Спасибо (джен)

Седьмого мая две тысячи двадцать третьего года Поттер прибыл в Хогсмид, трансгрессировав прямо в подсобку к Розмерте. Та согласилась держать ее пустой специально для Гарри, чтобы тому было удобнее направляться в школу на уроки, которые он там проводил. Даже смеялась, что если Гарри решит закончить свою карьеру аврора, то сможет пойти прямиком в профессора защиты от темных искусств и будет одним из лучших преподавателей. Гарри с ней согласен не был, но все же умалчивал об этом, не имея привычки спорить с ней. Слишком уж много эта женщина помнила о нем еще с тех пор, когда сам Гарри учился в школе. Но на выходе из подсобки Поттер встретился с двумя аврорами, присланными Гермионой ради безопасности. Ведь там, где собирается толпа, обязательно будут беспорядки. И хотел бы он воспротивиться, но, взглянув на парней, плюнул и дал приказ следовать за ним.

Улицы Хогсмида, как никогда, были оживленными. Витрины пестрели разнообразными товарами, сделанными специально для этого дня. В Сладком Королевстве можно было найти разные шоколадные фигурки, так или иначе связанные со победой над Волдемортом. Там были даже фигурки, изображающие Рона, Гермионы и Гарри или тех, кто погиб.

На секунду он зацепился взглядом за фигурки Ремуса, Сириуса и Джеймса. По идее, там должен был быть еще и Питтегрю, но, видимо, его посчитали лишним. Вздохнув, Гарри направился к станции, где должен был встретить своих детей. По дороге ему кричали самые странные слова: от благодарности до поздравлений и даже признания в любви. Это было особенно странным, если учитывать, что многие из кричащих были школьницами не старше шестого курса. Следовавшие за Поттером авроры подхихикивали в эти моменты, потому что Гарри только сдержанно улыбался, стараясь не обращать на все это внимания и жалея, что решил пройтись, а не трансгрессировал сразу на станцию.

Подготовка в этому празднику заняла почти три месяца, если не учитывать еще и того, что планирование этой самой подготовки заняло не меньше четырех. Нужно было разобраться с безопасностью, для чего пришлось провести опрос среди авроров, кто хотел бы участвовать в запуске, а кто мог бы остаться на постах для контроля всей этой разношерстной толпы. Это было сложно, но они пришли к общему соглашению, и оставалось только распланировать. Впрочем, сложнее было решить, где именно будет проходить этот самый праздник. Проводить столь массовое собрание магов вблизи от маггловских поселений было чревато неприятными последствиями, ведь как бы маги не смирялись с соседством с магглами, все же многим казалось, что они ущемлены в своих правах. Потому Хогсмид, как одна из чисто магических деревень, да еще и возле школы, обеспечивал не только безопасность проведения мероприятия, но и позволял школьникам так же принять участие.

После утверждения регламента подготовки Гермиона выступила перед репортерами, объявив об ее начале, ведь в СМИ уже просочилась информация о готовящемся сюрпризе от министерства. Она извинилась за то, что, во-первых, празднование продлится лишь неделю — с первого по седьмое число, во-вторых, что она так кощунственно отнеслась к традициям других народов, а в-третьих, призвала людей создать праздник общими усилиями и добавила, что на финальный день произойдет масштабный запуск фонариков. Нет, их могли запускать в любой день, просто именно седьмое число станет последним, и помимо запуска фонариков, будет так же и фейерверк. В Хогсмиде на тот момент уже началась подготовка, заключающаяся не только в украшении самой улицы, но и в проверке безопасности. Что не позволяло никому расслабиться. Гарри до последнего дня проверял все лично в желании убедиться в безопасности данного мероприятия. Столько сил на это брошено было, что просто не счесть! Гарри едва не проклял тот день, когда согласился на это.

Когда это стало традицией — запускать небесные фонарики? Гарри отчетливо помнил тот первый день, когда Лили загорелась желанием сделать фонарики на Рождество. Это было Рождество двадцатого года. Первое Рождество, когда Альбус провел со Скорпиусом в Малфой-мэноре, потому что… Да потому, что после всех этих злоключений с Дельфи, с выяснением всего того, что происходило с сыном на протяжении трех лет в школе, и после того, что только один Скорпиус поддерживал Альбуса, когда даже родители не видели, что происходило с сыном, Гарри не посмел отказать ему. Не после всего, что с ними случилось. Правда, нельзя сказать, что встреча с Малфоем перед Рождеством прошла успешно. Напротив, в тот день Малфой и три слова с трудом выговорил.

— Да, я разрешил, — только и ответил он на весь ворох вопросов, которыми его закидал Поттер.

Вот только Гарри напрягло даже не то, как он ответил. После окончания школы они и не общались даже строго по делу, это было не удивительно. Взволновало Поттера наличие кругов под глазами у Малфоя. На общем фоне бледности кожи он казался не то на грани стать привидением, не то на грани лечь в гроб. И волновало это, скорее, потому, что он в жизни не видел у Малфоя ни синяков, ни усталости на лице так явно, как в тот раз. Им только по сорок, даже Люциус в их возрасте выглядел куда лучше. А еще потому, что Гарри знал, к чему может приводить такая усталость и как это сказывается на детях. Помнится, они с Джинни как-то ругались из-за какой-то ерунды почти два месяца, считая, что дети об этом не знают. Вот только дети стали замкнутыми, и даже гиперактивный Джеймс старался не попадаться родителям на глаза. Тогда Гарри впервые понял, что иногда детям кажется, что в проблемах взрослых виноваты дети. Были долгие разговоры по душам, без криков, вместе с детьми. Это здорово помогло сблизиться не только с детьми, но и им с Джинни. А еще он понял, что дети могут многому научить, хотя сам себя особо взрослым не считал.

С Малфоем после того Рождества Гарри не виделся. И с того же Рождества почти любые каникулы Скорпиус и Альбус проводили вместе. Чаще в Малфой-мэноре, потому что там тише и книг больше, но иногда на летние каникулы и даже пару рождественских дней Скорпиус оказывался в их доме. Скорпиус любил рассказывать всякие истории — не только о школе, но и Блэках, к примеру. Самой запоминающейся для Гарри стала история о Нарциссе Малфой, в девичестве Блэк. По словам Скорпиуса, первое время Нарциссу Малфой тревожило, что Сириус, последний из Блэков, оставил родовое гнездо Блэков именно Гарри Поттеру, тем самым окончательно опорочив фамилию. На тот момент Гарри как-то не задумывался особо остро о том — даже не смотря на гобелен, — что в этом доме могли жить не только Сириус с его братом и родителями. Впрочем, ведь именно по старшинству переходило наследие. И тут Гарри сам виноват, что упустил это из виду. Если бы Сириус не оставил завещания, то скорее всего, дом отошел бы Нарциссе, а, значит, Драко. И это слегка забавляло. Впрочем, эти истории рассказывались довольно редко, чаще можно было услышать склоки, крики и даже ругань между детьми. Джеймс не упускал возможности посмеяться и подшутить над Альбусом и Скорпиусом, а те не оставались в долгу. Хотя их склоки сложно назвать безобидными, Гарри никогда не видел и не слышал, чтобы они обижались друг на друга серьезно. Легко проходящие и скорее шутливо-наигранные обиды почти каждый день пребывания Скорпиуса в доме, но ни драк, ни крупных и серьезных скандалов. Удивительно было даже то, что Скорпиус нашел общий язык с Тедди, который все реже приходил к ним в гости, взрослая жизнь не позволяла особо много гулять.

В какой-то момент Гарри привык к шуму в доме. С детьми никогда не бывает тихо. И пока они шумят, это на подсознательном уровне вырабатывало инстинкт — слышно, значит они в порядке. Но стоит только им затихнуть, как в голове сразу же возникала тысяча и одна картина того, что может с ними происходить в данный момент. От чего-то безобидного до совершенного безумия, что они в опасности. Когда дети были еще маленькие, Гарри к этому привык, и стоило им стихнуть, едва ли не мчался туда, бросив все дела. Наверное, именно поэтому отчасти Гарри радовало, что он слышит их крики и смех. Особенно, если он слышал, о чем они кричат. Слишком уж громко зачастую они выясняли отношения в гостиной и коридорах, а в комнатах просто запирались. Но чем старше они становились, тем меньше ругались так громко, как раньше. И тем сильнее тишина в доме заставляла Гарри напрягаться.

А их маленькая традиция с фонариками быстро разлетелась по всей семье Уизли. На Рождество двадцать второго года они и вовсе собрались в Норе, чтобы устроить целое представление с фонариками. Дети старались. Вот только Гермиона, видимо, вдохновившись этим, решила устроить праздник для всего магического сообщества Великобритании. Приближалась двадцать пятая годовщина победы над Волдемортом, и ей казалось, что эту дату просто необходимо отметить. Но отметить не так, чтобы все просто наелись и напились, а чтобы это было больше похоже на японский праздник Обон. В мае, да. Отношение Гермионы к традициям были на самом деле такими, поверхностными. Хотя Гарри до сих пор не мог понять, почему она не вмешивается в воспитание детей Роном, который науськивает Розу и Хьюго против Малфоев. Нет, Гарри и сам до сих пор помнил все то, что происходило в школе, но после случая с Дельфи ему казалось, что эта бессмысленная травля должна была бы прекратиться. В отношении детей уж точно. А может, все дело было в том, что это Гарри взглянул на все это с другой стороны? Скорпиус любил рассказывать истории о своей семье и зачастую с той стороны, с которой Гарри бы и не подумал смотреть. Наверное, это так же послужило причиной того, что он не просто примирился с дружбой сына с Малфоем, но был в какой-то мере рад, что у Альбуса есть такой друг.

— Папа! — вскрикнула Лили, заметив Гарри на станции, и тут же побежала к нему.

— Привет, Бельчонок, — Поттер стиснул дочь в объятиях. — Привет, ребята. Вы еще не поработили всю школу? — подшутил он, вспомнив случайно подслушанный разговор мальчишек о том, что первым делом бы они изменили, если бы стали директором школы.

— Пап! — возмутился Альбус, насупившись.

— Еще нет, мистер Поттер, — охотно поддержал Скорпиус, лучезарно улыбнувшись. — Но мы стараемся!

— О, я надеюсь, вы успеете это сделать до конца учебы. Или вы планируете начать захват изнутри, став учителями? — Гарри было сложно не улыбаться, видя, как этот разговор заставляет уже взрослых парней веселиться. Им ведь уже семнадцать. Как же быстро летит время.

Да, Гарри мог бы насторожиться от таких разговоров. И, вероятнее всего, насторожился бы, если бы услышал его до события с Дельфи. Но, почему-то, вспоминая, как они стремились к лучшему в том своем разговоре, Гарри наталкивался на мысль, что даже Скорпиус, пусть и он Малфой, но не стремится к тому, чтобы стать диктатором. Они просто хотели внести изменения, основываясь на своих переживаниях и проблемах в школе. Гарри это понял, слушая их в тот день, и потому не мог не подшучивать, потому что это было в какой-то степени мило. И в то же время ошеломительно, ведь Поттер ловил себя на мысли, что Драко, будучи ужасным мальчишкой, вырастил замечательного сына.

— Тогда уж лучше с министерства, как это сделала тетя Мия, — фыркнул Альбус, шаркнув ногой и едва не закатив глаза.

— Ты — и министр магии? — усмехнулся Скорпиус, тут же став похожим на Драко, едва ли не до мельчайших подробностей. Разве что в его глазах отражалась проказливость, а не надменность. — Да скорее Джеймс наконец перестанет называть меня Джойем. Я не твой хорек! — не упустил Малфой-младший возможности возмутиться.

— Вылитый! — появился за их спинами Джеймс, чутка опоздав и тем самым напугав мальчишек. — Вот просто вылитый. Такой же пронырливый, наглый и кусающийся! Ай! — в его грудь попал снежок, который Скорпиус в него охотно запульнул. — Эй! Ты нападаешь на сына главы отдела магического право… грх… Тьфу! Пап! Ну все, сам напросился! — не найдя поддержки у отца, которой с легкой улыбкой просто пожал плечами, Джеймс тут же принялся обстреливать Скорпиуса в ответ.

