В клетке (гет)

— Курс задан. Проверь-ка еще раз бортовые системы, — побулькал капитан Оноор, убрав щупальца с панели управления.

— Все в норме, кэп, — свистнул в ответ его помощник Вагр после короткой паузы.

На самом деле обоих пилотов звали иначе, но такую адаптацию подобрал вживленный в мозг переводчик. Исходные звуки Та́йри никогда не смог бы произнести. Он устроился в гамаке, подвешенном в тесном пространстве грузового звездолета, и наблюдал за экипажем через прозрачную перегородку. Не то чтобы Тайри специально подслушивал разговор, но для его острого слуха она не являлась препятствием.

Оноор расслабленно растекся внутри кресла-кокона, а Вагр быстро повернул чешуйчатую голову на сто восемьдесят градусов и мимолетно зацепил Тайри взглядом выпуклых желтых глаз.

— Интересно, что у ритянина за нужда на Таргу́а? — помощник приглушил голос.

— Я вообще первые вижу ритянина на космическом корабле, — неторопливо ответил капитан и погладил щупальцем шишковатые наросты на макушке. — У них слишком короткий срок жизни, чтобы тратить его на межзвездные полеты.

— И заплатил хорошо, особо не торговался, — Вагр издал щелкающий звук. Переводчик услужливо подсказал, что у ма́рклов он означает удивление. — Мог бы шиковать до конца жизни.

— В космопорт его привез один из Звездных братьев, — капитан Оноор говорил медленно, растягивая булькающие звуки. — Наверное, забили парню мозг всеми этими перерождениями, предназначениями и прочей ерундой.

— Эти могут, — согласился Вагр. — Не зря у нас их культ запретили.

— В нашей системе они тоже пытались проповедовать, но кому интересно учение о множестве жизней? Мало кто из нас, го́рганов, задумывается о том, что будет через тысячи циклов. Ритяне — другое дело. Наверное, трудно смириться с мыслью, что скоро умрешь.

— Да уж. Не успел вылупиться из яйца, как уже кидают в пасть пожирателя тел.

Тайри мысленно усмехнулся — фраза прозвучала нелепо. Переводчик переложил ее на ритянский, но сохранил исходные образы. Видимо, так у марклов происходят рождение и смерть. Тайри раскрыл ладонь и посмотрел на маленькую бесцветную капсулу. Звездные братья вовсе не пытались заморочить ему голову, он сам пришел к ним однажды.

* * *

С самого детства ему снились необычные сны. Порой в памяти оставались лишь смутные тени, а иногда — яркие образы и целые сцены. В сновидениях Тайри жил на планете, где днем сияла светло-желтая звезда, а по ночам появлялись незнакомые созвездия и единственный спутник. Существа в этом мире отличались от хрупких ритян. У Тайри-из-снов было плотное тело, сильные руки и крепкие ноги, грубая кожа отливала коричневым загаром, а не привычным голубоватым оттенком. Еще Тайри часто видел девушку, которую во сне считал очень красивой. Наяву ее внешность показалась бы ему скорее необычной — округлые линии, длинные волосы цвета потемневшей меди и зеленые, словно молодые побеги каванга, глаза.

Девушка рисовала красками на холсте — просторный дом на берегу океана был заставлен картинами. Тайри выходил на лодке вместе с другими мужчинами селения и ловил сетями морских обитателей, а когда возвращался домой, его встречал лучистый взгляд зеленых глаз.

Родители говорили, что в снах Тайри вспоминает прошлую жизнь. Такое случалось с ритянами, правда, очень редко. Их народ издавна верил в перевоплощение душ, поэтому, когда появились Звездные братья, им разрешили основать монастырь в Долине вулканов, где воздух был губителен для здоровья ритян, и вести в городах видеографические проповеди. Звездные братья многое знали о перерождениях, но Тайри пришел к ним не из-за снов.

Он уже повзрослел, когда это случилось впервые. Тайри собирал иссиня-черные листья спика на ужин, как вдруг в душу ворвался отчаянный крик и наполнил ее до краев страданием. Таким, какого Тайри никогда не знал, ведь он всегда был свободен, а тот, кому принадлежал крик, томился в плену и испытывал невыносимые муки. Чужая боль заполнила тело, пронзила все существо, безжалостно рвала на части.

