Плата за жизнь (гет)

— ...Как ты не понимаешь, Лили, такие, как Поттер и Блэк, не меняются! Завтра у меня будут доказательства, и ты, надеюсь, наконец прозреешь...

Назавтра она получила убедительное подтверждение, но лучше бы его не было. Она бы все отдала, чтобы вернуться в прошлое и сказать, закричать: «Верю, я тебе верю! Только не ходи туда, я не хочу видеть в качестве доказательства твое растерзанное тело!»

Но вернуться было невозможно, она осталась одна в безрадостном мире, потерявшем все краски...

Из полузабытья ее выдернули настойчивое потряхивание и шепот:

— Только скажи «да», и я вытащу тебя отсюда. Что ты упрямишься? Неужели этот жалкий полукровка того стоил? Чем он лучше меня?! Его все равно больше нет!

— Никогда, Джеймс Поттер, никогда я не буду иметь с тобой ничего общего!

— Ошибаешься, девчонка, — с презрением сказал другой человек, бесшумно вошедший в подвальную камеру. — Пшел прочь, слабак!

Он отшвырнул Джеймса в сторону и склонился над Лили. Изможденная, в грязной одежде, со связанными руками, она сидела на полу и была прикована за ногу короткой цепью. Тюремщик наклонился, схватил ее за волосы, подтянул к себе и прошипел в ухо:

— Ты навсегда останешься здесь, чересчур много возомнившая о себе тварь. Каждая капля твоей крови пропитает камни Поттер-холла, а твой призрак навечно будет привязан к этим стенам!

Джеймс уцепился за отцовскую руку:

— Отец, не делай этого!

— Ты забыл, что она сделала с твоими приятелями? Да если бы я не успел вовремя, ты бы составил компанию Блэку в Мунго! Плевать на оборотня, я бы сам его сдал в Министерство. Но это надо было додуматься, чтобы заставить одного анимага сожрать другого! Ты в курсе, что разум Сириуса необратимо поврежден, и он, скорее всего, так и останется псом? А теперь отойди и не мешай!

Отец вытащил палочку и начал читать заклинание.

Сын опять попытался помешать, но получил Парализующее.

— Чем же она тебя зацепила? — сплюнул старший Поттер.

Первоначальное заклинание было не закончено и потеряло силу. Он снова махнул палочкой в сторону пленницы и небрежно произнес:

— Авада Кедавра...

* * *

Казалось, еще мгновение назад меня слепила зеленая вспышка, и вот уже я покачивалась в блаженной темноте и плыла в неизвестность... Еще одна изумрудная вспышка, возникшая из ниоткуда, унесла меня куда-то в сторону...

...Разбудила капля, стекающая по моей щеке и попавшая в ухо. Грудь сдавило от нехватки воздуха, и я закашлялась. Человек, в чьих объятьях я оказалась, напрягся и словно закаменел.

— Лили? Не может быть... Ты... ты жива?

— Глупый, — слабо улыбнулась я, разглядев того, кто меня обнимал, — как я могу быть живой, если меня убили. Я так рада, что именно ты меня встретил. Ты простишь меня, Северус?

— О чем ты говоришь, Лили?

Северус обеспокоенно вглядывался в мое лицо слезящимися глазами и, похоже, на самом деле ничего не понимал.

— Как о чем? Мы же оба мертвые. Тебя убил Люпин еще на пятом курсе, а меня только что — Поттер. Но не переживай, я им отомстила, пусть и не сразу. Ты же из-за меня-дуры тогда в хижину пошел и погиб.

Взгляд Северуса похолодел, и я лишь по едва шевелящимся губам поняла, что сейчас произойдет.

— Легилименс!

«Я не против, чтобы ты заглянул в мой разум...»

Но что-то во всем этом было не так. Только сейчас заметила, что и Северус выглядел гораздо старше, чем я его помнила. Пригодились некоторые приемы, которым когда-то меня учил сам Северус. Я позволила погрузиться в свое сознание, а потом ударила сама. Так что вторжение вышло обоюдным.

Через некоторое время мы оба, шокированные, потрясенные, стояли на четвереньках и были готовы блевать от вызванной головной болью тошноты.

— Ну что, незнакомый Северус, не вымолить нам прощения у своих любимых, да? — сипло выдавила я.

— Не вымолить, — согласился он убитым голосом. — Не думал, что такое возможно.

— Не ты один...

