В ожидании Одиссея (гет)

Я родилась в тот год, когда наш хозяин Одиссей ушел на войну. Не просто в тот год, но и в тот же день — мама так распереживалась, что разрешилась мною от бремени в неурочное время, даже не смогла выйти на проводы, как все остальные.

Когда я прошу рассказать о той поре, она говорит: поначалу было очень трудно и даже страшновато, как же так, все дела вдруг опять должен решать отец Одиссея, Лаэрт, а он благостностью характера и хватким умом никогда не отличался. Будучи маленькой, до мурашек боялась попадаться ему на глаза, да и другие слуги тоже. Но время пролетело быстро, как ветер на нашем побережье: внезапно появится и разгонится, всех напугает, но так же быстро и исчезает. Вот и Телемах вырос, что мы и не заметили; у него появился толковый наставник, и дела пошли в гору.

Мы уже было обрадовались, но оно же как устроено: где пища, там и ворон. Вот и нагрянули все эти мужчины, которые только и делают, что пируют, выбирая самое ценное вино из нашего погреба, самых молодых и мягких козликов и самых юных и мягких прислужниц. Понятно, что сама Пенелопа им и не нужна. Она уже совсем не молода, хоть и мила и привлекательна. По крайней мере, с мужчинами она ведет себя кротко, и на это они покупаются все подряд.

Сперва я подумала, что эти люди явились по наследство, что от Одиссея когда-нибудь да останется, а потом наш писчий разъяснил: только сын наследует. Он тот, кто будет приносить жертвы на могиле, он тот, кто всем владеет, и никто другой.

Ну и кто они после этого? Бездельники, вот кто! Нет бы заняться своими делами, у одного, вон, тем летом все козы передохли, так он вместо того, чтоб новых купить, выпятив грудь, на весь остров заявил, что впредь мяса вкушать не будет. Зато наше вино хлещет с утроенной силой, вот что я вам скажу.

У другого постоянно неурожай, вещи из дома пропадают, сестра без мужа на сносях, а он не то что богам жертвования не принес, чтоб благосклонности выпросить, даже к своему эконому не присмотрится. Тут тебе и пропажа самого ценного, и сестрин приплод — все беды в одном лице.

Третий вроде всем хорош: и статен, и велеречив, и не пьет без меры. Вот только что он забыл в роли жениха, уму непостижимо. Ведь вся Итака знает, какова судьба смазливых мальчишек, оказавшихся в его доме по злой воле чем-то прогневанной Хеймармене.

Пенелопа наша на этих женихов как посмотрит, так отворачивается и губы кусает. Вот, Телемах, совсем уже взрослый, гоняет их, чтоб чересчур не разошлись. Понятное дело, никто из этих пьянчуг Одиссею в подметки не годится, так моя мать говорит. Она, хоть теперь и подслеповата стала, в молодости все хорошо рассмотрела, будучи той, которая заботится о чистоте его одежды.

Так Пенелопа придумала, чтобы женихов отвадить: пока не соткет саван для свекра, замуж ей нельзя. Хитроумная она, наша хозяйка. Конечно, не одна она свой замысел выполняет, мы все по очереди с радостью помогаем. Это ж никаких сил не хватит: днем ткать, ночью распускать — а спать-то когда? А женихи-дурачки только головами качают, мол, нельзя же нарушать данное обещание. Точно вам говорю, никто на самом деле не хочет свадьбы, а все поголовно просто отлынивают от собственных обязанностей. Да и вино у Одиссея хорошее, к тому же, кажется, в нескончаемом количестве.

Эти олухи даже не думают, откуда что берется. Наверно, решили, что Одиссей вино, вяленое мясо да козий сыр велел наделать так, чтоб на двадцать лет хватило, а сам ушел воевать с Троей. Про запасы посуды я вообще молчу, не проходит и дня, чтоб очередная тарелка, а то и ваза не нашла свой конец из-за неуклюжих, слишком яростных почитателей Бахуса.

То, что со всем хозяйством искусно управляется Пенелопа, женихам не ведомо. Наружу, понятно, все представлено так, что этим заняты Телемах с Ментором, но мы-то знаем, что да как, и они смогли бы узнать, коль пригляделись бы, но им некогда: вино само себя не выпьет.

Я вот что про себя иногда думаю: наверняка все эти заботы, которыми она себя окружает, как Арахна паутиной, помогают ей перенести горечь разлуки, да и Одиссей будет горд и рад, что в его отсутствии все шло как по маслу. Где его только Форкий носит?

Каждый вечер наша хозяйка идет к морю, садится на камень и глядит в даль, все корабля ждет. На первых порах я даже бегала по той же тропке до большого белого валуна, чтоб втайне полюбоваться. Редко какой мужчина может похвастать такой верностью и преданностью жены.

* * *

После жаркого дня так приятна вечерняя прохлада! Легкий ветерок с моря, нагретый за день солнцем камень. Пенелопа чуть грузновато опустилась на привычное место. Уже добрые десять лет она почти каждый вечер, если только погода позволяет, приходит сюда и сидит, вытянув ноги в песке. Сидит, пока не стемнеет, потом перестает смотреть в море и начинает, запрокинув голову, разглядывать звезды.

Пенелопа поежилась. Сегодня вечером все-таки прохладно. Ладно, еще чуть-чуть. Темный небосвод, распростертый над головой, притягивал так, что не оторваться. Вон, скажем, Волопас виднеется. Ну-ну. В ее хозяйстве волов-то побольше будет. Она потянулась и, не переставая смотреть на усыпанное звездами небо, самодовольно улыбнулась. Как же хорошо, что к ней тогда пришла мысль изображать из себя тоскующую по мужу жену. Теперь ее уединение и вынашивание планов по управлению хозяйством Одиссея не смеет прерывать никто из домашних.