Тихая ненависть (джен)

«Бояться — это нормально» — в этом Питер убеждал себя всю жизнь.

«Страх не равен трусости» — внушал он себе в каждой спорной ситуации.

«Желание жить — естественно» — успокаивал он себя после очередного побега от опасности.

Его считали трусом и недотёпой, но Питера это почти не задевало. Он слишком рано заглянул в глаза смерти, став свидетелем убийства родного отца, и в отличие от кичившихся своей храбростью друзей, никогда не сталкивавшихся ни с чем по-настоящему опасным, предпочитал не лезть на рожон и не искать «приключений» на пятую точку. Сириус — считающий себя бессмертным идиот, Джеймс — безголовый кретин, и Ремус — нарочно рискующий собой и не ценящий жизнь из-за своей пушистой проблемы. Питер чуть ли не каждый день жалел, что стал гриффиндорцем и соседом этих трёх сорвиголов. Мягкий и добрый по натуре Питер не подходил ни факультету, ни компании, ни времени. Питер был домашним мальчиком, тихоней, он мечтал не о подвигах и славе, а о милой жене и детишках, домике с садом, спокойной и скучной работе и безопасности. Но даже признаться в этом друзьям ему было страшно — слишком долго он притворялся одним из них.

После школы Питер наконец-то освободился от опостылевшей дружбы, попросту сбежав домой. Хоть и звали Мародёры его лучшим другом, никогда не интересовались жизнью Питера, занятые только собой да своими проделками. Питер не скрывал, но и не афишировал жизнь вне Хогвартса; в начале, на первых курсах, он пытался отвечать на дежурные вопросы, а потом понял, что на самом деле Мародёрам нет до него никакого дела, и ограничивался нейтральным «всё нормально». А теперь он радовался, что так ни разу и не стал искать поддержки у соседей по спальне, когда дома были проблемы, даже после похорон матери говоря, что у него всё нормально.

Дома, в одиночестве, было непривычно, но хорошо. Тихо, спокойно и безопасно — всё, как он мечтал долгими ночами в гриффиндорской башне или во время полнолуния в Запретном лесу, трясясь от страха, что «лучший друг» просто проглотит его не жуя. Без любопытных взглядов и насмешек, замаскированных под дружеское участие, он смог набраться решимости и признаться давно нравящейся девушке в любви; и когда получил смущённое «да» в ответ на своё предложение, счёл себя самым счастливым парнем на земле… Марлин Маккиннон полностью разделяла его отношение к жизни и с радостью согласилась ни во что не вмешиваться и просто жить своей жизнью.

Светящийся от радости Питер сделал ремонт в родительском доме и вскоре привёл туда молодую жену. Но счастье не продлилось долго — Мародёры не собирались оставлять его в покое.

Рисковать любимой, своим домом и будущим Питер совсем не хотел, но и признаться, что лгал на протяжении семи лет… не мог. Жена всё понимала — прекрасно знала Мародёров и чего от них ждать. Посовещавшись, они решили не ссориться с бывшими друзьями, но постепенно свести тяготившее общение к минимуму. Они даже никому не сказали о своей свадьбе, в отличие от Джеймса и Лили, устроивших пышное торжество — настолько хотели держаться подальше от чужой войны.

В Орден Феникса их обоих затащили едва ли не силой. Насмехались над нерешительностью, стыдили за нежелание бороться за себя… «Нам ничто не угрожает», хотелось сказать ему. Да, ситуация в стране становилась напряжённой, но и сам Питер, и Марлин были чистокровными волшебниками, далёкими от политики и интриг, они не желали иметь ничего общего ни с одной из сторон конфликта и борьбе предпочли бы затворничество.

На языке буквально крутился резкий ответ, но огрызаться Питер не умел, а спорить и отстаивать своё мнение не любил — Мародёры затыкали его задолго до того, как он успевал сказать то, что думает. И пришлось подчиниться.