Приступ закончился так же внезапно, как и начался, но Тайри еще долго не мог прийти в себя. Ему казалось, что он заперт в клетке и задыхается в неволе, связанный по рукам и ногам. С тех пор приступы часто повторялись. Каждый раз кто-то неведомый страдал и звал на помощь. Крик постепенно слабел, в нем все больше звучали нотки обреченности, но от этого Тайри становилось лишь больнее.

Он обратился к проповеднику во время видеосеанса. Тот сказал, что где-то во Вселенной есть связанная с Тайри душа, которая взывает к нему. На вопрос, как найти эту душу, проповедник ответил уклончиво: мол, только Мудрый настоятель способен проникнуть так глубоко в тайны перерождений. О настоятеле монастыря Звездных братьев ходили разные слухи, но его самого никто из ритян не видел, он никогда не покидал Долину вулканов и не читал проповеди.

* * *

— Дальше дороги нет, — водитель остановил мобиль. Впереди до самого горизонта разбегались серые волны вулканической породы с ядовито-желтыми вкраплениями, от которых шел пар. Спиралевидное строение монастыря словно плыло над долиной в густом тумане.

— Спасибо, — откликнулся Тайри. — Я дойду пешком.

— Не передумал?

— Нет, — он выпрыгнул из открытой кабины.

— Ладно, ты молодой. Может, и дойдешь, — водитель отвернулся и немедленно стартанул — даже на подступах к Долине вулканов стоял сильный смрад ядовитых испарений. Тайри прижал к лицу влажную ткань, с тоской проводил взглядом мобиль и двинулся в путь.

Он с трудом помнил, как добрался до ворот и из последних сил вскарабкался на нижнюю платформу. Дальше сознание отключилось.

Очнулся Тайри от тихого шелеста, который, благодаря переводчику, сложился в слова:

— Что привело тебя сюда, брат по Галактике?

Он приоткрыл глаза и увидел плавные изгибы стен и потолка, от которых исходил матово-голубой свет. Тело плотно обволакивал мягкий кокон. Воздух в комнате был полностью лишен запахов, что даже радовало после едкого смрада долины.

— Я… — в горле першило, Тайри сглотнул и продолжил едва слышно: — Мне нужно поговорить с настоятелем.

— Говори.

Тайри повертел головой, но не нашел собеседника, казалось, шелест раздавался со всех сторон. Среди Звездных братьев встречались представители разных рас, порой весьма экзотических.

— Вы и есть настоятель? Простите, я вас не вижу.

Стены завибрировали от звука, который переводчик интерпретировал как смех.

— Ты находишься внутри меня.

Теперь Тайри стало ясно, почему настоятель никогда не покидал Долину вулканов — он был самим монастырем.

— Так что ты хотел узнать, брат по Галактике?

* * *

Шаг за шагом Тайри приближался к цели. Настоятель-монастырь снова и снова погружал его в глубокий транс, создавая монотонную вибрацию, и Тайри, словно по ниточке, тянулся к далекому зову. Поначалу он видел лишь пролетавшие мимо звезды в бесконечном космосе, но однажды перед мысленным взором выросла незнакомая планета — моря, океаны, очертания континентов.

В следующем виде́нии Тайри оказался над большим городом. На примкнувших друг к другу крышах блестели фотоэлементы под щедрыми лучами двойной звезды. Под ними тянулись крытые улицы-галереи с домами в форме перевернутых пирамид. Спасаясь в тени от интенсивного света, на улицах толпились существа, похожие на огромных птиц с разноцветным оперением. За спиной у них виднелись рудиментарные крылья. Существа не летали, а передвигались на мощных задних лапах, передние — когтистые — служили им руками. Тайри уже встречал представителей этой расы, однако не мог вспомнить где. «Ниточка» зова привела его к зданию с мерцающей вывеской в форме птичьего крыла. Он собрался проникнуть внутрь, но виде́ние начало таять, уступив место голубоватым изгибам стен и потолка.

