История короткого замужества Жозефины Бёрк, урождённой Флинт (джен)

* * *

Когда встал вопрос о моём замужестве, мне было семнадцать лет.

Несмотря на то что я окончила Хогвартс и неплохо разбиралась в Зельеварении, моя семья никогда бы не позволила мне работать и зарабатывать себе на жизнь. Да я и не хотела этого. С малых лет мне твердили, что единственная радость для девушки моего статуса — это удачно выйти замуж и порадовать родителей внуками. Желательно, внуком. Правда, потом я начала догадываться, что всё, что стояло за моим так называемым «статусом», — это древний род, чистокровная фамилия и долги, в которых моя семья окончательно погрязла. Да ещё и старший брат как раз по окончании мной школы сбежал в Европу, чтобы вступить в ряды Геллерта Грин-де-Вальда. Нет, родители даже одобряли его поступок, они считали, что Грин-де-Вальд борется за правое дело, но… брату в Европе нужно было на что-то существовать, и именно я должна была решить все проблемы с деньгами для своей семьи… выйдя замуж за Бёрка.

Бёрки были известной семьёй. Все знали о них и их баснословном богатстве, но они были не очень дружелюбными и даже в какой-то мере замкнутыми, и поэтому вокруг них постепенно стали вырастать слухи. Говорили, что они активно пользовались Тёмными искусствами, чтобы достичь бессмертия, а у них в подвалах куча холодных трупов… но я не верила во все эти сказки. Трудно было найти в Англии чистокровную семью, которая не была бы так или иначе связана с Тёмной магией, а слухи… злые языки всегда шепчутся вокруг богачей, и что теперь? Менее богатыми они от этого точно не становились.

Карактак Бёрк был на два года старше меня, то есть ему шёл двадцатый год. Из-за слабого здоровья он был вынужден обучаться дома, поэтому я ни разу до этого не видела его вживую. Только портрет. Тёмные вьющиеся волосы, жёсткие черты лица, холодный взгляд чёрных глаз. Когда родители впервые показали мне его фотографию, мне подумалось, что мой жених — романтический герой, несчастный принц, вынужденный почти всю жизнь провести взаперти из-за злого рока. В школьные годы я прочитала множество любовных романов, где подобные личности были самыми преданными мужьями, страстными натурами и непонятыми гениями. И моё замужество не казалось мне чем-то ужасным, я почему-то не сомневалась, что смогу найти подход к этому с виду нелюдимому человеку, и мы до конца жизни будем счастливы. А моя семья сможет безбедно жить и помочь брату… ему тоже нужно было рано или поздно жениться, и моя помощь могла очень выручить его. Меня с детства учили тому, что всегда нужно помогать близким, это мой долг, моя цель в жизни. И я ей следовала.

Не знаю, как родители смогли договориться, но однажды в чудесный солнечный день нас пригласили на обед к Бёркам. Их огромный фамильный особняк ввёл меня в благоговейный ужас… Мраморные лестничные пролёты, длинные галереи, богато украшенные залы… всюду золото, роскошь, благополучие. По сравнению с особняком Бёрков наш дом в два этажа выглядел жалкой лачугой. И я изо всех сил старалась не выдавать своих эмоций, чтобы не показаться потенциальным родственникам вульгарной крестьянкой.

После небольшой экскурсии нас привели в один из залов и усадили в кресла, и меня начало немного потрясывать перед знакомством с Карактаком и его родителями. Но первым делом к нам вышла бабушка Карактака, Хелен Генриетта Бёрк. Волевая женщина с такими же чёткими жёсткими чертами лица и тёмными холодными глазами. Она держалась перед нами гордо, уверенно, словно королева на приёме перед подданными, а я боялась открыть рот, чтобы не опозорить себя.

— А кто это чудесное дитя? — ласково улыбнувшись, обратилась она к моим родителям, когда закончился обмен любезностями. Отец указал на меня рукой и с дрожью в голосе произнёс:

— Это наша единственная дочь, Жозефина. Жозефина… встань, подойди и поздоровайся.

