебя собственные воины начнут выпрашивать хотя бы десяток таких же плащей, которые не мокнут и почти ничего не весят. Во-вторых, земляное масло годится не только на этот материал — понимай ты в этом хотя бы половину моего, то сам бы забыл о времени, а ведь я сам понимаю в этом вполовину хуже, чем Морьо. В-третьих...

Было там не только в-третьих, но также и в-четвертых, и в-пятых: после того, как братьям удалось, наконец, разобраться с устройством станка и запустить хотя бы пробную партию ткани, Карантир посетовал, что он и гномы из Ногрода оседлали, похоже, одну и ту же золотую жилу, и могли рано или поздно наткнуться под землёй друг на друга. Договориться отчего-то не получалось, и Карантиру нужен был совет. За всеми этими делами Келегорм, соскучившись, уехал в сторожевой отряд — патрули из Таргелиона временами заезжали по перевалам даже по другую сторону гор, — а там похолодало уже совсем, и решено было зазимовать у Карантира, в долине горячих ключей, которую тот обустроил лучше, чем иные купальни. Словом, осени, части зимы и порядочного куска весны как не бывало, а там и крупный отряд орков замаячил у границ, и Куруфин в сжатые сроки помогал отстроить на менее всего прикрытом участке сторожевую крепость — сложная была местность и чреватая обвалами — и пристрелять орудия. Ещё и пришлось придумывать, как защитить дорогу туда от схода зимних лавин.

— Как видишь, ты тут никак не главный виновник, — заключил Куруфин. — А задержались мы и вправду не зря.

Келегорм, впрочем, особенно впечатленным всем этим перечислением не выглядел. Наоборот — на его лице играла ухмылка.

— Выходит, теперь ты сам себя убеждаешь, что отсутствовал по достаточно весомой причине? На случай, если без тебя там всё-таки всё развалили?

— Думаешь, мне бы не сообщили — тем более, за весь год, не за полсотни дней? — отмахнулся Куруфин. — Зато у Карантира теперь есть не один станок, а десяток, и мне за труды — поставка олова с гномьих шахт сверх оговоренного. А ты что же, — он прищурился, — боишься, что в Аглон пришлют на один наконечник стрелы меньше? И какой-нибудь заблудившийся орк уйдет от возмездия твоих скучающих патрулей?

— Конечно. Мало ли, что этот орк успеет увидать, — парировал Келегорм. — Но ведь ничего не мешает мне съездить с тобой и проверить, верно? — Он искоса глянул на брата.

— Поставки налажены еще пятьдесят лет назад. Можешь не утруждаться. — На лице Куруфина так и держалось нарочито спокойное, не отражающее ровно ничего выражение.

— А я все-таки проверю, — хмыкнул Келегорм. — Никогда не повредит пересчитать наконечники.

Намёки брат всё-таки понимал с трудом. Особенно если ему не хотелось.

Не дождавшись больше никакой явной реакции, Келегорм пожал плечами, поднимая с земли мешок с добытой днём по дороге дичью — костер у Браголона и Алайнис, наконец, разгорелся.

Все подсели ещё поближе к костру — ждать, пока поджарится мясо. Келегорм перекинулся несколькими словами с Браголоном: у того был талант — точно предсказывать, как изменится погода, и выходило, что доехать должны были успеть посуху. Куруфин, прищурившись на темный горизонт, прикидывал, чем же по возвращении заняться в первую очередь.

— И кроме того, может быть, в твоем Химладе тоже придумали за это время что-нибудь новенькое, — вдруг без перехода произнес Келегорм, продолжая всё тот же разговор.

— Без моего присмотра?

— Именно что.

— Вот этого как раз и стоило бы опасаться, — буркнул Куруфин; вышло мрачнее, чем хотелось бы.

— Ага, — удовлетворенно и даже с каким-то весельем заметил Келегорм. — Всё-таки признаешься: опасность есть. Значит, решено: еду с тобой. Да и от тебя до Аглона дорога лучше, чем отсюда и напрямик.

Отговаривать его больше никто не решился.