Привет, сестренка (джен)

— Как ты себя сегодня чувствуешь? — Иван Александрович закинул ногу на ногу.

Мягкий тёплый свет его кабинета настраивал на дружескую беседу.

— Да никак. Всё так же, как и на прошлой неделе. Живу, пью, курю.

Я не особо любил походы к психологу, но мама настаивала на этом. Вроде как они помогали мне справиться с потерей. Вот только толку от них не было никакого.

— Это хорошо, — сказал доктор. Он снял очки и устало потёр переносицу. — Ты нашёл себе работу?

— Да, теперь я курьер в одной забегаловке, — ответил я без воодушевления. Довольно глупо было называть "забегаловкой" приличный ресторан в центре Москвы, но мне было глубоко плевать на его статус. Я просто хотел чем-то занять мозги.

— Значит, можно тебя поздравить. Ты успешно возвращаешься к прежней жизни. Думаю, ещё буквально пара сеансов, и ты больше не будешь нуждаться в моей помощи, — он сделал с короткую паузу. — Кстати, ты продолжаешь принимать лекарства?

Я промолчал.

* * *

Серость и холод осени добрались до столицы. Пронизывающий до самых костей ветер и мелкий моросящий дождь дополняли унылую картину. Я шел на остановку в отвратительном настроении. Тяжелый рюкзак, полный заказов для прожорливых посетителей, неприятно оттягивал спину.

Несколько человек уже стояли на остановке в ожидании транспорта. Надеясь на закон подлости, согласно которому нужный автобус приходит именно тогда, когда закуришь сигарету, я достал пачку из кармана. Защищая зажигалку от капель дождя, чиркнул колёсиком. Но как только я поднёс огонёк к сигарете, одна из девушек, стоящих на остановке, обернулась в мою сторону.

Меня прошиб холодный пот. Нет, это не может быть правдой...

Передо мной стояла моя погибшая сестра. Те же голубые глаза, тот же вздернутый носик. Мне даже показалось, что я уловил едва заметный запах её духов.

Мысли бешеным водоворотом закружилась в голове. Она здесь? Но как это возможно? Ведь я же её... Нет, это какая-то галлюцинация, просто бред!

Я так и стоял в ступоре с сигаретой во рту, когда подъехал автобус и девушка быстро запрыгнула в него. В последний момент она обернулась и, как мне показалось, ухмыльнулась. Бусик уехал, и из небытия меня вырвала боль от раскалившейся зажигалки. Уронив её на асфальт, я помотал головой. Брось ты, это не могла быть Ирина. Просто девушка очень похожа на неё.

Я подобрал зажигалку, стряхнул с неё грязь и прикурил. Тепло наполнило лёгкие и вернуло трезвость ума.

Да, определённо, это была просто прохожая. А Ирка умерла полгода назад. Её больше не вернуть.

Не вернуть...

* * *

Тёплым майским вечером прогулка до дома была как раз кстати. Я возвращался после знатной попойки с друзьями в честь дня рождения Лехи. Море девчонок и алкоголя — лучшая возможность с кем-нибудь поразвлечься. Вот только весь вечер я убил на то, что спаивал однокурсницу Полину, первую красавицу института, а эта шалава дала красавчику Антону. Этот гандон давно за ней ухлестывал, поднакачался и обрызгался каким-то вонючим парфюмом — вот она и прыгнула к нему в койку. И плевать, что я добиваюсь её уже два года.

“Да и хрен с ней. Сдалась мне эта дура, когда вокруг полно других тёлок. Буду одиноким волком, трахающим все, что движется”, — с такими мыслями я брел шатающейся походкой домой. Благо празднование проходило в соседнем от моего дома дворе.

Знакомая с детства дорога в этот раз заняла в два раза больше времени, чем обычно. В итоге домой я пришёл к трём часам ночи. Хотя "пришёл" мягко сказано — скорее, ввалился в прихожую со смехом, шикая сам на себя.

Я старался не разбудить мать с сестрой. Ирка приехала к нам с мамой впервые за последние полгода — они с мужем устроили дома ремонт и все свободное время только и делали, что клеили обои да белили потолок. Не хотелось бы портить один из ее редких приездов своей пьяной рожей.