Настоятель, как обычно, принялся за расспросы, и только тогда Тайри вспомнил, где встречал представителя птичьей расы: похожая внешность была у одного из Звездных братьев в монастыре.

На самом деле Наноу оказалась не братом, а сестрой. Розово-коричневая арани — так называлась ее раса — рассказала много интересного о своей планете — Таргу́а. По описанию улиц-галерей Наноу узнала столичные кварталы. Вывески в виде огненного крыла она не встречала, но найти дом с приметным знаком будет нетрудно.

Оставалось добраться до Таргуа. Места на пассажирском рейсе стоили слишком дорого, накопленные средства едва позволяли Тайри напроситься попутчиком на грузовое судно, причем только в один конец.

Он понимал, насколько мала вероятность успеха. Полет на Таргуа длится примерно два цикла, за это время всякое могло случиться. Вдруг существо переместят куда-нибудь или оно умрет? В конце концов, не факт, что получится вызволить его из плена. И все же Тайри решил уцепиться за призрачный шанс.

С точки зрения ритян достойная жизнь заключалась в том, чтобы наплодить потомство, как его братья и сестры, и умереть в окружении отпрысков, как родители. Желание покинуть родную планету, тем более без надежды вернуться, посчитали бы чистым безумием. Почему Тайри было так важно вызволить из плена неведомое существо? Почему чужая боль ранила сильнее собственной? У него не было ответов.

Перед тем как покинуть монастырь, Тайри попросил настоятеля помочь ему вспомнить прошлую жизнь. Возможно, разгадка крылась именно в ней. Из стены появился отросток с бесцветной капсулой, и тихий голос прошелестел:

— Это средство погрузит тебя в состояние, похожее на анабиоз, почти на два цикла. Ты заново проживешь последнюю часть прошлого воплощения. Видения будут весьма реалистичными.

— Спасибо, — Тайри взял капсулу. — У меня как раз будет время в полете.

— Не торопись с решением. Во-первых, когда очнешься, процессы в организме ускорятся, и ты постареешь на несколько циклов. Твоя жизнь и так коротка, — настоятель замолчал, точно хотел дать Тайри время на осознание.

— А во-вторых? — прошептал тот, опустив голову.

— Воспоминания могут оказаться неприятными и даже ужасающими.

— Но я видел в снах… — начал Тайри.

— …Идеальную картину, — закончил настоятель. — Память большинства существ избирательна. Лучшие моменты чаще задерживаются в ней, чем худшие. Такое происходит даже в рамках одной жизни, не говоря уже о других. Подумай, готов ли ты узнать правду, какой бы она ни была?

* * *

Тайри нерешительно смотрел на капсулу: провести два цикла в замкнутом пространстве без особых удобств или погрузиться в прошлую жизнь — выбор казался очевидным. Пилотов Тайри на всякий случай предупредил, чтобы его не посчитали умершим. И все же он медлил — даже не из-за того, что потеряет несколько циклов жизни. Ему было жаль потерять прекрасную иллюзию. Вдруг в прошлом действительно крылась неприятная тайна, которую лучше не знать? Мысленно обругав себя за малодушие, Тайри поднес ладонь с капсулой ко рту…

* * *

Столица Таргуа встретила его улицами с перевернутыми домами-пирамидами и трелями разноперых арани. В воздухе чувствовался избыток кислорода, у Тайри слегка кружилась голова. Блуждая по городским кварталам, он все еще находился под впечатлением от воспоминаний, воскресших под действием капсулы. Настоятель был прав — видения оказались весьма реалистичными. Обрывочные радужные картинки из снов связались в единое целое и под конец окрасились в мрачные тона. Зато теперь Тайри точно знал, что прилетел на Таргуа не напрасно.

Уже на закате в конце улицы появилось знакомое мерцание. Он подошел к зданию с пламенной вывеской, нерешительно остановился на пороге, и тотчас круглая дверь резко распахнулась. Из нее вылетел зеленый арани и чуть не сшиб Тайри с ног.

— Убирайся! — раздалась изнутри сердитая трель. — Чтобы ни перышка твоего здесь не было!

Зеленый арани вздернул клюв.