Из-за напряжения я резко вскочила с кресла, а затем с пылающими щеками подошла к леди Бёрк и присела в реверансе, как меня всегда учила мать. Леди Бёрк с ног до головы оглядела меня, одетую по сравнению с её атласным платьем весьма скромно, а после едва заметно довольно улыбнулась и сказала:

— Выпрямись, дитя, к чему такие любезности? Какая милая скромная девочка… моему внуку ты точно понравишься. Пойдёмте, Финеас, такая чудесная погода… я распорядилась, чтобы нам накрыли в саду.

— Вы очень любезны, леди Бёрк, — вежливо ответил отец, и она неспешно, важно прошагала к выходу из зала, а мы тенями поспешили за ней.

В саду было действительно чудесно. Искусственный пруд, в центре которого бил фонтан, мраморные статуи, деревья, кроны которых были подстрижены в форме мыслимых и немыслимых фигур… клумбы с дивными цветами, причудливый лабиринт из живой изгороди. Это всё завораживало, околдовывало, ослепляло. Часа два, не меньше, мы обедали в беседке на берегу пруда, в которой можно было принимать короля, не меньше, и всё это время мои родители старались поддерживать непринуждённую беседу с леди Бёрк, чтобы та осталась довольна встречей. Но родители Карактака, как и он сам, так и не присоединились к нам, и я то и дело растерянно озиралась по сторонам в надежде, что они вот-вот появятся.

— Кого-то ищешь, дитя? — вдруг обратилась ко мне леди Бёрк, и я, густо покраснев, опустила взгляд в пол и смиренно ответила:

— Прошу прощения, а… Карактак не будет обедать с нами?

— Ему сегодня нездоровится, — сдержанно проговорила она, а в её взгляде на мгновение промелькнул холод, от которого мне захотелось съёжиться. — У моего внука такое слабое здоровье… нам даже пришлось отказаться от учёбы в Хогвартсе, настолько мы переживаем за него… но я не сомневаюсь, что если бы он учился там, то поступил бы на Слизерин. И я, и мой покойный супруг, и мои дети… все учились на этом славном факультете.

— Жозефина тоже училась там, — оживлённо вставил отец, и леди Бёрк сразу расплылась в умилительной улыбке.

— Я же говорю, прелестное дитя. Им с Карактаком точно будет о чём поговорить. Ах, Финеас, а вы слышали?..

Остаток обеда мои родители продолжили разговаривать с главой семейства, как оказалось, а я старалась поменьше привлекать к себе внимания, чтобы не испортить первого впечатления о себе, ведь это было очень-очень важно для моей семьи и будущей помолвки. Хотя меня и немного насторожило, что Карактак не смог присоединиться к нам… не мог же он не знать, что планируют его родители, верно? Неужели ему было неинтересно посмотреть на меня? Но я гнала мрачные мысли прочь из головы, потому как моему жениху действительно могло нездоровиться, а его бабушка так переживала за него… такое чудесное место, такой прекрасный дом! Разве здесь могло быть что-то плохое?

Ближе к пяти часам беседа постепенно подошла к концу, как и наш первый визит к Бёркам. Леди Бёрк проводила нас в дом, в зал с камином, любезно улыбаясь и приглашая заглянуть ещё, а я всё гадала, получилось ли мне произвести на неё нужное впечатление, чтобы помолвка состоялась, или нет? Я же и двух слов за обедом не сказала… Но леди Бёрк это, казалось, совершенно не смущало, она даже чуть приобняла меня на прощание, а когда я отступила и присела в реверансе, то краем глаза заметила человека в дверях.

Тёмные глаза, холодный взгляд… я сразу узнала, кто решил заглянуть в щёлку, чтобы посмотреть на гостей, и моё сердце буквально на миг остановилось. Леди Бёрк быстро заметила, куда я смотрю, и обернулась, и Карактак сразу исчез, словно его здесь и не было. А я всё никак не могла понять, почему он не вышел к нам, если мог вполне спокойно гулять по дому? Может быть, я ему не приглянулась? Или его бабушка хотела сначала сама посмотреть на невесту, а потом уже знакомить с внуком, чтобы не травмировать его нежное сердце? После такой короткой встречи Карактак казался мне особенно хрупким, а его взгляд — полным невыразимой тоски. И я, засыпая в тот день в своей кровати, не могла думать ни о чём другом, кроме как о его тёмных глазах и застенчивом нраве… мы обязательно с ним поладим, леди Бёрк, вот увидите!

