А свет торжествует над мраком (джен)

На асфальте появились бледно-жёлтые пятна — зажглись, разгорались фонари. В окнах появился свет, замелькали фары автомобилей, стоящих в протяжных будних пробках. На большой город опустился флер вечера. Солнце, зевнув, уплыло за горизонт — потух малиново-жёлтый закат, уже тёмно-фиолетовое небо украсил рогатый месяц. Такое чистое небо... почти всё лето, разве что редкие дожди. Почти ни облачка.

Натуральный деловой час пик. Люди несутся домой после утомительного рабочего дня, спешат к домашнему уюту, чтобы распрощаться с минувшими сутками за экранами телевизоров, за любимым увлечением или просто накрыться одеялом, как накрыть им все свои заботы, и уснуть. В такое время, когда улица заполнена от начала до конца, забито и любое заведение. Стакан капучино стоит ещё и минут, потраченных в очереди. А в час пик, конечно, никто не хочет стоять на месте. Увы и ах.

Сотрудница "Макдональдса", одного из тех, что в центре оживлённого Лондона, в котором никогда не найдётся свободного местечка — а иногда ещё и прохода, поставила перед посетительницей средний стаканчик. Положила рядом чек и, картавя, предупредила: "Остогхожно, гогхячо". Да-да, разумеется, горячо... Посетительница на вид лет так семнадцати обошла весь зал вдоль и поперёк — как и ожидалось, почти шаг сделать нереально. Решила найти место на улице. Летнее кафе — она бы осыпала лепестками роз того, кто его придумал, там-то всегда найдётся местечко. Ну, или человек, который уступит. Тем более уж никто не оставит после себя мусор "на радость" уборщицам.

Один из столиков, что подальше от входа, пустовал. Ни людей на скамеечках, ни картонных упаковок, измазанных соусом и с панировочными сухарями внутри. Ни даже птиц, голубей, которые днём даже более частые гости, чем молодёжь и мамаши с детьми.

Коротко взглянув на светофор, показавший зелёный свет — хотя пробка, естественно, ещё не скоро полностью рассосётся, — Гермиона поднесла к губам стакан и сделала небольшой глоток такого расслабляющего сейчас, нежели бодрящего утром, горячего кофе с нежной-нежной воздушной пенкой.

Зажглась первая яркая звезда, не прячущаяся за крышами. Уж не Сириус ли?

Да, Сириус. И не только. Война унесла слишком много жизней, какие-то потери оставили глубокий отпечаток, прожгли до самого сердца, остались там навечно. Перечислять — слишком больно, опаляет, как Адским пламенем, распирает изнутри. И просто вспоминать не менее больно... Одна только звёздочка, которая на самом деле огромнейшая звезда, вызывает цунами воспоминаний, отнюдь не светлых.

Начав тонуть в памяти, Гермиона и забыла, что у неё в руках. Пластиковая крышка на стакане чуть не слетела с него. Не обрати она вовремя внимания, уже бы стала похожа на взбитые сливки с кофе, прости-прощай, белая блузка... Тьфу! Какое прощание? Всего лишь оставила дома волшебную палочку и медленно начала забывать, на кого учится. Профессия — ведьма. Седьмой курс Хогвартса, точнее, в этом году будет. Возвращение в стены любимой школы, которая почти три месяца назад сгорела до основания. Но директор Макгонагалл, без сомнения, немедленно взялась за её восстановление, и со станции "Хогсмид" скоро как прежде будут видны высокие башни, в одной из них Гермиона делила с однокурсниками, лучшими друзьями радость и печаль, узнала об одиночестве и любви, об их сладости и горечи... Да она бы роман про себя написала на множестве листов пергамента, который бы тут же прочитали близкие, а потом уже как пойдёт.

Супротив неё тем временем присел один человек. Темноволосая женщина глядящая ярко-зелёными, почти кошачьими глазами. Из тёмно-каштановых прядей торчали два лазурно-голубых декоративных пера, прикреплённых к чёрной резинке — такими же были расшиты рукава кожаной куртки. Она просто положила руки со сдавленными золотыми кольцами пальцами на стол, даже не заказав еду. Гермиона на секунду оставила кофе — женщина смотрела на неё в упор, да и требовательно!

— Добрый вечер, мисс, — как подобает вежливой персоне, поздоровалась Гермиона.

— Взаимно, — такая строгая манера общения, она не слышала похожей с тех пор... как в последний раз слышала голос какого-нибудь Пожирателя Смерти.

