Бесполезный сквиб (джен)

Мариголд⁽¹⁾ с раннего детства ощутила свою ненужность. Единственный ребёнок могущественнейшего мага и сильнейшей ведьмы, Мари видела родителей только мельком и издалека — те постоянно были заняты делами мирового масштаба и не могли тратить время на младенца. По крайней мере, так ей говорили эльфы. А она верила.

Будучи любознательной, как большинство детей, Мари с удовольствием проводила время в своей комнате, не помышляя о том, чтобы нарушить правила и выйти, когда в доме собирались сторонники отца. Сначала её развлекали рассказами домовики, а затем она сама научилась читать, и её стало невозможно выгнать из библиотеки… Впрочем, никто и не пытался: о существовании девочки посторонние и не знали, а родители, кажется, успели позабыть — как ещё объяснить их многомесячное отсутствие, она не знала.

Мари верила, что когда она подрастёт и станет умнее, родители наконец обратят на неё внимание; она старательно читала газеты, пыталась разобраться в большой политике, чтобы стать как мама — преданной последовательницей отца, но не успела. На одиннадцатый день рождения всхлипывающий домовик собрал её вещи, взял Мариголд за руку и, ничего не говоря, переместил её в совершенно незнакомое место.

— Мисс Мари не волшебница, — завязывая на шее девочки шарф, плакал домовик, — поэтому мисс Мари больше не может жить в доме хозяев.

Эльф попытался аппарировать обратно, избегая дальнейшего общения, но Мари схватила его за руку и засыпала вопросами… И смогла-таки выяснить, что она — сквиб, позор для любой семьи. А поскольку Мари и так бастард… От неё решено было избавиться.

Семейная пара, которой «подкинули» Мари, тоже были сквибами, так что ответить на вопросы ошарашенной внезапными переменами девочки смогли со всей полнотой, как и внушить ей ненависть к родителям и магам вообще.

Мари росла тихой и беспроблемной девочкой, разве что необщительной и замкнутой. В доме приёмных родителей не было библиотеки, да и узнавать о магии стало незачем, но забывать, кто она, Мариголд не собиралась. Она закончила школу, но устраиваться на работу не спешила. Мысли о магии не покидали её все прошедшие годы. Она не стала ведьмой, как мама, с лёгкостью творившая волшебство даже без палочки, и тем более как отец — силой мысли подчиняющий людей и сметающий с пути все препятствия, но слабенький дар у неё всё же был. Мари могла, сосредоточившись или, наоборот, под воздействием сильных эмоций, левитировать предметы, чинить вещи и залечивать синяки и ссадины, умела она и влиять на магглов — ничего серьёзного, конечно, но внушить нужную мысль или заставить сделать выбор в её пользу — могла.

Приёмные родители не полюбили навязанного ребёнка как своего, но успели привязаться к ней, и потому после их смерти дом достался Мари. И всю жизнь делающей выбор в пользу книг Мариголд пришлось начать общаться с людьми и даже искать работу — ситуация в стране была отчаянная, шахтёрский локаут⁽²⁾ затронул, казалось, всех… И единственной вакансией для ничего не умеющей Мари стала должность воспитателя в приюте.

Восемнадцатилетняя Мари никогда не имела дела с детьми, но своих не хотела иметь совершенно определённо, и всё же брошенные малыши смогли пробиться через выстроенную броню в её холодное сердце: кто как не она знал, каково это — быть ненужным.

Платили в приюте жалкие тридцать пять шиллингов⁽³⁾, а детей становилось лишь больше — в условиях всеобщей стачки всё большее число людей не могло себе позволить содержать детей, и их, как ненужных котят подбрасывали на пороги приютов.

К тому моменту Мари проработала лишь месяц и потому едва справлялась с возросшим числом подопечных, а когда три старшие воспитательницы бросили работу, она и вовсе едва не сдалась… Но помогла магия.

Мариголд умудрялась одним строгим взглядом успокоить новичков, рыдающих в разлуке с родителями, утихомирить старших ребят, агрессивно отстаивающих свои права, пристыдить повара, крадущего продукты, и осадить заведующую — желчную даму, старше Мари минимум в три раза, которая ненавидела весь мир и сирот в особенности.

Уже через полгода из Мари она превратилась в мисс Коул — директора приюта Святой Анны, устанавливавшей свои законы на подконтрольной территории.

Постепенно ситуация в стране стабилизировалась; многие дети вернулись к родителям, и с оставшимися воспитанниками справиться было не в пример легче. Вздохнув свободнее, Мари получила возможность вновь заняться детьми, а не только административной работой, и подметила особенности одного ребёнка.

Мальчик, рождённый в приюте вскоре после того, как она стала заведующей, был слишком тих и замкнут для своего возраста, но не это привлекло внимание Мари. Стоило малышу Тому расстроиться, и вокруг начинало твориться что-то непонятное. А однажды, когда нянечка своевременно не поменяла ему пелёнки, Том расплакался и необъяснимым образом поджог простыни. Последние сомнения покинули Мари. Мальчик был магом, причём явно сильным, раз уже в годовалом возрасте в нём проснулась стихийная магия.

Мари не знала, что думать, терялась в вихре чувств, что захлестнул её сразу, как она осознала принадлежность Тома к магическому миру. Зависть и обида — слабые и едва различимые на фоне изумления, были подавлены рациональным вопросом: почему волшебник оказался в маггловском приюте? Она так и не смогла смириться со своей судьбой, хотя и не предпринимала попыток разыскать родителей (да и как их искать, если она не имела представления о реальном магическом мире, зная его только по книгам и детским воспоминаниям о доме?), но теперь, когда на её попечении оказался маг, решила не упускать шанс отомстить. Мари пока не понимала, как ей в этом поможет Том, но верила, что успеет придумать — времени у неё было в избытке, ведь Тому Риддлу был всего год от роду.

А пока нужно было воспитать Тома так, чтобы он оказался ей полезен.

1) Marigold — бархатцы

Вернуться к тексту

2) В конце июня 1925 г. владельцы британских шахт объявили о намерении сократить заработную плату шахтёров и одновременно с этим увеличить рабочее время с 7 до 8 часов. Власти стали активно готовиться к будущему противостоянию с шахтёрами. С осени 1925 г. правительство начало организовывались штрейкбрехерские отряды, усиливались полицейские подразделения. Вся страна была разделена на несколько округов, их возглавили государственные комиссары, наделенные на случай начала всеобщей забастовки самыми широкими полномочиями. Конфликт развивался, и 30 апреля правительство объявило о введении в стране с 1 мая 1926 г. чрезвычайного положения, что ставило вне закона любые забастовки и позволяло властям в случае необходимости использовать войска.

Вернуться к тексту

3) Лёгкое гугление выдало следующее:

Декан в лондонском университете зарабатывал 200 фунтов в год, т.е. 330 шилингов в месяц.

Литровая кружка пива в лондонском пабе стоила 4 пенса. Пообедать 1/2 шиллинга. "Портовые девицы" оказывали услуги за крону(5 шиллингов).

Вернуться к тексту