Требуется ганза (джен)

Снежинки медленно падали с неба над Боклером, порхая в холодном воздухе, словно только что вставшие на крыло птенцы. Дети хихикали, пытаясь поймать языком ледяные капельки. Гуляющие по улицам взрослые с теплотой наблюдали за малышнёй, без сомнения вспоминая, как недавно делали то же самое. Воистину, в это время года столица Туссента была чудесна.

Тем не менее, в роскошной вилле неподалёку от княжеского дворца молодая женщина, надрываясь, выкрикивала ругательства и тем самым нарушала редкостную красоту зимнего утра.

— Отлично справляешься, Мильва! — сказал Лютик подруге, стиснув её руку. — Держись! Я уверен, всё скоро закончится!

Лучница ответила взглядом, который заставил бы удрать в страхе даже самого закалённого нильфгаардского солдата.

— Заткнись, Лютик. Просто заткнись, бля… ааа! Сукин сын, больно!

С другой стороны кровати сидела бледная Ангулема и раскачивалась вперёд-назад.

— Во-во, — проныла она. — Ни в жизни не буду рожать. Напомните, если я когда-нибудь забеременею, ладно?

Между ног Мильвы раздался мягкий голос Региса.

— На самом деле, Лютик прав. — Цирюльник поднял голову, чтобы успокаивающе улыбнуться Мильве, однако его лицо, забрызганное кровью, несколько испортило впечатление. — Твой малыш родится весьма скоро. Крепись, мой друг! Я могу видеть головку!

— Наконец-то! — прорычала Мильва. Потом она сморщилась и застонала сквозь стиснутые от боли зубы, когда началась очередная схватка.

— Знаете, — промолвила Ангулема, — если бы, когда я вас встретила, мне кто-то сказал, что я окажусь здесь, я бы сказала, что он свихнулся.

Над правым глазом Мильвы задёргался мускул.

— Девять месяцев назад и я бы не поверила, что буду рожать за полмира от дома, а проклятый вомпер будет пялиться на мою кровавую пи…

— Кстати, о вампире, — перебил Лютик, — как держишься, Регис?

Регис снова выглянул из-за ног Мильвы. Густые седые брови были сердито нахмурены.

— На что ты намекаешь, дорогой поэт? Во-первых, я вынужден напомнить, что поклялся больше не пить кровь, и, во-вторых… что ж, если ты на минуту допустил, что я настолько развращён, чтобы соблазниться кровью, вытекающей из…

— Заткнись! — крикнула Мильва. — Ни слова! Не хочу даже слушать!

Лютик надулся и стал похож на маленького мальчика, а не на мужчину под сорок.

— Ты знаешь, что я не это имел в виду. Мы вчетвером по очереди поддерживали Мильву в этом суровом испытании, так что я особенно беспокоюсь о тебе, Регис. В конце концов, ты трудишься уже двенадцать часов без перерыва.

— Кстати, а где Геральт и Кагыр? — спросила Ангулема.

— Они оба вернулись, — ответил Регис. — Ждут за дверью. Я могу почувствовать их запах.

— Почувствовать запах?

— Кагыр пахнет мазью для чистки доспехов и смазкой для меча. У Геральта же характерный… мускусный запах, я бы сказал.

Ангулема истерически хохотнула.

— Мускусный запах? У Геральта характерный мускусный запах? И что это значит?

— Хватит про Геральтову мужскую вонь! — воскликнула Мильва сквозь стиснутые зубы. За её упрёком тут же последовала нецензурная брань.

— Продолжай тужиться, Мильва! — сказал цирюльник. — Ты уже почти у цели!

Мильва выгнулась и скривилась от боли. Она так крепко стиснула руку Лютика, что глаза бедного барда, казалось, вот-вот вылезут из орбит.

— Ребёнок уже здесь! Тужься, Мильва, тужься!

— Что, по-твоему, я дела… ааа! Чёрт! — Синие глаза Мильвы были полны слёз. — Больно, больно, пожалуйста, я… я не хочу умирать…

— Ты не умрёшь, — твёрдо сказал Регис. — Я не позволю.

