Kana Maktuben (гет)

Джип резко затормозил, оставив за собой шлейф пыли. Лара подождала, когда ветер отнесет его в сторону, и вышла из машины. К ней размашистым шагом шел, а точнее, почти бежал Жан-Ив.

— Я хочу, чтобы ты это увидела! — закричал он. — По-моему, это поразительно!

— Что же ты нашел? — спросила Лара, едва успевая за ним на пути в заброшенные каменоломни.

— Я не стал рисковать и отправлять фото по телефону или мейлу. За всю свою карьеру я не встречал ничего подобного.

— Хорошо, рада буду помочь, если смогу, конечно.

Они быстро подошли к большой отвесной скале из песчаника. Для того, чтобы увидеть рисунки, нужно было забраться по лестнице. Лара ловко вскарабкалась наверх. То, что было выцарапано на поверхности скалы, поразило ее не меньше, чем ее французского друга. Там было несколько строчек демотического письма⁽¹⁾, но остальные значки и символы были ей совершенно незнакомы. Лара сфотографировала находку Жан-Ива и, озадаченная увиденным, спустилась вниз.

— Ух, ты! Подобного нигде не встречала.

— Пойдем, обсудим, — пригласил Лару внутрь палатки сияющий от счастья Жан-Ив. — Какие у тебя будут версии?

— Возможно, это шифр или графическое изображение координат. Что-то вроде карты или направления к артефакту.

— Но почему название артефакта не зашифровано?

— Не знаю, может, под «золотой лестницей» подразумевается нечто иное, — предположила Лара. — Слушай, а вдруг это какая-то технология для космических полетов!

— Э-э, куда тебя понесло! — засмеялся Жан-Ив.

— Я неисправимый романтик, не смейся надо мной, — улыбнулась Лара.

— Понимаю, я из того же теста, мисс Крофт.

— Я переправлю фото Флетчеру по надежному каналу. Не переживай, твое открытие никто не присвоит.

— Мы много лет уже сотрудничаем, и я всецело тебе доверяю, — искренне заверил Лару Жан-Ив.

Прошло около получаса после того, как Лара отправила фото с таинственными знаками. Флетчер вышел на связь и сказал грустным голосом:

— Лара, я сдаюсь. Мне не удалось понять, что это такое. Программа перетрясла все мои архивы и каталоги, но не нашла ничего похожего.

— Боже, Алистер. Неужели у тебя ничего не нашлось? По-моему, в твоих запасах есть все: от наскальных рисунков неандертальцев до письменности майя.

— Лара, я не шучу. По правде, мне и заглядывать в базы данных не особо было нужно. Я сразу понял — находка уникальная. Послушай, а ты не думала, что это новодел, фикция?

— Жан-Ив уверен, что это приблизительно начало второго века до нашей эры. Я видела их сама, и у меня нет сомнения. Хотя уточнить возраст находки будет нелишним.

— Попробуй посмотреть на них при вечернем освещении. От угла падения света зависит то, как мы воспринимаем картину. А я еще подумаю. Пока.

— До связи и спасибо тебе, Алистер, — Лара убрала телефон в карман брюк. Она потерла руки и с азартом обратилась к Жан-Иву: — Попробую посмотреть на закате. А теперь давай проанализируем имеющуюся информацию.

— Держи. Перевел, как смог. Не знаю, насколько правильно я уловил суть, — Жан-Ив протянул Ларе свои записи.

— Так-так, «Она взошла на золотые ступени. Осирис был справа, Анубис — слева. Она поднималась по белым лотосам, когда зло растерзали шакалы. Солнце скрыла завеса: тысячи звезд сверкали днем. Нут ее приняла. Я буду ждать, сколько потребуется. Плачу, ибо забыл все слова и не могу их вспомнить», — читала с вдохновением Лара. — Жан-Ив, даже если это не ключ для поиска артефактов и не описание космических полетов, это все равно прекрасно! Если бы удалось разгадать то, что скрывается под незнакомыми символами. «Солнце скрыла завеса» — это не может быть описанием затмения?