— Больно надо! — гневно прочирикал он в ответ и, встретив заинтересованный взгляд Тайри, предупредил: — Если ищешь работу, парень, обходи «Огненное крыло» стороной. Хозяин — тот еще жлоб.

Тайри вежливо кивнул, переступил порог и поднялся по крутому пандусу на второй этаж. Квадратную комнату заполняли пустые деревянные столы. Судя по запахам и звону посуды, за внутренней дверью кто-то готовил еду. Похоже, здесь находился трактир или ресторан. Тайри выбрал стол в углу, примостился на широкой жерди, заменявшей сидение, и в очередной раз прислушался к ощущениям — ничего. Знакомая боль кольнула лишь однажды — в космопорту — и сразу же стихла. Оставалось надеяться, что звавшее его существо спит.

Вскоре из внутренней двери вышел полноватый арани с желто-красным оперением и не мигая уставился на Тайри. По-видимому, он и был тем самым хозяином-жлобом.

— Для ужина еще рановато, — арани недовольно щелкнул клювом и, оглядев посетителя, прощебетал чуть более вежливо: — Может, желаете выпить, пока готовится еда?

— Я впервые на Таргуа, — ответил Тайри. — Что у вас здесь принято пить?

— Гм… — хозяин задумался. — Схожие с вами расы обычно предпочитают ванту́.

— Давайте, — согласился Тайри.

Хозяин ушел на кухню и вскоре появился с широким плоским бокалом, больше походящим на миску, у края пенилась зеленая жидкость. Тайри осторожно попробовал — чувствовался сильный привкус незнакомых трав, язык немного пощипывало, но в целом оказалось совсем не дурно.

Он сидел в одиночестве и медленно потягивал напиток, за овалом окна стремительно темнело, на стенах домов зажглись плошки фонарей. Вдруг Тайри чуть не уронил полупустой бокал и закашлялся — резко накатила волна знакомой боли. Несмотря на страдания, он был рад — цель поисков находилась где-то рядом. Оставалось понять, где именно.

Дверь подсобки открылась, и погруженную в сумерки комнату озарило яркое сияние. Сначала ослепленный Тайри не понял, откуда оно исходило, но, привыкнув к свету, увидел в лапе хозяина большую клетку. На жердочке сидела диковинная птица — перья словно полыхали огнем. Хозяин повесил клетку на крюк под потолком и повернулся к Тайри.

— Небось, никогда не видели такого освещения?

Тайри внутренне вспыхнул — какое варварство, использовать живое существо вместо светильника! Он едва не возмутился вслух, но сдержался и просто спросил:

— Кто это?

— Огнепёрка, очень редкая птица, — охотно откликнулся хозяин, явно довольный поводом для беседы. — Думаю, во всем городе одна только и осталась. В давние-то времена огнепёрки каждый дом освещали. Бедняки покупали отдельные перья, а кто побогаче — по нескольку птиц. Потом огнепёрок стало мало в лесах, и цены взлетели до небес. А нынче везде электричество. Но разве же можно сравнить электричество с живым светом?

Боль стала слабее, видимо, пленница немного успокоилась. Тайри пытался получше разглядеть птицу за ярким сиянием, но ему никак не удавалось — перед глазами плыли огненные круги.

— А эти защитники природы? — продолжал болтать хозяин. — Плевать им на многолетние традиции. Подумать только, Айоти сделали заповедником! Именно там и ловили огнепёрок, а теперь все — охота запрещена.

— Эм… а как вам достался этот… экземпляр? — осторожно спросил Тайри.

— Мой брат был ловцом. А нынче что? Служит охранником в заповеднике.

Тайри лихорадочно пытался придумать, как вызволить огнепёрку из плена. Хозяин явно гордился своим необычным «светильником» и вряд ли согласится ее продать.

— А сколько, по-вашему, может стоить такая птица? — Тайри все же решил прощупать почву.

— Она не продается, — ожидаемо ответил арани. — Но, если бы я вдруг надумал ее продать, запросил бы тысяч сто, не меньше. Да и того мало за такую редкость.