— Ты слышала старого кровопийцу! — воскликнула Ангулема. — Продолжай, тётечка!

С протяжным криком Мильва откинула назад голову. Однако вскоре комната наполнилась другим звуком.

Плачем ребёнка.

Всё тело Мильвы сильно дрожало, когда она впервые услышала крик своего ребёнка. Затуманенным взором она видела, как Регис встал, бережно держа на руках что-то, что она не могла разглядеть.

— Мальчик! Здоровый, прелестный маленький мальчик! — объявил Регис после того как вытер новорождённого. Он протянул вопящего младенца Мильве; искреннее, почти детское выражение удивления озарило лицо вампира, когда он созерцал первую встречу матери и дитя.

Пристально рассматривая лицо сына, Мильва не могла произнести ни слова. Она старалась запомнить каждую его чёрточку: маленькую родинку над левым глазом, крошечный нос пуговкой, пучок светлых волос на голове… Она знала, что сейчас Лютик и Ангулема поздравляют её, но как будто не слышала их. Она полностью сосредоточилась на маленьком существе, лежащем у неё на руках.

— Надо перерезать пуповину, — сказал Регис. — Кто хочет оказать честь?

Лицо Лютика мгновенно из белого стало зелёным. В свою очередь, Ангулема в ужасе отпрянула, как будто ей предложили выпить залпом чашку лягушачьей слизи.

Открылась дверь, и вошли Кагыр с Геральтом. На лице молодого нильфгаардца появилось удивительно нежное выражение, когда он увидел Мильву, держащую новорождённого сына. Напротив, лицо Геральта было неподвижным, будто камень.

— Я сделаю это, Мария, — сказал ведьмак. Он наклонил голову к Мильве. — Если ты не возражаешь.

Мильва ответила лёгким кивком. Пока Геральт выполнял это задание, остальные придвинулись поближе к молодой матери, исключая Региса, который оставался вблизи конца кровати, чтобы вмешаться в случае непредвиденной ситуации.

— Фу! — воскликнула Ангулема. — Почему он измазан в какой-то белой мерзости? И почему у него голова в буграх?

Кагыр округлил глаза.

— Ты впервые видишь новорождённого, Ангулема?

— Ну, я не знал, что новорождённые выглядят вот так! — добродушно сказал Лютик. — Я думаю, никогда не поздно узнать что-то новое, а?

Мильва прищурилась; притихший ребёнок держал во рту её сосок.

— Ты говоришь, мой ребёнок — урод? — игриво проворчала она.

— Что? Нет, нет! — возразила Ангулема. — Просто он… такой крошечный!

— Это так, — сказал Кагыр. — Мои новорождённые племянники и племянницы были крупнее.

— Эльфам часто свойственно очень хрупкое строение костей, — пояснил Регис. — Знаете, человеческий скелет легко отличить от эльфьего, поскольку…

Геральт смерил взглядом вампира. Тот кашлянул и тут же замолчал.

— Ой! — воскликнула Ангулема. — Глядите, у него ещё и ушки острые!

— Мнится мне, от отца ему больше ничего не достанется, — сказала Мильва с усталостью, старой, словно сам мир. Кем бы ни был молодой скоя'таэль, сейчас его наверняка уже нет в живых. Он умер, даже не зная, что стал отцом полукровки, рождённого человеческой женщиной, с которой он провёл последнюю ночь любви и нежности.

— Ну и ладно! — Ангулема дружески ткнула ребёнка в живот. — Кому вообще нужен папа? У меня не было папы, и со мной всё было хорошо, правда?

Лицо Мильвы озарило нежное, но слегка раздражённое выражение. Стоявшие вокруг кровати Лютик, Кагыр, Регис и Геральт ответили на её сентиментальное выражение лица, каждый по-своему: бард, не стесняясь, плакал и шмыгал носом, у рыцаря на глазах стояли слёзы, вампир гордо улыбался, а ведьмак прищурился, слегка улыбнувшись.

— Кстати, — немного погодя, сказала Ангулема, — неправда, что твой комочек счастья вырастет без папы. — Она указала подбородком на четырёх стоящих рядом мужчин. — Думаю, у него их будет целых четыре.