Кое-как справившись с замком, я наспех разулся и побрёл на кухню. Там в темноте присосался к кувшину с водой. В этот момент я услышал тихие шаги в коридоре — кто-то проснулся и шел по коридору в сторону кухни.

Это оказалась Ирина. Она спросила нечто в духе "как отпраздновали?". Я что-то ответил, кажется, невпопад. Шаги начали удаляться в сторону нашей комнаты. Я остался на кухне ещё на несколько минут, пытаясь остановить головокружение.

Плохо помню, как лёг спать, но проснулся я почему-то на диване сестры. Её самой в комнате не было. По голове будто били молотком, во рту было гадко, руки тряслись. Вот она, расплата за ночное веселье. Я буквально сполз с кровати, бросив взгляд на настенные часы: 15:45. Значит, я проспал около двенадцати часов.

Морально готовясь к маминым нравоучениям по поводу выпивки, я поплелся на кухню. По квартире плыл какой-то приторно-сладковатый запах. "Готовку, что ли, устроили с утра пораньше?" — пронеслось у меня в голове.

Я прошёл по коридору на кухню и... Там лежала она. Точнее, то, что от неё осталось...

* * *

Из воспоминаний меня выдернул подъезжающий автобус. Быстро потушив сигарету, я запрыгнул в него и сел на ближайшее свободное место.

* * *

Дни текли ужасно медленно. Ранний подъем, работа, походы к доктору Бондаренко и вечернее пиво под опостылевший сериал. Другой бы давно свихнулся от скуки, однако мне этот ритм жизни позволял забыться и не вспоминать события того ужасного дня.

Возвращаться к ним приходилось только на кушетке психолога. Я ненавидел ходить к нему, но ради мамы приходилось себя пересиливать.

После смерти дочери, да ещё и такой ужасной, она совсем замкнулась в себе. Превратилась скорее в какого-то призрака, отдалённо напоминающего человека. Даже будучи вдвоём дома, мы редко встречались. Обычно я видел её только мельком или боковым зрением, когда она тенью перемещалась по квартире. А её голос слышал только по ночам, когда она плакала в своей комнате. Сколько раз я стучался к ней, но в ответ слышал за дверью только громкое "уходи". Я и не настаивал. Не умею утешать людей.

* * *

Дни так и текли бы своим чередом, серые и унылые, если бы не тот вечер.

Это был обычный самый заказ — пара роллов да пицца. Доставить нужно было через две улицы, и я решил пройтись пешком. Дойдя до нужного адреса, позвонил клиенту. Мне ответил звонкий женский голос и сообщил код от домофона.

Поднимаясь на лифте, я поймал себя на мысли, что жизнь потихоньку налаживается. Лекарства явно помогают, меня больше не посещают суицидальные мысли, появилась постоянная работа, и я, в общем-то, здоров, здоров физически. Но, черт возьми, как же мне не хватало любви....

Лифт доехал до нужного этажа, и я выбросил из головы романтично-бредовые мысли. Найдя дверь нужной квартиры, нажал кнопку звонка. Там кто-то закопошился, и в следующую секунду дверь открыла блондинка. Я сразу утонул в её глазах. Никогда прежде мне не доводилось видеть такой чистой красоты. Казалось, она ангел, спустившийся с небес.

Видя, что я стал в ступоре, она улыбнулась и помахала перед моими глазами банковской карточкой. Очнувшись, я спешно достал терминал из рюкзака.

Девушка приложила карту к аппарату, и я успел заметить изящный розовый маникюр. Она расписалась о получении заказа, и я протянул ей пакет с едой, ещё раз взглянув в бездонные глаза..

Что-то было не так. Я не сразу обратил внимание на силуэт за её спиной. А когда разглядел, у меня подкосились ноги.

Позади неё стояла Ирка. Только это была уже не та родная сестрёнка, которую я помню. Её глаза были мутными, а губы синими. Она просто стояла, склонив голову набок, и из её шеи текла кровь. Прежде, чем я успел что-то сделать, девушка с ангельский внешностью поблагодарила меня и захлопнула дверь.