— Даже во время полного затмения тысячи звезд не сияют днем, — скептически заметил Жан-Ив. — Только самые яркие из них…

— Как же мне не терпится найти отгадку или хотя бы зацепку.

— Подождем. Солнце начнет садиться еще не скоро. В археологии без терпения не обойтись, — заключил Жан-Ив.

Через пару часов Лара снова стояла на деревянной лестнице. Вечернее солнце покрыло скалу пестрой мозаикой из света и тени. У Лары от этого зарябило в глазах, и она крикнула Жан-Иву:

— Мне кажется, это бессмысленно. Я, конечно, сфотографирую, но не представляю, как подобное анализировать.

— Лара, ты уже долго там стоишь. Спускайся вниз, — с беспокойством в голосе попросил Жан-Ив.

— Ничего, все ок, — Лара неловко повернулась, лестница под ней зашаталась и полетела вместе с ней вниз.

* * *

Канна привычно опустила рычаг шадуфа⁽²⁾ и зачерпнула воды. Наполнив до краев ведра, она выпрямилась и расправила уставшую спину. Еще по меньшей мере полсотни раз надо было сходить к колодцу, а сил уже практически не осталось. Наполнять пруд в господском саду приходилось каждый день. Уровень Нила опустился, поэтому вода по каналам поступала скудно.

Канна убрала непослушную прядь, которая все время липла к лицу, и, водрузив коромысло на хрупкие плечи, пошла по пыльной дорожке сада. Хорошо, что деревья давали легкую тень, иначе было бы совсем невыносимо.

— Канна, радость моя, обернись, — послышался шепот из-за апельсинового дерева.

— Зачем ты пришел, Нерей? — возмутилась Канна. — Хозяину донесут, и нам обоим придется несладко.

— Почему у тебя синяки на руках? Тебя снова били?

— Чепуха, не обращай внимания. Светильник неожиданно погас в погребе, и я упала, споткнувшись о маслобойку, — уверила его Канна.

— Ты обманываешь меня. Хозяин заставлял тебя петь, ты заупрямилась, и тебя снова избили.

— А ты откуда знаешь? Если я говорю, что упала — значит, упала.

Нерей не удивился такому ответу. Она никогда не жаловалась на судьбу, и ему ни разу не довелось видеть ее слез, разве что сердито наморщенный носик.

— Тростиночка, я выкуплю тебя у этого злого человека, — пообещал Нерей.

— Ты всего лишь простой музыкант. У тебя нет столько денег.

— Вчера я неплохо заработал на свадьбе, — поделился хорошей новостью Нерей.

— Этого мало, — едва слышно сказала Канна. В ажурном кружеве теней ее лицо, обычно улыбчивое и доброе, сделалось серьезным.

— Я кое-что скопил, а если не хватит — возьму в долг.

— Не смей! Под сто процентов годовых? Хочешь подобно мне и моему отцу угодить в рабство?

— Как я скучаю по тебе и твоим песням.

— Хватит. Нас могут увидеть, — прошептала Канна и, немного смягчившись, добавила: — Приходи завтра в полдень в каменоломни. Спрячься на уступе за камнем и жди. Увидишь меня — не подходи и не высовывайся. Нас могут выследить. Если тебя не заметят, мне легче будет придумать отговорку. Придешь?

— Конечно, приду.

— Обещай, что не выйдешь ко мне, — попросила Канна. Услышав, что Нерей начал произносить клятву, она недовольно хмыкнула. — Мой хозяин дает клятвы так же охотно. И забывает о них с еще большей легкостью.

— Тростиночка, не обижай меня и не сравнивай с этим ужасным человеком.

— Хорошо, Нерей. Завтра я спою для тебя, — сказав это, Канна засеменила прочь. Она обернулась лишь однажды, и он увидел озорную улыбку, игравшую на ее губах.

На следующий день, как и было условлено, Нерей спрятался на уступе возле каменоломен. Было нестерпимо жарко, никого из рабочих не было видно⁽³⁾. Нерей вглядывался в даль, туда, где дорога, немного извиваясь, покидала город. Свет палящего солнца заливал каменистую пустыню. Глаза слезились от яркого света и напряжения. Но ожидание не было напрасным: скоро он заметил маленькую фигурку в простом белом платье. Он узнал Канну по маленькому росту, стройному как тростник телу и смешной семенящей походке.

