Двое под дождем (гет)

— Ты справишься! — Гермиона с ободряющей улыбкой растрепала волосы сына.

Хьюго в ответ вспыхнул и бросил быстрый взгляд на других игроков команды, но, кажется, никто не заметил этих нежностей. Ко многим также приехали родители поддержать перед матчем.

— А где папа? — тихо спросил Хьюго.

Гермиона помрачнела, но сумела взять себя в руки: ни к чему сейчас Хьюго знать об их проблемах.

— Они с Гарри очень заняты на работе, поэтому я…

— Ты ведь ничего не понимаешь в квиддиче!

— Но это не помешает быть активной болельщицей! — вспыхнула Гермиона.

Хьюго немного помолчал, а затем решил сменить тему:

— Зря ты без зонтика.

— Брось, мама справится и без него, — подмигнула Гермиона и, вновь потрепав сына по волосам, отчего тот издал страдальческий стон, направилась к выходу из раздевалок.

Выглянув за дверь, она мгновенно признала правоту сына: лёгкий дождик перерос в бушующий ливень, ветер выл, словно отчаянный зверь, слышались жуткие раскаты грома.

Мысленно простонав, она наколдовала невидимый зонт и стремительно побежала к трибунам. Несмотря на то, что Гермиона родилась в сентябре, она ненавидела это время года. Раньше спасением от постоянных дождей и удручающего серого неба был Живоглот, но его давно нет с ней рядом, и осень стала для нее тяжелым испытанием.

При таком жутком ветре заклинание не помогало: когда Гермиона добралась до трибун, кожаные ботинки и край мантии промокли насквозь, а сама она продрогла так, что даже зубы стучали.

Кто-то ухватил ее за локоть и усадил рядом. Гермиона благодарно посмотрела наверх, на широкий черный зонтик, а затем перевела взгляд направо и замерла: Драко Малфой скучающе смотрел на поле, куда уже выходили игроки. Трибуны что-то заголосили, но Гермиона не слышала ничего, кроме какого-то странного гула. Ей это, наверное, просто мерещится.

— Грейнджер, поле там, — он кивнул головой вперед, и Гермиона нервно отвернулась.

— Вообще-то я давно не Грейнджер, — запоздало вскинулась она, но Малфой ее проигнорировал.

Гермиона зааплодировала, услышав фамилию сына. Немного позднее ее примеру последовал и Малфой. Раздался характерный свист, игра началась, и толпа взревела, подбадривая игроков.

— Уже решила, как будешь утешать сына после матча? — будничным тоном поинтересовался Малфой.

— Не мели чепухи, — Гермиона сердито на него посмотрела.

— Я просто стараюсь поддержать разговор, — ядовито усмехнулся Малфой.

Гермиона раздраженно сощурилась:

— Раз так хочешь поговорить, расскажи, почему развелся с женой, — сказала и тут же мысленно дала себе звонкую оплеуху.

Если Малфой и удивился, то никак этого не показал. Лишь красноречиво приподнял бровь, в то время как его тонкие губы изогнулись в глумливой ухмылке. Гермиона поздравила себя с самым отвратительным позором всей жизни. Он не должен был знать, что она думает о нем. А она и вовсе не должна думать.

В этот миг трибуны взорвались овациями, и Гермиона принялась усиленно хлопать в ладони.

— Ты в курсе, что твой сын пропустил мяч? — вкрадчиво спросил Малфой.

Лицо Гермионы приняло багровый цвет, и она с самым подавленным видом опустила руки.

— На самом деле мне даже лестно, что сам кандидат в Министры так интересуется моей личной жизнью. Мне стоит это иметь в виду?

Если бы Гермиона смотрела на него в этот момент, она несомненно увидела бы, что он еле сдерживает смех. Но она уставилась невидящим взглядом прямо перед собой, а сердце стучало так гулко, что она удивлялась, как этого неслышно.

— Пророк почти месяц бурлил об этом, вот и все! — выдавила она.

Малфой немного помолчал, а затем вдруг сказал:

— Она всегда со мной соглашалась, никогда даже не спорила.

В первую секунду Гермиона решила, что ей послышалось. Но нет, Малфой действительно ответил на ее вопрос.

— А вы когда разводитесь?

— Откуда ты знаешь, что мы разводимся? — удивилась Гермиона.

— Я не верю в счастливые отношения: мы всегда выбираем не тех.

Гермиона мрачно смотрела на то, как маленькие красные и зеленые фигурки летают по небу, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь плотную пелену дождя, и думала о Роне. Она всегда стремилась вперед, а его жизнь устраивала такая, какая есть. Он ничего не хотел менять в себе, ему было проще оставаться на месте.