Суд над слугами Волдеморта — теперь его называли все, кто потерял страх, за что бесконечные благодарности Гарри — прошёл в июне. Над его наиболее приближёнными сторонниками — кого-то из них, очень далёких, до сих пор ловили авроры. Либо ловили, либо Пожиратели гоняли их по всей стране, а то и за границу. Кого приговорили к Азкабану — всех, кого назвал Гарри, за исключением Малфоев и отпрысков состоящих в так называемом Ближнем Круге. Был ещё один, чьё имя наверняка забыли и сторонники тьмы, что сейчас проклинают жизнь за решёткой в тумане, с дементорами, медленно парящими под тюремными окошками. Почему забыли? Он был неудачником, который не стоил ни кната, как однажды зашипел на него Мальсибер. Министр в лице Кингсли решил, что такого ни в Азкабан, ни в ссылку — пусть живёт и радуется прекрасному, которое потерял, прослужив Волдеморту.

А зачем он вообще служил, оставил в секрете.

— Чудный вечер, не правда ли? — протянула незнакомка. Кончики её длинных ногтей касались ладони Гермионы, проводили по каждой бороздочке на загорелой коже. Прямо гадалка без кофейных зёрен под рукой или без карт Таро... неважно. Этот всепожирающий взгляд хорошего не внушал. — Вы работаете где-нибудь? Обычно в это время суток тут сплошной офисный планктон собирается...

— Нет-нет, разве я похожа на офисный планктон? — криво усмехнулась Гермиона, убирая от ноготков — коготков! — женщины руку. — Просто ездила с подругой в торговый центр.

У ног Гермионы стояли пакеты из бутиков. Провела выходной с подругой детства, соседкой — что может быть чудеснее... Она попрощалась с Мэдисон на автобусной остановке — та спешила куда-то по своим личным делам, о коих умолчала, и побежала на каблуках к подъехавшему такси.

— У вас, я вижу, подруга хорошая, — о Господи, это всё больше становится похоже на сеанс гадания. Зачем ей вдруг понадобилась случайная девушка-подросток, причём так неожиданно? — А я — прочитайте моё имя на пальцах.

— Это как? — не поняла Гермиона. Мисс положила перед ней ладонь тыльной стороной вверх и растопырила тонкие пальцы. Сказала: "Читай, пожалуйста".

На каждом пальце — по малюсенькой татуировке. По букве, выписанной готическим шрифтом. Складывалась... фамилия?

— Рейес?.. Мисс Рейес, извините за хамство. Я Гермиона Грейнджер.

— Вы говорите так, будто торопитесь. Куда вас несёт? Нет времени на разговоры? — да, говорила она очень быстро. Хорошо, что Рейес встретилась ей в "Макдональдсе", а не в тёмном переулке. Иначе сердце выпрыгнуло бы из груди и не вернулось.

— Вы правы в обоих случаях, мисс Рейес. Я побежала! — отвертелась Гермиона, схватила со стола кофе. Подняла пакеты, зашагала прочь. Дом был недалеко, а Рейес осталась сидеть одна-одинёшенька, постукивая по столешнице ногтями. "Кто она вообще?" — с этой мыслью Гермиона, приняв дома душ, легла спать. Ещё для себя определилась — завтра утром она отправится прямиком в "Нору", куда наверняка приехал Гарри. До первого сентября и так три дня осталось, чего терять?

* * *

Понежиться в постели подольше не дал оглушительно зазвеневший будильник. Уже и вылетело из головы, во сколько Гермиона надумала аппарировать. Напомнила бумажка на холодильнике, ясно гласившая: "В девять утра". Хоть спасибо, что не говорящее зеркало, какое у Уизли на первом этаже: как только оно рявкало на кого-то, Гермиона, да и не она одна, вздрагивала и потом заикалась по меньшей мере пятнадцать минут.

С чемоданами в руках она оставила квартиру без единственного жильца в установленное время. Аппарация прошла как обычно, так, что внизу живота потягивало и голова малость кружилась. Однако это не мешало осознать то, что Уизли воздвигли новый сарайчик на территории "Норы". Деревянный шесток занимали три пёстрые нахохлившиеся курицы, одна из которых раздражённо кудахтала. Её крылья слабо подрагивали, а у ног Гермионы сгрудились пищащие жёлтенькие шарики. Захлопав крыльями, клуша сорвалась с жёрдочки — цыплята разом шарахнулись в сторону так же быстро, как примчались. Курица отчаянно дрыгала лапами, пыталась клюнуть неудачно переместившуюся волшебницу. Летели перья и разносилось напористое сердитое кудахтанье, пока дверь курятника не отворилась.