* * *

За август мы ещё три или четыре раза были в гостях у Бёрков, и всё это время с нами любезничала исключительно леди Бёрк. Ни родителей Карактака, ни его самого я так и не увидела. Но она же зачем-то приглашала нас к себе? Моя мама сказала не волноваться, и Карактак видит меня иногда, когда я не замечаю, просто он очень застенчивый и пугливый, и ему непросто выйти к незнакомым людям. Её слова успокаивали, и я старалась поменьше нервничать в присутствии леди Бёрк и побольше улыбаться, чтобы она видела, какая я спокойная и доброжелательная особа. И ей это вроде как очень нравилось. Настолько, что как-то раз она оставила моих родителей пить чай на веранде и повела меня пройтись немного по комнатам.

— Смотри, Жозефина, это мой дед, — сказала она, указав рукой на большой портрет в золочёной раме, на котором был изображён грузный мужчина с копной густых тёмных волос и таким же волевым тяжёлым взглядом, как и у его внучки. Видимо, это была их семейная черта. — А это отец моего мужа и его мать с родителями.

Я смиренно перевела взгляд на другое полотно, чуть поодаль, на котором была красивая семейная пара со светлыми волосами и холодом в глазах.

— Они Малфои, — подсказала леди Бёрк, и я улыбнулась в ответ, потому как моя подруга со Слизерина, Виктория, была такой же светловолосой красавицей. — Изольда и Николас. Моя сестра тоже вышла замуж за Малфоя, так что мы с ними очень близки… Семейное древо — это очень важно для нас, Жозефина, оно всегда поможет понять, кто ты, кто твои предки и какая у тебя цель в жизни. Я знаю его наизусть до восьмого колена… а ты знаешь своё семейное древо?

— До четвёртого колена, леди Бёрк, — покорно ответила я, оторвавшись от разглядывания портрета предков своей подруги.

Леди Бёрк довольно улыбнулась моим словам и повела дальше по галерее, называя имена людей, мимо портретов которых мы проходили. Она действительно помнила их всех.

— Смотри, что я тебе покажу… — негромко проговорила леди Бёрк, заведя меня вглубь дома в комнаты, в которых было уже не так светло и просторно, как рядом с верандой.

В этих комнатах воздух был более спёртым, затхлым, хотя вокруг и было чисто, а окна занавешивали тяжёлые портьеры, создавая полумрак. Вдоль же стен стояли массивные шкафы, в которых блестели и переливались драгоценности. Ошеломлённо поморгав, я чуть привыкла к тусклому освещению и подошла к одному из шкафов, в котором прямо в воздухе висело изумительной красоты колье с бриллиантами… и не одно.

— Наши фамильные украшения, — гордо проговорила леди Бёрк, встав за моей спиной. — Это лишь малая часть, Жозефина, то, что сейчас перед тобой. Остальное мы храним в сейфе в Гринготтсе, так надёжнее… но я всё же не удержалась и создала небольшой зал славы… для гостей. Хотя сейчас мы редко принимаем у себя, не то, что раньше… я боюсь за внука и его здоровье, да и моя дочь в последнее время не очень любит появляться на людях… у неё вдруг участились приступы мигрени.

Леди Бёрк задумчиво посмотрела перед собой, а я не могла отвести взгляда от бриллиантов, сапфиров, рубинов… они так и блестели за стеклом в свете редких солнечных лучей, маня… дурманя.

— Смотри, Жозефина, прелестная диадема, не правда ли? — леди Бёрк подвела меня к другому шкафу, в котором застыли в воздухе диадемы и медальоны. И одна из них, изящная диадема с мудрёным плетением из белого золота с россыпью бриллиантов и изумрудов, заставила меня открыть рот от восхищения. — Думаю, каждая юная леди мечтает, чтобы в день свадьбы её голову украшало нечто подобное, как ты думаешь?