Я так и остался стоять с бешено колотящимся сердцем и планшетом в руках.

* * *

— Значит, ты говоришь, что это была твоя сестра? — голос доктора Бондаренко звучал недоверчиво.

— Да, черт возьми, это была моя сестра, — ответил я с нескрываемым раздражением.

— Та самая, которая погибла около полугода назад?

— Понимаю, что звучит как бред, но я не псих.

Конечно, он не поверил мне, да и кто поверит ненормальному, сидящему на антидепрессантах?

— Кирилл, никто не считает тебя психически больным. Я просто складываю общую картину, — он смягчил тон. — Что насчёт этого говорит твоя мать?

— Мы с ней не общаемся, — я нервно вздохнул и потянулся за сигаретами.

— Здесь не курят.

— И как я тогда должен успокоиться?! — я не заметил, как перешёл на крик.

— Ты продолжаешь пить таблетки? — спросил Иван обыденным тоном, будто чашку кофе заказал.

— Да, блин, я пью сраные таблетки. А потом вижу свою мёртвую сестру с перерезанной глоткой. Ещё вопросы есть?

Он не ответил. Я встал со стула и зашагал по комнате туда-обратно. Психиатр молча наблюдал за моими передвижениями и не мешал. Мягкие стены кабинета почему-то успокаивали и дарили чувство защищённости. Пропсиховавшись, я снова сел на стул.

— Доктор, разве это нормально? Разве я должен видеть то, чего быть не может? — отчаянно спросил я.

— Скажу прямо, это не распространённое явление, но такое бывает. Пока я могу только увеличить тебе дозу.

— И видения пропадут? — в моем голосе звучали отчаяние и надежда.

Он ничего не ответил, лишь чиркнул что-то на бумаге.

* * *

В последнее время я начал копаться в своей голове все чаще. Не только на кушетке психиатра, но и по пути к заказчику, в магазине или дома в нашей с сестрой комнате... Уже в своей комнате.

Вспоминал день, когда от нас ушёл отец. Просто сказал, что выйдет за сигаретами, взял с собой тяжёлую сумку и не вернулся. Почему-то я тогда думал, что он ушел из-за меня. Видимо, я не был для него достаточно хорошим сыном.

Вспоминал, как однажды в детстве я задушил нашу кошку. Мне просто хотелось узнать, как долго она сможет обходиться без воздуха. Все-таки дети — те еще ублюдки. Кстати, продержалась она меньше, чем я рассчитывал.

Вспоминал, как впервые спалился с сигаретой во рту. Их запах возвращал меня в детство, когда с нами ещё был папа. От него всегда пахло дешёвым куревом.

Но как ни старался, я не мог вспомнить утро того ужасного дня. Будто его стёрли из моей памяти большим ластиком. Я ничего не помнил с того момента, как увидел окровавленное тело сестры.

Умом понимал, что мы наверняка вызвали полицию и было расследование. Скорее всего, я первым попал под подозрение, но у меня было жёсткое алиби в виде зашкаливающей дозы алкоголя в крови, при которой я не мог не то что ножом махать, но даже адекватно дойти до спальни.

Следующее моё воспоминание было на бархатной кушетке доктора Бондаренко. С тех пор мы с ним активно работали над моими мозгами, в которых и так ничего не нашлось о той ночи.

Я мог уверенно сказать, что на походах к нему настояла мать, хоть и не помнил разговора с ней. Это было довольно странно, учитывая, что мы с ней толком не разговаривали. Я все реже слышал плач из её спальни, и сердце сжималось при мысли о том, что в трагедии, возможно, виноват я.

Не услышал, как какой-то маньяк проник в квартиру. Не заметил чужого присутствия в доме. Не защитил...

Такие мысли все чаще проникали в мой мозг. Поэтому я стал брать больше заявок, чтобы с головой углубиться в работу. По вечерам покупал все больше пива и пил, пока не отрубался в кресле с бутылкой в руке.

Вот только Ирину я видеть не перестал.

Я уже привык замечать её в толпе прохожих, в окнах домов, на противоположном эскалаторе в метро. Она проезжала мимо, не отрывая от меня невидящих глаз, и я мог уловить сладкий запах её духов, смешанный с запахом гнилой плоти.