— Что здесь... Гермиона? — миссис Уизли сейчас была просто божьим посланником, птица бы просто так не отпустила. Молли рассыпала у своих ног зерно с кусочками белого хлеба — куры налетели на завтрак, в том числе и атаковавшая Гермиону. — Как так получилось-то? Всех пеструшек перебудила...

— Перебудила? — спросила малость ошарашенная Гермиона. — Они уже меня словно дожидались, хорошо ещё без волшебных палочек.

— Эванеско! — из копны волос Гермионы торчали птичьи перья — пока миссис Уизли их не убрала, было натуральное гнездо. Ещё и Рейес припомнилась...

Семейство Уизли — в полном составе плюс Гарри — уже трапезничало. Все шесть братьев и сестрёнка. Билл до осени оставил Гринготтс, Чарли — Румынию и драконов, а Перси... зарубил себе на носу, что семья превыше всего. Рон, причмокивая, облизывал пальцы от варенья. Близнецы, уже опустошившие тарелки, оживлённо что-то обсуждали. Джинни посмеивалась, сидя на коленях у Гарри. По свободному пространству на кухне расхаживала Флёр, напевающая нежную мелодию на французском, а в углу мистер Уизли читал утреннюю почту. Фоном доносились завывания упыря с чердака, стучащего по трубам.

Фред и Джордж, улыбнувшись друг другу, ускакали вверх по лестнице, оставив матери две немытых тарелки.

— Помойте за собой, неряхи! — новое сравнительно умное говорящее зеркало — сразу видно, что "Всевозможные волшебные вредилки" приносят хороший доход. Не так давно близнецы раздосадовались, что Министерство стало реже делать у них заказы, но простые клиенты-то никуда не делись. Их стало в разы больше, как и сотрудников, — прибавилось ещё шесть, с кем Верити поровну разделяет работу.

— Надо было оставить старое. Это порой ведёт себя, как обнюхавшееся веселящей настойки, — жаловался Рон на голосистое зеркало, которое после того, как наехало на близнецов, затянуло весёлую песенку, перебивая сладкое мурлыканье Флёр, тут же фыркнувшей: "И что вот с этим делать?"

— Как-то терпеть, — буркнула Молли, гремящая посудой. Француженка её почти не расслышала. — У меня семеро детей, и среди них есть...

— Парочка особо шебутных, — подсказала Джинни. Мать сразу посмотрела на неё исподлобья — для завершения фразы не хватало только слова "экземпляров".

Старые закадычные друзья сразу после того, как заморили червячка, собрались в комнате Рона под самой крышей, даже упырь замолчал — неужели подслушивает?

— Я не вернусь, — первым тяжело вздохнул Рон. Не вернётся... в Хогвартс? Как так вообще он умудрился? — Не вижу смысла. И каким образом руины восстановили за три месяца?!

— Рон, волшебным, — убеждал Гарри. — Хогвартс стоит как новенький. Новые первокурсники в этом году, у нас — последний курс. Сложно хотя бы сесть в вагон "Хогвартс-экспресса"?

— Не сложнее, чем сдать ЖАБА, — сказал насупленный Уизли. — В любой момент семикурсники могут вернуться и доучиться, потом уже работа! Зачем заморачиваться?

— Знаем, ты не любишь напрягаться, — закатила глаза Гермиона. — Во время битвы поднажал, а сейчас опять похож на...

— Квашню, — в дверь просунулась голова Джинни. — Гермиона абсолютно права. Может, перестанешь упрямствовать, лениться и доучишься? Ничто не складывается само собой, если не заметил за восемнадцать лет.

— Ещё мне твоя укоризна! — набычился Рон, резко встал с кровати, заставив Гермиону вздрогнуть. Последний раз он так вскипел, когда носил на шее медальон Слизерина, что был крестражем. — Я сам могу принять решение! А теперь — вон все отсюда!

— Рональд, но... — обронила Гермиона, однако без толку. Подумать только, жизнь ничему не учит! По правде, может, она его и любила, как никого другого, но почему он всё такой же несговорчивый и ломливый, ленивая квашня, которая вечно требует набить чем-нибудь пузо. — Нет, ты свинья.

Последнее, чем закончился диалог, была брошенная в нее пуховая подушка. Ну вот почему нельзя иногда послушать других?.. Гермиона пробралась на чердак, шикнула на упыря — тот побрёл к старому разодранному матрасу, улёгся на него и задремал, как младенец. Любила, действительно. Точно не в моменты, когда в Рональде просыпался некто зажравшийся и себялюбивый — тогда он мог на раз-два переплюнуть любого Малфоя; такие ссоры завершались несколькими часами взаимного молчания и каким-то неохотным примирением. За что так, жизнь? Именно Рон... Ладно, сейчас не то время, чтобы распускать нюни. Собрав волю в кулак, Гермиона направилась искать Гарри, который также держался подальше от вскипевшего друга.