Завязалась потасовка. Снежки летели в разные стороны. Перепадало даже просто мимо идущим студентам и едва не прилетело в голову профессору Флитвику, попытавшемуся подойти ближе, чтобы поздороваться, но решившим не искушать судьбу и, лишь кивнув Гарри в знак приветствия, он быстро удалился, пока был цел.

— Ал, помогай! — почти в один голос крикнули Джеймс и Скорпиус, что тут же подняло новый шум и попытки переманить Альбуса на свою сторону.

Но Альбус пришел на помощь другу, решив заодно отплатить брату за все его издевательства. Лили просто хохотала в стороне, спрятавшись за спиной Гарри, изредка то подбадривая братьев и Скорпиуса, то науськивая их против друг друга. А Гарри стоял и наблюдал за ними, размышляя о том, почему пытался противостоять их дружбе? Потому что Скорп — Малфой? Потому что тогда казалось, что на Альбуса плохо влияет именно Скорпиус? Похоже, на тот момент Гарри забыл, что значит быть ребенком, но каково его собственным детям, он не мог знать, не поговорив с ними. И если Джеймс — как открытая книга, а Лили — папина дочурка, то Альбус всегда был тихим и замкнутым, напоминая Гарри одного человека, с которым он был довольно плохо знаком. Наверное, если бы не случай с Дельфи, он бы не смог поговорить с сыном. Не узнал бы, как сложно давалась Альбусу учеба в школе и что единственным, кто поддерживал его, был Скорпиус. В то время, как оказалось, они вдвоем поддерживали друг друга. После этого разговоры стали особенно важными. Они даже писать стали друг другу чаще.

И, как это обычно бывает, стоило Гарри зазеваться, как ему в лоб прилетел снежок. В мае! Магия иногда — то еще зло, даже такая невинная. Поттер проследил взглядом за стекшим по его лицу снегом, постепенно истаивающим. Потом перевел взгляд на мигом притихшую троицу. Хотя затихла даже сама улица, а авроры, пропустившие этот снежок, тихо бледнели, стараясь не привлекать к себе внимания.

— Это он! — быстро выпалил Джеймс, указав на Малфоя.

— Это был твой снежок! — громко возмутился Скорпиус.

Гарри взглянул на Альбуса, который едва сдерживался от смеха. А Лили, маленькая предательница братьев, скрываясь за спиной отца, тихо хихикая, прохрюкала имя Джеймса, тем самым сдав его с потрохами. Гарри вытер лицо рукой, попытавшись сохранить спокойствие, но почему-то ему очень хотелось сейчас взять и обрушить на них всех снега. Да побольше!

— Это хорошо, что вы стоите рядом, — произнес он вкрадчиво, медленно доставая палочку из кармана. От этого его тона даже авроры переглянулись, а уж мальчишки и вовсе повтягивали головы.

— Пап, не надо, — взмолился Джеймс, чуть бледнея, попытавшись спрятаться за спиной Скорпиуса. Но куда там! Он же был выше того на голову.

— Отвяжись от меня! — вырывался Скорпиус из его рук, что больше походило на попытку отцепиться от дьявольских силков.

— Придурки, бежать надо, — опомнился Альбус и, схватив Скорпиуса за руку, рванул в сторону Хогсмида, тем самым вырвав друга из рук брата.

— Куда без меня?! — рванул за ними Джеймс, тут же обгоняя их.

А Гарри рассмеялся, только и видя, как сверкают пятки. Он привалился плечом к столбу на перроне и хохотал так, что со стороны точно был похож на полоумного. Ох и давно же ему не было так весело! Зато сейчас он отчетливо понимал, как глупо себя вел, обвиняя Скорпиуса в том, что творилось с Альбусом. И рад, что их дружба все же не разрушилась. Хотя и был удивлен, что Малфой не был против этой дружбы изначально.

— В школе они себя так же ведут? — спросил Гарри у Лили после того, как отдышался.

— Еще хуже. А до тех пор, как Джеймс не окончил школу, они могли часами спорить, кто из них лучше на метле держится. Даже устраивали соревнования, — подхихикивала Лили, поправляя волосы, но вдруг вытянулась, улыбка сошла с ее лица, а в глазах загорелся тот самый огонек, который всегда вспыхивал, если она была обижена. — Идем скорее, а то нам не достанется вкусностей! — Лили искоса глянула на идущего навстречу им мальчишку и, подхватив отца под руку, быстро зашагала к Хогсмиду.

Гарри всегда с неким интересом наблюдал за тем, как только что улыбающаяся и очень веселая Лили вдруг менялась в лице. Ее эмоции были такие яркие и красочные, что даже Молли была удивлена, как легко ей удается одним только взглядом говорить, что она думает о том или ином человеке, событии или действие. Но проследив за ее взглядом, Поттер обнаружил только одного студента. Вполне обычного школьника, имя которого он благополучно не помнил. Длинные черные волосы собраны в низкий хвост, закутался в мантию, будто пытался скрыться от солнца. Бледный, взгляд опущен. Проходя мимо них, и вовсе попытался сжаться. Гарри лично с ним не был знаком, но от количества знакомых студентов скоро чердачок переполнится, так что это в какой-то степени даже плюс. Поттер мог бы спросить Лили, кто этот мальчик, на которого она так реагировала, да язык не повернулся. Гарри сложно было признавать тот факт, что его Бельчонок выросла. Помнится, когда он впервые узнал, что у нее появился парень, чуть не поднял все документы на семью бедолаги в желании выяснить, что тот из себя представляет. Даже хотел познакомиться лично, но Джинни отговорила, высмеяв его гиперопеку над дочерью. И все же Гарри напрягала сама мысль, что какой-то мальчишка может обидеть его дочь.

Отправив вдогонку сбежавшим Патронус с сообщением, чтобы встретиться через час в "Трех Метлах", Гарри пытался морально подготовиться к забегу по магазинам. Джинни задерживалась в редакции, видимо, что-то опять случилось со статьей или Скитер, тут никогда нельзя быть уверенным. Всеми силами он пытался откидывать в сторону мысли о том, что с мальчишками может что-то случиться. Они уже достаточно взрослые, но Гарри все еще сложно было принимать во внимание этот факт.

Наверное, Хогсмид никогда не был таким шумным. Только пять часов вечера, а народу собралось — не протолкнуться. Хорошо, что магия успешно позволяла вмещать в помещения всех желающим. Да и недавние выпускники нашли себе работу в эти дни. Это было удивительно, сколько всего людей приняло участия в этом торжестве. На призыв о помощи к подготовке прибыло довольно много волонтеров. Но не только помочь, но и поучаствовать. Так, к примеру, у филиала "Вредилок" не осталось выбора, кроме как за бесценок продавать те самые фонарики. Джордж был крайне несогласен с этим, но угроза наложить возрастное ограничение на продажу некоторых игрушек заставило его передумать. Рон, как и всегда, был сторонним наблюдателем, так как не хотел принимать чью-либо сторону. Он всегда так поступал в таких случаях. А сейчас, наверное, даже в Трех Метлах за барной стойкой стояла не только старушка Розмерта, но и ее племянница с подругами, а то и какой-нибудь парень. Очень уж Розмерте нравилась сама мысль о том, что за стойкой стоит какой-нибудь красавчик.

Так и было. Пока Гарри ждал дочь, что сейчас атаковала полки "Сладкого Королевства", он всматривался в витрину "Трех Метел", где было видно барную стойку. Когда он выходил оттуда, там была только племянница Розмерты, но сейчас, с большим наплывом людей, там была и сама Розмерта и еще какой-то весьма симпатичный молодой человек, чем-то напоминающий Ремуса со старых снимков.

А всюду можно было увидеть не только что-то, связанное с самим Поттером и Орденом Феникса, но и с Пожирателями. Так, к примеру, из разговора мимо проходящей компании он понял, что Аберфорт Дамблдор обустроил свое заведение в стили Пожирателей Смерти. И даже подает одноименные напитки. Аберфорт никогда не любил праздники, насколько помнил Гарри, но даже представить себе не мог, что тот устроит нечто подобное.

— Добрый вечер, мистер Поттер, — к нему подошла Минерва Макгонагалл. На ней, как и всегда, была ее любимая мантия с шотландским узором, но в этот день на ее груди можно было заметить брошь в виде трех детей, держащихся за руки. — Мистер Мюррей и мистер Гилмор, — не забыла она одарить улыбкой и авроров, тут же выпрямивших спины.

Гарри всегда интересовало, как этой с виду хрупкой женщине удается так легко и непринужденно становиться авторитетом для всех студентов Хогвартса. Она была строга, но ее улыбка и блеск в глазах, сохранившийся до сих пор, удивляли. Если бы она работала в министерстве, то в кротчайшие сроки стала бы министром. И кто знает, может быть, она стала бы одним из лучших министров.

— Здравствуйте, директор, — приветливо улыбнулся ей Гарри, а авроры только смущенно покивали. — Как дела в школе? — коротко поинтересовался он обо всем, что там происходит.

— Если вас интересует, не учудили ли Альбус и Скорпиус очередную вылазку за пределы школы или в очередной раз нарушили школьные правила, что ж, могу вас заверить, что у них получается все меньше попадаться на своих проказах, — улыбнулась Макгонагалл, отчего-то радуясь их успехам. — Но должна заметить, что они стали намного лучше справляться со своими школьными обязанностями и улучшили свои школьные баллы. Альбус весьма преуспел в трансфигурации. К тому же в школе стало намного тише после того, как Джеймс выпустился. Надеюсь, ему удалось поступить в школу авроров.

— О, не сомневайтесь, — сдавленно усмехнулся Гарри, вспоминая, как легко и непринужденно Джеймс укладывал даже наставников. А Джинни до последнего думала, что он станет игроком в квиддич в какой-нибудь сборной. — Джеймс даже хотел участвовать в обеспечении безопасности на этой неделе, но молодых авроров не берут для столь ответственных заданий. И я рад, что в школе все хорошо, — улыбнулся Поттер, не зная, как продолжить этот разговор.

— Прекрасно, Джеймс очень способный молодой человек и, при всем сходстве с вашим отцом, куда сильнее напоминает вас, мистер Поттер. Уверена, он сможет добиться успехов, — похвала от Макгонагалл на самом деле очень дорого стоила, и Гарри мог не сомневаться, что она говорит чистую правду. — Ах да, Альбус просил передать вам свои глубочайшие пожелания наилучшего.

— Я обязательно отблагодарю его в следующий свой визит для проведения урока, — чуть кивнул Гарри, заметив, как из очередного магазина выскочила Лили с целым пакетом покупок.

— Что ж, приятно было побеседовать, мистер Поттер, — Макгонагалл также заметила ее. — Приятно провести вечер, — и кивнув, Макгонагалл просто зашла в тот же магазин, откуда только что вышла Лили.

— До свидания, — уж в спину ей произнес Гарри, вспоминая сейчас, как в тот день Макгонагалл призвала защитников Хогвартса на бой. Это было жутко и невероятно одновременно.

А Лили уже щебетала о том, как им с подружками понравился один красивый костюм, но он достаточно дорогой, и она хотела бы знать, одобрят ли они с Джинни его покупку. И уже тянула его за руку к магазину "Шапка-Невидимка". Все эти походы по магазинам были утомительны. Гарри никогда особо не любил их, но Лили нравилось покупать что-то особенное. И именно поэтому походы по магазинам вызывали легкий трепет в коленях при одном представлении о том, сколько всего придется пересмотреть, перебрать, проверить и перепробовать. Когда его назначали на должность главы отдела магического правопорядка, Лили вызывалась помочь с подбором подходящего праздничного и делового костюма одновременно. Никогда в жизни Гарри так не тошнило от мантий и рубашек, как в тот день. Просто костюм аврора не устроил даже Гермиону, и три часа в магазине мадам Малкин показались Поттеру еще страшнее, чем схватка с Волдемортом. Вообще, как оказалось, справиться с детьми намного сложнее, чем с Волдемортом, и если бы не Джинни, он бы свихнулся.