Но последней каплей, безусловно, было выдвижение ее кандидатуры на пост Министра. Рон тогда рвал и метал, возмущался о привлечении внимания к ее персоне, о том, что карьера ей важнее семьи, и уже третий месяц демонстративно с ней не разговаривал.

Гермиона на мгновенье прикрыла глаза, с тяжелым сердцем вспоминая все, что он ей тогда наговорил. Она понимала, что ему было сложно расти младшим из братьев, все детство слышать, как ставят кого-то в пример, но не считала, что должна из-за этого поступаться своими желаниями.

Роза поддерживала ее, а вот Хьюго ничего не знал, и Гермиона не могла представить себе его реакцию. Интересно, как сын Малфоя воспринял развод родителей?

В этот самый момент Скорпиус сумел в очередной раз кинуть мяч в кольцо Гриффиндора. Красно-золотые трибуны взвыли от отчаяния, Малфой справа от нее гордо улыбался, а Гермиона нашла глазами сына и вздохнула. Он же был в нормальном настроении, когда они прощались. Неужели кто-то успел его накрутить прямо перед матчем? Хьюго слишком напоминал Рона и так же, как и тот, либо играл идеально и безукоризненно, либо с треском проваливался.

Начался тайм-аут, Джеймс подлетел к кузену и принялся что-то ему выговаривать, а Хьюго, совсем поникший, лишь откинул назад промокшие волосы и молча слушал.

Она не может допустить, чтобы детей разлучили… Рон угрожал, что и вовсе оставит обоих себе, потому что из нее вышла никудышная мать и единственное, что ее волнует по-настоящему, — это работа.

И это правда: ее сын проигрывает, а она сидит на его игре и думает о Драко Малфое. Она незаметно скосила взгляд на его ладонь, сжимающую ручку зонтика. Он больше не носит обручального кольца. Свободен и волен делать, что пожелает. А она даже не может посмотреть на него без страха обнаружить свои чувства. Сколько лет она запрещала себе грезить о нем, повторяла, как мантру, что они с Роном — идеальная пара, что Малфой тоже женат, и верила: совсем скоро он прекратит занимать ее мысли. Но все равно на каждом министерском собрании украдкой наблюдала за ним. Знала, что он слегка склоняет голову к плечу, когда думает над чем-то интересным, знала, что он начинает крутить в руках перо, когда нервничает, что, чем сильнее злится, тем тише становится его голос.

И вот сейчас он разведен, она тоже почти свободна, все вокруг на профессорской трибуне обсуждают матч, спорят о возможных итогах игры и сетуют на погоду, и только они вдвоем сидят рядом, не говоря ни слова и даже не глядя друг на друга.

Почему-то хотелось плакать.

Гермиона вновь посмотрела на его ладонь, только сейчас замечая, что она покраснела от холода. Вытащив из кармана палочку и направив на его руку, Гермиона прошептала согревающее заклинание.

Малфой удивленно моргнул, а затем благодарно улыбнулся. Гермиона подумала о том, что он прежде никогда ей так искренне не улыбался.

— В этом отличие, — вдруг сказала она. Малфой выжидательно на нее посмотрел, позволяя продолжить, — между маглорожденными и чистокровными. Между мной и тобой. Я не знала о магии до одиннадцати, и она стала для меня настоящим чудом, панацеей, решением всех проблем. Для тебя же магия — нечто обыденное и настолько естественное, что ты не зацикливаешься на ней. Поэтому ты взял зонтик, а я — нет.

Малфой смотрел на нее долгое мгновение, а затем вдруг рассмеялся. Гермиона решила, что непременно сохранит это воспоминание. Может, осень не настолько плоха, как она всегда думала.

Перерыв закончился, и они вновь сосредоточились на игре. Ну как сосредоточились? Малфой смотрел на поле, а Гермиона думала о нем. Кто вообще может ему понравиться, если он расстался с Асторией? Гермиона, конечно, многого добилась в жизни, но бывшая жена Малфоя обладала тем, чего в ней самой никогда не было: женственной мягкостью. Гермиона вдруг резко выпрямилась.

— В чем дело? — Малфой нахмурился, не понимая перемен в ней.

— Со мной ты постоянно спорил.

Он понял, к чему эти слова, она не сомневалась. А когда на его щеках проступили розовые пятна, окончательно в этом убедилась. Он собирался что-то ответить, но вокруг начался такой невообразимый гвалт, что они оба вскочили на ноги, вглядываясь в поле: Джеймс Поттер сжимал в руке снитч, но вид его был совсем нерадостным.