Было так странно иметь рядом со своим именем фамилию человека, которого ненавидела. Несмотря на отношение к нему Северуса, местный Поттер вызывал сочувствие. Но не сильно. Даже не представляю, что бы я делала, окажись он живым.

Что бы то ни было, иная реальность или посмертный бред, но я радовалась, что могу дышать и чувствовать. Разом пришло осознание окружающей обстановки. По ушам резанул детский плач. Почему я его не услышала раньше? Сердце кольнуло от жалости и еще какого-то нового, незнакомого чувства.

Мне казалось, что я всегда была равнодушна к детям. Даже к родному племяннику, сыну Петунии, я ничего не чувствовала, но сейчас нечто непонятное выворачивало меня наизнанку, подавляло волю и заставляло встать на защиту незнакомого существа.

Руки сами потянулись к малышу и стали баюкать. Ему это только и надо было — оказаться в тепле и прижаться к матери. Он стал быстро успокаиваться и засыпать. Через несколько минут бедняга спал, только редкие всхлипывания еще говорили о его переживаниях.

На какое-то время я почти выпала из реальности, ухаживая за ребенком и пытаясь прийти в себя. Северус тоже находился в некотором ступоре — сидел на полу, обхватив голову. Но взбодрился он гораздо раньше меня. Все правильно, еще будет возможность обо всем подумать.

* * *

— Обязательно было меня в шкаф пихать? Тут тесно!

— Ну, извини, — съязвил голос, — ничего подходящего не нашлось, можно было залезть под кровать, но там пространства еще меньше, если ты не заметила.

Мы стояли и переругивались в злополучном платяном шкафу, который совместными усилиями кое-как успели окружить скрывающими и отводящими взор чарами, практически выдавив его из обычного пространства. Все случилось очень быстро. Мне не хотелось оставаться в разгромленном доме, не хотелось, чтобы обо мне узнали, я мечтала просто тихо-мирно скрыться. Вместе с ребенком. В любом случае его нельзя было оставлять одного. Пусть бы все думали, что Поттеры погибли. Опыта общения с детьми у меня, правда, не было — племянника можно не считать, я его видела всего несколько раз, — а уверенность, что справлюсь — была. Вот и собирала торопливо вещи, уложив спящего мальчика обратно в кроватку. Северус отчего-то не ушел, а стал мне помогать. Мы непростительно расслабились — хлопок аппарации и рев мотоцикла застали нас врасплох — и не придумали ничего лучше, как забиться среди вешалок. Вернее, это Северус бесцеремонно меня туда утянул в последний момент. Жаль, нельзя было аппарировать прямо из дома — мешали обрывки Фиделиуса. Чары Хранителя почти спали, но недостаточно, чтобы переместиться, не рискуя получить расщеп.

— Северус, ребенок! Пусти!

— Да тише ты. Блэк, кажется, и не собирается подниматься, а Хагрид даже таракана не обидит. Подождем подходящего момента. Если что, ударим Ступефаем. Все, замолкни.

...Я в бешенстве колотила кулаком по его груди:

— Все из-за тебя! Они его забрали! Где теперь мне его искать?!

— Ты слышала, он будет в Хогвартсе. Не понимаю, почему ты так беспокоишься, он же тебе никто.

— Не знаю, — я перестала лупить и обессиленно прислонилась к своему вынужденному сообщнику, — без него плохо, чем он дальше, тем мне хуже.

Я терялась в догадках, не могла разобраться, что со мной происходит и зачем мне ребенок, но если забота о нем — плата за новую жизнь, значит, так тому и быть.

— Ладно, я постараюсь что-нибудь узнать...

— А ты почему остался? Я ведь тоже тебе никто. Ты не обязан ничего для меня делать.

Мы так и стояли в шкафу, прижавшись друг к другу, и не спешили выходить. Северус вздохнул, потом поднял руку и пропустил прядь моих волос между своими пальцами:

— Возможно, бегу за иллюзией.

Я вскинула голову, пытаясь разглядеть в полумраке его глаза, и в ответ прикоснулась к его щеке:

— В таком случае, ты не одинок в своей погоне.

— Но...

— Но мы всегда останемся виноватыми.

— Это препятствие?

— Не думаю.

Пора было уходить. Сумку с вещами я все-таки забрала. Северус с помощью заклинания помог найти наличность. К счастью, кроме галеонов, были и обычные фунты. Не пропаду.

— Как думаешь, почему они решили, что Лили мертва? Даже тело не потрудились поискать.