Костюм, что выбрала Лили, был действительно красивый. Строгий брючный костюм, чем-то напоминающий костюм для верховой езды. Черные брюки с высокой талией, бирюзовая блузка, черная жилетка с темно-зеленой каймой и серебристыми пуговицами. А к этой жилетке спереди, у плеч, крепилась укороченная версия мантии, едва прикрывающая задницу. На Лили костюм смотрелся просто превосходно. Гарри в которой раз замечал то, как ей идут такие темные сочетания цветов. И цена его действительно довольно больно кусалась. Но когда Лили уговорила отца, что это будет ее подарком на Рождество и день рождения разом, Гарри сдался. Никогда Гарри Поттер не мог отказаться этим каре-зеленым глазкам, смотрящим на него с таким обожанием, любовью и мольбой. Радовало, что Лили в этот раз позвала его только для решения покупки именно этого костюма, ведь теперь у нее были подруги для подобных прогулок. Иначе бы точно свихнулся, как это обычно и бывало.

Жаль, что поход по магазинам на этом не закончился. Лили просто остро необходимо было зайти в "Дэрвиш и Бэнгс", а Гарри снова остался ждать ее на улице. Лезть в забитое людьми помещение совершенно не хотелось. Особенно в этот магазин, в котором продавались самые различные сувениры, так или иначе связанные с победой над Волдемортом. Осматривая витрину, Гарри нашел там не только подобную брошь, что была у Макгонагалл, но и множество других вещей, среди которых он нашел даже светящиеся наклейки в виде молнии, метел, карикатур на почти всех Пожирателей Смерти и даже подставки для перьев в виде головы Волдеморта. Было довольно забавно осознавать, что простое желание Гермионы устроить праздник для всего магического сообщества превратился во что-то столь масштабное. Удивительно, насколько легко люди приняли участие в этом всем. Уже давно всем были известны и японские традиции, и китайские. Одни только магглы любили устраивать даже в Лондоне нечто подобное. Гарри до сих пор помнил, как же долго он матерился, когда магглы едва не спалили парк в Лондоне в своем желании прикоснуться к прекрасному! А сейчас и среди магов намечалась подобная тенденция, и его немного пугало, чем все это могло закончиться. Разумеется, они предприняли все меры предосторожности, но это не значило, что не произойдет форс-мажор или особо умные не надумают похулиганить.

Взгляд Гарри зацепился за выходящих из магазина ребятишек лет двенадцати, радующихся покупке всей этой ерунды, но счастливых. Они заметили стоящего Поттера в сторонке и помахали ему руками, радуясь так открыто, что Гарри приветливо махнул им в ответ. Наверное, все же не так и плохо: устроить нечто подобное для вот этих вот детей. Кто-то из них наверняка остался без бабушки или дедушки. А кому-то наверняка праздник не нравился, ведь — так или иначе — его имя связывали с кем-то из Пожирателей Смерти.

— Кстати! — неожиданно за спиной появился Джеймс, пока Гарри ждал Лили.

— Джеймс, сплохвост тебя задери! — выругался Гарри, напугавшись. Что-то он слишком задумчивый сегодня. Впрочем, даже авроры и те всполошились и схватились за палочки. — Сколько раз я тебе говорил: не подкрадываться ко мне?!

Гарри злился, к счастью, уже не так остро реагируя, как раньше. Не будь это Джеймс, Поттер уже бы покалечил шутника, чисто рефлекторно. Работа аврором накладывала свой отпечаток не только в виде шрамов. И первое время, когда Джеймс вот так вот пугал, Гарри останавливался в самый последний момент. А один раз едва не пришиб его. Такой скандал дома был из-за этого с Джинни, но, кажется, Джеймса это не останавливало.

— Прости, прости! — шкодливо втянув голову в плечи, Джеймс щурился и смеялся. Смешно ему! А Гарри едва не ловил сердце где-то в районе пяток. — Я ж не виноват, что всегда срабатыва… Ай, понял, принял, — отхватив от отца подзатыльник, Джеймс чуть сгорбился и отошел на безопасное расстояние. — Мама, кстати, говорю, придет перед запуском. У нее там какие-то терки со Скитер. Опять.

— Где ты этих слов набрался? — тяжко вздохнул Гарри, окинув уже совсем взрослого сына тяжелым взглядом. — Хорошо, я понял. Ты один или с друзьями будешь?

— Ну, — как-то загадочно протянул он, почесав мочку уха, что всегда обозначало его смущение. — Вообще-то, я сегодня встречаюсь с Лулу, и, наверное, домой приду… Может, и не приду, — мялся Джеймс, как-то слишком довольно улыбаясь, продолжая теребить мочку. — Как повезет.

— Я понял, иди уже, — усмехнулся Гарри, вспомнив, как долго тот бегал за Лулу.

Лулу, она же Люсинда Морель, на курс старше Джеймса. Впервые Джеймс обратил на нее внимание на пятом курсе, Лулу была на шестом, и вплоть до седьмого курса Лулу всячески отказывала ему, но Джеймс не был бы Джеймсом Сириусом Поттером, если бы отступал так легко. И вот они уже почти два года вместе. Можно было долго смеяться и горько плакать, но внешне Люсинда сочетала в себе аристократическое воспитание и любовь к приключениями. Изысканный вкус и хаос. Но она хорошая девушка, правда, когда Люсинда обесцветила волосы почти до платины, Гарри едва Кондратий не хватил. Вернулся домой после тяжелых будней, а в гостиной сидит Джеймс, на руках которого… Может, от усталости, может, они, и правда, похожи со спины, а может, Гарри просто переутомился, но ему показалось, что на коленях сына сидит никто иной, как Люциус Малфой. За пару ударов сердца в голове столько мыслей пролетело, что на мгновение Поттер растерялся. Благо Джеймс и Лулу вовремя его заметили и обернулись, а то он уже за палочкой потянулся. Такого облегчения Гарри Поттер в жизни не испытывал! Даже после недельного запора. Правда, седины в волосах точно прибавилось.

— Спасиб, па, ты лучший! — растянулся Джеймс в мартовской улыбке и упорхнул в неизвестном направлении. Оставалось только надеяться, что он не влипнет в неприятности.

— А куда это Джей помчался? — Лили уже подошла к отцу, тут же сгрузив очередной пакет в руки Гарри.

— На свидание, — и Гарри Поттер в который раз поблагодарил судьбу за то, что он маг и что он может просто уменьшить эти пакеты и сунуть их в карман, а не тащить в руках. Виват магии, виват!

— С Лулу? Я думала, они поругались. Хотя, уверена, Лулу уже придумала ему наказание, — и тут же Лили шкодливо улыбнулась, явно радуясь тому, что хоть кто-то может найти управу на Джеймса. — Ну что? Еще куда-нибудь зайдем или пойдем к тете Розмерте?

— Ты обошла уже почти все магазины, так что да, мы идем к Розмерте, — несколько резко объявил Гарри, едва сам не начав прыгать от радости, потому что таскание с дочерью по магазинам с каждым годом проходило для него все сложнее.

Да и на улицах все больше и больше народу собиралось. До запуска фонарей осталось около часа, вот и людей становилось все больше. К тому же, сегодня должна появиться Гермиона, с заготовленной заранее речью. Гарри уже читал, что она собирается сказать, и как-то ему не хотелось слушать это. Не то чтобы неприятно, а скорее, потому, что слова Гермионы всегда умудрялись попадать в самое яблочко, по крайней мере, в душе Гарри. Наверное, потому и тяжко ему сейчас было смотреть на все эти улыбающийся лица. Еще чертовски непривычно ходить под неусыпной охраной, ведь до сих пор находились те, кто хотел если не оторвать от его мундира кусочек, то от него точно. Надо и ребятам дать отдохнуть, а то так и загонять их можно.

А в "Трех Метлах" их уже ждали Альбус и Скорпиус. Гарри с неким удовлетворением опустился на стул, чувствуя себя вымотанным. Вся эта атмосфера веселья и празднования угнетала. Казалось бы, он должен быть счастливым и веселым, но нет, он невольно вспоминал, как они искали крестражи, как ссорились и ругались, как тяжело для них это было. Невольно понимая, как тяжело было и тем, кто не был вдали от Пожирателей, кому приходилось спасаться от них без возможности скрыться где-то далеко. Вспоминал, как Рон едва не погиб, как сам шел на верную гибель. Вспоминал, с каким ужасом на него смотрел Драко в тот день, в Малфой-мэноре, когда его просили опознать Гарри. Наверняка Малфою нелегко далось решение не признать Гарри. Вспоминая сейчас, оценивая все это через призму уже взрослого человека, мага с богатым, в большинстве случаев, неприятным опытом, Гарри понимал, что Драко тогда был такой же мальчишка, как и он сам. Напуганный, оказавшийся втянутым во взрослые игры, без права выхода из этой игры. Наверное, так же послужили тому, что Гарри перестал смотреть на Малфоя озлобленно, и те отчеты, которые он читал — о расследований преступлений парочки семей с магглорожденными магами. Особенно остро запомнился тот момент, в котором родители требовали от ребенка невозможного — наколдовать еды было самым безобидным в их приказах. А непослушание приводило к насилию. Казалось бы, как это связано с Малфоями? Гарри тоже первое время не понимал, пока не осознал, что Волдеморт для всей семьи Малфой был тем самым кошмаром, поселившимся в их доме и которого они просто не могли ослушаться. Да, у них был выбор отказаться, но отказ равнозначен смерти, а умирать никто не хотел.

— Да признай уже наконец, Скорп! — вскрикнула Лили слишком громко, когда они уже сидели в кабаке и пили сливочное пиво, тем самым выводя отца из задумчивости. — Тебе нравится Роза.

— Нравится, но не в этом смысле! — краснел Скорпиус, яро отстаивающий свою позицию. — Она нравится мне как человек. Она умная, хорошая, строгая и слегка зануда…

— Зануда? — за его спиной оказалась Роза, видимо, решившая подойти поздороваться.

А Лили так проказливо улыбалась, будто заранее знала, что именно сейчас и подойдет Роза. Гарри на секунду показалось, будто она это специально сделала. Но зачем? Кто ж знает эту маленькую хитрую Белку.

— Я не… Роз, я не… — Скорпиус стал заикаться, подскочив на ноги. — В хорошем смысле! — отчаянно пробубнил Скорпиус, усевшись обратно на стул. Выглядел он так, будто вся его жизнь была обречена.

— Здравствуйте, дядя Гарри. Очень рада вас видеть, — Роза игнорировала Малфоя, обратив все внимание на Гарри. — Папа попросил передать, что они с мамой зайдут к вам вечером. А еще, что он хотел бы, чтобы вы присоединились к ним при запускании фонариков.

— Здравствуй, Роза. Спасибо, я подумаю над их предложением. Не хочешь к нам присоединиться? — Гарри отчасти наблюдал в ней особенное сходство с Гермионой. Помнится, когда-то она так же игнорировала Рона, если злилась. И это вызывало двоякое чувство.

— Нет, спасибо, мы тут с тетей Энджи, — очаровательно улыбнулась она, все еще не замечая понурого Малфоя. В упор. Хотя стояла с ним рядом.

— Ох, ладно. Хорошо. Передавай ей привет и повеселитесь, — несколько спохватился Гарри, потому что как-то не удалось ему до этого связаться с друзьями и семьей, чтобы узнать, кто и когда будет. Даже у Джинни изменились планы, что уж говорить об остальных.

— Спасибо, вы тоже. Ал, Лили, — кивнув кузенам, Роза развернулась на каблуках, всем своим видом давая понять, как она относится к Скорпиусу.

— Как и всегда, жестока, — вздохнула Лили, болтая соломинкой в своем бокале. — Но ты и сам виноват, Скорп.

— Да знаю я, — буркнул он в пену, уткнувшись носом в кружку.

— Пойдешь к ним? — поинтересовался Альбус, обратившись к отцу.

— Не знаю еще. Если пойду, поднимется шум, не пойду, то же самое, — чуть задумался Гарри, откинувшись на спинку стула.

— Никаких альтернатив, — хмыкнул Скорпиус, либо обдумывая свои отношения с Розой, либо комментируя слова Гарри. Весьма точно, к слову.

— Могу остаться с вами, запустим фонарики вместе, если хотите, — предложил Гарри, допив остатки пива в кружке.

— Будет здорово! — тут же обрадовалась Лили. — Соглашайтесь, все равно вы все время вдвоем, а вместе веселее.

— Ты хотела сказать, оглушительнее? — ухмыльнулся Альбус, за что чуть не получил от Лили пинок в колено, Гарри только и успел стол на месте удержать.