От подобного вопроса я нервно сглотнула, а леди Бёрк повернулась и пристально посмотрела на меня, требуя ответа. И я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал, проговорила:

— Это изумительное украшение, леди Бёрк, и оно, несомненно, украсило бы любую невесту.

Она смерила меня оценивающим взглядом и довольно усмехнулась, а я выдохнула про себя, что прошла… «проверку».

— И тебя бы украсило, Жозефина? — насмешливо спросила леди Бёрк, и я, сглотнув, молча кивнула, поскольку что уж греха таить, каждая девочка в душе мечтает в день своей свадьбы быть принцессой. Леди Бёрк неожиданно рассмеялась моему смиренному виду, снова встала за моей спиной и положила сухую ладонь мне на плечо. — Ты права, мало кто откажется от такой красоты. А у тебя ещё и есть возможность надеть эту диадему…

От этих слов я замерла словно статуя, боясь сделать лишний вдох, а леди Бёрк задумчиво всмотрелась в украшения передо мной и продолжила говорить:

— Ты очень спокойная и покладистая девочка, Жозефина. Моему внуку с его слабым здоровьем именно такая спутница жизни и нужна, он сам по себе очень стеснительный и ранимый человек… Никак не могу уговорить его хоть ненамного спуститься к тебе, чтобы немного поговорить… наверное, этого ты и ждёшь, да?

Я снова неуверенно кивнула, соскользнув взглядом с восхитительной диадемы на верхней полке на медальоны на средней, а леди Бёрк чуть сильнее сжала моё плечо рукой и уже тише добавила:

— Он стесняется, поверь мне. Ты только представь себя на его месте, всю жизнь не выходить из дома, из людей рядом только я, его родители, слуги и учитель… он совершенно не умеет общаться с девочками… Он и не видел их никогда. Ему сложно вот так выйти к тебе, но постепенно он привыкнет… после свадьбы точно. А ты такая старательная девочка, не сомневаюсь, что ты сможешь разговорить нашего скромника, и в скором времени я подержу на руках правнука!

Я чуть покраснела от такой перспективы, потому как я ещё не видела своего жениха, только мельком, а его бабушка уже мечтала о наших детях. Но я же для этого и выхожу замуж, верно? Его семья точно надеется, что я подарю им наследников с чистой кровью… так что я кивнула и неуверенно улыбнулась, а леди Бёрк вдруг наклонилась ко мне и строго спросила:

— У тебя же ещё не было мальчиков, да?

Я испуганно помотала головой, поскольку я из-за своей романтичности и неказистой внешности была не то, что не целованная, даже за ручку ни с кем не держалась. А леди Бёрк с прищуром задала следующий вопрос:

— И у тебя крепкое здоровье? Ты сможешь выносить ребёнка?

— Да, леди Бёрк, — пискнула я, чуть не умерев от страха, а она тихо рассмеялась и похлопала меня по плечу.

— Прелестное дитя! Не бойся меня, я тебя в обиду не дам. Ну что, пойдём к твоим родителям? Или хочешь ещё полюбоваться?

— Леди Бёрк, а что это? — выдохнув, спросила я, наткнувшись взглядом на подвешенный в воздухе кулон, напоминавший серебряный сикль, только вместо дракона на нём был изображён вечный узел из пяти линий, а по бокам — надпись из рун, которую я не могла разобрать. И было странно видеть подобную мелочь среди россыпи бриллиантов.

Леди Бёрк обернулась на мои слова, а после пригляделась к кулону и улыбнулась… а у меня мурашки пошли по коже от её улыбки.

— Это… это очень интересный амулет, Жозефина. Точнее, амулетов было два, они из поколения в поколение передавались в моей семье, пока один из них не украли тридцать лет назад… мы до сих пор не можем найти его… а без второго амулета этот — просто безделушка. Как жаль… — она вздохнула, а затем снова улыбнулась мне. — Но он всё равно очень дорог мне и моей семье, это память о моём дедушке. Поэтому он висит здесь. Тебя смутило, что он такой невзрачный, да?