— Там рядом с мантией Лорда твой халат валялся. Видимо, посчитали, что и ты пеплом осыпалась. Тем более, здесь от темной магии не продохнуть. Я пепел разделил на две кучки, на всякий случай. Хагрид и так умом не блещет, а Блэк был в таком состоянии, что ему было все равно. А тебе разве плохо? Сама же хотела исчезнуть.

— Прелесть какая, ты такой же язва...

Еще одна странность — абсолютное равнодушие к здешнему Блэку. Наверное потому, что своему Мародеру я уже отомстила.

* * *

Мерзкое местечко этот Паучий тупик. Грязное и унылое.

К себе Северус принять не мог, небезопасно. Поэтому предложил переждать в одном из пустующих домов неподалеку. И подсказал, какой более-менее приличный.

Больше недели я обитала в убогом жилище, изнывала от скуки и мучилась беспокойством за людей, которые, по сути, не имели ко мне отношения. Я больше не старалась понять, почему так происходит, достаточно было того, что они стали наполнять мою жизнь смыслом. А еще была уверена, что им обоим плохо и они во мне нуждаются.

Когда мое терпение иссякло, и я готова была мчаться в Хогвартс, в Хогсмид, на Косую аллею или еще куда-нибудь, Северус наконец появился. Измученный, отощавший, с пачкой газет и с известиями, что ему пришлось побывать в Азкабане, да и надолго теперь застрять в Хогвартсе — в качестве декана и преподавателя. И это в двадцать с небольшим! Где искать мальчика, он не знал.

— Единственное, что мне известно — ребенок у родственников, под кровной защитой.

— Ну, конечно! — вскочила я и хлопнула себя по лбу. — Зов крови! Как я сразу не додумалась?!

— Надеюсь, ты не собираешься бежать прямо сейчас?

Я раздосадованно пнула табуретку и уселась рядом с Северусом на продавленный диван. Действительно, поздно уже.

— Надо подготовиться, Лили. У меня даже зелий никаких нет. Потом переместимся на одну подходящую поляну в Запретном лесу, проведешь свой Зов крови.

— Северус, зачем тебе это? Какая твоя выгода, слизеринец?

— Мне пришлось дать Непреложный обет позаботиться о мальчишке Поттере, когда придет время.

— И ты вот так просто его дал?!

— Я должен был. Да и... — он поморщился. — После дементоров еще и не такой бы дал. К тому же, — Северус подсел ближе и стал слегка поглаживать пальцами мою ладонь, — я знал, кто прилагается к объекту опеки.

Дальше произошло то, что происходит между отчаявшимися мужчиной и женщиной, желающими урвать хотя бы видимость счастья или просто сбросить напряжение безумных суток.

— ...Он, правда, много для тебя значил?

— Да. Но до конца я поняла это, когда его не стало...

* * *

Северус смог удержать меня и не дал сотворить глупость. Не думала, что Петуния может быть такой бездушной. Но чуть позже до меня дошло, что это не бездушие, а страх перед ребенком-магом. У Гарри из-за незнакомой обстановки начались стихийные выбросы, от которых дрожали окна, и сестра Лили с испугу засунула малыша под лестницу.

— Ты не сможешь его забрать. Тут на самом деле стоит защита на крови и куча сигналок. Сразу будет ясно, если Поттер пропадет.

— Скажи, Северус, — мысль уже несколько дней вертелась у меня в голове и сейчас обрела четкость, — а если заменить одну родную кровь на другую? Кто из магов знает о Петунии? Я даже могу постричься и покрасить волосы.

— Ты хочешь сказать...

— Я хочу сказать, что не против отправить Петунию с семьей куда подальше, а самой занять ее место. Ее муж в какой-то фирме работает, надо узнать, есть ли филиалы в других городах, да устроить перевод или еще как-нибудь поспособствовать их отъезду. А когда я поселюсь в доме, то и тебе будет туда доступ.

— И как тебя будут звать? — усмехнулся Северус. — Петуния Дурсль? Звучит отвратительно.

— Буду разведенной Петунией Эванс. Но ты можешь звать меня вторым именем или придумать что-нибудь свое.

— Что-то в этом есть, — Северус задумался. — Как я случайно выяснил, из магов Петунию видела только Макгонагалл, вряд ли она появится здесь ближайшие годы. С соседями еще проще: контур Забвения вокруг дома, и через месяц никто не вспомнит, что здесь жил кто-то другой. Остается еще вопрос. Какая мне отводится роль?