— Аккуратнее, — нахмурился он, поправляя скатерть на столике.

— Я не против. Ты как, Скорп? — Альбус открыто улыбнулся Лили, потому что она не попала по его ноге, и тут же взглянул на друга с какой-то легкой сочувствующей тоской.

— Почему бы и да? — очухался Малфой, вынырнув из кружки. — Воспользуюсь Цветочком, как подпоркой для головы, если устану.

— Я прорасту сквозь твою голову, Жучок, — показала она Скорпиусу язык, вздернув носик.

— Скорпион не насекомое, он относится к арахнидам, хотя с насекомыми у них один тип — членистоногие! — не удержался Скорпиус от возможности похвастаться своими знаниями.

— Да все равно, гадкое и ползающее, — проказливо скалилась Лили, пытаясь передразнить Скорпиуса.

Гарри не понимал их жестоких шуток, но почему-то ему казалось, что они слишком хорошо ладят. Слишком! Чтобы прощать друг другу что-то подобное. Вернее, чтобы даже не обижаться на такое. Это было удивительно и пугающе одновременно.

И, похоже, Драко не придет. Иначе бы Скорпиус не согласился бы с ними остаться. Отчасти Гарри понимал Драко. Ему и самому сложно тут находиться. К тому же, все это могло казаться фарсом, просто попыткой привлечь ненужное внимание. Даже оскорблением. Именно поэтому Гарри не хотел принимать активное участие в этом всем. И лучше он останется с детьми, чем сунется в самое пекло.

А на улицах и в кафешках становилось все громче. Людей прибывало все больше. Лили рассказывала, что людей в субботу было раза в три-четыре меньше. Видимо, все пытались прийти именно ради речи Гермионы. Ожидаемо. Для многих она оказалась не столько карьеристкой, сколько замечательным министром, нашедшим решения тому, за что предыдущие министры не решались взяться. А еще Гермиона стала строгим, но справедливым министром. За последние семь лет она столько всего изменила, что теперь уже сложно сказать, что такого не было буквально десять или двадцать лет назад. Принялось обществом это не просто, но быстро, лишний раз подтверждая, что человек способен привыкнуть ко всему. Хотя Гермионе было сложно признавать, что оплата труда домовикам в частных домах еще не составляет проблемы, а вот в школах и министерстве, к примеру, уже затруднительна. Ведь объемы работы и количество занятых лиц в этом существенно разнятся. Школа же жила на финансирование со стороны, и зачастую даже зарплаты преподавателям могли пострадать, если кто-то из попечительского совета откажется участвовать в финансировании. В общем, то, что в школе казалось чертовски простым, во взрослом мире оказалось значительно сложнее и куда серьезнее. Это заставило Гермиону обдумать множество вещей. Да и не только Гермиону.

Просидев не более получаса в "Метлах", они решили, что пора выдвигаться к лодочному причалу, где на время была установлена небольшая сцена, чтобы было проще выступать и Гермионе, и парочке музыкальных и танцевальных групп, которые будут развлекать собирающуюся толпу вплоть до появления министра. Ну, и решив не прорываться к самым первым рядам, они просто стояли со стороны Воющей хижины, где было меньше всего людей, ведь Воющая хижина все еще пугала обывателей. А ведь о том, почему она стоит, уже давно было известно, и все равно какой-то странный страх перед ней остался. Полуразрушенной, но все еще стоящей, как достопримечательность. Они стояли чуть поодаль от общей толпы и ждали, когда можно будет запускать фонарики. Ребятня между собой тихо переговаривалась. Перед выступлением Гермионы был своеобразный концерт, постановки от школы, просто развлечения, музыка. А потом на сцену поднялась Гермиона вместе с Роном и детьми. Гарри попытался перестать слушать, просто сосредоточиться на своих мыслях, чтобы не слышать. Понятия не имея, какой эффект произведет на толпу эта речь, но то, что самому слушать это сложно — факт. И просто рассматривая толпу, поймав взглядом приближающуюся к ним Джинни, попутно что-то записывающую в своем блокноте. Похоже, их стычка со Скитер закончилась победой Джинни. Не отвлекаясь от записи, Джинни приобняла детей и даже Скорпиуса за плечи, не забыв оставить на щеке со шрамом Гарри легкий поцелуй. И они продолжили слушать выступление министра. Вернее, Джинни и дети смотрели и слушали, а Гарри старался отвлечься на что угодно, только бы не слушать.

С каждым ее словом он вспоминал тот день. Вспоминал, как шел по лесу к Волдеморту. Как сражался с ним. Он мог умереть сотню, даже тысячу раз. Мог погибнуть по глупости, по случайности и просто нарваться на искру. Его могли убить в Малфой-мэноре в тот день. Они могли бы замерзнуть где-нибудь в лесу, или он утонул бы в том озере. Каждый тогда мог бы умереть так же легко, как сейчас Гермионе давались слова о падших и выживших. Все были в страхе и ужасе, а многие до сих пор находились в том же состоянии. Все эти картины проносились в памяти так ярко, что стоящая буквально за спиной хижина, к которой он обернулся, казалось, смотрела на них всех взглядом Снейпа. Тяжелым, пронизывающим. Называл бы он все это дуростью или хотя бы улыбнулся? Хотел бы Гарри знать, как к этому отнеслись бы Сириус, Люпин, Дамблдор и Снейп. Родители. Тонкс бы точно понравилось. Она, как и Тедди, всегда были за «любою движуху», как любил высказываться Тедди. Наверняка он сейчас жалел, что не может быть тут, но и вот-вот готовую родить жену он бросить не мог. Билл ему открутит все части тела и прикрутит в хаотичном порядке, если Тедди выкинет что-то такое с Виктуар.

Неожиданно взгляд зацепился за удаляющуюся весьма знакомую макушку. Гарри уже хотел сказать об этом, но промолчал. Одного взгляда на Скорпиуса хватило, чтобы промолчать, потому что тот слушал Гермиону очень и очень внимательно. Да и Драко ведь уходил куда-то за хижину, а не шел в их сторону, так? Значит, не слишком-то и рвался сюда, и обнадеживать Скорпиуса не хотелось. Следом, отчего-то, в Гарри взыграло раздражение, потом злость за ребенка, и пришла глупая, но весьма своеобразная мысль. Прошептав Джинни, что он отойдет нанедолго, а аврорам приказав не отходить от детей никуда, Гарри направился в сторону хижины. Глупо, конечно, Драко мог уже трангрессировать, не было смысла идти за ним. Но, заметив, как тот стоит у почти завалившегося заборчика хижины и смотрит куда-то в окна, замедлив шаг, Гарри пытался понять, зачем рванул сюда? В голове всплыла расстроенная мордашка Скорпиуса, взгляд зацепился за так и оставшиеся в его руке два фонарика, купленные им для него и Джинни.

— Привет, — произнес Поттер, решительно подойдя ближе к Малфою, но остановившись в паре шагов.

Закатные лучи солнца еще пробивались сквозь густой лес, но солнце уже скрылось за горизонтом. Свет огней Хогсмида и с причала вполне неплохо освещал и Хижину, потому нужды в Люмосе не было. И Гарри почему-то отчетливо видел Малфоя. Его вид был такой задумчивый. Драко все еще носил слишком много темного, видимо, сказывался и его характер, и траур, сейчас как никогда подходящий под ситуацию, хотя уже не выглядел слишком уж мрачным. Он уже не такой поблекший, как четыре года назад. Сейчас Гарри показалось, что тому куда больше пошел бы светлый костюм. Может быть, белый или серебристый, но не это обилие черного. Даже Люциус и тот предпочитал темно-зеленый, а Драко просто в черном.

— Привет, — а Малфой даже не обернулся, так и смотрел в окна хижины. — В какой комнате умер Снейп? — вдруг спросил он.

— Там внутри всего три комнаты, и, кажется, вот это окно, — указал Гарри на окно, выходящее на Черное озеро, задумчиво оглядывал дом, пытаясь припомнить точные детали. И если не ошибался, то именно в эту комнату ведет потайной тоннель. — Можем зайти внутрь, если хочешь, — вдруг предложил он, Малфой от удивления аж обернулся и взглянул на него, не забыв вздернуть бровь. — Что? Можно подумать, ты никогда не хотел этого, — насупился Гарри, отчего-то приняв позицию защиты, хотя Драко еще ничего не сказал.

— В школе, может быть, — усмехнулся Малфой, снова повернувшись к хижине.

На его лице отчетливо отражались сожаление и вина. Гарри видел сотни раз такое выражение лица и знал, что такое сложно подделать, не испытывая глубоко внутри. Но боялся предположить, насколько глубоко эти эмоции испытывает Малфой. Не зная, что еще сказать, Гарри взглянул на два фонарика, что остались в его руке, и пытался понять, что он тут забыл? Хотел просто позвать его с ними, чтобы тот провел время с сыном. Даже если самому Драко это не так и нужно, для Скорпиуса это важно. И вообще, почему Гарри так переживал за них? Но он почему-то не спешил звать Драко в ту толпу, будто нашел веское оправдание собственному нежеланию находиться там. А тем временем Гермиона рассказывала о том, как много тяжестей пришлось перенести не только тем, кто был на передовой, но и тем, кто оставался позади, трепетно ожидая возвращения близких.

— Идем, — вздохнув, Поттер двинулся в сторону входа в хижину.

— Куда? — недоверчиво спросил Малфой, не сдвинувшись с места.

— Внутрь, разумеется, — просиял Гарри, но Малфой так и не пошевелился, только смотрел на Гарри, будто тот только что из Мунго сбежал. — Мерлин, Малфой, да не сожру я тебя! Кости да кожа, что в тебе есть-то? — похоже, он подхватил дурную привычку шутить у детей, — схватив Драко за руку, Гарри потащил его за собой. — Просто покажу здание изнутри. Считай, школьная мечта исполнилась.

— После стольких лет службы твой мозг окончательно спекся, или тебя совсем не кормят, что ты на людей кидаешься? — скептически поинтересовался Малфой, но руку не выдернул и, чуть шаркая пятками, шел следом. — А может, отключается только в моем присутствии? Так я могу уйти, не хочу оказаться втянутым в скандал. Тем более с тобой.

— Уже ушел бы, если бы хотел, — колко заметил Гарри, втянув его внутрь хижины.

Пыли-то сколько! Хотя, ясное дело, внутри никого не было уже двадцать пять лет. Паутина кругом. Гарри пришлось сжигать ее палочкой, чтобы пробраться в ту комнату, где он последний раз видел Снейпа живым. Да еще и внутри темнее, чем казалось. Даже Малфой Люмос зажег. А чем дальше они заходили, тем более неприятное чувство прокрадывалось под одежду. Словно вторгся в могилу. Мурашки по спине. Невольно сжал руку Малфоя крепче.

— Что такое, Поттер? Боишься? — не упустил Малфой шанса поиздеваться. — Так зачем сунулся? О твоей храбрости ходят легенды, хотя ты еще жив. И я в их доказательствах не нуждаюсь.

— О, Мерлин! — Гарри невольно поднял голову к потолку, моля дать ему терпения. Поттеру до чертиков хотелось сейчас треснуть Драко! — Малфой, ты такая заноза… в одном месте, что я уже пожалел, что пошел за тобой сюда. Но, знаешь, — он остановился посередине той самой комнаты и открыто улыбнулся Драко. — А вот хрен я от тебя отвяжусь сегодня. И хочешь ты того или нет, но отсюда мы пойдем к детям. И да, я лично залью в тебя пару бокалов виски, просто из желания увидеть тебя пьяного.

— Это угроза, мистер глава отдела магического правопорядка, нарушающая мои права как гражданина, — тон Драко стал слегка холоднее. — Или вас закон не касается, мистер Поттер? — изобразив изумление, Малфоя даже плечи расправил, будто пытался казаться сильнее. — О, разумеется, не касается. Когда ваша подруга — и по совместительству родственница — является министром магии, весьма легко замять подобное дело. И куда больше искушения переступить границу дозволенного.

Окинув его раздраженным взглядом, Гарри тяжело вздохнул и отпустил его руку. Характер у Драко стал еще хуже. Отойдя в сторону, Поттер встал в паре шагов от того окна, под которым умирал Снейп. Как же глупо ругаться здесь с Малфоем.