— Какое счастье, что Гарри не прокрастинирует.

Он немедленно ответил:

— А ты как думаешь, еду или нет? Разумеется!

На следующий день прилетели совы от Флитвика, нынешнего заместителя директора, — списки покупок и... значки. Гарри с гордым видом разглядывал значок старосты мальчиков, Гермиона же, чему она ни капельки не удивилась, в этом году будет старостой школы. А с кем будет делить Башню, остаётся за занавесом. Пусть это соседство окажется благоприятным...

* * *

Как сказал Гарри, в Косой переулок заявляться лучше ранним утром, когда магазины только открывались, фонари догорали и местами лежали полупрозрачные облачка тумана. Было мистически тихо, пока лавочки отворяли свои двери — возникало ощущение, что сейчас с неба свалятся клубы чёрного дыма и из них выступят Пожиратели Смерти. Пусть днём, особенно перед самым сентябрём, все оживлённо, с утра такого не скажешь.

Гермиона приметила, что Гарри отстаёт, на что-то заглядываясь, а именно на витрины магазина "Всё для квиддича". На виду у гостей переулка поставили новинку, которая не могла не порадовать его, как новая игрушка ребёнка.

"Метла "Вихрегон" — удивительная инновация. Ранее не встречалось ни одной метлы из древесины ореха, с лимонными и ивовыми прутьями. Крепкая за счёт использованных пород древесины. Настолько же быстрая, насколько лёгкая на вес, — с ней, гарантируем, вы забудете о всякой тяжести полёта и ощутите себя полностью невесомым. Лучший друг спортсмена, будь то квиддич или гонки на мётлах. Гарантируем! Цена: 923 галеона". Глаза Гарри горели весёлым огоньком, лучились радостью...

— Но мне она не по карману, — и резко наплыла досада. — Ирландцы наверняка заказали на всю сборную, как "Молнии", когда они только появились.

— Ты же знаешь, — легко улыбнулась Гермиона, — что мне это не интересно. Разве кто-то не собирался завести новую сову?

Возмутившись: "Полюбоваться уже не дают", — Гарри спешно направился к торговому центру "Совы", а вышел оттуда с полярной совой, внешне выглядевшей точь-в-точь как Букля. Он подумывал назвать её так же, однако в честь победы над Волдемортом дал ей, пожалуй, самое характерное имя — Жизнь.

— Ага, тут и не стоит задумываться, — Гермиона погладила сову по белоснежным перьям; птица, сидящая у Гарри на плече, согласно заклекотала. — Теперь сам угадай, куда.

Флориш, владелец книжной лавки, перевернул табличку на двери. "Открыто". Оттуда они вышли с сумками, набитыми учебниками, — чуть что, как будто уже школа началась. Главный торговый центр всё наполнялся учениками, уличными торговцами, прочим людом. Гарри затосковал по Джинни, оставшейся в отчем доме помогать матери — что уж что, а у Уизли генеральная уборка закатывается раз в неделю, в каждой комнате вычищается каждый закуток. И спустя семь суток в большинстве случаев опять господствует бардак. На одну уборку Гарри как-то раз попал, в комнате близнецов смахнул с пыльной полки отвлекающие обманки — всё тут же заволокло густым фиолетовым смогом. Дверь сама собой не закрылась, дым и зловоние разлетелись по всей "Норе" в мгновение ока. Миссис Уизли бранила Фреда и Джорджа, выбежавших во двор с Роном, Джинни, высунувшись из окна, ругалась на чём свет стоит... Гарри выбрался из дома с лицом, белее свежей скатерти, наступив ногой в ведро, и тут же признался, что он учудил. Молли налетела на близнецов, сделавших невинные лица: "Кретины! Не могли бы держать свои товары в более надёжных местах?! Задохнись мы тут все, это было бы на вашей совести!" — и так далее...

После того, как они докупили последние мелочи и перекусили шоколадным мороженым, как в старые добрые времена, Гарри предложил посетить дом на Гриммо, всё лето там, кроме Кричера, ни одной живой души не наблюдалось.