Канна, опасаясь преследования, время от времени останавливалась, чтобы прислушаться и оглядеться. Поравнявшись с местом, где укрывался Нерей, она остановилась, часто дыша. Он с великим трудом победил в себе желание броситься ей навстречу. Но уговор был уговором.

Отдышавшись после утомительного пути, она начала петь. Ее голос звучал радостно и легко. Подобно невидимому потоку песня лилась над раскаленной пустыней. Отражалась брызгами эха от древних скал. Сердце Нерея стремилось уловить и запечатлеть каждый звук. Людям свойственно боготворить своих возлюбленных. Вот и Нерею казалось, что песня слишком хороша для него — простого смертного. Он поражался, насколько беззаботно пела его Тростиночка, словно не было ни жары, ни долгого пути в каменоломни, ни даже постылого бремени рабства. И откуда только брался в этом тщедушном теле такой красивый и сильный голос?

Канна закончила петь и посмотрела на укрытие Нерея с лукавой улыбкой. Похоже, она была уверена, что ее песня не осталась неуслышанной. Нерей крикнул: «Спой еще раз прежде, чем покинешь меня». Канна жестом заставила его умолкнуть, но после недолгой паузы решила выполнить просьбу.

На этот раз ее голос звучал торжественно и гордо. Канна славила небо и богов. Каждое слово гимна было преисполнено восхищения и трепета. Канна устремила свой взор туда, где коршуны кружили в прозрачной лазури. Нерей слушал, затаив дыхание. Внезапно он уловил звуки приближающейся погони. «Неужели толстый лентяй самолично поехал за своей рабыней, да еще в такую жару? — удивился Нерей, — Точно это он со своими прихвостнями». Канна продолжала петь, не замечая преследователей.

— Тростиночка, прячься! Твой жестокий хозяин уже близко! — крикнул он Канне. Та не отреагировала, пребывая в каком-то мистическом трансе.

Всадники были уже совсем близко, но она не обращала на них внимания.

— Канна, услышь меня! — но все было тщетно. Она неотрывно смотрела на плавящийся от жары горизонт, словно ее очаровал мираж.

Нерей посмотрел туда же и ахнул: солнечные лучи выстроились полупрозрачной лестницей, рядом с которой клубились два песчаных вихря. С каждым мигом они становились все больше и больше, пока не приобрели очертания гигантских фигур. Слуги перепугались, увидев разбушевавшуюся стихию, и развернули лошадей. Их хозяин замешкался. Ветер, подняв стену пыли, отрезал ему путь к отступлению. Конь испугавшись, взвился на дыбы и сбросил всадника вниз. Хозяин Канны скатился по каменистому откосу, едва избежав гибели от лошадиных копыт. Он со стоном приподнялся и на четвереньках пополз обратно к дороге.

— Проклятая ведьма! Ты вызвала бурю. Сейчас же прекрати, — закричал он рабыне. Канна не услышала приказа, по-прежнему продолжая петь.

Хозяин вскочил на ноги и погрозил рабыне кнутом. В этот момент земля задрожала. Он поднял голову и обомлел. Рядом с волшебной лестницей встали два колосса: Осирис и Анубис. Канна шла к ним, не испытывая ни страха, ни сомнений. Нерей кричал ей и умолял вернуться, но зря сорвал голос. Рокот бури заглушал его крики. Канна начала подниматься по золотым ступеням вверх. Они расцветали под ее ногами лотосами и осыпались белыми лепестками, стоило ей подняться выше... На самом верху небо почернело, на нем высыпали тысячи звезд. Нерей не верил собственным глазам. Ему показалось, что звезды были рассыпаны по телу небесной коровы Нут. Она подставила свою спину, чтоб перенести Канну в обитель богов. Рабыня, загипнотизированная собственным пением, приняла благословение богини. Нерей взвыл от отчаянья — его возлюбленная больше не принадлежала миру людей.

Хозяин Канны был потрясен еще больше. Он оцепенел от ужаса.