— Он умер в этой комнате, — тихо начал Гарри, решив закончить бессмысленную брань, наверное, впервые проявляя чудеса выдержки и поведения взрослого, что не цепляется за каждое брошенное в него слово. — Мы прятались вон там, — он повернулся и показал на перегородку, что скрывала вход в тоннель. — Честно? Если бы я знал, как, я бы попытался его спасти. Нет, я пытался, просто… Он вцепился в мою руку и не отпускал. Бадьян бы не помог, это же яд, а противоядия у нас не было. Иногда я до сих пор просыпаюсь ночью, потому что оказываюсь именно тут. Не там, во время сражения. И даже не в тот момент, когда шел умирать, как я тогда думал, — чуть кивнув в сторону школы, Гарри сунул руку в карман и сжимал ее в кулак. Вторая рука с палочкой, на которой болтались фонарики, освещала окно, пока перед глазами снова всплывала картина давно минувших дней. — А тут, перед ним. И как сейчас помню его взгляд. Полный уверенности и облегчения. За свою работу я видел многое, но никогда не видел, чтобы смерть встречали так легко. Он будто был готов умереть очень давно, но по какой-то причине продолжал жить. Нет, я знаю, по какой причине, хотя и мне неприятно осознавать, что он жил, только чтобы защитить меня. И даже сейчас мне кажется, будто он смотрит на меня сейчас, — Гарри глупо рассмеялся, понимая, как это безумно звучит.

Малфой усмехнулся, но ничего не сказал. Просто стоял и молча слушал. И выглядел слегка подавленным этим откровением Гарри. Спросить бы, что так на него давит, но какое право Гарри имеет на это? Снова любопытство берет свое. С возрастом стал слишком любопытным и дотошным, будто количество знаний смогло бы облегчить ему жизнь.

Голос Гермионы замолк, и стало как-то слишком тихо. Видимо, начался запуск фонариков. Их конструкция простая, а чары позволяют им взмыть над озером, повыше деревьев, и опасть на поверхность озера, догорая там. Чары наложены так, чтобы даже во время ветра они летели именно к озеру. Лесных пожаров еще не хватало. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы договориться с водяным народом об этом, но зато все безопасно.

— За все время подготовки к этому ужасу я никак не мог придумать, что бы я написал на фонарике, — снова заговорил Гарри. — А сейчас, наверное, я бы сказал Снейпу, и не только ему, спасибо. И извинился, за многое, — подойдя к подоконнику, что Гарри было сделать не так легко, он поставил фонарики на подоконник и магией написал на одном простое «мне жаль».

Сколько бы раз он не говорил бы ему спасибо или извинялся, это бы ничего не исправило. Гарри не мог до конца быть откровенным, говоря спасибо и извиняясь, слишком мало выражали эти слова. Ему хотелось благодарить и Снейпа, и Сириуса с Ремусом, и даже родителей, за их защиту, любовь. За то, чему они его научили, что дали шанс на жизнь. Сказать спасибо за столь малое. Извиниться за то, что вел себя часто эгоистично и глупо, что не желал слушать и понимать, что не пытался даже подумать о том, каково им. Но сейчас отчего-то эти чувства вдруг приобрели словесную форму. Ему жаль, что все так вышло. Жаль, что отец и мама умерли, что поступили со Снейпом именно так в их детстве. Жаль, что Гарри никогда не пытался понять никого из них. Жаль, что считал Снейпа ужасным. Жаль, что не верил ему. И очень-очень жаль, что не смог спасти. Никого из них. Ему жаль, ему очень-очень о многом жаль, настолько, что он даже словами это выразить не мог. А потом просто открыл окно и выпустил фонарик. Тот вспорхнул, вдруг влетел обратно в комнату, покрутился вокруг своей оси и только после вылетел в окно. Гарри это слегка напрягло, потому что показалось, будто фонарик что-то тут удержало на мгновение и только после отпустило. Мурашки по коже!

— Я знаю, что это глупо, — продолжил Гарри, смотря на второй так и не использованный фонарик. — Но иногда, даже если просто написать те чувства, которые не можешь выразить словами, может стать легче. Не сразу, конечно, но тут никогда нельзя быть уверенным. Лили называет это настоящим волшебством. Не той магией, что обладает, а именно волшебством или чудом, не поддающемуся объяснению даже в нашем магическом мире. Попробуй и ты, — Гарри отошел в сторону, оставляя фонарик на подоконнике.

А за окно уже кружились сотни фонариков. Они взмывали вверх, оставляя за собой только искры и какую-то странную надежду. Поймав взглядом свой фонарик, Гарри вдруг почувствовал тепло. Оно окружило его, словно объятья, и испарилось вместе с сотней таких же огоньков.

— Это идиотизм, — глухо как-то произнес Малфой, не сдвинувшись с места. — Фонарики. Переплетенная между собой китайская и японская традиция. В вашей семьей совершенно нет уважения к предкам? Хотя о чем я. Это же Уизли, — фыркнул Драко, буравя взглядом фонарик.

— Забудь хотя бы на день о традициях, Малфой, — Гарри все еще провожал взглядом летящие куда-то вверх фонарики, светящиеся даже ярче луны.

За окном еще не было так темно, сумерки только опустились на землю, но фонарики светили так ярко, что их было видно, наверное, даже из школы и дальних домов Хогсмида. Это красиво. Это все еще завораживающе красиво. Вспоминая, как они с семьей впервые их запускали, Гарри снова ощущал надежду. На прощение, на одобрение, на то, что его слова достигнут тех, кому они предназначались. Да, это глупо, да, это просто тщетное желание найти способ выходу собственных эмоций и чувств, с которыми просто так ни с кем не поделишься. И да, это все не имело никакого значения, если в это не верить. Но сегодня Гарри почему-то хотелось верить, что его мысли и слова, его чувства достигнут тех, к кому нельзя прикоснуться. И если это не облегчит в душе Гарри ничего, то будет хотя бы маленькая толика надежды на то, что умершим станет легче.

— Уверен, что где-то там сейчас летит фонарик, запущенный Скорпиусом. Как думаешь, что он мог написать? Извинения, желание или благодарность? И кому? — тихо говорил Гарри, продолжая смотреть в небо. — Уверен, что Альбус и Лили благодарят бабушку и дедушку, а еще Ремуса и Сириуса, — несколько грустно улыбнулся Гарри, провожая взглядом сотни огоньков.

— Астории, — перебив его, Драко все еще смотрел на фонарик. Но в его взгляде читалось столько эмоций, что Гарри был слегка ошеломлен этим. И в непроглядной серой пелене сейчас отражались огоньки, словно это сияли его мысли. — Еще когда только в газете впервые написали об этом, он прислал мне сову. Написал, что одного фонарика ему было бы мало, спрашивал, что бы я ей сказал, — его голос становился тише и ровнее, будто он вот-вот не сможет говорить, но все же находит силы продолжать. — Я не знал, что ему ответить, кроме того, что она не является погибшей на войне и почти никак с ней не связана. А что я мог еще сказать? Что я могу сказать ей? Что можно сказать тому, кто умер? Что ты говоришь Блэку или Люпину? Что ты говоришь Люпину-младшему? Есть вообще хотя бы одно слово в мире, способное выразить то, что не смог сказать за десять лет, прожитых вместе? — он усмехнулся и закрыл глаза. — Это глупо.

— Ты прав, — чуть кивнув головой, Гарри слегка оторопел от неожиданной исповеди. — И все же. Не обязательно писать, просто подожги его и отпусти, думая о том, что тревожит или беспокоит. Я делал так первое время. Не скажу, что это дает свободу от этих чувств, но появляется легкое облегчение. Словно смог если не поговорить, то хотя бы выговориться. Будто так они услышат твои слова и даже мысли. Это еще глупее, чем сам фонарик, я знаю, — и, нервно рассмеявшись, Гарри глубоко вдохнул. — Я не заставляю. Можешь взять его и использовать в любое время.

А за окном фонарики уже стали падать. На мгновение Гарри испугался, потому что его словно перекинуло в тот роковой день. Искры так же падали едва ли не на голову, грозя раскрошить и уничтожить все вокруг. Потребовалось два глубоких вдоха, чтобы успокоить рвущееся в груди сердце. Поттер заставил себя посмотреть на этот огненный водопад. Заставил увидеть в нем не искры, а фонарики, догорающие и гаснущие на глади озера, потому что они смогли достичь своих адресатов, и им оставалось только погибнуть, ведь их миссия завершена.

— Знаешь, — тихо произнес Гарри, пытаясь совладать со своими эмоциями. — Я бы сказал ей спасибо. Потому что у моего сына есть очень хороший друг. Настоящий, пусть какое-то время я и сомневался в их дружбе.

— Помолчи, пожалуйста, — резко бросил Малфой, нахмурившись.

Драко подошел к окну. Гарри на мгновение замер, глядя на него. На фоне опадающих вниз огней он выглядел так, будто сам готов упасть. И в то же время стремящимся куда-то вверх. Будто он силился вырваться из огня, что пытается поглотить его целиком. В тот же миг вспомнилась пылающая Выручай-комната, которая так и не вернулась. А потом град искр, обрушивающийся во время начавшейся схватки. И надеющийся спастись Драко. Интересно, Гарри выглядел так же тогда? Потерянно, испуганно, но стремящимся хоть куда-нибудь?А Малфой тем временем закончил с фонариком и запустил его. Тот стремительно взлетел вверх и еще долго, дольше обычного, парил в небесах. В начавшем чернеть небе его фонарик сиял так ярко. Провожая его взглядом, Гарри думал о том, что действительно благодарен Астории. Без ее воспитания вряд ли бы Скорпиус был бы таким, как сейчас. Матери, на самом деле, куда сильнее влияют на детей, чем отцы. Потому что их связь намного сильнее и крепче.

Они простояли в полной тишине вплоть до того, как фонарик стал плавно спускаться вниз. Гарри взглянул на Малфоя и попытался понять, о чем он думает. Что чувствует в этот момент. По себе он знает, насколько сложно терять близких и дорогих людей, он видел, как убивались Молли и Артур, Джинни, Рон, Билл и Чарли, даже Перси. Гарри и врагу бы не пожелал пережить смерть близкого человека. А сейчас этот самый враг пытался не просто жить с чувством потери, но и воспитывать сына. Стоит отметить, очень хорошо воспитывать, ведь Скорпиус очень живой и сообразительный мальчишка.

Неожиданно в окно влетел Патронус Джинни, тут же передавший сообщение, что они с детьми пошли в "Три Метлы", собираясь еще немного посидеть и выпить. Драко проводил Патронус таким взглядом, будто ненавидел и восхищался одновременно. Гарри пришлось даже прищуриться, чтобы убедиться, что ему не померещилось.

— Ну, — оживился Гарри, тут же снова подхватывая Малфоя под руку. — Теперь идем пить. Вместо виски будет сливочное пиво, но у тебя нет права отказываться! Как глава отдела магического правопорядка, налагаю вето на отказ! — смеялся он, утаскивая Малфоя на улицу.

— И кто из нас заноза в заднице, Поттер? — как-то у Малфоя это обреченно прозвучало, но снова же вырываться тот не стал.

— Чтобы не идти через толпу, трансгрессируем в подсобку к Розмерте, а оттуда уже доберемся до столика, — озвучив план вслух, Гарри затушил Люмос, стоило им выйти из дома.

— А это странным не будет, нет? Малфой и Поттер выходят из подсобки кабака. Вдвоем. Под руку, — посмеивался Малфой, видя, как Гарри начинает хмуриться. — Уже предвкушаю статью Скитер о том, как Гарри Поттер изменяет жене, да еще с кем, с Драко Малфоев! Вот это будет скандал, — насмехался Малфой, явно издеваясь.

— Да не буду я тебя за руку держать! — воскликнул Гарри, тут же отпустив его руку. — И я бы в жизни до такого не опустился! Не с тобой уж точно, — бурчал Поттер, пытаясь не то оправдаться, не то просто объяснить ситуацию, хотя это все еще оправдание. — Просто ты сбежишь, а мне нужно дотащить тебя до Скорпиуса. Видел бы ты его лицо, когда он согласился остаться с нами, ведь ты не собирался приходить!