* * *

— Они больше не помогают.

Я лежал на кушетке в кабинете Ивана Александровича и сверлил взглядом мягкий потолок.

— Кто не помогает? — спросил он.

— Таблетки. Сегодня я видел сестру два раза: в отъезжающем автобусе и в окне своей квартиры, когда шёл домой с работы, — я говорил это спокойным тоном смирившегося с судьбой человека.

Бондаренко тяжело вздохнул. Я знаю, что был для него безнадежным пациентом. Прогресс сошёл на нет после той моей фантазии об ангельской девушке. Я больше не хотел лечиться и быть здоровым. Всё это бесполезно. Ирина никогда меня не отпустит.

— Боюсь, Кирилл, я вынужден прописать тебе лекарство внутривенно, — доктору явно тяжело было признать, что его методы лечения не работают, хоть это и было заметно уже давно.

— Какое на этот раз? — тихим ровным тоном спросил я.

— Ты сам знаешь, — так же спокойно ответил он.

Я кивнул. Врач встал и открыл входную дверь. Миниатюрная медсестра тихо вошла в палату со шприцем в руках. Улыбнувшись, она протянула мне руку с аккуратным розовым маникюром и жестом попросила мою. Я закатал рукав по локоть и протянул ей конечность. Мне показалось знакомым её лицо...

* * *

Выбросив в урну сигарету, я бодро зашагал в сторону центра. Отогревая дыханием замерзшие пальцы, приветственно помахал рукой мёртвой Ирине в проезжающем автобусе. Она не ответила — придерживала руками вываливающиеся из живота внутренности.

Я дошёл до элитного ресторана в центре Москвы и загрузил в рюкзак несколько заказов. Выйдя оттуда, я закурил и подмигнул сестре в окне соседнего дома. С каждым днем крови и ран на ее теле становилось все больше.

Вечером дома я поздоровался с призраком матери и впервые за долгое время заговорил с ней. Рассказал ей о том, как прошёл мой день, как я видел Ирину и что она передавала ей привет. Мама молчала, лишь поглаживала кровоточащую рану на шее.

* * *

— Знаете, а ведь я всё вспомнил, — улыбаясь в потолок, вдруг сказал я.

В глазах доктора появился интерес:

— Да? Поделишься воспоминаниями?

— Пока только обрывки. Я вспоминаю какие-то отдельные детали, и история собирается по кусочкам, словно паззл.

— Та-ак.... — рука доктора начала быстро писать что-то в блокноте.

— Я вспомнил, как в ту ночь сестра подошла ко мне. Что у меня уже был нож в руках. Следующий кадр — она лежит передо мной полу, а руки у меня в крови. Тут я услышал крик матери, полный отчаяния и боли. Она стояла у входа в кухню и переводила взгляд то на меня, то на Ирину. Как она тогда плакала... Потом в мою сторону полетели ранящие сердце слова — "ЧУДОВИЩЕ", "НЕ ПОДХОДИ КО МНЕ", "УХОДИ, УХОДИ, УХОДИ"... — крики матери в воспоминаниях оглушали меня в настоящем.

Я взглянул на доктора Бондаренко и за его спиной увидел маму и сестру. Они просто стояли и слушали мое признание, глядя на меня мутными глазами.

Рука врача остановилась и повисла над бумагой.

— Кирилл.

— Да?

— Вы осознаете, где находитесь?

— Да, доктор. Я нахожусь в психиатрической больнице в городе Благовещенск. Вы — мой лечащий врач Иван Александрович Бондаренко. Я здесь потому, что убил двоих человек.

— Что ж, раз вы всё вспомнили, может, объясните, зачем вы это сделали? — он выжидающе смотрел на меня.

Я молчал.

Психиатр покачал головой, тяжело вздохнул и вызвал санитаров. Двое рослых мужиков взяли меня под плечи и потащили моё безвольное тело в палату.

Иван Александрович аккуратно сложил свои заметки и положил их в папку по делу пациента Белова Кирилла Васильевича. Он встал из-за стола, подошёл к шкафу и вставил её в аккуратный ряд среди сотен других папок.