Решение было принято, настроение стремительно ползло вверх, и я весело ответила:

— А какая хочешь. Можешь быть новым мужем, тайным поклонником, родственником или просто другом семьи. Соглашусь на любой вариант.

— Я, — прочистив горло, сказал Северус, — подумаю, какой вариант выбрать.

* * *

За окном было видно, как соседи украшают дом к Рождеству. Подумалось, что и нам, чтобы не выделяться, надо сделать что-то похожее. Впервые за несколько лет меня посетило ощущение праздника.

Я резала овощи и кивала головой в такт песням, что выдавало небольшое радио, настроенное на ретро-волну. Не удержалась от смеха: какие-то французы пели о маркизе, у которой все сгорело, но в остальном по-прежнему все хорошо. Мне показалось это символичным.

А через минуту я неслась в детскую, чтобы успокоить Гарри. После всего пережитого он часто начинал внезапно кричать или тихонько плакать, и никак не хотел меня отпускать. Постепенно такие приступы становились реже, я уже могла что-то делать по дому, но полностью они, к сожалению, еще не прошли.

Гарри сразу потянул ко мне ручки.

— Ну что ты, маленький? Я здесь, никуда не делась...

Мы вернулись на кухню, и я решила сделать ему свежее питье.

— ...Я тебя теперь тебя никогда, слышишь, никогда не оставлю.

По радио мужской голос в очередной шутливой песенке бодро выводил:

«...неуловимо изменилась

тональность ваших "никогда",

на этот раз

они звучали

как "да",

да-да, да!..»

Мерлин, да сегодня день знаковых песен!

— Ох, Гарри! Однажды я сказала Джеймсу, что никогда не буду иметь с ним ничего общего. Теперь говорю, что никогда не брошу тебя. Может, старик Поттер успел что-то сделать, а может, твоя мама так сильно тебя любила, что часть этой любви досталась и мне. Сейчас это совершенно не важно. Джеймс оказался не так уж плох, а здесь он и вообще герой. Я не против такой связи, так что теперь ты — мой сын, и это замечательно.

Пить Гарри не захотел. Мы подошли к окну и стали смотреть, как жильцы напротив подвешивают гирлянду разноцветных лампочек над входом. Из гостиной донесся еле слышный хлопок. Я потянулась было за палочкой, но быстро успокоилась.

— Невыносимо!

Северус стремительно ворвался на кухню, схватил кувшин с водой и прямо из горлышка махом его ополовинил. Выдохнул:

— Невыносимо учить элементарным вещам стадо тупоголовых баранов и прорву ленивых тупиц!

Я погладила его плечо:

— Ты справишься, милый, ты-то не тупица.

— Милый? — Северус выгнул бровь. — Это что-то новое.

— Пока ты определяешься со своей ролью в нашей жизни, соседи все решили за тебя.

— Позволь поинтересоваться, — насмешливо начал Северус, — к каким же умозаключениям пришли твои многоуважаемые соседи, которые ни разу меня не видели?

— Слухи, Северус, принимают иногда причудливые формы. Тех двух раз, когда ты был под личиной, оказалось достаточно, чтобы одна из любопытных кумушек умилилась: «Ах, миссис Эванс. Вашего мужа так редко видно, наверное, очень занятой человек. Постоянно в разъездах, да? Но, надеюсь, Рождество мистер Эванс встретит с вами, все-таки праздник семейный. А Гарри какой у вас хорошенький! И так похож на папу, делает такое же суровое личико и хмурит бровки...»

— Никогда! — возмутился Северус и растерял свою насмешливость. — Никогда я не буду отцом отпрыску Поттера!

— Так решай быстрее, кем ты нам будешь. А то рискуешь услышать слово «папа». «Мама» он уже сказал.

— Папа, — радостно выдал Гарри.

— Нет!

Я захохотала и расцеловала их обоих:

— Поздно, Северус!

Для меня этот вредный парень давно перестал быть зыбкой иллюзией и превратился в реального человека со всеми своими достоинствами и недостатками. Я была уверена, что Северус нас не оставит. Его будут вести ощущение вины, ответственность и, надеюсь, зарождающееся чувство ко мне. Я сделаю все возможное, чтобы это чувство не исчезло.

...Наверняка в будущем нас ждут непростые времена и нелегкие испытания. Но это потом, а пока я буду наслаждаться пусть не совсем нормальной, но семейной жизнью и дорожить каждым выпавшим мне счастливым мгновением, потому что хорошо знаю, каково это — безвозвратно терять...