— А что я, по-твоему, тут делаю? — насупился Малфой, помрачнев. — Просто они с Альбусом почти все время вместе, он стоял с вами. Я подумал забрать его после всего этого фиглярства. Но тут явился ты, и мои планы, как и всегда, пошли по… — он резко оборвался на полуслове, скрипнув зубами. Видимо словцо было крепче, чем он рассчитывал.

— По следам единорогов! — воскликнул Поттер, скривившись, будто съел целый лимон за раз. — Хватит ворчать, тебе еще нет девяноста.

— Да заткнись ты уже и трансгрессируй, наконец! — гаркнул на него Малфой, сам схватив Гарри под руку. — Или я сойду с ума, слушая твой противный голос.

Гарри резко набрал в легкие воздуха, уже собираясь сказать ему пару ласковых, но, снова прося дать ему терпения, медленно выдохнул. Гарри Поттер, ты уже взрослый человек, который умеет держать себя в руках. Крепись! Это ради мальчишек! И не поддавайся на всякие слова, которыми кидается Малфой. Особенно Малфой. Мысленно утешая себя и ухватив его руку покрепче, Поттер сосредоточился для прыжка. Та подсобка была сделана специально для таких случаев, если ему требовалось незаметно оказаться в Хогсмиде или Хогвартсе, как замена каминной сети, которой все сложнее стало пользоваться последнее время. Не везде есть камины. Так что прыжок был простой и без проблем, тем более, расстояние не такое и большое. Но почему-то Гарри показалось, что подсобка довольно тесная для них с Малфоем. Может, потому, что вокруг Драко всегда сохранялась холодная аура отстраненности, не позволяющая подходить особо близко, а может, потому, что он невольно вспомнил тот случай в туалете, когда Гарри впервые атаковал кого-то неизвестным ему заклинанием. Это стало большим уроком, чем он думал, и теперь он серьезнее относился к темной магии как к таковой. А еще серьезнее он относился к тому, что незнание даже основ темной магии порой приводило к серьезным последствиям.

Выбравшись из подсобки, они столкнулись с такой толпой народа, что пробраться сквозь нее было не так и просто. В пабе было не протолкнуться! Какие-то столики были сдвинуты, за какими-то сидели едва ли не на головах друг у друга. Стулья множились с помощью магии почти каждый звонок дверного колокольчика. И отчасти, то, что здесь так много людей, было только плюсом. На них почти никто не обращал внимания, люди болтали между собой, бегая до барной с подносами и обратно. Такой гвалт стоял, что голова гудеть начинает. И чтобы не потерять Малфоя на полпути, Гарри все же удерживал его за руку, проталкиваясь вперед. Сейчас он думал о том, не насколько это странно, что они идут вместе, а что ему приходится удерживать Драко за руку только ради того, чтобы не потерять его в этой шумной толпе. Да и как объяснить детям, почему они пришли вдвоем? В смысле, Скорпиус же не ожидал, что отец придет, да и Драко вряд ли захочет объясняться перед сыном. И уж точно не после тех откровений, что они высыпали на головы друг другу. Они еле пробрались к их столику в углу, даже авроры и те обрадовались появлению Гарри, хотя слегка напряглись при виде Малфоя. Благо, Поттер успел отпустить его руку до того, как они их заметят.

— Извините, что задержался, я просто встретил по дороге кое-кого, и мы чутка задержались, — Гарри быстро наколдовал второй стул для Драко, тут же поставив его рядом со Скорпиусом. — Вы же не против, если он присоединится к нам? Он обещал мне выпивку!

— Добрый вечер, — приветливо улыбнулся всем Малфой, подвигая стул ближе к сыну.

Послышался нестройный хор здоровающихся голосов. Гарри переглянулся с Джинни, но она лишь мило улыбалась, совершенно спокойно отреагировав на их появление вместе.

— Отец? — удивился Скорпиус, но отчетливо видно было, что он рад.

— Здравствуй, сын, — Драко уселся за стол и приобнял Скорпиуса за плечи. Сложно не заметить, как повеселел Скорпиус от этого. — Прости, я опоздал. Были кое-какие дела. И да, это Поттер грозил мне арестом, если я не пойду с ним. Он всегда у вас такой лгун?

— Эй! — возмутился Гарри под хохот детей и жены.

— Только если пытается скрыть что-то очень важное, — не удержалась Джинни. — Или постыдное.

— Джин! — еще громче вскрикнул Гарри, чувствуя, как уши начали гореть.

— Да? — как-то уж слишком хорошо Драко изобразил изумление. — Даже интересно, что же такого постыдного может скрывать Гарри Поттер, — как-то уж слишком заинтересованно получилось у него произнести это.

— Да ничего я не скрываю! — дулся Гарри, не находя поддержки ни у кого сейчас. Что еще больше обижало.

— Уверен? — вкрадчиво поинтересовалась Джинни. — Вдруг ты убежал куда-то, а потом возвращаешься с ним. Мне начать ревновать? — а теперь эта издевка была в сторону Малфоя, который взглянул на нее так, будто был приятно удивлен ее словам.

— Даже так? — изумленно протянул Драко, посмеиваясь. — Поттер, при таких детях и жене ты бегаешь по любовницам? Какое кощунство!

— Да я же с тобой был почти все это время! — воскликнул Гарри, чем вырыл себе могилу. Вся компания заливисто рассмеялась, а Поттер мысленно выругался, но нашел легкое сходство в издевках жены с теми словами Малфоя у хижины. — Да ну вас! — насупился он, как мальчишка.

— Эй, Ал, — Лили только изобразила попытку говорить тихо, но откровенно так хихикая. — Скажи, что они очень похожи на Скорпа и Джея, когда те пытаются друг друга задирать. Ну вылитые же!

— Что?! — ужаснулся Скопруис слишком громко. — Нет! Мы вообще не похожи! В смысле, Джеймс только и делает, что издевается надо мной, я его вообще не трогаю!

— А вот и да! — Лили проказливо улыбнулась Скорпиусу, и тот насупился.

— Нет, Лили, они не похожи на мистера Малфоя и папу, но теперь я понимаю, почему они друг друга на дух не переносят. Это все их нежелание признать, что они похожи, передавшееся генами, — Альбус разом поиздевался над всеми.

Гарри, к своему удивлению, заметил улыбку на лице Драко. Неужели его это не удивляло и даже забавляло? Их сейчас сравнивают с детьми. А он даже не пытался отрицать. Напротив, его это еще и забавляет! Он так улыбался, будто сидел в театре на первом ряду на спектакле какой-нибудь комедии.

— Что?! И ты туда же? — едва не обиделся Скорпиус. — Может, отец и мистер Поттер да, но ни я с этим идиотом! Он же придурок! Вечно ищет приключения на задницу. А сколько школьных правил он нарушил? К тому же, он охотник, а я ловец! — но постепенно его возмущение стало сходить на нет, когда на лицах Альбуса и Лили улыбки становились все шире, будто говоря ему «А мы тебе о чем?». — И вообще, мы не похожи, — снова насупился Скорпиус, отвернувшись от них.

— Пойду принесу нам что-нибудь, — произнесла Джинни, отсмеявшись, и, поднявшись, потрепала Гарри за плечо. — Вы что будете, Скорпиус, Драко?

— Пиво, — почти в один голос произнесли Малфои и, переглянувшись между собой, улыбнулись.

— Я помогу, миссис Поттер, — подорвался Скорпиус, но задержался на мгновение, вопросительно взглянув на отца.

— Иди, я обещал выпить два бокала, так что придется задержаться, — тепло улыбнувшись сыну, Драко чуть отодвинулся в сторону, чтобы пропустить его.

Скорпиус аж засиял. Вот вроде взрослый уже, а мальчишка. А им в их возрасте пришлось нелегко. Наверное, отчасти поэтому Гарри тяжело было признавать, что они еще такие дети. Им пришлось рано повзрослеть и осознать множество вещей, которые многие и за всю жизнь не осознают. Но какой отпечаток второе число двадцать пять лет назад оставило на Малфое? Насколько сложно ему сейчас улыбаться сыну, и вспоминает ли он о тех днях? Каково ему сейчас сидеть тут, с ними? Гарри пробирало любопытство, но спросить он не мог. Кажется, на сегодня исчерпан лимит откровений.

А ведь сам Драко тоже солгал! Он ничего не обещал! Как вообще это понимать? Резкое воодушевление сменилось досадой, и Гарри даже не знал, как продолжить разговор, пока Драко разговаривал с Альбусом о каких-то книгах. Лили их так заинтересованно слушала, что аж не верилось.

— Спасибо, что пришли, мистер Малфой, — вдруг произнес Ал, когда к столу уже возвращались Джинни и Скорпиус. Это даже Лили удивило.

Драко только и успел понимающе улыбнуться Альбусу, как в их компанию ворвалась Розмерта, тут же уместившаяся между Гарри и Драко. И следующие минут сорок они, с кружечкой пива, слушали, что происходило тут во время их школьной жизни. Она рассказывала, как была свидетельницей расставаний и слез. Что эти столы до сих помнят, как они все тут впервые пили свое первое сливочное пиво и как их глаза медленно пьянели, а щеки краснели. Как они строили тут планы. Каждый свои, но строил же! Она то вгоняла их в краску, то заставляла смеяться, то начинала привирать, и им приходилось оправдываться, говоря, что не так это было. Отчасти, Гарри был рад, что она подошла к ним, потому что это как-то расслабило их всех, вместе с выпитым пивом. Они охотно обсуждали какие-то глупости, что были в школе. Драко без труда рассказывал о том, как ненавидел и как завидовал Гарри в то время, Скорпиус и Альбус только хихикала, а вот для Гарри лично это было удивительным.

Мог ли он когда-то подумать, что все то, что делал Драко в школе, было лишь по причине его зависти и ненависти, что все внимание привлекал к себе Гарри? Даже в самых смелых своих представлениях о Малфое он бы ни за что не подумал о том, что для Драко было так ужасно оказаться не главным. Ведь, казалось бы, куда еще? Он отпрыск одной из самых богатых и влиятельных семей, он богат, на фоне Гарри он был намного привлекательнее и, можно сказать, даже умнее, ведь Драко родился в этом мире, а для Гарри до сих пор многое в магии оказывалось столь удивительным, что сложно верить. Это было ошеломляющим откровением.

Потом этот манифест глупых откровений подхватила Джинни. Следом дети. Даже после того, как Розмерта ушла, они болтали о том, кто и как чудил в школе. Гарри с Драко рассказали о своем первом наказании на первом курсе. Запретном лесу, единорогах и псе Хагрида, которому очень нравился Малфой. Как они тогда оба боялись, но чувство самосохранения Драко и любопытство Гарри повели их разными дорогами. Просто на тот момент Драко уже знал, какие ужасы тут могут быть, а Гарри все было в новинку. Вот и понесло Поттера туда, куда не нужно было. Хотя Гарри не сказал им, что несло его туда несколько по иной причине. Волдеморт. Только спустя годы он понял, что его тянуло к Волдеморту, так как в Гарри хранилась частичка его души, и это было страшным. Но портить всю эту действительно приятную атмосферу Поттер не хотел, потому промолчал.

Если бы Гарри двадцать лет назад кто-то сказал, что он будет сидеть за одним столом с Малфоем, пить пиво и рассказывать всякую ерунду из жизни, он бы не поверил. Ни за что бы не поверил! Но сейчас Гарри был даже рад. Это весело. Детям весело. Джинни не противилась и не пыталась выказывать своего недовольства, хотя ее до сих пор напрягало то, что Альбус и Скорпиус дружат. Не так, как Рона, но она привыкла быть настороже, и это ее право, Гарри не мог ей запретить. Да и не хотел. Отчасти этот разговор казался даже веселее разговора с Роном и Гермионой, что всегда стекал к работе или каким-то семейным проблемам. Но как этот разговор с Малфоем дошел до первой любви, Гарри так и не понял. И оказалось, что пока всю школьную жизнь Гарри тратил на дружбу, борьбу с Волдемортом и разбором собственной жизни, Драко буквально просиживал за учебниками. И первая любовь как таковая была у него с Асторией.

— Но разве у тебя не было своего фанклуба на курсе? — удивленно произнесла Джинни, что дивилась этому не меньше самого Гарри. — Только на моем курсе были девчонки, которые мечтали просто поболтать с тобой. И я даже как-то слышала, как пара слизеринок планировали отправить тебе на день Святого Валентина шоколад с амортенцией.