Оставленное Блэками родовое гнездо, впрочем, домовой эльф опять приводил в бывалую аристократическую манеру — расставлял убранные на чердак любимые Вальбургины статуэтки, когда гриффиндорцы с ним встретились. Кричер смотрел на них сурово с тех пор, как они ободрали обои на первом этаже, сняли портьеры и избавились от портрета матери Сириуса — не выкинули, но — Гарри вечно смеялся, вспоминая это, — сбагрили Малфоям. Нарцисса вот счастлива, с тётушкой вечерами болтает, а что там мужская часть семьи, одному Мерлину известно. Министерство изъяло у них сейф в Гринготтсе, даже намеревалось отобрать поместье — во втором случае пощадили. Теперь ходят слухи, что Люциус Малфой берёт взаймы у семей из списка Священных Двадцати Восьми. А отдаёт ли?..

— Думаю, что вторую большую шишку на лбу после службы Лорду ему не очень-то хочется, — предположила Гермиона, проходя с Гарри на кухню. — Отдаёт, куда же ему деваться. Или нашлись те, кто любезно с ним поделился небольшими — по меркам аристократов — деньгами. Зачем мы в это ввязываемся?..

— Да, не совсем та тема, которую хотелось бы обсудить, — пробормотал Гарри, проводя пальцем по запылившейся столешнице. — Кричер! — домовик с приглушённым хлопком возник напротив нынешнего хозяина. — Будь добр, завари чай, перед этим протри стол.

— Нет-нет-нет! — отчаянно воспротивилась Гермиона, достала из бисерной сумочки белую шаль и протянула эльфу. — Вот, возьми. Гарри сам сделает. Так ведь, Гарри Джеймс Поттер?

Мальчик-Который-Дважды-Выжил прищурился, дескать, ты продолжаешь движение Г.А.В.Н.Э.?

— Сколько уже можно, Герм? — проворчал Гарри, разливая горячий чай по чашкам — Кричер без лишней скромности замотался в шаль и утопал этажом выше мыть полы дальше. — Твои старания помогают только эльфам из Хогвартса, которые с кухни, а у тебя в планах Гражданская Ассоциация!

Гермиона взяла из вазочки шоколадную конфету, отправила её в рот, с вызовом сказала:

— Знаешь, то ли ещё будет.

Две чашки спустя ей захотелось немного ностальгии: обойти дом Блэков вдоль и поперёк, заглянуть в каждую комнату... в одной из них стояла вчерашняя вечерняя собеседница. В таком же одеянии, с таким же хищным взглядом.

— Добрый день, Гермиона, — вполголоса сказала Рейес, облокотившись на комод около кровати. — Мы вчера не договорили немножечко. Есть минутка?

У неё была минутка, а то и меньше, чтобы позвать с первого этажа Гарри — с ним выяснить, кто пришёл за Гермионой по пятам. Интересно, что за крайняя необходимость в паре слов?

— Мисс Рейес, как вы здесь оказались? — Грейнджер заморгала, стоя на месте, как вкопанная, — загадочный взор не давал ни шагу ступить... пугал. Страшнее были только красные очи Волдеморта. А эти смотрели в самую душу. — Дом под магической защитой, впускает только обитателей!

— Я тут уже давно... обитаю, — по-кошачьи объяснила Рейес. — Слишком пусто, и мне это нравится — идеальная атмосфера для продолжения нашей милой беседы, правда?

Она, высоко поднимая ноги, подошла к Гермионе, в то же время Гарри побежал вверх по лестнице, услышав громкие стуки шпилек на ногах у Рейес. Подобно тигрице, та выхватила волшебную палочку из висящего на руке чехла — дверь с шумом захлопнулась, отшвырнув подоспевшего Поттера. Гарри, поднявшись с пола, неистово задолбил по ней кулаками.

— Ты и вправду хочешь знать, кто я? —в окно влетел порыв лёгкого ветерка, но волосы Рейес взъерошились, как от буйной погоды. Улыбка у неё оказалась ещё более зловещей, чем глаза, — блестящие жемчужины зубов она показала на мгновение, сразу скрыв за накрашенными кроваво-алой помадой губами. Рейес, стоящая почти впритык к Гермионе, пнула её по ноге. Грейнджер оступилась, упала на ковёр. Схватилась руками за тёмно-зелёный ворс. Гарри надрывался зазря — Рейес использовала мощное заглушающее заклятие сразу же, когда дверь впечаталась ему в нос и с него слетели очки.

Рейес сняла с рук белые перчатки, её кожа была неестественно испещрена множеством кровоточащих порезов — вся кисть залита алым. До локтя тянулась полоса ранок, чередующихся с бороздами шрамов. Поистине жуткое зрелище.

— А никто не говорил, грязнокровка, что мы будем друзьями...