— Ты клялся моим именем, когда обещал ей свободу, я пришел судить тебя, — прогремел Осирис.

— Ты клялся моим именем, чтоб обманом получить ее любовь. Я пришел покарать тебя, — проревел Анубис.

— О, боги! Пощадите меня. Я был очарован ей.

— Ты не заслуживаешь ее любви и песен, — сурово ответил Осирис.

— Но она околдовала меня своими песнями, я не мог с ней расстаться. Я освобожу ее, дайте мне шанс.

— Поздно — она уже свободна.

— Она свободна, — повторил Анубис. — А для тебя споют шакалы!

При этих словах Анубис превратился в стаю шакалов. Она с воем понеслась через пески за хозяином Канны. Через мгновение буря умолкла. Все растаяло точно сон: пропала лестница, угасли звезды, исчезли боги и шакалы вместе с преследуемым ими клятвопреступником. Небо снова сделалось чистым, будто бы и не было урагана и страшного суда.

Нерей долго не мог прийти в себя. Затем он взял камушек и начал чертить на скале знаки, чтобы передать услышанную музыку. Он так увлекся, что не заметил, как спустилась ночь. На следующий день он снова пришел сюда и продолжил свою работу. Нерей в глубине души надеялся, что Канна вернется. Он хорошо запомнил мелодию, но слова, к несчастью, вылетели у него из головы. Он тщетно силился их вспомнить, чтобы призвать волшебную лестницу на землю. Но не помнил ни одного. Это приводило его в отчаянье. Нерей корил себя за трусость, что побоялся последовать за Канной. Но видимо, так было предначертано судьбой. Боги не пожелали принять его в свою обитель.

* * *

— Лара, ты в порядке?

— Да, Жан-Ив. Что произошло?

— Ты упала с лестницы. Хорошо, что полотнище палатки смягчило падение. Тебе надо обязательно показаться врачу.

— Не стоит, я хорошо себя чувствую, — заверила Лара.

— Давай, я отвезу тебя. Пусть врач посмотрит. Я не хочу рисковать.

— Спасибо за заботу, Жан-Ив.

К счастью, Лара Крофт отделалась легким сотрясением. Тем не менее врач порекомендовал ей соблюдать некоторое время покой. Она, как показалось Жан-Иву, стала после падения более задумчивой, чем обычно.

— Дай мне, пожалуйста, бумагу и ручку. Когда я была без сознания, то... слышала чудесную музыку. Слов песен я не запомнила, потому что не знаю языка. А вот мотив смогу записать.

Через некоторое время зазвонил телефон, и Флетчер начал делиться своими догадками насчет таинственных знаков:

— Я не уверен, но, по-моему, это весьма схематичное и несколько искаженное изображение… Знаешь, чего?

— Музыки, — ответила Лара Крофт.

— Как ты догадалась!?

— Интуиция.

— Поразительно! Увы, ученые не могут расшифровать хейрономические⁽⁴⁾ иероглифы древних египтян.

— А мне кажется, что я получила ключ. Прямо сейчас делаю сопоставление, и все сходится.

Жан-Ив с удивлением посмотрел на Лару и вмешался в разговор, чего обычно никогда себе не позволял.

— Лара, ты представляешь, какое это сокровище? Твое открытие сопоставимо с расшифровкой Розеттского камня.

— Я понимаю.

— Почему же ты не радуешься? Открыть миру музыку фараонов — это намного ценнее любого артефакта. Или тебе плохо после падения?

— Я хорошо себя чувствую, Жан-Ив. Но мне почему-то мало одной музыки, — Лара рассеянно посмотрела на друга и тихо добавила: — Если бы ты знал, как я хочу вспомнить слова.

1) Символы демотического письма использовались древними египтянами в качестве скорописи.

Вернуться к тексту

2) Шадуф — приспособление для подъема воды из реки или колодца.

Вернуться к тексту

3) Древнеегипетские каменотесы работали в две смены: утреннюю и вечернюю, между ними был обеденный перерыв, начинавшийся после полудня.

Вернуться к тексту

4) Хейрономия — способ передачи высоты и длительности нот движениями рук, пальцев и другими жестами.

Вернуться к тексту