Сто тысяч галакредитов?! Сумма была космической, в буквальном смысле этого слова. Почти столько Тайри заплатил за полет. Нечего было и думать, чтобы выкупить пленницу. Оставалось украсть. Он содрогнулся — на Рите воровство считалось худшим из пороков.

— Что из еды будете заказывать? — хозяин снова вернулся к деловому тону.

— Положусь на ваш выбор, — Тайри через силу улыбнулся.

— Хорошо, — прощебетал хозяин и скрылся за дверью.

Тайри чувствовал, как учащенно билось сердце, руки дрожали. Еще немного, и в трактир нагрянут посетители или вернется хозяин, следовало поторопиться. Тайри встал и подошел к клетке, птица сидела тихо, не шевелясь. Быстрым движением он сорвал с себя верхнюю накидку и набросил на клетку — в комнате стало темно, только в окна пробивался тусклый свет фонарей. Птица издала тихий клекот, Тайри снял клетку с крюка и кинулся к выходу.

В дверях он столкнулся с желтоперым арани, который вежливо посторонился, окинув его удивленным взглядом. Тайри с трудом подавлял желание бежать и сдерживал шаг — не стоило привлекать к себе лишнее внимание. Хотя что могло быть приметнее, чем инопланетянин с большим предметом в руках? Прохожие косились подозрительно. Он ожидал, что в любой момент его схватят, уличив в преступлении. Улицы-галереи тянулись бесконечной чередой. Сердце гулко стучало в висках.

Наконец центральные кварталы сменились окраинами, дома стояли реже и уже не примыкали друг к другу крышами, а опирались на тонкие колонны по бокам. Тайри не представлял, куда идти дальше. Хозяин говорил про заповедник Айоти, но как туда добраться? Впереди показался ряд огней, освещавший что-то похожее на транспортную магистраль, и Тайри направился к ней.

* * *

Водитель оказался разговорчивым, как и большинство арани. Он вез груз в город неподалеку от Айоти и согласился подвезти Тайри за небольшую плату.

— Что у тебя там? — спросил водитель, покосившись на покрытую накидкой клетку. Пленница не проронила ни звука с тех пор, как ее забрали из трактира, но Тайри опасался лгать.

— Птица, — коротко ответил он.

— Неужто огнепёрка? Я уж думал, их совсем не осталось.

Тайри едва заметно кивнул.

— Выпустить хочешь? — продолжил расспросы арани.

— Да.

— Хорошее дело, — одобрил водитель. — А ты молодец, смелый парень.

— Почему вы так считаете? — осторожно поинтересовался Тайри.

— Правоохранители тебя уже ищут. Передали по связи. Как раз перед тем, как ты меня остановил.

Тайри замер.

— Не бойся, не сдам, — водитель ободряюще свистнул. — До Айоти довезу в целости и сохранности. Правда, что ты потом будешь делать, не представляю. Надолго не спрячешься, слишком уж заметная личность.

— А какое наказание положено за кражу? — Тайри догадывался, что ответ его не обрадует.

— Тюрьма, — невесело чирикнул водитель. — Птица ценная, могут дать и пожизненно.

Пожизненно. Ему осталось не так уж много, от силы два-три цикла. Ритяне внешне не дряхлели и выглядели обманчиво молодыми, однако он знал — время подходит к концу. Водитель замолчал, а Тайри остановил взгляд на клетке — в памяти всплыли зеленые глаза и медные волосы той, что нынче была огнепёркой, дом на берегу океана и одна ненастная ночь, которая перевернула всю их прошлую жизнь.

* * *

Ливень стоял стеной, океан с ревом бросал волны на берег. Ирма отвернулась от окна.

— Том, я больше так не могу. Хочу в цивилизацию.

— Только не начинай опять, — ответил он с раздражением. — Ты же сама хотела жить среди красивой природы, писать свои пейзажи. Чего тебе не хватает?

— Да, поначалу мне нравилось, — Ирма отвела от лица прядь темно-рыжих волос. — Но мы уже целый год торчим в этой дыре! Здесь невыносимо скучно.

— Не ты ли называла «эту дыру» райским островом? — парировал Том.

— Называла. Но пойми, я скучаю по людям, по своим выставкам. Здесь мои картины никому не нужны.