— Я был слишком увлечен Поттером, — усмехнулся Малфой, явно вспомнивший и тот самый шоколад, и то, что съел его явно не он, а скорее, Крэбб или Гойл. — Меня так злило, что все внимание достается ему, и я всячески пытался испортить его жизнь. Ну и стать лучшим, чем он, — как-то грустно улыбнулся Драко, допив остатки пива в бокале. Гарри стало казаться, что он пьян, раз такой откровенный. — А на влюбленности времени не было. Тем более, что в то время в нашем доме уже был Волдеморт, а в такой атмосфере вообще не до любви.

— Мистер Малфой, — вкрадчивый голосок Лили вызывал у Гарри легкую оторопь. Таким тоном она спрашивала всегда либо то, что заведомо не понравится, но отказать не сможешь, либо то, что заставит краснеть. — А как вы отнесетесь к тому, если Скорп начнет встречаться с Розой, нашей кузиной? Дочерью тети Гермионы и дяди Рона, — и Лили улыбнулась так мило, будто и не каверзные вопросы задавала, а о погоде интересовалась.

— Да не буду я с ней встречаться! — возмутился Скорпиус в который раз. — Ал, угомони ее уже, а?

— Да ее даже папа угомонить не может, — устало вздохнул Альбус, хотя самому было любопытно.

— Ох, Лили, — покачала головой Джинни, пряча довольную улыбку за бокалом.

— Я не буду запрещать им, — отозвался Драко, переведя взгляд с Лили на сына. — Если это будет их осознанный выбор, я не буду мешать и запрещать.

— Пап, — протянул Скорпиус. — Не нравится мне Роза в таком плане! Она классная, я хотел бы с ней подружиться, но…

— Ой, да конечно! Ты каждый день не упускаешь возможности поболтать с ней, — передразнивала его Лили.

— Да говорю же! — не унимался Скорпиус, тщетно пытаясь доказать Лили ее неправоту, но Гарри только больше убеждался, что тем самым он лишь сильнее убеждает Лили в ее правоте.

— Мистер Малфой, — вклинился в их разговор Альбус. — А если это будет Лили, то что? Чисто из любопытства. Я бы свихнулся на вашем месте. Она просто тотальное бедствие!

Гарри подавился и закашлялся, что еще больше рассмешило Драко. Скорпиус возмущался, что он даже под Империусом на ней не женится. Лили уверяла всех, что у нее уже есть тот, кто ей нравится, и это точно не Скорпиус. Отчего-то Гарри ей верил, вспоминая сегодняшний инцидент с незнакомым мальчишкой. В какой-то момент участие взрослых уже было без надобности в этой словесной потасовке детей. Гарри только после этого понял, что Лили ловко выкрутила их из весьма щепетильной темы о Волдеморте. А Драко, пользуясь тем, что взрослых игнорируют, придвинувшись чуть ближе к Поттеру, произнеся так, чтобы было слышно, но это не отвлекло детей от очень важного спора.

— Не знал, что тебя настолько пугает мысль, что наши дети могут стать семьей, — и голос у него был такой, вкрадчивый, с издевкой.

— Меня вообще пугает мысль, что моя дочь в таком юном возрасте собирается замуж, — прокашлялся Гарри, глядя на детей. — Да и твой отец сожрет меня с потрохами, если такое когда-то случится.

— Боюсь, он подавится, — усмехнулся Малфой, смотря на детей и улыбаясь. Сегодня Гарри почти устал удивляться, но эта улыбка Драко была такой счастливой, что не верилось, что он может так улыбаться. — Но могу тебя заверить, что моей снохой Лили не станет, — Драко взглянул на Гарри так загадочно, будто знал наверняка, кто именно нравится Скорпиусу.

Неожиданно за окном прозвучал залп фейерверка. Он был такой оглушительно громкий, что Гарри зажмурился на секунду. Столь же громко было в тот день, когда школа рушилась. Это моментально окатило Гарри холодным потом, и ему пришлось глубоко вдохнуть, чтобы вырваться из воспоминаний.

— Дядя Джордж запускает фейерверки! — вскочила Лили на ноги. — Идем, посмотрим! — она обскакала стол вокруг и, схватив Гарри за руку, потянула за собой на улицу. — Давайте, это же так красиво!

— Пока он не взрывается от тебя на расстоянии вытянутой руки, — усмехнулся Малфой, поднимаясь. — Помню, они взорвали его прямо в школе, во время тестирования, кажется. У меня несколько дней в ушах звенело после этого, — посмеивался Драко, задвигая стул под стол, чтобы Альбус и Скорпиус смогли пройти. — Так вы идете? — окинув взглядом нежелающего подниматься Гарри, Драко направился к выходу, не собираясь дожидаться.

Пришлось подниматься. И только после этого Гарри понял, что они уже пьют третью кружку пива. А ведь Малфой собирался остаться только на две. Усмехнувшись этому, он пошел следом за семьей, слушая залпы с улицы и думая о том, как это похоже на взрывы в тот день. И чувствуя, как с этими воспоминаниями на плечи ложился просто неимоверно тяжелый груз ответственности за спасение тысячи жизней. Ответственность за спасение друзей и самого себя. Ответственность за не выживших. За спиной словно открывалась бездна. Огромная, пугающая и тяжелая. Гарри стал ощущать ее, только став старше, когда постепенно, с каждым годом, осознавал, насколько вся эта война была страшной и жестокой. Не жалеющей никого и безразличной ко всем. Легко забирая людские жизни, война оставляла после себя только кровь, страх и боль. Он начинал понимать это с каждым своим заданием, будучи аврором. Понимать и ужасаться, сколько трудностей и сложностей приходилось переносить им, подросткам, ничего не знающим о жизни, о войне, о смерти. А сейчас, спустя двадцать пять лет, выжившие радовались, что выжили, поминали усопших. Все это казалось таким неправильным.

Резко и оглушительно громко прямо над ними, стоящими у дверей паба, взорвался огромный салют. Огненный цветок едва не закрыл собой все небо, уже покрывшееся звездами. Снова вспышка, и в небе, в огромном количестве, загораясь и затухая, стали появляться лица всех тех, кто погиб во время войны. Не только второго мая, но и гораздо раньше. Там даже были родители Гарри, отчего Лили ахнула и сжала руку отца. Но кроме них, Гарри видел там и лица Регулуса Блэка, Северуса Снейпа, Седрика Диггори, даже лица павших от рук Волдеморта. Хотя этому мало кто придавал значения. А лица сменяли друг друга довольно быстро, и когда погасла последняя искра, в воздух взлетел еще один залп. Огромный феникс, пронесшийся по небу, оставлял за собой огненный хвост, который собирался в буквы. Огромные красивые буквы: «Спасибо вам за все!»

Где-то кто-то тихо всхлипнул, кто-то уже откровенно рыдал, а другие молча улыбались, смотря в небо. Кто-то поднял палочку и зажег огонек. Это подхватили почти все, и спустя каких-то пару минут вся улица Хогсмида утопала в свете огней палочек. И под взрывающимся и затухающим вновь и вновь фениксом, что бороздил просторы неба, пока не погас окончательно, Гарри с трепетом осматривался вокруг, не веря тому, что видит. Люди просто стояли огромной толпой, каждый сейчас выражал благодарность и почтение кому-то конкретному и всем сразу. Даже Малфои держали палочки над головой. Поттер был слегка ошеломлен таким единением, но, похоже, Гермиона была не так уж и неправа, говоря, что это нужно. И только небо потемнело, а залпов салюта уже не ожидалось, люди устроили свой салют, пустив искры в небо. От этого зрелища захватило дух. Гарри стоял и смотрел в мерцающее небо в огнях, звездах, и луна своим огромным глазом смотрела на них сверху сейчас не так безразлично, как до этого. Почему-то хотелось улыбаться и плакать одновременно.

— Вы знали, что наша традиция поднимать палочки с Люмосом к небу означает то же, что и фонарики на Обон? — спросил вдруг Малфой, стоявший рядом, пока люди вокруг начали расходиться кто куда.

— Правда? — заинтересовалась Лили.

— Да, — кивнул Малфой. — Как японские фонарики, так и наш зажженный Люмос освещают путь душам умерших. Поднимая палочку, мы тем самым позволяем душе найти путь к свету в кромешной темноте, а значит, найти упокоение.

— Вау, — восхищенно протянула Лили. — Это жутко, но красиво. А какие еще легенды вы знаете о наших традициях? — заинтересовалась она, и ее глаза сияли сейчас едва ли не ярче того феникса в небе.

— Много. У нас есть целый сборник древних легенд еще со времен Вильгельма Завоевателя, с которым в Британию прибыл наш предок, Арманд Малфой, — и взгляду у Драко был сейчас такой, будто он прямо спрашивал: «Гарри, а ты уверен, что она твоя дочь?», что снова начинало выводить из себя. — Да и Николас Малфой, сын Арманда, любил легенды, потом собрал почти все имеющиеся на тот момент.

— Но ведь Вильгельм Завоеватель был магглом, — задумчиво нахмурился Альбус. — А ваша семья, насколько я знаю, не слишком с ними ладит.

— Ваш отец всю школу не ладил с расческой, но это не значит, что они ни разу не встречались, — посмеивался Малфой, окинув Гарри каким-то самодовольным взглядом.

— Эй! Они просто кудрявые, ясно? Кудрявые! Я же не ты, чтобы их каждый день зализывать лаком, — негодовал Гарри под тихий смех детей и жены.

Вот только Малфой никак не отреагировал на это, продолжая улыбаться, пока они медленно шли в сторону школы.

— В истории нашей семьи хранятся записи маггловской истории до тысяча шестьсот третьего года, потому что Люциус-первый следил за жизнью своей неудавшейся невесты, королевы Елизаветы первой. Ходило много слухов о том, что он проклял ее из-за расторжении помолвки, и она не смогла из-за этого выйти замуж, но на самом деле там была весьма трогательная история, — рассмеялся Малфой, искоса поглядывая на дующегося Гарри. — И трагичная. Проклятья там не было, но была амортенция, которой Люциуса опоила его будущая жена, Хестер Росс. Елизавета первая не вынесла измены возлюбленного и расторгла брак, Люциусу ничего не оставалось, как жениться на Хестер, потому что в то время добрачные связи даже среди магов были под запретом. Не желая Елизавете тяжелой жизни, он попытался стереть ей память о себе, даже всех ее подданных подверг этой не самой приятной процедуре. Правда, Елизавета так и не смогла выйти замуж. Она всем отказывала. Ходили слухи, что она ждет кого-то особенного, но кого, никто не знал. Люциус старался не показываться ей на глаза — во избежание конфликта стертой памяти и реальности, но до последнего ее дня следил и даже со стороны помогал ей удержать свой пост королевы. А после ее смерти озлобился, став тем первым Малфоем, кто был ярым противником связи с магглами. Его сын, Брутус Малфой, перенял от отца эту черту, стал одним из основоположников Статута о Секретности магов. Вот с них и пошла столь сильная тяга к чистоте крови Малфоев.

— Обалдеть! — восхищенно протянула Лили, слушая так внимательно. — Это же невероятно! Он настолько ее любил, что попытался сделать ее счастливой. А из-за того, что не вышло, он просто попытался предостеречь своих потомков от этой трагедии.

— Он был одним из самых жестоких Малфоев, — скривился Скорпиус, видимо, тоже вспомнив эту историю. — Его отец, Николас, потом сам Люциус и затем уже его сын Брутус косили магглов, работающих на плантациях Малфоев, как траву.

— Да в те времена много кто так делал, — хмыкнул Альбус. — Не только маги, но и сами магглы. Чего только одна Инквизиция стоит. А скольких казнили? Ничего удивительного.

— А знаешь, Поттер, — вдруг произнес Малфой, смотря куда-то в рассеивающуюся толпу перед ними. — Вполне возможно, что родственниками мы все же станем.

— Всем привет, — к ним подошли Джеймс и Люсиана Морель, что заставило их остановиться. — Мистер Малфой, — Джеймс чуть кивнул Драко в знак приветствия.

— Здравствуйте, мистер и миссис Поттер, Лили, Альбус, — пропела Люсинда, мило улыбаясь. — Дядя Драко, Пити.

