Акеда (джен)

Альбус Дамблдор мало что знал о религии, хотя до одиннадцати лет регулярно посещал церковь и принимал причастие — в сельской Англии XIX века англикане просто не потерпели бы рядом с собой соседей-отступников. Годрикова лощина была смешанным поселением, и маги, дабы не нарушать Статут, наравне с магглами ходили по воскресеньям на службы, находя в «Книге общих молитв»⁽¹⁾ немало полезного. Альбус не верил в Бога, но с удовольствием листал иллюстрированную Библию, а иногда и читал Писание. Тогда-то он и познакомился с Книгой Моисея…

Шли годы, маги всё сильнее отдалялись от магглов, церковь теряла прихожан, жители Годриковой лощины покидали родные края, дома стояли пустыми… пока богослужения и вовсе не прекратились⁽²⁾. Альбус и сам был редким гостем в доставшемся от родителей доме, но видеть заколоченные двери церкви даже ему было больно.

Трагедия Поттеров напомнила ему о религии — о мальчике-спасителе, мессии, Книге Моисея. Гарри рос хорошим мальчиком; Альбус боялся, что выбранный им для ребёнка путь покажется маленькому Поттеру слишком тяжёлым, что мальчик не справится, сломается под гнётом испытаний, но Гарри сумел с достоинством пережить все трудности и в одиннадцать лет предстать перед магическим миром таким, каким Альбус и мечтал его увидеть — чистым ребёнком со светлой душой.

Альбусу нравился Гарри; своих детей у него не было, и иногда он позволял себе помечтать, представляя Гарри собственным сыном или внуком. Он знал, что Гарри предстоит сделать, и старался не привязываться к мальчику, в равной степени опасаясь того, что в нужный момент не сумеет отпустить его и что не справится с болью от потери, если всё же отпустит.

Будучи директором — не самым близким к ученикам человеком, — Альбусу было сложно присматривать за Гарри, и каждый раз, когда мальчик рисковал собой и лишь чудом сохранял жизнь, он корил себя и — радовался, что юный Поттер растёт настоящим героем. Всё рухнуло в тот момент, когда Альбус узнал о крестражах. С того дня речь не шла о риске погибнуть, с того дня Гарри был обречён.

Альбус не спал ночей, забывал о еде и отдыхе, пытаясь придумать способ, как уберечь Гарри, но всё было тщетно. Не существовало способа извлечь крестраж из живого носителя и не убить при этом. Была лишь одна легенда, повествующая о самоотверженности героя, добровольно принёсшего себя в жертву и потому выжившего, и лишь на неё надеялся Альбус.

Он знал, что должен поговорить с мальчиком, но не мог. Альбус искренне полюбил Гарри и от одной только мысли о его смерти сердце разрывалось от боли. Как? Как сказать шестнадцатилетнему юноше, что невидимый метроном отсчитывает последние минуты его жизни? Как обречь ставшего таким родным мальчика на смерть?

Как Авраам смог пожертвовать сыном? Как, всем сердцем любя своего столь долгожданного первенца, он смог не просто согласиться принести того в жертву, но и сам привёл Исаака на заклание и занёс над ним жертвенный нож⁽³⁾? И мог ли он, Альбус, ждать такого же смирения от Гарри, какое продемонстрировал Исаак?

Перед Альбусом стояла задача не просто заслужить одобрение Бога, дело вовсе было не в нём. Ради себя Альбус никогда не пожертвовал бы ребёнком. Но он должен был спасти не себя — весь магический мир, сотни и тысячи жизней волшебников и даже не подозревающих о нависшей над ними опасности магглов, он должен был остановить Тома, должен был помешать ему. Альбус давно понял, что между Томом и его мечтой властвовать стоит только он, Альбус, и как бы он ни старался, каких бы людей ни привлекал в Орден Феникса, без него противостоять Тому было бы некому. И поэтому ценой благополучия всего магического мира стала жизнь одного ребёнка — казалось бы, простой выбор, обычная математика… Но Альбус не мог. Он не мог сказать Гарри, что тот должен умереть, не мог сказать, что ждёт от него покорности Исаака, не мог просить об акеде⁽⁴⁾.

Он смалодушничал. Струсил. Переложил бремя правды на Северуса, зная, что тот не подведёт, а сам сдался. Он очень любил Гарри, и осознание, что не только не сумел его спасти, но и оставил его в столь тяжёлое время, прометеевским орлом терзало его сердце.

Когда Гарри вбежал в директорский кабинет, Альбус едва успел покинуть своё место — не осмелился показаться, и из тёмного угла кабинета с болью и стыдом наблюдал за тем, как тот выливает воспоминания в Омут памяти. Он видел, каким опустошённым Гарри вынырнул из воспоминаний, видел его отчаяние и боль, и обречённую решимость выполнить предначертанное, застывшую на лице. Гарри разочаровался в своём наставнике, почувствовал себя преданным, и Альбус не винил его за то, что Гарри больше даже не посмотрел в его сторону, когда покидал кабинет.

Перебравшись на соседний холст, Альбус Дамблдор смотрел на разгорающийся над Запретным лесом рассвет и на тропинку, по которой Гарри Поттер должен был отправиться на смерть. По нарисованным щекам текли слёзы, унизанные перстнями артритные пальцы сжимались в кулаки, но он ничего этого не замечал, лишь чувствовал всепоглощающее бессилие. Альбус так хотел защитить людей, что пожертвовал самым дорогим, что имел в жизни — отеческой любовью и доверием Гарри.

Альбус Дамблдор не верил в Бога и не молился ни разу в жизни, но слова из «Книги общих молитв» сами всплыли в памяти. Мёртвый волшебник на холсте на коленях молил Бога явить чудо и сохранить жизнь Гарри Поттеру.

1) Книга общих молитв (англ. The Book of Common Prayer) — краткое название нескольких взаимосвязанных теологических документов церквей Англиканского сообщества.

Вернуться к тексту

2) Согласно «Книге общих молитв» литургия должна совершаться только при наличии необходимого числа причастников.

Вернуться к тексту

3) Бытие: Первая книга Моисеева гл. 22 стих 1-19.

Вернуться к тексту

4) Акеда (עקידה‎) «связывание» или жертвоприношение Исаака.

Вернуться к тексту