— Да, леди Бёрк.

— Не ведись на внешность, Жозефина, она часто бывает обманчивой, — с улыбкой произнесла леди Бёрк и аккуратно взяла меня под руку. — Пойдём, твои родители наверняка потеряли нас…

Выйдя из зала, мы снова направились к более светлым комнатам, а таинственный амулет быстро выветрился из головы, уступив место прекрасной диадеме, которую я вполне могла надеть, ведь леди Бёрк сама так сказала! Мысли о возможно скорой свадьбе настолько одурманили меня, что я чуть было не пропустила, что леди Бёрк остановилась посреди одной из галерей у двух портретов.

Замерев на месте, я присмотрелась к двум людям, мужчине и женщине, удивительно похожих друг на друга! И они оба были похожи на саму леди Бёрк, так что я могла сделать вывод, что передо мной были её дети. И возможно, кто-то из них был родителем Карактака, которого я, казалось, уже любила всем сердцем.

— Это родители Карактака, Элизабет и Герберт Бёрк, — подсказала леди Бёрк, и я чуть настороженно вгляделась в портреты, ведь… ведь… они действительно были очень похожи! — Жозефина, злые языки могут шептать, что они родные брат и сестра… но это не так. Я… так получилось, что до замужества у меня была внебрачная дочь, а мой муж рано овдовел с сыном на руках. Когда мы поженились, то у нас обоих было по ребёнку, но они друг другу не родственники. Так что мы с моим покойным мужем не стали препятствовать их браку, раз уж дети влюбились друг в друга…

После слов леди Бёрк я успокоилась и улыбнулась в ответ, как бы говоря, что я верю ей, и её лицо просияло.

— Ты умная девочка, Жозефина. Когда ты станешь членом нашей семьи, то и про тебя будут много что говорить… Деньги, особенно чужие, всегда не дают покоя черни. Но тебе нужно относиться к этому спокойнее. Господь и так дал моему внуку слабое здоровье, а люди ещё смеют распускать про нас сплетни! О, смотри! Это моя младшая дочь, Эвридика. А вот и её дети, Дерек и Мириам… жаль, они тоже очень редко к нам приезжают…

Я мельком посмотрела на семейный портрет, на котором было двое взрослых и двое детей, примерно восьми и пяти лет, и Эвридика действительно была похожа и на свою сестру, и на мать… и на отца Карактака. Но леди Бёрк всё объяснила, не так ли? Поэтому я не стала уподобляться черни и с улыбкой на лице последовала за леди Бёрк на веранду к родителям, лелея в душе, что показ фамильных драгоценностей и семейные тайны были мне показаны не просто так… это определённо был знак!

Но самый настоящий знак я получила чуть позже, когда мы с родителями опять пришли в зал с каминами, чтобы перенестись к себе домой. Леди Бёрк в этот раз решила не провожать нас, поручив это дело одному из слуг, который в нашем присутствии не вымолвил и слова, а отец уже вступил в камин и взял в руки Летучий порох. И когда загорелось ярко-зелёное пламя, я опять краем глаза заметила в дверях неуверенную фигуру. Догадавшись, кто там был, я улыбнулась, и Карактак вышел к нам под удивлённый взгляд моей матери. Он был почти таким же, как на фотографии, нет, даже лучше! Тёмные шелковистые волосы, симметричные, аристократичные черты лица и испуганный взгляд.

Я так и замерла на месте с улыбкой на лице, чтобы показать, что меня не стоит бояться, а Карактак робко подошёл ко мне, держа одну руку за спиной, а затем быстро протянул мне зажатую в руке белую лилию и убежал, будто его тут и не было. Мы с мамой переглянулись, а потом я тихо рассмеялась и прижала к сердцу цветок. Кто знает, быть может, леди Бёрк действительно права, и я найду подход к её внуку чуть позже, уже после свадьбы? Он же такой застенчивый! А цветок, прекрасную лилию, я дома поставила в вазу рядом с кроватью и наложила специальные чары, чтобы она не завяла… ведь это был знак, самый настоящий знак о переменах в моей жизни.