Серо-зеленые трибуны вопили от восторга, Гермиона поймала взглядом понурую фигуру сына.

— Я провожу тебя до раздевалки, — любезно предложил Малфой.

Гермиона только вздохнула в ответ.

Они спустились с трибуны и торопливо зашагали вдоль поля. Дождь, казалось, только усилился, и Гермиона невольно прижималась к нему ближе, а он слегка приобнял ее за талию, чтобы она не промокла. Подумать только: она так огорчалась, что не взяла зонт, а сейчас не могла этому нарадоваться.

— Я подожду здесь, иначе ты промокнешь на пути к замку.

— А ты не хочешь поздравить сына?

— Зачем? Он Малфой и знает, что я и не ожидал другого. Его игрой я доволен.

— Ясно… — Гермиона сглотнула и выдавила улыбку перед тем, как забежать в раздевалку.

Из соседней комнаты доносились возмущенные крики, а спустя секунду из нее, как ошпаренный, выскочил Хьюго: глаза его метались, он тяжело дышал, словно после долгого бега, с мокрых волос капала вода, а спортивная мантия явно нуждалась в стирке.

— Хьюго! — за ним выбежал Джеймс, но, увидев Гермиону, замер, а затем, презрительно на нее посмотрев, отчеканил: — Я подожду тебя там!

Гермиона проводила его недоуменным взглядом.

— Это правда?! — выкрикнул Хьюго.

— О чем ты? — опешила Гермиона. Кажется, не игра довела Хьюго до такого состояния.

— Малфой заявил, что я должен привыкать к такому, потому что старшим в семье принято уступать!

— О чем ты? — повторила Гермиона, а голос ее охрип на нервной почве. Она шагнула вперед и протянула к сыну руку, но тот отпрянул, глядя на нее так, словно хотел ударить.

— О тебе! И о Малфое! Скорпиус сказал, что его родители развелись из-за тебя! — он почти выплюнул последнее слово.

Гермиону разрывало от желания гулко расхохотаться, и вместе с тем она едва сдерживала слезы.

— Я не понимаю...

— О, брось, — горько прошептал Хьюго и, развернувшись, убежал обратно.

Несколько мгновений Гермиона смотрела ему вслед, призывая себя успокоиться, а затем не выдержала и кинулась на улицу, где, ничего не подозревая, ее ожидал Малфой.

Как только он ее увидел, тут же протянул руку, чтобы укрыть от дождя, но Гермиона ловко увернулась.

— Плевать я хотела на дождь! — закричала она, отчего Малфой изумленно на нее посмотрел. — Что твой сын наговорил моему? Это такая слизеринская хитрость? Или чисто семейная?! — Гермиона уже не понимала, слезы ли бегут по ее щекам или это капли дождя. Мантия за считанные минуты промокла и липла к телу, за шиворот натекло. Она гневно откинула назад волосы.

— Ты можешь нормально объяснить, что случилось? — холодно спросил Малфой, отбрасывая зонт в сторону. Неужели ему было неловко стоять абсолютно невредимым, пока она сама промокала до нитки?

— Твой сын заявил, что ты развелся из-за меня! — разъяренно прошипела Гермиона.

— Астория не могла ему рассказать, — вдруг сказал Малфой. Он тоже промок: прядь волос прилипла к его лбу, отчего у Гермионы возникло совершенно иррациональное желание ее поправить. Что угодно, только не вдумываться в его слова. Но было слишком поздно: они проникли куда-то на задворки ее сознания.

— Это неправда, — едва слышно проговорила она.

Малфой молча смотрел на нее. Сглотнул, так что кадык дернулся на его шее.

— Если это неправда, то я не знаю, где правда. И в чем, — прошептал он. — Мы расстались, потому что она не ты. И никогда тобой не будет.

Гермиона уставилась на него, не веря в услышанное.

— Почему это волнует тебя, Грейнджер?

Ну же. Скажи ему, чего ты ждешь? Момента лучше никогда уже не будет.

— Потому что ты мне тоже нравишься, Малфой.

Гермиона быстро вскинула голову, испуганно уставившись в небо.

Вдруг до ее ушей донесся его смех. Она изумленно опустила взгляд.

— Ты подумала, что после этих слов разразится гром?

Гермиона невольно прыснула, потому что он угадал. Через секунду они оба хохотали, как сумасшедшие.

Дождь лил все сильнее, они оба продрогли насквозь, но разве это имело значение?