— Не называй меня так! — рыкнул на нее Скорпиус, вызывая у Гарри неприятное чувство.

— Джеймс, — кивнул Драко в ответ, тем самым здороваясь. — Лулу, как бабушка?

— Уже намного лучше. Дядя Люциус и тетя Нарцисса хорошо о ней заботятся, ей это нравится, — рассмеялась Лулу.

— Погодите! — вклинился Гарри. — Что значит, станем родственниками? Что значит, дядя Драко?! Только не говори мне, что вы…

— Ах, да. Поттер, — лучезарно улыбаясь, Драко выглядел таким невинным, простым и в то же время откровенно издевающимся. — Позволь представить тебе мою четвероюродную племянницу по отцовской, можно сказать, нормандской линии, Люсинду Морель. Ее родители переехали в Великобританию одиннадцать лет назад, но ты уже и сам знаешь, ведь ее отец, Октавиус Морель, сейчас занимает должность главы отдела магических игр и спорта, — издевался Малфой, которому точно нравится наблюдать, как Гарри теряет челюсть.

Неожиданно Джинни громко засмеялась, привалившись к плечу мужа. Все удивленно на нее посмотрели, а она так заливалась, пытаясь что-то сказать, пока в ее нечленораздельных звуках не проскочило имя Люциуса. Гарри побагровел, потом посинел, взбледнул и попытался удержать ровное состояние организма, как морально, так и физически.

— Джинни, — тихо так, ласково позвал ее Гарри, но Джинни и не думала реагировать.

— Мам, над чем ты так смеешься? — надулась Лили, обижаясь, что ничего не понимает.

— Где-то около полугода назад у Лулу были платиновые волосы, — утирая слезу, Джинни все еще хихикала, пытаясь сдержать смех. Она глубоко вздохнула и продолжила: — Мы привыкли к ее золотому блонду, но когда Гарри увидел их с Джеймсом целующимися.

— Джинни! — зло зашипел Гарри, нахмурившись. — Не смей!

— Вернее, он возвращался с работы, а в гостиной сидели Джеймс и Лулу, целующиеся. Она сидела на его коленях спиной к коридору и…

— ДЖИННИ! — попытался он ее остановиться, но куда там. Ее могла остановить разве что только Авада. Он бы попытался ее схватить, но Джинни просто увернулась от его рук, спрятавшись за спинами детей.

— И ему показалось, — снова хохотала Джинни, пытаясь сдержаться. Набрала в легкие воздуха и резко выдохнув, закончила: — Показалось, что на коленях Джеймса сидит сам Люциус, — и снова засмеялась, схватившись за живот.

— Джин! Ну вот кто тебя просил рассказывать, а? Я тогда был уставший! Уставший, ясно вам? — тщетно оправдывался Гарри, смотря, как теперь все поголовно смеются. — У меня болела голова, и это давило на глаза. Я слепой. Крот я! — бессмысленно оправдывался он, пытаясь перекрыть поднимающийся гвалт смеха.

Даже стоящие рядом авроры и те ржали! Гарри так и хотелось, глянув на них, сказать «И, ты, Брут?!», но он только пыхтел. Джеймс открещивался всеми ногами и руками, уверяя, что никогда бы в жизни такого не произошло. Да и где они с Лулу похожи? Со спины? Так Лулу в разы меньше и симпатичнее. Драко уже не просто сдержанно смеялся, он заливался смехом. Альбус и Скорпиус дразнили Джеймса, не упустив такой шанс. Лили, сквозь смех, требовала объяснений, почему ей не рассказали раньше, а Джинни только смеялась.

— Я передам отцу, ему понравится, — успокоившись, Драко «обрадовал» Гарри. Но выглядел он действительно повеселевшим, и это почему-то грело.

— Не надо! — запротестовал и едва не взмолился Гарри. — Как я потом буду ему в глаза смотреть?

— Не волнуйтесь, мистер Поттер, — влез Скорпиус, прячущийся за отцом от Джеймса. — Дедушка с бабушкой на ближайшие лет пять застряли во Франции, вы еще успеете забыть. А вот он вряд ли.

— Спасибо, Скорпиус, — пробурчал Гарри, в который раз замечая эту черту в характере Малфоев — издеваться с милой улыбкой. Или это у них семейная традиция такая, издеваться над Гарри Поттером?

— Кстати, мелкотне в школу пора, скоро ворота закроют, — напомнил всем Джеймс.

— Сам ты мелочь! — фыркнула Лили.

— Тебя надо было не Белкой назвать, а Лисой, — ткнул Джеймс сестру в нос кончиком пальца, и та чуть не отхряпала его зубами. — Эй! Я несъедобный.

— Под соусом сойдешь, — не согласился с ним Скорпиус.

— Пойдемте, а то опоздаем, — Лулу подхватила Драко под руку, чем слегка разозлила Джеймса, но тот смотрел на это насупившись и не предпринимая ничего. — Дядя Драко, а у вас все еще растут астры, которые я дарила тете Астории?

— Да, растут. Бэта за ними хорошо ухаживает, — ответил он, от чего Лулу тут же просияла.

Все направились к школе, болтая о чем-то своем. Улица была пустынна, видимо, уже почти все разошлись. Ну еще бы, десятый час, как-никак. Засиделись все же. По дороге Скорпиус о чем-то болтал с Лили и Джинни, Джеймс молча шел рядом с Лулу, которая болтала с Драко. А Гарри и Альбус шли чуть позади них. Гарри почти не слушал их, просто вглядывался в их спины, иногда профили. Они все улыбались, смеялись, о чем-то болтая. Джеймс куксился, видя, как Лулу заинтересована разговором с Драко, Скорпиус снова оправдывался в чем-то перед Лили. И это было каким-то необычным, но таким теплым и простым. На мгновение Гарри показалось, что он находится в нужное время в нужном месте. Что именно здесь он должен быть. В этой компании. Странное чувство.

— Спасибо, пап, — Альбус вдруг крепко обнял его, когда они дошли до ворот школы. — За этот вечер.

— Не за что, — несколько непонимающе Гарри обнял сына, вспоминая, как провожал его первый раз в школу. Альбус так же прижался к нему тогда.

Щемящее чувство вдруг поселилось в груди Гарри, настойчиво требующее выяснить, что Альбус хотел этим сказать, но…

— Пап, а ты запускал фонарик? — донесся до Поттера с поднявшимся ветром голос Скорпиуса, что с Драко стоял чуть поодаль.

— Да, запустил. Один, — Драко чуть кивнул, смотря на сына. — Я сказал ей, как сильно люблю вас.

Скорпиус взглянул на отца и тут же обнял его, Драко прижал его к себе, и Гарри отвернулся от них. Он не хотел подслушивать, но, кажется, они особо и не пытались скрываться. Но они с Альбусом стояли ближе остальных к ним, а чтобы не слушать дальше, Гарри просто утащил сына за собой к семье, которая что-то весело обсуждала. Лили кричала громче всех. И оказалось, что Джеймс дразнил ее по поводу влюбленности в некоего Себерию Бренана, с которым они постоянно ругались. Мерлин, это день — просто кошмар! Откуда столько тяги к участию в личной жизни друг друга? Он с друзьями как-то не слишком… В памяти вспыхнула картина, где он сидел и рассказывал Рону и Гермионе о своем первом поцелуе. Ну да, они не влезали в любовные отношения друг друга, ага, как же.

— Ал! — вдруг закричал Скорпиус. — Я чуть не забыл, сегодня же смена пароля, если не успеем до десяти, в комнату не попадем! — слегка паниковал он, подбегая к ним. — Бежим скорее, — и, схватив Альбуса, не успевшего попрощаться со всеми, утаскивал за собой. Под дикий и довольный хохот Джеймса.

Гарри ему только улыбнулся и кивнул, одним своим видом говоря, что все хорошо. Джинни пошла провожать Лили, которая перед уходом нагло выпотрошила карманы Гарри, в которых до сих пор хранились уменьшенные пакеты. И болтая о своем, о девичьем, ушли к школе. Гарри с Джинни договорились, что он не будет ждать ее и сразу отправится домой, что сделает и Джинни, как проводит детей. Джеймс и Лулу испарились под шумок. В результате чего они с Драко остались почти наедине. Гарри взглянул на изрядно уставших авроров и отпустил их. Те переглянулись между собой, взглянули на Малфоя, и пришлось прямо приказать им отправляться по домам. Не подчиниться прямому приказу они не могли. Гарри это и радовало, и пугало. Потому что это открывало слишком много власти, а он никогда к ней не стремился. Ему нравилась его работа, но быть тираном или деспотом не его.

Когда дети и Джинни скрылись за поворотом, и темнота опустившихся сумерек поглотила их фигуры вдали, Драко подошел к Гарри и протянул руку. Это остро напомнило Поттеру инцидент перед распределением на факультет. И все же сегодня была совершенно иная ситуация. Они больше не мальчишки, и Драко, молча, дожидался отказа или согласия Гарри принять руку для рукопожатия.

— Спасибо, — тут же произнес Драко, стоило их рукам соприкоснуться.

Малфой сжал его руку, сразу же отпуская. Но Гарри был удивлен не этим. Драко улыбался. Он улыбался ему, Гарри, притом так открыто и легко. Как будто они друзья. И это его «спасибо» было не просто так. Почему-то Гарри казалось, что он благодарит за тот фонарик, за этот вечер. И за сыновей? Но пока Гарри пытался понять смысл услышанного, Малфой был уже почти на полпути к станции, оставляя его одного в этой темноте.

А за спиной впервые стало тепло. Там не было этой огромной зияющей темноты и холода. Было ли это виной тому, что он пообщался с Малфоем, или потому, что этот вечер действительно теплый, сказать точно было невозможно. Или всему виной было то, что часть давившего на Гарри все эти двадцать пять лет груза ушла? Исчезла или сгорела, вместе с тем фонариком, что он отправил Снейпу. Гарри обернулся к озеру. В тусклых огнях Хогсмида и под неусыпным надзором луны, Воющая хижина выделялась своей мрачностью. Но сейчас не казалась пугающей и гнетущей. Почему-то она казалось теперь Гарри просто пустой и забытой. Далекой. Словно со сгоревшими огнями из этого места ушла вся тяжесть бушующей тут войны. Может, легенды не так и не правдивы, и своим желанием все принявшие участие в этом балагане помогли умершим успокоиться?

Резкий порыв ветра заставил Гарри поежиться, столь пронизывающим он был. А в шуме ветра отчего-то послышалось невнятное шептание. Впервые Гарри испытывал страх от этого леса, но благоговейный страх. Гарри взглянул в сторону станции, Малфой все еще шел там, впереди, освещаемый только Люмосом и светом редких фонарей.

— Эй, Малфой! — окрикнул его Гарри, и тот остановившись, обернулся. — В следующем году давай еще раз выпьем!

— Размечтался, — отозвался Малфой, но почему-то Гарри показалось, что если он пригласит его еще раз, тот не откажется.

И, с чувством тяжелой грусти, но дыша уже намного легче, Гарри вернулся домой. Рон тут же напал на него, злясь, что Гарри провел время в компании Малфоя, а не с ними. Гермиона слегка была обижена тем, что он не был с ними там, во время ее выступления, а Гарри просто слушал их молча, не собираясь ни оправдываться, ни объяснять. Потому что впервые за все двадцать пять лет воспоминания не были ужасающими и тяжелыми. Он вспоминал множество тяжелых и жутких дней, вспоминал их так ярко и отчетливо, будто снова оказывался там. Но вместе с тем он вспомнил и множество счастливых дней, которыми очень хотелось поделиться с детьми. Гарри Поттер впервые чувствовал легкость при мыслях о войне.

А Рон с Гермионой уже почти успокоились, просто выпивая вместе, болтая о какой-то ерунде. Джинни успела как раз к середине представления, в котором Рон всячески возмущался. И все вместе, как и все эти годы. Они собрались, чтобы просто выпить и расслабиться. Пока в окно не влетел Патронус Тедда, едва не верещащий и радостно сообщающий о рождении дочери, которую они решили назвать Нимфадорой. Почему-то Гарри уже предчувствовал, как она будет злиться, потому что помнил: «Не смей называть меня Нимфадорой!». И это вызвало радостную улыбку. Теплую такую, как будто кто-то очень-очень родной обнимал его и оберегал.