— По людям? — он зло усмехнулся. — Уж не по тому ли смазливому агенту? Как его там… Питкин, Петерсон?

— Пейсли, — привычно поправила Ирма. — Дело совсем не в нем.

— Я видел, как ты строила ему глазки, — Том уже не мог остановиться, слова сами слетали с языка. — Наверное, и спала с ним? Не терпится снова с ним в койку?

— Том! — Ирма повысила голос. — Опять ревнуешь? Я же сотню раз говорила, мне никто не нужен, кроме тебя.

— Ложь!

— Я доказала, что нет! Прожила с тобой на этом чертовом острове целый год!

— А теперь рвешься обратно?!

— Не будь эгоистом!

— А ты? Ты не эгоистка?!

Они орали друг на друга, не сдерживаясь. Ирма выглядела злой, некрасивой. Том с яростью смотрел в ее искаженное гневом лицо.

— Ты запер меня здесь, как птицу в клетке. Подрезал крылья. Упертый болван, ненавижу тебя!

Каждое слово хлестало наотмашь и горело в груди, словно пощечины на лице.

— Я тебя не держу! — вырвалось у него. — Убирайся! Катись к своему долбаному Питкину!

— Прямо сейчас? — Ирма, казалось, растерялась.

— Катись к черту! — Том отвернулся и через мгновенье услышал за спиной торопливые шаги, а затем громкий хлопок двери.

Больше он никогда не видел Ирму. Полгода Том провел в аду: продолжал финансировать поисковые работы, когда все вокруг убеждали его, что надежды не осталось, вздрагивал от каждого звонка, просыпался по ночам от кошмаров. Но сильнее всего его терзали необратимость случившегося и чувство вины, которое ничто не могло заглушить. Если бы они не поссорились, если бы он не был таким «упертым болваном», с радостью сейчас бы вернулся в Нью-Йорк, помогал бы Ирме с выставками. Пусть она даже ушла бы к чертову Пейсли, лишь бы осталась жива…

Ирму так и не нашли. Том не думал, что она покончила с собой, скорее, это был несчастный случай. Шторм разыгрался нешуточный — ее могло захлестнуть волной и утащить в океан. Он вновь и вновь пытался представить, что чувствовала Ирма, когда погрузилась в соленую мглу, когда стало нечем дышать и в легкие хлынула вода, и каждый раз задыхался от ужаса и боли.

Последние мгновения этой жизни запомнились ему холодом стали на виске, ребристой рукояткой в ладони и податливым ходом спускового крючка.

* * *

Водитель подвез Тайри к самому краю леса, наотрез отказался от денег и пожелал удачи на прощание.

В небе уже появился голубоватый отсвет двойной звезды, деревья синели в утренних сумерках кривыми, завернутыми в причудливые петли стволами. Тайри снял накидку с клетки. Оперение птицы отчасти померкло, теперь он мог лучше ее рассмотреть. Огнепёрка склонила голову набок и глядела на него зелеными бусинками-глазами. Клетка открывалась просто — ко дну липкой лентой был прикреплен ключ от замка.

Поначалу птица недоверчиво смотрела на распахнутую дверь и не двигалась с места.

— Ты свободна, — улыбнулся ей Тайри ободряюще.

Огнепёрка слетела с жерди и, аккуратно перебирая лапками, переместилась ему на руку, он почувствовал легкие уколы острых коготков. Тайри отбросил клетку и поднял руку повыше. Птица расправила крылья, сделала несколько нерешительных взмахов и вспорхнула в воздух, на землю спланировало огненное перо.

Она кружила над лесом, Тайри услышал ликующий крик — в душу хлынули восторг, радость полета и теплое чувство, которое он не мог точно определить. Возможно, благодарность?

Тайри подобрал пламенеющее перо, сел под деревом и устало прислонился к искривленному стволу. Наверное, блюстители закона вскоре найдут его, но Тайри ни о чем не жалел — стоило преодолеть все препятствия, чтобы подарить Ирме свободу, отпустить по-настоящему, как не умел отпускать в прошлом.

— Надеюсь, мы встретимся в следующей жизни, — прошептал он.