И всё же в активное противостояние он вступать наотрез отказался. Впрочем, подобного от «труса-Питера» и не ждали. Он даже не понимал, зачем его вообще позвали в этот их Орден, разве что для массовки, потому что кроме пустой болтовни на собраниях, больше Питер ничего не делал. Марлин пришлось хуже: проявив себя на уроках, она теперь не могла без скандала отказаться участвовать в сражениях.

«И слава Мерлину, что хотя бы один из нас может не рисковать собой!» — сказала Марлин, и Питер не мог с ней не согласиться, хотя предпочёл бы, чтобы они оба были в безопасности.

Пока остальные рисковали собой, он предпочитал безопасность собственного дома. Пока друзья скулили в Мунго после стычек с Пожирателями смерти, он бодро носил им чистую одежду. Но когда потери Ордена стали слишком велики и его потащили с собой в очередную стычку, Питер понял, что его план провалился. Они с Марлин не смогли остаться в стороне и свести общение с Мародёрами к нулю. Друзья, которых он не понимал и с которыми не хотел общаться, но которым он желал всего наилучшего, стали врагами. Сириус с Джеймсом заставляли его рисковать жизнью, Ремус и Лили требовали его присутствия на собраниях и поддержки после них, тратя время, которое он мог провести с любимой женой. Питер перестал быть сочувствующим наблюдателем, его заставили воевать.

Возвращаясь домой после очередного собрания, они с Марлин мечтали бросить всё и убежать. Пусть воюют те, кому не терпится погибнуть, эта война была чужой, Питеру с Марлин вообще не было дела до противостояния чистокровных с магглорождёнными, чувство «справедливости», заставляющее Мародёров и членов Ордена Феникса бросаться в драку, у четы Петтигрю оказалось весьма и весьма слабым, эта была не их головная боль⁽¹⁾. Но отсидеться дома не удастся — оба это понимали. Нужно было бежать, другого выхода не было. Им просто не позволят выйти из Ордена…

Марлин забеременела одновременно с Лили. За миссис Поттер радовался весь Орден, миссис Петтигрю предпочла озвучить новость за закрытыми дверями собственного дома.

Это стало решающий фактором, и Питер твёрдо решил бежать. Достать незарегистрированный в Министерстве порт-ключ оказалось делом непростым, но небольшой срок успокаивал — они были уверены, что успеют всё организовать, и малыш родится уже в безопасном новом месте.

Они не успели.

Новость о гибели МакКиннонов застала Питера в доме Поттеров. Лили разразилась рыданиями, Питер же забыл как дышать. Марлин с утра отправилась к родителям, чтобы проститься и сообщить о переезде, и там-то её и подстерегли Пожиратели смерти.

Глядя на то, как заливается слезами Лили, в Питере клокотала ненависть. Не к Пожирателям, которые убили его любимую, а к Мародёрам. Сириусу и Джеймсу. Ведь именно они заставили их с Марлин вступить в эту ненужную войну, именно Блэк с Поттером не отпустили нежелающих сражаться «друзей». Жена Джеймса была жива и ждала ребёнка, а семья Питера погибла…

Бояться — это нормально. Страх не равен трусости. Но жить Питер больше не хотел. Всё, о чём он мог думать, это несправедливость. Марлин не хотела сражаться, не хотела бороться за чуждые ей ценности, но её убили, а рвущаяся на подвиги Лили — вот она, сидит в безопасности. В глубине души он понимал, что неправ, но душа кровоточила и рвалась на части от горя. Питер хотел, чтобы люди, по чьей вине он стал членом проклятого Ордена Феникса, чувствовали ту же боль, что и он. И потому, несмотря на страх и нежелание воевать, сам подставил руку под метку.

Он потерял самое дорогое, его жизнь была кончена. Тихий мальчик Питер, Хвост, как пренебрежительно звали его «друзья», не мог отомстить громко, но тихая ненависть в разы страшнее. Больше ему нечего было бояться — теперь пришла пора бояться смелым Мародёрам.

1) Аналог русской поговорки «Моя хата с краю».

Вернуться к тексту